Генератор радости

В детстве я фанател от цирка. Буквально болел им. Я хотел быть клоуном. Настоящим клоуном, не тем, что выдает смех и страдает внутри. Не тем, кого боятся, а тем, кого обожают, тем, кто смешит, стать королем смеха.

Я мог часами стоять перед зеркалом, растягивая рот в улыбке и тренируя походку «на резиновых ногах», пока сзади не раздавался раздраженный окрик отца.

Мои родители ненавидели меня за это. Они кричали: «Ты из такой семьи, не смей позорить нашу фамилию. Или мы отречемся от тебя».

Мать однажды, в ярости, выбросила мой любимый парик — рыжий, с зелеными прядями, купленный на сэкономленные с завтраков деньги. Он улетел в мусорный бак, как раненая птица.

И я не посмел пойти против их воли. Но в душе про себя я понял: их любовь условна. Меня любят хорошим мальчиком. И не любят просто так. Клоуном.

Но я был клоуном в душе, шутом. Мне нравилось веселить одноклассников и учителей. И я никогда не переходил границу. Мои шутки никогда не были злыми. Я не унижал других и никогда их не обижал. Мой лучший друг Мэтт Деймон, МД, Матвей Демчин, был лидером класса, и все остальные любили то, что любил он.

А он любил меня. Ценил меня. Мы были друзьями с детского сада. Он был моим первым зрителем: его хриплый, заразительный смех, когда я изображал нашего завуча, был для меня высшей наградой. Так что в школе я в тени МД спокойно себе веселился сам и веселил остальных.

От девчонок не было отбоя. Я рано начал встречаться с девушками. Моей первой любовницей стала учительница по литературе Софья Андреевна. Учительница первая моя.

Помню, как пахли ее духи — гиацинт и что-то горькое, как тайком от всех мы пили кофе в ее кабинете, заставленном книгами. Напряжение между нами было физическим, как ток. Она была не моей учительницей, а женщиной. Я был не ее учеником, а мужчиной, который заставил ее забыть о правилах.

Однажды, когда я, разгоряченный, показывал ей очередную клоунаду, она не засмеялась, а подошла вплотную, отняла у меня из рук воображаемый цветок и сказала, глядя прямо в глаза: «В тебе живет артист. Не дай ему задохнуться в этом доме. Никогда».

А потом она поцеловала меня. Это был не урок, не ритуал. Это было чистое пламя. Взрослая, отчаянная женщина и юноша, изголодавшийся по признанию. Мы хотели друг друга со всей силой нашего одиночества — она в своей правильной жизни, я в своей лживой. В ее объятиях я впервые не чувствовал себя уродливым или смешным. Я чувствовал себя сильным. Желанным. Богом.

И главное — принятым. Без условий. Таким, какой я есть, со всем моим дурацким, клоунским темпераментом. Она не просто хотела меня — она принимала меня. И этот урок стал самым ценным: с тех пор я ни разу не притворялся с женщинами. Я показывал себя — и знал, что достоин любви.

И я благодарен ей. Она не развязала мне руки — она сожгла веревки, которые меня держали. Она подарила мне не просто опыт, а уверенность: моя энергия, моя живость — не недостаток, а дар, который может сводить с ума. Она была моим первым и самым важным зрителем, и наш страстный, запретный роман стал для меня пропуском в мир, где я мог быть собой — без стыда и без компромиссов.

В итоге я стал тем, кем меня хотели видеть родители. Успешным. Богатым. Везучим. Я не женат и не собираюсь жениться в ближайшее время. Может быть потом, лет в пятьдесят, если почую тягу к продолжению рода. Иначе смысла нет.

Я не влюблялся так, чтобы терять голову. Ну и я люблю разнообразие, девчонки сменяли друг друга, потому что я хотел попробовать на вкус больше женщин. Но я не делал им больно. Я не обманываю женщин, я не обещаю им ничего. Я плачу за ужины, дарю им подарки, но я не обещаю свое сердце никому.

