Фигурное катание

Меня зовут Александра, но для всех я — Сашка. Иногда мне кажется, что в этом уменьшительно-пренебрежительном «Сашка» скрыт весь секрет моей судьбы. Будь я Анжелой или Снежаной, жизнь, наверное, сложилась бы иначе. Но я — Сашка. И моя жизнь — это бесконечное фигурное катание: взлёты, падения и стремительные вращения, от которых кружится голова.

В пять лет мама привела меня на каток. Врачи ставили мне астму, и она, отчаявшись, решилась на радикальную терапию — северным морозом и физической нагрузкой. Мы жили в Архангельске, где лето — это две недели между слякотью и снегом. Лёд там был не гладким паркетом, а суровой, промёрзшей землёй.

Помню свой первый выход. Тёплая овчинная шубка, пуховая шапка и мои первые коньки — обшарпанные, серые, купленные с рук. Первый шаг — и я на спине. Лежу, смотрю в синеющее небо, и меня захлёстывает горькая, детская обида. Я плачу, жду, что кто-то подбежит, поднимет, пожалеет. Но вокруг царит абсолютное безразличие. Ни мамы, ни тренера, только скрип коньков и холод, пробирающий до костей.

Плакать надоедает. Поднимаюсь — и снова падаю. Третий раз, пятый, десятый... Я проплакала всю ту первую тренировку. В раздевалке у меня начался приступ, и мама, прячась ото всех, откачивала меня ингалятором на холодных деревянных нарах.

Через два дня — снова лёд. Снова падения. Но в какой-то момент я поняла: помощь не придёт. Никогда. И это осознание было горше любого ушиба. Я научилась падать правильно, группироваться, гасить боль. Я впивалась коньками в лёд, цепляясь за жизнь.

Спустя полгода тренер сказала: «Запомни, Сашка. Жизнь — это и есть фигурное катание. Хочешь высоко прыгать и красиво кружиться — готовься падать. Чем больше тренируешься, тем реже это происходит. А в свой звёздный час ты не упадёшь ни разу».

Эти слова стали моим кредо. Я падала не раз. Больно, с размаху, до хруста.
Из конкурса красоты — в посудомойки железнодорожной столовой.
Из обеспеченной жизни — в голые стены, кишащие клопами.
Из-под софитов телевидения — в беспросветную тьму столичных окраин.
Из сытости — в голод.

Но я не стыжусь этих падений. Потому что я всегда вставала. Если не было руки, протянутой для помощи, я находила силы встать самой.

Недавно, разбирая антресоли в родительском доме, я нашла их. Те самые, серые и обшарпанные. Я взяла их в руки, и по щекам потекли слёзы — не от горя, а от нахлынувшей памяти. О той девочке, которая рыдала от боли и обиды. О той, что поняла: спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

И сейчас меня иногда спрашивают: а стоит ли оно того? Не проще ли не выходить на лёд? Или кататься у бортика, держась за опору?

Возможно. Но это была бы не моя жизнь. Не жизнь Сашки.

Теперь эти коньки стоят у меня на самом видном месте. Они — мой талисман, моя икона. Самый честный свидетель того, что любое падение — всего лишь часть красивого, сложного, головокружительного движения под названием «жизнь».

И я знаю: чтобы лететь вверх, нужна сильная, уверенная толчковая нога. Мои детские коньки научили меня и этому. Самый мощный толчок всегда происходит от льда. От той самой преграды, что кажется непреодолимой.


Приглашаю на свою страницу в
Стихи ру https://stihi.ru/avtor/veronique28
и мой творческий блог
VK https://vk.com/akademiyaliderstva