Яма нужная и опасная

Всенародно узнаваемая песня «Ваше благородие, госпожа удача…» перещелкнула тублер памяти, и мысль скользнула в параллель сходства с героем кинофильма. Нравилось ему сравнивать себя с красноармейцем Суховым, который гонял по пустыне басмачей и тащил на себе обузу чужого гарема. Белое солнце пустыни, жара, фуражечка, шинель в скатку поверх выцветшей гимнастерки, маузер и знаменитый чайник с затычкой в носике. Евграфову нравился этот киногерой добротного характера. Было у Евграфова что-то сходное с Суховым. Определенно, отношение к жене. Оба писали письма женам, находясь в служебных командировках, и письма открывали редкую, нежную, трогательную и долгую любовь. Ну, может, еще и то общее, что Евграфова также забрасывало в подобные места послужить на благо Отечества.

Зазвучала новая мелодия. Телефон, работавший в режиме интернет-радио, еще только выдал первые вступительные аккорды, как Евграфов узнал начинающуюся песню. «Он говорил мне, будь ты моею…», - зазвучал томный женский голос, и Евграфов вспомнил. Детства фильм «А зори здесь тихие» и красноармеец Женя Комелькова с гитарой. Поет проникновенный романс семейному полковнику. Еще один близкий по духу киногерой - старшина Васков, Федот Евграфович, почти тезка. Как и Сухов, заботливый о гареме, только это отделение прикомандированных зенитчиц. Еще одно обстоятельство сближало их - пикантное. В этот момент Евграфов был занят деликатной работой - мастерил доску с отверстием для нужника, как и тот старшина.

Под ногами зияла свежевыкопанная яма, и из нее дышало земляной сыростью, как из могилы. Аналогии вызывали легкую оторопь. Однако дело есть дело. На новом дачном участке предстоит бывать двум сестрам, одна из них жена Евграфова. Не отделение зенитчиц, но сходство ситуаций налицо.

Песня сменилась, и поменялось настроение. «Земля Санникова». Не та известная, что перепели все, а вторая: «И солнце всходило, и радуга цвела. Все было когда-то и любовь была!». Ни фильм, ни герои были причиной любви Евграфова к этой песне, а она сама, и вот почему. В пятом классе он спаял на макетной плате свой первый транзисторный приемник и когда подключил два проводка скрепками к квадратной батарейке, из динамика с хрипами раздалось «Пылали закаты, и ливень бил в стекло. Все было когда-то, было, да прошло!». С тех пор, если слышал эту песню, то наполнялся высоким чувством победы.

Так музыка влияла на Евграфова. Решив сделать звук погромче, он повернул в ладони телефон и … Уронил его! Телефон полетел в яму.

Рефлекторно дернув рукой вослед галилеевскому телу, Евграфов проводил телефон взглядом, засек момент падения и услышал стук о влажную землю,  падать-то всего метр, да и день на дворе, хотя через круглый проем в бетонной крышке на бетонном кольце света в яму проникает немного. Телефон упал ровнехонько в геометрический центр круга метрового диаметра.

Заключительные жизнеутверждающие оркестровые аккорды коды зазвучали фанфарами и литаврами, наполняя душу восхищением. Звук из этого необычного бетонного резонатора раздавался глубокий и мощный, и Евграфов отметил сходство с оркестровой ямой, когда в концертном зале музыка гремит буквально из под земли.

Мелодия сменилась. Сначала какой-то шум, и Евграфов опознал шум большого концертного зала. Затем аккорды и соло электрогитары, голос певца на английском тянул что-то заунывное и тоскливое под ликование зала. Евграфов узнал. Metallica. One. Вот только что он летал на крыльях вдохновения, а тут… Печальной безысходности история калеки войны. Загремели басы и завизжали гитарные струны. Из мрака бетонного сабвуфера на свет толчками вырывались упругие как клубы черного дыма волны ужаса звука. Казалось, в такт ритму завибрировала земля и стоящий на ней дощатый домик. Волосы на голове Евграфова зашевелились ощущением зла, вырывающегося из подземелья в светлый мир. Нужно спасать планету!

С леденящим чувством в сердце Евграфов спустил ноги в дыру, испытал онемение ступней, опустился на землю внутри бетонного кольца, глубоко вдохнул, как перед нырянием, и оказался внутри беснующегося адского звука. Наверное, ему мерещилось, но он увидел вокруг себя мириады мелькающих в темноте мошек, чертящих тонкие молниевые следы полета. Появилась инсектофобия, вжавшая голову плечи. Нащупывая источник звука среди липкого грязного глинозема, Евграфов будто ожег пальцы в кислоте, но наткнулся на почти раскаленный до бела телефон, сомкнул ладонь, рванул вверх и выбросил исчадие вон из под земли.

Прочертив баллистическую дугу, телефон шмякнулся на грядку и затих. Успокоилась и среда. Прорыв зла на поверхность планеты был пресечен героическим пенсионером. Будто в ознаменование победы Добра над Злом из освобожденного телефона раздался знакомый порхающий марш: “Нам песня строить и жить помогает!”.

Разглаживая впечатления неординарного происшествия, Евграфов доделал узловую конструкцию, приладил ее к дощатым стенам портала в потусторонний мир и испытал успокоение сердца. Видимо неспроста ямы традиционно вызывают у людей тревогу, и потому засыпаются или заваливаются мусором, а вынужденные ямы нужников закрываются осмическим ниппелем обычной доски с круглой дыркой.

Послышался шум подъехавшей машины и звук отворяемых ворот. Философское одиночество Евграфова завершилось. Приехали его “зенитчицы”. Жизнь как в добром кино под добрые песни :)

Сергей Александрович Русаков.
25 августа 2024 года.
Деревня Сергеевка Рязанской области.