Однажды одна из них, самая проницательная, сказала, целуя меня на прощание: «С тобой как в цирке — невероятно весело, но чувствуется, что главное представление происходит где-то за кулисами, без меня».

Может быть, однажды я встречу ту, с которой я захочу просыпаться ежедневно, но гарантий нет. Я ценю свою свободу. Работаю в компании, которую основал в свое время отец МД. МД, мой славный друг, тоже там работает. Он вице-президент. Я в совете правления. Мы делаем деньги из воздуха. Магия.

Но у меня есть еще одна жизнь. Тайная. Та, о которой никто больше не знает. Я работаю клоуном. В свободное время. В костюме, дурацких ботинках, парике и с красным носом. Я работаю в торговых центрах, на корпоративах и волонтерю в детских больницах.

Это мое служение, моя миссия. То, что я отдаю этому миру. Я обладаю даром рождать смех, дарить радость. А радость — это то, что вращает эту планету.

Я держу за руки больных детей и даю им надежду, даю часть этой общей радости мира.

Помню мальчика, Сашу, после операции, он не улыбался две недели. Я сел рядом, не говоря ни слова, и начал медленно, с серьезным видом, надувать длинный-предлинный воздушный шарик, пока он не превратился в смешного удава и не лопнул с оглушительным хлопком. И он рассмеялся. Тихий, хриплый, но это был смех. Его мама заплакала.

Я говорю с их родителями. Я веселю грустных детей и печальных взрослых. Мои карманы полны конфет. Я ношу не просто конфеты, а определенные — мятные «взрывные» шарики, которые шипят на языке, и маленькие шоколадки в золотой фольге, похожие на монетки.

И никто не знает, что домой я возвращаюсь на мерседесе. В свой пентхаус в центре города.

Иногда в лифте я ловлю себя на мысли, что этот сверкающий бокс — тоже часть моего реквизита.

И первое, что я делаю, войдя в стерильную тишину своего дома, — снимаю с вешалки свой клоунский нос и кладу его на барную стойку из черного мрамора. Абсурдное, прекрасное соседство.

Но он знает. Мэтт Деймон знает. Мы как-то разговорились за виски после трудного квартального отчета, и я сболтнул, на полном серьезе: «Вот, клоуном подрабатываю». Он посмотрел на меня своими ясными, лидерскими глазами, хмыкнул и сказал: «Я всегда знал. Только тсс...» И щелкнул себя по краешку глаза, как будто прогоняя соринку. С тех пор он иногда, проходя мимо моего стола, незаметно для других подкладывает мне на клавиатуру конфетку — такую же, какие я ношу в карманах клоуна. Без комментариев. Наш секрет на двоих.

Единственный, кто видел меня в двух костюмах сразу — и в клоунском, и в том, что под ним, — это МД. Однажды он приехал ко мне в больницу «случайно», якобы навестить племянника. Увидел меня в полном бою, с носом и париком, просто кивнул, как агенту на задании, и ушел. Мы никогда не говорили об этом.

И этот драйв, то, что я получаю, реализуя мечту, сравним с наркотиком. Я не пью и не употребляю, и даже не курю. Но моя работа клоуном, мое призвание, дает мне невообразимый драйв. Кайф. Чистое удовольствие.

И потом я надеваю свой дорогой костюм, свои ботинки ручной работы и галстук и еду в лифте в офис на пятидесятом этаже, чтобы делать деньги из воздуха.

Все говорят, что я гений, что я талантлив, что я особенный. А я просто дал себе возможность быть собой. И мир мне улыбается.

А вечером я снова надену свой парик и пойду генерировать радость. И в этом гораздо больше меня настоящего. Я генератор идей, и я спонсор хорошего настроения. Я энергия радости этого мира. И я благодарен ему. А он мне.
```