Я боюсь быть похожим на своего отца

Все дело в том, что я его никогда не видел.

От этого становится еще страшнее. Перед мной одновременно полный и худой, то ли с бородой, то ли совершенно лысый, такой гибрид австралопитека с хомо сапиенс.

Честно признаюсь, я боюсь быть похожим на всех мужчин, которые меня окружают.

И тебя, мой читатель, прости, если сможешь, но и ты тоже от меня не спрячешься.

Вот не надо прикидываться, что вас это не касается. 

От отца не осталось ни одного фото.

Для мамы любое упоминание об отце – это табу, как же она позаботилась об этом.
Никаких артефактов.

Я так вижу: она устроила большой костер и уничтожила там все свои воспоминания. И я теперь как детектив-паталогоанатом, пытаюсь из этих артефактов сложить паззл.

Мама, какой он был?

Он примерно такой же как ты.

Я подхожу к зеркалу: Как я?

Каааак яяяя?

Лучше бы она это не говорила. Я уже копия своего отца – внешность есть, внутри… там у всех все одинаково.

Что я о нем знаю?

Мой отец был шофером. Он водил машину.

В этом мы не совпадаем. Я панически боюсь водить. Я никогда не сяду за руль.

Однажды я все же сдал на права, не на общих основаниях, то есть заплатил кому нужно, но когда пришел на экзамен, проехав 100 метров, резко остановился.

Инструктор с окаменевшим лицом зеленоватого цвета перекрестившись, бежал за мной, боясь, что я собью ограду, стоящих людей…

И окружение у меня тоже не водит машину: ни друг, ни брат, ни сват, тесть тоже.

Мой отец любитель выпить. Я не любитель, но стоит мне посмотреть на алкоголь, который я собираюсь употребить, возникает отец: «Давай!»

И сразу его песни по ночам во дворе, недопустимое разгильдяйство по дороге из садика (забыл сестру) и конечно его громкое возвращение оттуда.

Папа много пил? – мой популярный вопрос из детства.

Второй? Откуда папа?

Из космоса, там где он выпил бочку.

Лучше я не буду пить. Лучше я воздержусь. Лучше нет, чем да.

Но иногда пью. И когда понимаю, что себя не контролирую, что меня ведет, возникает он «Ну что брат хорошо?» И подмигивает: мол, теперь-то ты точно как я.

Но я пью немного. Мне достаточно двух бутылок пива, как я чувствую себя куском туалетного мыла.

И однажды я упал, и лишился пары зубов.

Отец был рядом и ржал, широко раскрыв свой бездонный рот.

У него тоже не было зубов тут и тут. У меня тоже есть проблемы с зубами, и я панически боюсь их лечить.

Все не могу дойти до туда, все рядом, и никакой боли – пришел, левокаин, полчаса и я спасен. Но зачем? Ведь без зубов тоже жить можно.

Это его политика. Зачем, когда можно без этого жить. Зачем куда-то ездить, когда можно не ездить. Зачем есть дорогую рыбу, когда есть дешевая. Зачем носить одежду, когда можно ходить без нее.

Во мне постоянно говорит отец. Что такое внутренний голос? А что такое внутренний голос отца, которого я не видел.

Когда я иду на новую работу, он говорит, нет, это тебе не подходит.

Надо пойти в бар, там сегодня наливают со скидкой. А еще я слышал свадьба. И праздник с бесплатной дегустацией.

И я тоже спец по этому. Я не люблю работать. Я люблю ходить на бесплатные мероприятия, где кормят, рассказывают сказки и широко улыбаются.

А работать – это не интересно. Нет, я работаю, как же без этого. Но как только я понимаю, что работа мне не по душе, я ухожу.

Правда, забираю себе что-нить на прощание. Недавно узнал, что точно так делал и мой отец.

Однажды он стащил спортивный костюм из спортивного зала, но я только точилку, пачку бумаги и четыре списанных стула.

У отца тоже был внутренний голос. Кого? Деда? Который воевал и всю жизнь чинил часы.

Вчера только подвернулась работа на складе. Иду, внутренний голос «Не ходи, ты будешь болеть, себя ненавидеть, твоя самооценка упадет ниже ядра земли.

Не пошел. Я пытался не слышать, но голос отца такой поставленный. Мне хотелось его вытащить из себя и сказать: «Ну, слушай, может быть ты мне дашь возможность поработать. А то у меня семья….»

Иди на танцы.

Какие танцы? Мне 40 лет. Мне надо работать.

Разве жизнь это только работа? – спрашивает он.

Сел я читать книгу и тут он вмешался. Я хочу научиться, а он мне мешает.

Зачем тебе знания. Дыши воздухом, чтобы дышать, не нужно читать книжки. 

Мне хочется гордиться отцом. Мой папа банкир, он построил этот мост, здание, нарисовал эту картину.

Когда гордишься отцом, тебе не страшно быть им. Он достиг многого, значит у тебя есть на кого равняться. На кого еще равняться как не на отца. Ты мужчина, он для тебя образец.

А когда ты знаешь о нем только плохое. Мама говорит:

«Знаешь, а я ничего хорошего о нем не помню»

Ты не веришь? Ну что-то же было!?

Он Высоцкого хорошо пел.

Вот!

Он умел классно делать окрошку.

Отлично! Еще!

У него были колючие усы.

Еще.

Он не любил собак.

И пошло, поехало. Как он пропивал зарплату, как ходил налево и как он забывал про дни рождения.

Но я все равно отказываюсь верить, что он был плохим. Потому что я его не знаю.

Мама придумывает. Она просто хочет меня напугать. Как в детстве пугали бабайкой и волчком, который схватит за бочок. Меня пугали папой. 

Чтобы я спал и слушался.

Зачем?

Отец был хорошим, добрым, он многого достиг. Конечно, он ушел рано, я был совсем маленьким.

Я только помню потные руки пахнущие луком. Все! Он меня схватил. А лица я не помню…

Руки! Лук!

И все на этом.

Хочется верить, что отец, когда поднимал меня на руки, говорил:

«Какой ты у меня замечательный. Как ты на меня похож. Как же я хочу чтобы ты достиг больше чем я».

Как хочется, чтобы в тебя верил твой отец. Просто мама она априори верит в тебя, а отец не всегда.

Доверие отца нужно заслужить, а я, получается, так и не заслужил это доверие. Я так и не узнал, как его заслужить. Что нужно для этого делать. 

Чтобы быть удачливым мне нужно два доверия: от матери и от отца.

От отца я не получил. Мне что идти к чревовещателю, чтобы поговорить с ним.

Только так. 

Иногда мы с ним сидим на диване, смотрим «Сайнфилд» или «Твин Пикс», он мне говорит «Принеси пива», я приношу. А дочка говорит «Я же тебя просила сока, а ты что принес?»

И я несу сок.

Отца нет, но он точно есть.