Пожар на судне

  Транспортный рефрижератор «Пролив Ветлицкого» в дрейф лег. На голубом небе ни облачка. Зеркальная гладь океана дышит, будто живая. Летучие рыбки стайками из воды взлетают и, шурша стрекозиными крылышками, несутся над водою.

  Главный двигатель, когда на мостике ручку на «стоп-машина» установили, вздохнул еще пару раз и затих, утомленный долгой дорогой. Остывает. В машинном отделении необычайно тихо стало. Дизель-генератор только тарахтит в уголочке, да насос какой-нибудь завизжит вдруг, будто спросонок, и умолкает недоуменно.

  Палубные матросы, под руководством веселого боцмана Эдика Гомберга, большие, черные кранцы за борт опустили и закрепили понадежнее. Теперь кранцы цепями только позвякивают и колышутся, будто стая шаловливых китов о борта судна бока свои почесывает с наслаждением.

  «Пролив Ветлицкого» в район промысла торопился. Там десятки и десятки траулеров море тралами пашут и рыбу на борт поднимают. По тридцать – сорок тонн за одно траление! Рыбу из трала в бункер рыбцеха высыпают, на переработку, где матросы каждую рыбешку аккуратно руками в противни укладывают и в морозильную камеру отправляют. Рыбакам нравится, когда полные тралы поднимают и работы много. Больше рыбы – больше заработок. Моряки ведь в море не только затем выходят, чтобы морскими восходами и закатами налюбоваться. Тем более – рыбаки!

  Но, в районе промысла, согласно прогноза, погода скоро испортится, ветер усилится, и волна будет высокая. В таких условиях команде траулера пришвартоваться, а потом еще и рыбу на транспортное судно передавать, будет сложно, и даже опасно. А передавать надо.

  Несколько траулеров уже под завязку трюмы замороженной рыбой заполнили и лов прекратили. Все вокруг ловят, денежки зарабатывают, а они стоят. Курят на палубе и только окурки за борт мрачно бросают.

  Капитан промысла, ответственный человек, и принял тогда решение. Поставить судно-рефрижератор за сутки ходу от места промысла. А траулерам своим ходом туда идти под выгрузку. И на полном ходу, наперегонки, траулеры с полными трюмами к «Проливу Ветлицкого» понеслись. Впрочем, спешить было совсем не обязательно. «Пролив Ветлицкого» - судно большое и может одновременно с четырех траулеров к себе в трюма продукцию перегружать.

  На «Проливе Ветлицкого» затишье. Вот через сутки траулеры будут подходить, швартоваться, стрелы под перегрузку надо будет настраивать, груз с борта на борт передавать и в трюма рефрижератора укладывать. Потом еще и еще суда подходить будут. Лебедки будут круглосуточно визжать. Мощнейшие прожектора будут по ночам палубу грузовую слепящим светом освещать. И так две–три недели напряженной работы. Пока все трюма не будут рыбой забиты, закрыты и опечатаны. Только рефрижераторные установки будут молотить на полную мощность до самой выгрузки в порту.

  Судно хоть и на месте стоит, дрейфует слегка, но вахты морские, как и положено в море. По четыре часа, через каждые восемь часов. Это если ситуаций авральных не возникает. В случае нештатной ситуации рабочее время длится вплоть до устранения этой ситуации. Камбуз уже тоже перешел на режим промысла. Покушать можно каждые четыре часа. Кок со своею помощницей покормят вас и в 4 часа, и в 8, и в12, и в 16, и в 20, и в 24 часа. Те, кому на вахту заступать, приходят пораньше подкрепиться. Позже начинают подходить на «перекус» те, кто с вахты сменился.

  Котельный машинист Павел Гасенко, сменившись после вахты, в столовую команды не торопился. Ему нравилось любимые свои борщ, и котлетки с гречкой, в спокойной обстановке покушать, не торопясь. Вот и в тот раз, Паша спокойно после вахты помылся, переоделся. Не забыл бородку и усики подровнять и в столовую, не спеша, поднялся.

