Кому норма, а для кого...

   На дворе стоял конец июня 1985 года и, как обычно в это время года, руководство  автогиганта отправляло инженерно-технических работников в помощь крестьянам на заготовки сена на зиму в подшефные сельские хозяйства. Группа набиралась из работников всех возрастных групп от молодых парней, недавно вернувшихся со службы из армии до седоволосых дядек, готовящихся через год-два выйти на заслуженный отдых, пенсию. Подшефный колхоз находился примерно в ста километрах от города. И весёлая компания ехала на междугороднем автобусе, и все громко пели под звук, заглушаемый шумом двигателя,  гитары. Но ни у кого претензий к  аккомпанементу  не возникало, потому, как все были навеселе. И время от времени разливали по «следующей», дабы это веселье не угасало. Дорога была дальняя, но и запас спиртного был немаленький. Пока ехали до места, некоторые весельчаки уже спали и, откинув головы на спинки сидений, громко сопели, выпуская из ноздрей винные пары. Старшим в  группе был Василий Александрович. Здоровенный высокий блондин лет пятидесяти лет с плечищами,  как у Ильи Муромца. Один глаз у него был на нас, а другой на Арзамас. Ну, может и не на Арзамас,  а на какой-то другой город, но направление взгляда левого глаза было всегда в сторону, когда он смотрел прямо на собеседника.   И порой трудно было понять, смотрел ли он на тебя или отвёл взгляд в сторону. То положение вещей не мешало ему почти три десятка лет трудиться конструктором и достичь высот в своей квалификации. Он был конструктором первой категории, начальником заводской добровольной народной дружины (ДНД). И каждый год назначался старшим группы в поездках  в колхозы на сенокос.
   Автобус подъехал к мосту через речку, на берегу которой рядом с мостом возвышалась полуразрушенная колокольня.  Самой церкви не было, а вокруг колокольни разросся двухметровый бурьян. Выше по течению реки виднелось каменное двухэтажное  здание неработающей гидроэлектростанции. Автобус миновал речку по ветхому мостику и поехал дальше к центру села. Он немного не доехал до сельсовета или правления, как его называли местные, и заглушил мотор. Здание сельсовета выглядело довольно-таки скромно на фоне монументального двухэтажного строения с надпись с надписью «ДОМ КУЛЬТУРЫ», стоящего метрах в ста справа от него. Дом культуры грациозно располагался на небольшой возвышенности посреди села. Его архитектура, массивный портик, белая широкая лестница говорили о том, что этот колхоз был колхозом-миллионером. «Колхоз-миллионер,  который миллион рублей должен был государству». Шутка, а этот колхоз, скорее всего, действительно был богатым. К входу в правление вела асфальтовая дорожка, вокруг здания конторы, как её называли местные, красовались высокие голубые ели. Рядом с правлением на массивном постаменте был установлен бюст Кирова, чьё имя и носил этот колхоз. Перед памятником  огромная круглая клумба с цветами, и поодаль скамейки с массивами литыми боковинами. Такие же скамейки, как и в городских парках. Сила! Мощь! Богатство! Похоже, что во всем этом была и частичка труда шефов. Колхоз платил за работу чисто символические деньги, а завод доплачивал работникам до «средне сдельного». Для сотрудников, направляемых на сельхоз работы, выгода была лишь в том, что накапливались отгулы за работу в колхозе якобы в выходные дни. И по возвращению можно было ещё недельку отдохнуть в летнее время.
   Водитель спрыгнул с верхней ступеньки и побежал в ближайшие кусты, которые сплошняком росли   слева от правления. Сильно захмелевшие за долгий путь весельчаки  вылезали из салона, и стремительно один за другим потрусили за водителем. В группе не было женщин, чисто мужской коллектив. Да и кустов справа от правления тоже не было. Справа было другое большое каменное строение с названием «ДОМ КУЛЬТУРЫ». Архитектура его была менее грациозная нежели правления, но по мощи и масштабам не уступала ему.
   Последнего «шефа» Василь Саныч, так любя его называли его сослуживцы, выводил под «белы рученьки». Молодой парень с лохматой шевелюрой не рассчитал своих сил и немного перебрал. Его худое тело Василь Саныч вынес практически на руках и, прислонив  к автобусу, сам побежал к кустам.
   - Присмотрите там за Вовкой, что-то он скис, - крикнул он на ходу кому-то из  возвращающихся из кустов, - А то под колёса свалится ещё. Слабак!
   Сделать такое заключение Василь Саныч имел полное право, так как сам выпивал свою норму в один литр водки и не вырубался, но об этом позже.
   - Ладно. Закусывать нужно, - прозвучало ему вдогонку, и парня подхватили под руки подоспевшие товарищи.
   У конторы приезжих встретил сам председатель колхоза «Путь Ильича». Черноглазый седой мужик, не смотря на жару, был одет в серый пиджак. Дополнением к пиджаку была клетчатая рубашка и старомодный галстук. Он скорее был похож на сельского бухгалтера, только без круглых очков. Они с Василь Санычем прошли внутрь здания оформляться, а остальные расселись на лавочках под сенью елей и закурили.
   Через какое-то время Василь Саныч вышел с женщиной в косынке и в фартуке, очень похожей на доярку с картинки в учебнике литературы. Она спросила:
   - Здесь все ваши? Сколько всего человек? Пошли.
Все встали и подались за ней.  Вскоре группа прибыла к деревянному зданию старой сельской школы. В большой комнате народ распределился по раскладушкам, бросили свои рюкзаки, раскатали матрасы и завалились на постели. За стеной, которая не доходила до потолка примерно с полметра, была ещё комната. В ней тоже кто-то жил. Через стенку было видно, что там  были раскладушки, и на столе стояла чистая и аккуратно расставленная посуда.  Ближе к вечеру в соседней комнате послышалась возня, разговоры, женские голоса. Соседи наспех познакомились, и выяснилось, что это была группа геологов, разведывающих местные карьеры с известняками.
   Со следующего утра начались сельхоз работы. Сенокос в полном смысле этого понятия. Жара, пот, пыль,  колкий мусор от сена в глаза и так далее по списку. Вечером предоставлялась возможность окунуться в местную речку с чистейшей водой.  Это было как благо… А наутро снова в бой…
   Были дни, а точнее вечера, в которые народ позволял себе расслабиться от сенокосного перенапряжения и как говорится: принять на грудь по маленькой. Обычно складывались и покупали спиртного на всю компанию. Пили, чокались, курили, играли в домино, бурно при этом, матерясь. Из-за стенки женские голоса часто призывали «к порядку». Но их призывы ненадолго сдерживали поддатых игроков, и трёхэтажные фигуры речи вновь вылетали и сильно ударялись о потолок. Надо заметить, что все люди были с высшим образованием.
   Василь Саныч никогда не вкладывался в общий котёл. Он покупал для себя любимого две бутылки водки и выпивал их единолично, не обращая внимания на общие тосты. Сначала он наливал в кружку полбутылки, с аппетитом опрокидывал содержимое и закуривал папиросу. Через какое-то время выливал остатки бутылки снова в свою кружку, выпивал, закусывал тонкой корочкой хлеба и снова закуривал папироску. Потом лежал на раскладушке и смотрел в потолок.
Но такое положение длилось не долго. Он поднялся с постели, достал из сумки вторую бутылку и  начал её откупоривать. Вовка, тот самый, что сильно захмелел по приезду, контролировал свою дозу и в этот раз старался не переборщить. Он сидел рядом с доминошниками и увидел как Василь Саныч, который был вдвое старше его, достал вторую бутылку водки и начал её зубами откупоривать. Вовка уважительно обратился к старшему группы на Вы:
   - Василий Александрович,  Вы же только что пол-литра пропустили. Не лишнего Вам?!
   А тот в ответ сделал страдальческое лицо и, причмокнув, выдал:
   - Хочется…
   Он открыл бутылку, положил пробку рядом с собой на раскладушку и налил в кружку граммов сто, не больше. Медленно выпил, откусил немного  хлеба и сразу же налил ещё. Своими вставными челюстями он тщательно пережёвывал хлеб. Причмокнул и верхняя челюсть слетела с нёба. Картинка репина «Приплыли». Вовка отвернулся. А Василь Саныч со звуком «мца» снова прилепил её к нёбу, проглотил хлеб и запил водкой. Потом закурил, встал и начал расхаживать по комнате, в которой было так сильно накурено, что хоть топор вешай. Женщины за стенкой возмущались-возмущались, но всё тщетно. Игра в домино продолжалась, козлы регулярно менялись местами, сопровождая смену караула редкими словосочетаниями, Василь Саныч оприходовал остатки второй бутылки и распластался на раскладушке, раскинув в стороны свои могучие руки, снова закурил. Тут Вовка подсел к нему рядом и спросил:
   - Василий  Александрович, мне говорили, что Вы про Луку Мудищева поэму знаете. Расскажите.
   - Лука Мудищев – дворянин! – зычно произнёс он во всеуслышание.
За стенкой женщина завизжала:
   - Прекратите, я пожалуюсь вашему начальству. И прекращайте курить, дышать уже нечем!
   Но это был глас вопиющего в пустыне. Василь  Саныч громким басом, чётко выговаривая каждое слово поэмы, на радость слушателей – доминошников и Вовки дочитал её до конца и вырубился уже до утра.
   Утром похмельный был подъём. Василь Саныч вытащил из-под себя скрученную в жгут мокрую простынь жёлтого цвета, быстро вышел на улицу и вернулся уже без неё. «Однако, - подумал Вовка, наблюдая за ним, - вот вам и Лука Мудищев…. Не дворянин!»

09.11.2025