Суть религии

***
ПРЕДИСЛОВИЕ
Уважаемый читатель!
Это частное мнение, которое может не совпадать с вашим.
Наши с вами взгляды отличаются, в зависимости от пережитого опыта.
***

Стоял погожий день. Грунтовая дорога стелилась между полей, она то распылялась на мелкие тропы уходящие вдаль, то как полноводная горная река объединяла небольшие дороги что вливались в неё, как стремительные ручейки. Ступив на этот путь можно было выйти к одному непримечательному городу. В его центре стоял пышный храм, а здешние торговые лавки ломились товарами так как через этот городок проезжало много торговцев, но не все надолго задерживались.

На одном из перепутий встретились однажды старый монах и пожилой торговец. И вот их дороги сошлись и рука об руку направились они к городским воротам. Идти молча двум старикам было не просто.

    — Не правда ли чудный день выдался сегодня, монах? Ни зной не гложет, ни морось не тревожит.
    — Впрямь небо сегодня благословит путников на дальнюю дорогу. Всё Божьими мольбами.
    — Позвольте, к чему же поминать божеств, коль это прихоти природы?
    — Ну так Божьей милостью она нам дарована. Какая животина, какая травинка — всё дары отца-создателя.
    — Монах, сколь сильна твоя вера, не туманит ли она твой ум?
    — Не смотри на седину, друг мой, разум мой ещё не угас.
    — Ну так поведай, чего же неправда так много в мире? Раз бог твой созерцает.
    — Неправды так много потому что это человек её творит.
    — Так а если человек, по вашей вере, творение богов, не ошиблись ли они?
    — Бог един и он велик, задумано у его на каждого своя стезя по жизни.
    — С твоих слов, грех — творение бога?
    — Коль так, то что с того?
    — А не жестоко ли это испытание?
    — Жизнь отец даёт как испытание. А как ты её проживёшь — воля твоя.
    — А если я взмолюсь, то неужто простятся прегрешения?
    — Во истину?
    — А если досрочно жизни я лишу другого?
    — Сие не ведомо мне.
    — Могу ли я простить убийцу родни? А божество простит?
    — За Бога я не могу сказать. Помыслы его человеку не понять. Но что тебе даст злоба?
    — А что мне даст прощение?
    — Покой.
    — Покой мне даст отмщение.
    — Коль так и ты ведь согрешишь.
    — А я прощения попрошу. Или убийцу убийцы боги не прощают?
    — Зависит от души.
    — Поясни, монах.
    — Твоя душа столкнётся с испытанием — лишившись родни, пройдёт сквозь муки лишений и скитания беспокойного ума возымеет над тобою верх. И вот возмездие совершив — будешь ли ты доволен? Будешь радостен? Преисполнишься желанием жить дальше, такую же жизнь по итогу отобрав?
    — А если да?
    — Тогда, простив себя, прощение отца тебе не надо боле.
    — А если преступник убивал без угрызений?
    — На сей случай стал такой как ты, несущий отмщение — как палаш и длань для кары.

Прошли двое молча шагов десятка два.

    — А зависть — грех, вот если разобраться?
    — Если гложет и не даёт покоя — да, гони её скорее. А если хочешь поравняться. Добиться. Над собою приподняться — так от чего же. Завидуй Бога ради. Человеку порою нужен ориентир.
    — А если хочу то что у него, владеть, иметь да безраздельно? Стать им хочу на миг, или на дольше.
    — Такие вопросы задаёшь. Хе-хе. Не ловко как-то.
    — От чего же?
    — А споднее чужое тоже есть желание поносить?
    — Причём тут нижнее бельё?
    — Так ты же молвил прям так: «стать им на миг, или на дольше». Вот и выходит так что всё его ляжет на тебя: и пересуды, и вражда. Умоешься душистою водой, что в пенатах  у него стоит, и выпьешь ты ведро помоев что в своей душе он глубоко хранит. Человек живёт и собирает не только сказки и цветы, закрома его воспоминаний порой чернее чёрной земли.

Ещё десять шагов осталось позади.

    — Коль своровал я не своё, прощение даровано мне будет?
    — Коль своровал — не будет.
    — Так я нуждался.
    — А в чём была нужда? Коль в хлебе — попроси, коль в почёте — заслужи, коль в богатстве — заработай.
    — А если работать мне не в мочь, а душа тянется в благому?
    — Душа безропотна и ей многого не надо, признайся сам себе: ведь тело потянулось ко греху? Ведь руки в омут роскоши тащат тело, а не душу.
    — И что же делать, как тело пресечь от прегрешений?
    — Взрасти дух, чтобы он хозяином для плоти стал. Нравственность и мораль — берут исток из воспитания, коль обделён родительским теплом — руководствуйся своим умом.

