Глава 14. О приёме фона в повествовании

Почему «Ходячие мертвецы» близки к «Как я встретил вашу маму»? Как сделать страшное не страшным и причём тут темп? Сегодня поговорим на такую тематику.


Ну а продолжим мы с того, на чём прервали в прошлый раз: слово имеет значение только в контексте жанра. Точнее, это не совсем так — слово одновременно и эволюционирует, постоянно смещая своё основное значение, и как бы застывает, но уже в окружении совсем других слов и определённых приёмов.


Предположим, мы рисуем картину, и у нас стоит задача — выделить что-то. Как мы поступим? Самый простой пример известен нам из рекламы — мы рисуем яркий объект, а весь остальной фон делаем монотонным — всё, как завещал Огилви.


Хорошо, принцип мы поняли. Как мы нарисуем икону? Предположим, нам необходимо изобразить некого мученика. Как мы поступим? Точно так же, как и с рекламным плакатом. В середине мы рисуем человека-жертву. Как фон используем окружающую его толпу. Ну а, поскольку мы же грамотные пиарщики, то святой в центре будет у нас светлым и с чёткими контурами, а толпа вокруг будет как бы проступать из фона-тьмы.


Хорошо, но причём тут литература? Тот же самый принцип, например, использовал Леонид Андреев в «Рассказе о семи повешенных». Герои-революционеры — яркие и с чёткими контурами, а повесившая их толпа — неявна и смутна.


Что мы с вами только что сделали? Мы обнаружили некий универсальный приём. Для чего он нам — только для подсветки положительных героев? Или для продвижения неких нарративов?


— Скажи, мой друг, как ты считаешь — что такое любовь?


— Любовь — это просто гормональная реакция.


— Но так ли это? Ведь любовь — это прекраснейшее чувство...


Приём примерно тот же самый, только мы сместили центры. Мы, как бы будучи непредвзятыми, даём двум людям право высказать мнение. Разделяем лист на две части. Слева мы рисуем нечто блеклое, справа, явно отделив чертой, мы рисуем что-то яркое и сложное. Уместно ли тут ввести понятие фона для блеклого? Вполне — просто он расположен не совсем в уместном, привычном месте.


И да, внимательные читатели уже поняли, что мы только что заново открыли Сократа и его диалоги. Сократ выглядит правдивым не потому, что он правдив, а потому что мы окружили его скучными типами с односложными ответами. На сером фоне даже философия способна заблистать.


Теперь же мы, вооружившись этим знанием, вернёмся к вопросу из начала. Как сделать страшное — ожившего мертвеца, жуткий образ — не страшным? Правильно — сделать их многочисленными, отодвинуть их на фон. Именно это и происходит в «Ходячих мертвецах». Зомби перестают быть злом просто потому, что их много. И на основной фон выходит противостояние между хорошими людьми и плохими.


Если бы у нас стояла обратная задача — сделать страшный образ из зомби — то что бы мы делали? Правильно — поместили бы зомби на первый план, высветили бы его и сделали бы фоном окружающих людей. Тогда бы у нас один зомби крошил бы фон — толпу, а не группа выживших крошила фон — зомби.


Однако причём тут ситкомы, спросите вы? Потому что они строятся на точно таком же приёме. Мы не удивляемся ловеласу Барни — его любовные похождения привычны, но очень удивляемся, когда он начинает встречаться с Робин. «Вот это поворот», говорим мы себе. Хотя, на самом деле, это просто режиссёры поместили необычное поведение на первый план.


А теперь пришла пора ответить на другой вопрос. Почему «Ходячие мертвецы» близки к «Как я встретил вашу маму»? Заметили у них что-то общее? Да, правильно — это длительность. Постоянный повтор одного и того же приёма, постоянное затемнение какой-либо темы автоматически делает её фоном.


В рамках, например, фильма мы просто не успеем показать сотни сцен с зомби или сотни сцен с любовными похождениями. Жанр не тот — в фильме работают совсем иные приёмы. Точнее, не сами приёмы, а границы, рамки совсем другие — и используются они со своей спецификой.


Ситкомы и длинные сериалы сами по себе не очень торопливы — точнее, одни постоянно держат один и тот же темп, чтобы потом, изменением темпа, мы могли показать что-то новое. Именно поэтому все главные события в сериале происходят в начале и в конце, а в середине мы повторяем, по сути, одно и то же.


Причём это не обязательно ускорение. Общий, динамический сериал может высветлить важное с помощью замедления темпа. Если мы делаем боевик, то рефлексию и воспоминания лучше сюжетно связывать и вводить во время замедления. Впрочем, нам не обязательно это делать в начале и в конце — мы же расследовали улики посреди ужастика, помните?


Суммируя вышесказанное: то, что говорят, по-прежнему может иметь значение. Однако то, как это говорят, как правило, очень сильно перевешивает. Просто помните об этом: искусство — это замечательно, но популистские яркие лозунги — это совсем другое дело. Благо теперь вы понимаете, как оно работает.