Мохнатка Бо Дерек стоит интеллектуальной сказочки

                ВЭФ
     У советской интеллигенции, фальшивой и самопридуманной, унаследовавшей от российских предков не только наименование, но и зависть с ненавистью к привычным для свободного мира интеллектуалам, был крайне ограниченный набор, как сказали бы сейчас, трендов, обязательно и непременно включавший в себя говно под гитарку заунывности и страданий народа галичей и высоцких, бездарных и просто отвратительных, книжонки столь же бездарных булгаковых и стругацких, короче сказать, Ильич, назвав их всех не умом и гордостью нации, как они почему - то решили с момента своего возникновения в гнилых ретортах разночинства Александра Дуос, а говном. Он был прав. Это было, есть и будет именно говно. Страшно далекое от народа, как Херцен, безвольное, бесподбородочное и лишенное напрочь яиц, как грубовато поясняют решительность и инициативность американцы, будучи изначально лишены хоть каких признаков интеллекта. Да и откуда его взять пиратам и разбойникам, трудолюбивым пуританам, ограниченным и тупым до фанатизма ? Потому - то интеллектуалы и остались в месте своего рождения, в старой доброй Европе, что не раз и не сто отмечали приезжавшие пробздеться мальца по Парижу Хэм, Миллер и прочие, сидевшие над чашкой с кофе в " Ротонде" и " Куполе", чтобы оставить всем нам истинный восторг своих книг.
    - И восходит солнце, - промолвил коснеющими губами Мелихов, с отвращением и личной неприязнью швыряя святыню любого казака - винтовку в тот терновый куст. - Значится, скоро фиеста.
    - Да ты вконец свихнулся, товарищ, - сурово прошипел в усы Подтелков, вырвав из ледяной воды донского ручья личное оружие, - отказываясь от оружия, гад, ты становишься несвободным.
    - Познайте истину, - чахоточно прикашливая вмешался в назревающую на бровях общественную дискуссию комиссар отряда Фоменко бывший телеграфист Смуидзе, - и она сделает вас свободными.
    Мелихов схватился за загудевшие пульсирующей болью виски, глухо застонав сквозь плотно сжатые зубы. Отчаянность непонятных слов товарищей, никак не забываемые волосатые подмышки селянок Тихого Дона, даже холощеный жеребец пана отамана Кабана встали перед его мысленным взором, и он не смог сдержаться.
    - На, сука !
    Плюнув по народному казацкому обычаю в кулак, он ударил что есть силы в середину лица комиссара, ломая нос и сокрушая интеллигентские очки, за которые, как правильно заметил Бабель словами слесаря Баулина, у нас сразу убивают.
    - Обожди, Старшой, - прогудел Подтелков, невинно почесывая приобретенный от Дарьи триппер с сифилисом сквозь плотную ткань форменных галифе, - не кипешуй пока. Лучше вот сказочку послушай.
    Подтелков неожиданно завизжал и скакнул на того самого холощеного жеребца ( см. выше, курсив мой ). И, соответственно, ускакал. А Мелихов бросился оживлять павшего комиссара. А почему ? А я скажу. Потому сказочку ему тот расскажет. Если, конечно, оживет.