  Тарелку с двойной порцией борща перед собою поставил, кусочек хлеба откусил, борща в ложку набрал – и вдруг… Дверь в столовую распахивается и на пороге Ваня Волынец, машинист, которому Паша полчаса назад вахту сдал. У Вани лицо бледное, перепуганное. Сам взъерошенный. Из машины в столовую вверх по трапам бежал стремглав. Рот открывает и ничего сказать не может. Наконец, хрипло прокричал,

- В машине пожар! – и сел на пол, в изнеможении.

  Паша ложку в тарелку опустил обратно, хлеб на стол положил. Потом из-за стола вскочил и по трапам вниз, в машинное отделение помчался. Что могло случиться? Полчаса назад вахту сдавал – никакого пожара, никаких признаков. Он бы заметил, не мог не заметить. Барабанит по трапу ботинками что есть силы и вдруг вспоминает, как на его вахте третий механик ремонтировал что-то. И даже газосваркой пользовался. Трубу охлаждения подваривал. И даже брызги огненные из-под сварки сыпались. Но они потом вместе с третьим все проверили. Нигде не горело ничего.

  Влетает Паша в машинное отделение. Огня нигде не видно, но дым черный, с резким запахом, в машине стоит. Прежде всего к котлам своим побежал. Котельный машинист, все-таки. Котел аккуратно остановил. Потом опреснительную установку, другие насосы заглушил. И стал по трапам вниз спускаться. По дороге штатный огнетушитель прихватил, в руке несет наперевес.

  Дым гуще становится, но огня не видно. Спускается все ниже и ниже. Машинное отделение глубокое. Главные двигатель только высотою в несколько палуб-этажей. Потом услышал треск и шкворчание, и, наконец, языки пламени в самом-самом низу, под двигателем.

  Огнетушитель сработал. И струя пены ударила. Только такая тоненькая, как из игрушечного, водного пистолета. Огонь никакого огнетушителя знать не хочет. Еще пуще полыхает – разгорается. Заметался Паша, закрутился вокруг пламени. Вот что может одна искорка сделать. Притаилась, проклятая, спряталась от него и третьего механика. В четыре же глаза смотрели…

  Вдруг из дыма силуэт космонавта появился, в серебристом скафандре. Сначала один, за ним еще два. Паша сразу догадался, это аварийно-спасательная бригада во главе с главным механиком. Главный Пашу увидел и машет рукой, наверх показывает. Значит, уходить надо! И так дыму наглотался.

  Поднимается Паша по трапу и соображает. Раз главный с командой в скафандрах, то могут углекислотное тушение применить. Это когда машинное отделение наглухо задраивают и углекислым газом заполняют. Огонь тогда без кислорода обязательно потухнет. И быстрее Паша по трапам вверх побежал. И чувствует, будто дышать тяжелее стало.

  Самый ближний выход и правда задраен. Другие выходы искать может быть поздно уже. Навалился всем весом на рукоятки изнутри двери, стал рвать их вниз, давит что есть силы. И вдруг подалась одна рукоятка, за ней вторая, третья. И вот, наконец, распахнулась тяжелая железная дверь.

  Но там только помещение с душевой и раздевалкой, которое дымом стремительно из машинного отделения заполняется. А выход из помещения тоже задраен, да, наверное, еще и на ключ закрыт. Стал стучать в дверь. Там, за дверью коридор ведь. Никто не слышит! Эвакуация, наверное!

  А, надо вам сказать, что все обычные двери на пароходах аварийными выходами-люками обеспечены. Внизу двери есть квадратный люк. Укрепленный настолько, чтобы, в том случае, если дверь при кораблекрушении заклинит, моряк мог этот люк выбить и из помещения выбраться. Машинист Павел Гасенко на спину лег и ногами аварийный люк выбил.

  Когда уже в коридор выбирался, кто-то из членов экипажа его увидел и на палубу помог выйти. Паша на спардек вышел, к стене надстройки прислонился. Потом руками о планширь фальшборта оперся, голову склонил над океаном и свежим морским воздухом отдышался. Нормально все!

  Углекислотную систему в этот раз применять не стали. Площадь пожара была небольшая. Главный механик обстановку правильно оценил, и его команда пожар с помощью стационарных установок потушила.

  Через два часа машинное отделение окончательно проветрилось. Следы возгорания в тот же день очистили тщательно и свежей краской обгоревшие места окрасили.