Менелавна

Был ли, не был ли увлечён тридцатилетний мужчина
четырнадцатилетней девчонкой- скорее «да», чем «нет». С чего бы он её тогда Менелаевной величал? С одной стороны: расстояние держал, дистанцию соблюдал, как со взрослой разговаривал, в глаза внимательно – так партнёры по танцу смотрят – класически-серьёзно, общение на вытянутую руку. Но – Менелаевна- с другой.
Она, девчонка думала, вернее ничего такого не думала, но про себя отметила, что диковатый, странный какой-то этот папин новый  знакомый. Предложил ей на «ты». Она пробовала, но не смогла, ведь со взрослыми надо на «Вы». Не получалось и всё
 « Давай-те, пойдём-те, слушай-те» -поэтому Саша был переиминован в Сашу-те, а она в Менелаевну.
Невдомёк ей - всё мимо ушек розовых- что Менелай муж спартанской царевны, что из-за дочери Зевса и Леды не раз разгорались войны, так как по красоте своей подобна богиням была и звалась распрекраснейшая- Еленой. Ну уж это точно не к ней.
 Она – кто угодно: Чадо, Кошкин,  Кинд, Сынуля, но не Елена.
В классе и без неё шесть Лен. Менелавна так Менелавна – годится! Историю про Елену Прекрасную выслушала с интересом и тут же забыла. Каникулы, море, горы вот что интересно.Отпуск с папой, да ещё на  юге – что же может быть лучше! Но каникулы закончились. Беззаботная  компания распрощалась –разъехалась. И повёз папа своё чадо в славный град Петра, в школу –учиться. С опозданием -всегда одна и та же история – билетов нет.
Ей нравится «трястись» в поезде. Ехать бесконечно долго, вот так сидеть напротив папы и Саши-те. Отец откинулся на спинку сидения и читает книгу, будто нет его – тактичный. Саша-те развлекает Менелавну: они играют в слова. Рисуют виселицы – не угадал можешь быть « повешенным» - детская игра. Она угадывает сразу.
Надоело в слова –записывают его стихи:


Стихотворение Димы Ручейкова про индейцев

 Индейцы в плен попали и нет спасенья им,
 Когда на них напали у форта Джимми Джимм.
 Командовал отрядом один полковник - Джон
 С орлиным вечно взглядом, был беспощаден он.
 Ну тут один индеец, как бросит тамагавк,
 Который в это время он прятал под рукав.
 Но не попал он метко, а промахнулся он.
 Перерубилась ветка и цел полковник Джон.
Три дня они скакали по прерии глухой.
 И гривами махали их лошади порой.
 А на шестые сутки осталось трое их.
 Ведь съели всех койоты, наверно, остальных.
 Совсем они пропали и нет спасенья им.
 Напрасно их искали у форта Джимми Джимм.


 Тетрадь в клетку, школьная. Девочка пишет под диктовку, почерк неровный, буквам «хвостики» недописывает. Не разберёшь где «а» , где «о»: «слова» или « слава» или « слово»? Ей и в школе за это оценки снижают. Автор же  - чётко, убористо. А как же, он учёный, биолог, йогой занимается, «крокодила» на одной руке – па-жал-ста! Забавный такой! И стихи свои посвящает не женщинам, а мышам!

Лабораторным мышам * 
( в манере А. Вознесенского)
 В научных лабораториях мышей
прежде чем умертвить красят
 в разные цвета ( из беседы с биологом)

 На столе среди крошек корма,
 В газетке, как пельмени –уроды,
 Ещё теплые, сырые от хлороформа,
 Бывшие дети природы.

 И не слышат они, и не дышат,
 Отрешённые, как богомолки-
 Синие, жёлтые, красные мыши-
 Раскрашенные – хоть сейчас на ёлку.


Меховые, как эскимосы,
Тёмны капли потухших глаз.
Майтимаусы- альбиносы
Проигравшие в первый раз.

Лаборанточки белоснежные
Протыкали иглой аршинной
Брюхо нежное мышиное
Безошибочно, как машины.

Ну, а вам бы – шкуры из кафеля
И змеиные жала вам бы-
Ну ка, кто там из соискателей,
Пожалте – на Черных Мамбах!

Но не вас берут под охрану,
Как ондатру или волков,
Не про вас мурлычет с экрана
Симпатяга Василий Песков.

А когда все болезни пустят
Дефицитными как ветчину-
Вам наставят мраморных бюстов
В натуральную величину!

 И девушка жалеет « бедных мышек». А Саша-те  тоже грустнеет.
И тут же, нервно строчит  другое стихотворение ещё более пронзительное и уже совсем серьёзное:

 Перевод Александра Рыбошлыкова из  Николауса Ленау „Winternacht“1840г.

От стужи воздух твердью стал.
Вперёд, смелей тропою белой!
И каждый слышится кристалл
В моей браде оледенелой.

