Роман Переплёт т. 2, ч. 4, гл. 6

В один из тех дней к нему вдруг нагрянул Михеич. Правда, на этот раз он с порога предупредил, что забежал лишь на одну минутку. И что удивительно, он не шумел, не балагурил, а напротив, имел какой-то угрюмый и как бы подавленный вид. 
- Послушай, - впустив его в прихожую, сказал Сергей, - может, ты всё-таки пройдёшь?
- Да нет, старик, - замялся тот, - я, правда, спешу. Вот забежал узнать, как тут у тебя дела. А то, что-то ты совсем к нам дорогу забыл.
- А что, дела? – улыбнулся Сергей. – У меня вроде всё в порядке. А с чего это ты вдруг интересуешься?
- Да нет, я просто, - слегка смутился Михеич, - просто в последний раз… ну, когда, помнишь, ты ещё подрался тогда с каким-то упырём? Вот я и подумал, что ты… что у тебя…
- Что? - рассмеялся Сергей. – Ты что, подумал, что я окончательно слетел с катушек?
- Ну, не то, чтобы… - замялся Михеич, - но что-то вроде того. Вообще-то, я давно к тебе собирался, да всё как-то не получалось. Короче, Сергунька, мой тебе совет, ты бы с этим завязывал. Я про водку. Ну, или хотя бы придержался. Ни к чему тебе это, понимаешь. Всё ж таки ты – парень образованный, и голова у тебя… По крайней мере, ты же ни какой-нибудь бич. Вон и детвору учишь… Учитель – это всё-таки знаешь… - И он глубокомысленно закатил глаза и вскинул указательный палец. 
- Ого! – восхитился Сергей. – Так ты, что? Ты только ради этого и зашёл?
- Ну, не совсем, - пробормотал Михеич, бросив на него слегка растерянный взгляд. – Ну, а что, душа-то болит. А вдруг, думаю… Оно ведь, знаешь, как бывает, стоит только вожжи отпустить, а там уже понесёт, не обрадуешься…
- Брось, - успокоил его Сергей. – И даже не думай об этом. Да и, кстати, насчёт выпивки. Я ведь с этим завязал. Что смотришь, серьёзно тебе говорю.       
- Как, - недоверчиво уставился на него Михеич, - неужто, совсем?
- Да, почти. И вообще, что б ты знал, я решил начать трезвую жизнь. То есть, понимаешь, совершенно трезвую. Да проходи же ты, чёрт. Ну, что мы тут, как сироты.
- А, ну, раз так… - выдохнул Михеич. Он скинул туфли и последовал за Сергеем в зал.
Из кухни Сергей принёс две кружки чая, после чего они удобно расположились в креслах. 
- Ну, а теперь рассказывай, - сделав пару глотков, улыбнулся Сергей. – Так, что у тебя стряслось?
- У меня? – Михеич явно колебался.
- Ну, не у меня же. Я ведь чувствую, что ты явился не просто так. Да и вид у тебя сегодня какой-то…
- Вид, как вид, - хмуро отозвался тот.
- Да нет, что-то уж больно ты какой-то взъерошенный. Ну, выкладывай, в чём дело?
- Да, в чём, в чём, - тяжко вздохнул Михеич и опустил глаза. – Такая, значит, старик, на меня свалилась оказия. Нет, в самом деле, ну прямо хоть кричи, хоть хохочи. Такое на меня свалилось, не поверишь.
После этого он ещё почти минуту всё покряхтывал и чесал затылок. Что и не удивительно, он был не мастак до серьёзных разговоров да ещё и на трезвую голову. И всё же ему удалось, наконец, собраться с мыслями и, пусть с запинками и разного рода отступлениями, обрисовать свою проблему. 
 Оказывается, та самая женщина – имя её Лариса, - с которой несколько недель назад он ввалился к Сергею домой (с ней была ещё и подруга) и с которой он заночевал у него, в комнате его родителей, отмочила номер.
Как выяснилось, Михеич и после той ночи продолжал с ней встречаться почти до самого её отъезда на Сахалин.   
И вот три дня тому назад от неё приходит телеграмма. В ней она сообщает, что уже почти развелась со своим благоверным и что недели через две она планирует прилететь к нему, к Михеичу, в Благовещенск. И не просто так, а прилететь  с недвусмысленным намерением соединится с ним узами законного брака. Там же она признавалась, что только там, у себя на Сахалине, она окончательно осознала, как много он, то есть Михеич, для неё значит. А посему она, мол, уже не остановится ни перед чем. 