Дорога всё ведёт вперёд и скоро-скоро быть пути уж завершённым.

    — Скажи монах. А старики вот мы с тобою. Детей иметь не в силах каждый боле. А должен ли я почтить предков и почтут ли в миру или смерти когда-то и меня?
    — Не постыдился спросить такого?
    — А чего? Вопрос как есть. Спроси любого, и каждый молвит что память о себе хорошую пожелал бы в потомках своих сберечь.
    — А чего ты меня то вопрошаешь? И я таков же как и все. И коль снищу в немощи презрения винить я буду вся и все.
    — …
    — Но есть правда и если к этому дойдёт, винить себя — один исход.
    — Себя? Когда кормил, воспитывал и обогрел? А тебя в немощи да под забор?
    — А как иначе?
    — Я не приму такой ответ?
    — А душу теребить то ты купец горазд. Так ответь же коли так: по чём ты смог так воспитать что от тебя потомок жаждал почём скорее откреститься, забыть да к чужим людям воротиться? Не ты ли так его воспитал, что тебя он ненавидит?
    — И это всё что можешь ты сказать?
    — Довольно лжи, купец, себе признайся: коль потомку ты не мил — ты сам тому виной — не воспитал, ты упустил. Улица не воспитает того кого лелеют дома. И нравы не протухнут у того кто за семью стоял и сам был любимым ею.
    — А что об этом скажет бог?
    — Бог — не удобный инструмент в поисках защиты. И пристанище дурного родителя у него не снискать. Уважение и почёт должны быть подсудимы — не может человек кому попало их давать. Коль глупым был — то только на снисхождение и уповать.
    — А как же быть со все прощением?
    — Бог простит за прегрешения. Но ты же на потомков хочешь уповать?

Ещё с десятка два или три шагов. Вскипел купец не сдерживая срыв на крик свой голос, монах от этого притих.

    — А как же войны? Ты видел огонь сражений, отче? А слышал ли ты смрад полей для битв? Оплакивал ли ты своих павших сыновей. Я видел как монахи, тебе подобны святили вражие мечи!
    — В миру воен и впрямь хватает. И смысл их весьма жесток и исход, часто их ужасен.
    — И где же «бог»?
    — Всё там же, на своём месте.
    — И не думаешь ты что бросил нас творец?
    — Нет, не думаю что так.
    — И почему же?
    — Понимаешь ли, купец. Ведь к тебе вопрос то этот ближе. Одни хотят побольше есть, другие кушать в своём доме. Третьи в войнах выгоды и дохода ищут, посылая на войну своих людей. А четвёртые, учуяв как зловещие ветра на пороге свищут — поднимают рать, седлаю своих коней.
    — И даже тут находишь оправдание? В дороге к тебе не подползает даже змей? Боятся видно гады твоих речей!
    — Ну змей я и правда не видал давно, за это небесам спасибо. Но ты, мой друг, жалишь ничем не хуже.
    — Сказал тот кто крестил орудия убийства?
    — В войске правда я бывал в прошлый месяц, но благословил я травниц, лекарей и скот. Ведь все они спасают жизни. Война, противна Богу, но не поле брани его фронт.

Купец притих и речи свои уняв и сделав тише, ведь городская стена была у вытянутой руки.

    — Так и зачем же бог, что своих созданий никогда не слышит? Зачем же тот кто не может помочь ничем? И воспитай себя и придержи, и ради всё чего — спасение души? Если речи твои не лгали мне, то я свячее многих буду. И мне наплевать, проживу как-то и без души.

Кивнув друг-другу на прощание, попутчики разошлись. Купец направился к палаткам, а монах в каменный собор.

***

С тех пор прошло годов не много, но и не сказать что мало. В двери храма, как в свой дом, вошёл купец с кувшинчиков вина, к своему приятелю монаху. Ведь поболтать оба были каждый день не прочь: один выслушивал покупателей, которым что-то хотелось прям не в мочь, другой пытался душам заблудших хоть чем-нибудь помочь.

Я видел как крошился камень, а золотые чаши плавят в монеты, книги рассыпались на моих руках. И что же живо будет в вере, если она будет только в образах?

А суть тут, без дураков, ясна: последний атеист, может быть ближе праведника к Богу, ведь главное не вера, а светлая душа.

***

Суть религии не в святых писаниях, не в иконах, не в храмах или проповедях. Суть религии даже не в Боге, она в человеке и его убеждениях. Насилие, порой, необходимо, но жестокость — не может быть оправдана никогда.

Всем мира в душе, где бы вы ни находились.


Цикл «К10;»