Здесь, в величавой тишине
Под лунным льдом седые ели
Коснуться тянутся во сне
Своих корней в тоске смертельной.

Эй, стужа, в грудь мою войди!
Туда, где трепетные струны,
 Сомкнись! Чтоб вечный впереди
Покой, как здесь в долинах лунных.

 И отдаёт ей тетрадь, почти не глядя , словно не будучи с ними в одном купе... Девушка видит внезапную перемену  и машинально прижимает тетрадь к груди, словно утешая кого-то. Так они и едут  в молчаливом согласии и необьяснимом одиночестве.  Но отец нарушает всеобщее молчание : « А не испить ли нам чаю?». И чай заказан, и пьется с удовольствием, и печаль ушла. И пошли рассказы о подстреленных  в этот отпуск « гигантских» рыбах, о так и не найденых амфорах, о чудных оставшихся лежать в морском  царстве, рапанах - это те ракушки, что хранят в себе зов моря.
Папа  у Менелавны эрудит, что ни спроси  - ответ готов! Мужчины болтаю часами. Она в это время  в себе разбирается –в « бабочку» превращается - настороженно и удивлённо: «Этим летом к ней обращены взляды мальчишек и мужчин. Этим летом она в центре внимания, она Менелавна и  возможно что она - Елена, а может и Прекрасная. Менелавна, ну и имечко. В прошлые южные каникулы четыре года назад её принимали за мальчика, за «сынулю». Теперь .....  беспокойные сны. Перед ней  голубая тетрадка. Перечитывает – нравится. Стихов девушка не любит, но почему эти хороши?
Вопросы, вопросы, перестук колёс, мелькание ёлок, посёлков, речек, лугов, коров с телятами,  любопытных детей на станциях - перечёт-отсчёт  чего-то важного, что уже началось. Слыши –те, знае –те, види –те, буде-те...Это к ней на «ВЫ».»

 

Та тетрадь в клеточку, не затерялась, а хранилась бережно. Саша-те - Александр Рыбошлыков пропал из вида. Стихи же его заучились сами собой, лейтмотивом прекрасного времени.



Как нарисовать Август

В королевстве сосен Август, славный месяц,
От дождя и солнца тёплый и сырой.
Тяжко паутинкам ничего не весить –
Ветер их уносит, шелестя корой.

Запасало Лето тишины нагретой
В лейденские банки годовых колец.
Вот где короедам-недругам отпетым
В золотом бальзаме приходил конец.

Их ходов секретных разгадавши ребус,
Дятел выверяет точный камертон.
Канифоли крепость и еловый эпос
Зябликов и белок цедит  как планктон.
Можжевельник сочен, неказисти прочен,
 А с его вершины видно муравью,
 Как растёт опёнок жёлт и непорочен,
 Погружён по очи в мёртвую хвою.

Кем это со вкусом белый гриб надкусан?
Кто его отведал белка или дрозд?
Лучше загляни-ка в вереск и бруснику-
Чей там через хворост чешуится хвост?

И сухой, как порох, шевельнулся шорох
И под корневищем канул без следа.
Но плывут, смотрите, коршуны в зените,
Просеки в опрах, в небе провода.

А из самой чащи на слепней хрустящих,
На узлы, подагрой скученных корней,
Льются дефициты пран и фитонцидов,
И ещё чего-то тоньше и важней.

Нарисуем Август в записную книжку,
По рисунку мастером сделанный витраж.
Водрузим на кухню, чтобы было грустно,
Маринадом вкусным среди круп и каш.


Ежели к чаю подавался лимон, то неотступно  в сопровождении
« кислого стихотворения»:

Лимон

Зачем незрел и зелен так лимон?
Искрится ломтик тонкий, как нейлон,
И нержавеющий фруктовый нож
Всем никелем испытывает дрожь,
Когда по лезвию, как свист с хлыста,
Полезная стекает кислота.

Всех самых ржавых тормозов похлеще
Фарфор разъеденных зубов скрежещет.
И не умерить кислоты песком,
И рафинада не унять куском.

Порезов бритвенных глаза красней,
И, кажется, уже нельзя кислей!
Но клюкво-кислый разъедень сочит
И капли кислые свои точит.

И даже выстрелить в висок нельзя!
И брызжет, брызжет, брызжет сок в глаза!
Скорей в колодец головой – бросок,
Но, боже мой, и там лимонный сок!
Зачем незрел и зелен так поэт
В своих лимонных тридцать с чем-то лет.


Но кажется ей сейчас, что не познакомься они в то лето, не окажись у неё простой тетради в клеточку, не полюби она его стихи ( его/стихи) – и  завертелось бы всё по-другому. Не знает она как - хорошо, плохо ли, но совсем, совсем не так.


 Примечание*
• Все стихотворения принадлежат перу Александра Рыбошлыкова, были записаны в мою тетрадь и
подарены на память. Оригинал имеется в наличии.
Здесь печатаются с единственной целью – донести до читателя творчество талантливого человека и незаурядного автора