- Нет, как тебе такой расклад? – крякнул Михеич, закуривая сигарету. – Вот же чёртова баба! Она, видишь ли, решила, что меня этим осчастливит! Меня! Нет, ты смекаешь! Это ж… это ж… да у меня просто в голове всё это не укладывается! Это чем же она там думает! Нет, ты только сообрази, - клокотал он, вращая возмущённо глазами, - сообрази, где я, и где эти самые «брачные узы»? Да она спятила, что ли, совсем! Опять же, куда я с ней? В свою общагу? Так там и без неё не повернуться, не развернуться. 
- М-да, история, - с сочувствием отозвался Сергей.
- Ещё бы не история, - кипятился Михеич. Он воткнул в пепельницу окурок и закурил новую сигарету. – К тому же я и без неё там на птичьих правах. А тут, если и она ещё заявится… Нет, Сергуха, с этими бабами точно не соскучишься. А главное, я хотя бы словом ей на это намекнул. Так ведь нет. Ты же меня знаешь, я могу болтать о чём угодно и как угодно. Но, чтобы о женитьбе… Ну, уж нет, извините, подвиньтесь. Да меня и под наркозом в ЗАГС не затянешь, не что чтобы…   
- А ты ей точно ничего не обещал? – поинтересовался Сергей. – А то, может, всё-таки… Ну, знаешь, как бывает. Да ещё по пьяному делу, особенно, когда переберёшь… 
- Да ты!.. Да ты, что! – Так и всколыхнулся Михеич. - Ты в своём ли уме! Да, как у тебя язык повернулся. Это чтобы я и о женитьбе!.. Да я скорее язык бы себе откусил. Вот клянусь тебе! Чем хочешь, клянусь. Я ей ни слова об этом ни полслова. Ну, было, помиловались. К тому же баба она ничего себе, ещё будь здоров, как взбрыкивает. Так что покувыркались мы с ней на славу. Ну, так мало ли что. Ты же знаешь, она у меня ни первая такая. И, дай бог, не последняя. И что ж мне на каждой, что ли жениться? Нет, но ты смотри, что делается! 
- Ну, и что же ты надумал? – спросил Сергей.
- А что тут надумаешь, - как-то сразу поник Михеич. – Для того я к тебе и пришёл. Думаю, может, ты чего присоветуешь. Ну, сам прикинь, как же я вот так вдруг возьму, да и за здорово живёшь, женюсь. Я это даже себе не представляю. Ты же знаешь, я вообще ни с одной бабой больше трёх дней встречаться не могу. Это только с Лариской меня немного занесло. Ну, так что теперь, вешаться, что ли? И вообще, я только как представлю, что кто-то каждую ночь будет сопеть под ухо… А они же, бабы, такие, не успеешь оглянуться, натащут вместе с собой всяких баночек, пузырьков и склянок, да ещё и бигудей повсюду накидает… Тьфу ты, ей богу!
От волнений и переживаний у Михеича даже обвисли усы, да и сам он весь словно съёжился и даже уменьшился в размерах.
- Послушай, а послать её, что ли, нельзя? - осторожно предложил Тверской. – В конце концов, чем ты ей обязан? 
- Это как, послать? Куда? – в замешательстве завращал глазами Михеич. – Нет, ну, как же послать? Вон она и с мужиком даже своим развелась, а я послать? Да ещё пишет: «Люблю» и всё такое». Нет, ну, что я варвар, что ли, совсем. Как это у тебя всё просто. Послать. И вообще, хорошо тебе говорить, ты молодой, вон и квартира у тебя… Да, - тяжко вздохнул он, - это же надо! Вот вляпался, так вляпался!
- Ну, а раз не можешь, - улыбнулся Сергей, - то чего же тогда огород городить.
- В смысле?
- Я говорю, ну, раз уж ты такой сердобольный, тогда женись.
- Что! Мне! Жениться! Да, как же я женюсь, голова ты садовая! – снова заклокотал Михеич. – Я ж тебе говорю, холостяк я, по всей своей натуре холостяк. Я, можно сказать, уже родился холостяком, а ты меня - в петлю! Хорош друг, нечего сказать. Сам-то вон, не шибко. - обиженно запыхтел он. – Нет, это же надо такое брякнуть! Женись.
- Ну, тогда я уже не знаю, - развёл руками Сергей, - И это тебе нельзя, и того ты не можешь. А тогда, чем я-то могу тебе помочь?
Собственно, с тем Михеич и ушёл. Уходя, он был ужасно расстроен. Он весь ссутулился и, покряхтывая, что-то бурчал себе под нос. У него даже походка как будто изменилась. 



Продолжение: