Нрым Каш

Антон бежал со всех ног. Зомби бежали следом. И бежали быстро. Совсем не так, как в голливудских фильмах. Что давало очередной повод убедиться в хитрости и душевной нечистоплотности англосаксов, будь они неладны. Они и все иже с ними вражины нетрадиционной ориентации. Но сейчас надо было бояться тварей, преследующих его по пятам, которые бодренько бежали, распаляя себя выкриками "Нрым Каш". Антон начал уставать, силы постепенно покидали его тело. Его дальний предок, австралопитек, живший миллион лет назад, или даже кроманьонец, живший всего-то сорок тысяч лет назад, вероятно могли бежать целый день, но Антон так не мог. Последние десять тысяч лет не пошли хомо сапиенсам на пользу, они стали физически слабее и на голову глупее. Растратив драгоценное время на убийство соседей и издевательства над друг дружкой. Удивительно, сколько посторонних мыслей может прийти в голову человеку, убегающему от зомби.

Зомби, ёжику понятно, появились не сами по себе. Их сделали. Рукотворная катастрофа. И опять во всём оказались виноваты учёные, придумавшие методы нейролингвистического программирования людей. Правительство тут же стало проводить эксперименты над народонаселением. Один из таких экспериментов закончился успехом. Практически одномоментно зомбированным оказалось 95 процентов населения. Теперь уже сложно отследить, как и в какой день это случилось. Вероятно, нейролингвистические кодирующие фразы генерировались случайным образом и впрыскивались в головы через телек, радио и социальные сети. В надежде случайным образом найти работающую фразу. А может, фразы были не совсем случайны, и подчинялись каким-то нейролингвистическим эволюционным алгоритмам. Так или иначе, но на пятнадцатый год экспериментов нейролингвистический вирус сработал. Простое сочетание двух бессмысленных слов "нрым каш" всего за несколько дней заразило всё народонаселение. Всё, да не всё. Небольшой процент несчастных не заразился.

В числе несчастных оказался и Антон. На него вирус не подействовал. Не понятно, почему не подействовал, ведь он был совершенно обычным парнем, таким же как все. Разве что телеку предпочитал книги, но такая социальная девиация не считалась опасной, ни докторами, ни правоохранительными органами. Так или иначе, но утром он пошёл на работу, ещё ничего не подозревая, а ближе к обеду уже и сам превратился в обед, за которым бежала толпа зомби. Обиднее всего было то, что на вид он ничем не отличался от них. Откуда они знают, что он не из числа? В отчаянной попытке Антон обернулся и прокричал: "Нрым Каш!". Но обмануть зомби ему не удалось, за своего они его не приняли.

К преследователям присоединилась девушка на электрическом самокате. На вид студентка элитного учебного заведения. Уставшему Антону нечего было противопоставить мощному китайскому электромотору. Девушка догнала и на полной скорости врезалась в него. Они покатились кубарем по асфальту. Антон вскочил на ноги первым и оседлав самокат рванул прочь. Вслед ему кричала разбитым при падении ртом владелица самоката, искажавшим слова в "нрыоум гаж".

Выжимая всё из двухколёсного транспортного средства, Антону удалось оторваться от своих преследователей. Петляя между домов, он принялся судорожно придумывать, что же ему делать. Идти прямиком домой было страшно — вдруг там его поджидает заразившаяся жена. Он решил сперва навестить родителей, которые обитали не далеко от его текущей локации.

Дверь родительской квартиры открыла мать. На ней был домашний халат и только один тапок. "Антошечка! Нрым каш!" — радостно сказала мама. Пока Антон с удивлением смотрел на босую мамину ногу, женщина прыгнула на него и откусила сыну ухо. Антон взвыл от боли, но самообладания не потерял, сумев увернуться от удара в голову гвоздодёром в руках подскочившего к нему отца. Антон бросился прочь, заливая стены подъезда кровью из откушенного уха. Вылетев на улицу, он вскочил на самокат и помчался дальше. Перед глазами стояли лица родителей. Мама, жующая откушенное ухо. Отец, раздражённо разглядывающий промахнувшийся гвоздодёр. Теперь между ним и родителями разверзлась пропасть непонимания.

Не осмеливаясь останавливаться, Антон одной рукой достал телефон и набрал номер своего друга. Приложил телефон к здоровому уху. Мобильная связь ещё работала. После нескольких гудков ему ответил голос друга.

— Тоха, ты?
— Я, Коляныч.
— Как дела?
— Жопа полная, Коляныч. Меня преследуют зомби.
— Не паникуй, Тоха. Скажи им "нрым каш", и они отстанут. У меня с ними никаких проблем.
— В том то и дело. Я говорю "нрым каш", а они не слушают. Не верят, — с истерикой в голосе пожаловался Антон.
— Понятно. Тебе не хватает искренности, вот они и не верят. Надо обратиться к профессиональному психологу, он тебе поможет.
— Какой к чёрту психолог, когда на дворе Конец Света! Апокалипсис!
— Не паникуй. И не такие апокалипсы переживали.
— Хорошо тебе говорить "не паникуй", когда на тебя не нападают. По всему городу носятся толпы зомби, пытаясь съесть таких как я. Меня только что мои собственные родители чуть не схарчили. Где я в таких условиях психолога найду?
— Не печалься, старче. Есть у меня нужный человечек. Я тебе его номерок скину.

Антон ехал по охваченному зомби апокалипсисом городу к психологу. А что ещё ему оставалось делать? Объявить войну всем зомби? Всей стране? В одиночку изменить мир? Глупо. И на самом то деле, мы не можем контролировать мир вокруг нас. От слова "совсем". Мы только можем контролировать то, как мы воспринимаем этот мир. Мы ничем не владеем, только своим сознанием, своими мыслями, да и от этого права часто отказываемся. Поэтому вся надежда сейчас была на психолога. Или психиатра. Антон не был уверен, что точно запомнил профессию врача.

Специалиста звали Борис Владимирович. Он был пожилым человеком с обходительными манерами. Первым делом он усадил Антона в удобное мягкое кресло с встроенным массажёром. Ролики массажёра стали нежно разминать уставшую от погони спину и шею. Антон тут же расслабился и размяк. Захотелось вздремнуть, но было нельзя.

— Ваш друг, Николай, рассказал, что у Вас проблемы с зомби. Они вам не верят, — сказал доктор.
— Так и есть. Я говорю "нрым каш", а они всё равно нападают. Хотят съесть.
— Что же. Думаю, что я смогу Вам помочь.
— А Вы, простите, психолог или психиатр?
— Я лечу человеческие мысли. У меня широкий профиль. Нейромастер. Гуру, в каком-то смысле.
— Понятно, — сказал Антон, хоть ему и не было понятно.
— Видите ли, психолог работает с психически здоровыми людьми. А можно ли Вас считать психически здоровым, если Вы находитесь в таких принципиальных противоречиях с окружающими вас людьми, пусть даже они и зомби?
— Не знаю, — честно признался Антон. — Мне раньше казалось, что я нормальный, то есть здоровый, ну как все.
— Граница между психическим и социальным размыта. Поэтому только специалисты по нейрокоррекции, такие как я, способны по-настоящему лечить мысли.
— Буду очень признателен, если Вы мне поможете. А то вот, мама мне ухо откусила, — показал Антон на то место, где совсем ещё недавно было ухо.
— Не переживайте. У меня для Вас есть простая, но эффективная методика лечения, — заверил Борис Владимирович.
— В чём суть этого метода?
— Всё просто. Но сначала ответьте на мой вопрос. Вы же считаете, что избежали заражения нейролингвистическим вирусом потому, что по какой-то причине не подвержены заражению?
— Да.
— А вот и нет. Полного иммунитета от этого вируса не существует.
— Неужели?
— Всё дело в особенностях нейропсихической матрицы человека. Если матрица должным образом не подготовлена, то вирус активно не размножается. Он находится в спящем режиме, ждёт, так сказать, своего часа.
— Я в этих нейронных делах не очень, — признался Антон. — Что делать то будем?
— Подготовим нейропсихическую матрицу, прокачаем её в нужном направлении. Затем вирус сам проснётся и сделает своё дело.
— Как качать будем?
— Без затей. Как нам всем последние пятнадцать лет качали. Только ускоренно. Путём силового психического деформирования. Готовы?
— Не знаю. Но отступать мне некуда.
— Я буду произносить программирующие психоматрицу кодированные последовательности слов. Вы должны их повторять. При этом проникайтесь смыслом произнесённого, вкладывайте в слова душу.
— Понятно?
— Вроде понятно.
— Поехали. Повторяйте за мной: "Все пиндосы говноеды."
— Неужели все? — усомнился Антон.
— Господи, да какая разница. Ну конечно, не все. Они такие же люди, как и мы. Все люди одинаковы.
— Как же мне проникаться смыслом и вкладывать в слова душу, если это не является правдой?
— Нет никакой правды. Есть только фильм, который мы смотрим. Точнее, каждый смотрит свой собственный фильм, поскольку каждый является режиссёром. В Вашем фильме все пиндосы должны сейчас стать говноедами. Внутри фильма это будет правдой. Но чтобы это стало правдой, режиссёр должен на время проникнуться смыслом. Понятно?
— Ну, как-то так, — сказал Антон.
— Не думайте про это слишком много. Режиссёр должен быть артистом, должен творить, а не заниматься поисками эфемерной правды, — посоветовал врач.
— Хорошо. Я попробую.
— Тогда, повторите мои слова.
— Все пиндосы говноеды, — нерешительно промямлил Антон.
— Не верю! Дай жизни! — по-театральному закричал Борис Владимирович.
— Эти говноеды нас расчленить хотят. Но хер им в дышло. Мы их сами поимеем, — сказал Антон.
— Уже лучше, — одобрил Борис Владимирович.
— Либерасты! Вертел я их! — почти выкрикнул Антон.
— Вот. Ещё лучше.

Изнурительная терапия продлилась до самой ночи. Но когда Антон вышел на улицу и во всё горло прокричал "Нрым Каш", то к нему ни один зомби не подошёл. Он стал своим. Счастливый, с улыбкой на лице он спокойно отправился домой. Зомбаки бегали по улицам по своим зомбариным делам. Кто-то громил магазины. Кто-то дрался. Кто-то пил водку и горланил песни. Вместо полиции по дорогам ходили народные зомби дружины.  Всё было не так как раньше. Но, по сути, это просто был чуть-чуть другой фильм.

На свой этаж пришлось подниматься пешком — лифт уже не работал. Антон позвонил в звонок. Звонка не было. Он стукнул ногой в дверь. После этого ему открыли.

— Нрым каш, — приветствовала его с порога жена.
— Нрым каш, — сказал Антон, входя в своё жилище.
— Папа, папа, — выбежала из своей комнаты дочка, приветствуя отца и бросаясь ему на шею.

Антон крепко обънял дочь. Прижал её к себе. Вдохнул запах её волос. А затем со всего размаху стукнул её головой об стенку. Голова раскололась. Из неё потекла кровь вперемешку с мозговым веществом.

— Ну вот и ужин какой-никакой образовался, — обратился Антон к жене, показывая на мёртвое тело.
— Нрым каш, — согласилась жена, решая в голове, стоит ли обжарить мясо с грибами, или съесть сырым, приправленным только соевым соусом.

Аппетит у обоих разыгрался уже не шуточный.