Белое платье. Чёрная тайна. Разбитое стекло

Белое платье. Чёрная тайна. Разбитое стекло.


Утро было таким, каким его обещали глянцевые журналы: солнечным, прохладным и наполненным ароматом роз и свежей выпечки. София стояла перед зеркалом в шикарном номере отеля, и отражение отвечало ей сиянием белоснежного шелка и жемчуга. Сегодня ее свадьба. С Артемом. Человеком, чье присутствие делало воздух вокруг легче, а будущее — ясным и предсказуемо счастливым.
Все было идеально спланировано, до минуты. Цветы, музыка, меню. Даже легкое нервное напряжение, витавшее в воздухе, было правильным, свадебным. Оно должно было раствориться в первом же аккорде свадебного марша.
— Мадемуазель Софи, вы просто божественна, — прошептала парикмахер, закалывая последнюю шпильку в сложную конструкцию из ее каштановых волос.
София улыбнулась: — Божественна. Артем говорил ей это вчера, смотря в глаза с такой нежностью, что у нее перехватывало дыхание.
В дверь постучали. Вошел администратор отеля Михаил, с конвертом в руках.
— Вам, Софья. Передали на ресепшен. Сказали, вручить лично в руки.
Конверт был простым, белым, без обратного адреса. Почерк — угловатый, незнакомый: — Вручить Софье. Лично!
Легкое любопытство сменилось легкой же тревогой. Кто мог писать ей сейчас, в день свадьбы, минуя все современные средства связи?
Она поблагодарила Михаила и, оставшись одна, вскрыла конверт. Внутри лежал один-единственный листок, исписанный тем же неровным почерком.
— София, ты выходишь замуж за призрака. Того Артема, которого ты знаешь, не существует. Пять лет назад, в ночь на 17 сентября, его машина сбила на пустынной трассе женщину. Он не остановился. Он скрылся. И он живёт с этим все эти годы. Её звали Ирина Ветрова. Проверь, если не боишься узнать, кто он на самом деле.
Тот, кто знает правду.

София перечитала текст несколько раз. Слова плясали перед глазами, не складываясь в смысл. «Призрака». «Не остановился». «Скрылся». Это был бред. Чья-то злая, бессмысленная шутка. Ревнивая бывшая? Недоброжелательный конкурент по бизнесу? Но почерк был слишком напряженным, а детали — «ночь на 17 сентября», «Ирина Ветрова» — слишком конкретными, чтобы быть вымыслом.
Она медленно опустилась на стул, чувствуя, как шелк платья похолодел на ее коже. Идеальное утро дало трещину, и из нее хлынул ледяной ужас.
«Не бойся узнать». А что, если боишься? Что, если правда разрушит всё? Ее любовь, ее доверие, ее будущее, выстроенное, как хрустальный дворец.
Она посмотрела на часы. До церемонии — четыре часа.
Четыре часа, чтобы разобраться. Или чтобы сойти с ума.
Первым порывом был звонок Артему. Кричать, требовать объяснений. Но что, если это ложь? Она отравит их день, их отношения, даже если окажется неправдой. Недоверие, однажды проявленное, уже не исчезнет. А если это правда? Тогда он будет лгать. Она знала его. Он был блестящим переговорщиком, умел вывернуть любую ситуацию в свою пользу. Нет, прямой вопрос был оружием глупца.
Она взяла свой телефон, руки дрожали. Поиск: «Ирина Ветрова ДТП 17 сентября». Десятки страниц. Она сузила критерии, добавив название города, где Артем жил пять лет назад. И... нашла. Небольшая заметка в архиве местной газеты.
— В ночь на 17 сентября на трассе Р-98 в результате наезда неизвестного автомобиля погибла 34-летняя Ирина Ветрова. Очевидцев происшествия не найдено. Полиция просит откликнуться свидетелей.
София закрыла глаза. Имя совпало. Дата совпала. Трасса... Артем как-то упоминал, что часто ездил по той трассе, навещая родителей. Совпадение? Возможно. Но в груди уже поселилась тяжелая, свинцовая уверенность.
Она позвонила своему старому другу, бывшему следователю, а ныне владельцу детективного агентства, Максиму.
— Макс, мне нужна помощь. Срочно. Как твои старые связи в ГИБДД?
Голос Максима был спокоен и деловит. Он задал несколько вопросов, выслушал ее сбивчивый рассказ о письме и заметке.
— Дай мне час, Соф. Но будь готова ко всему.
Ожидание было пыткой. Каждая минута растягивалась в вечность. Она ходила по комнате, не в силах усидеть на месте. В голове проносились обрывки воспоминаний. Артем, смеющийся, наливает ей вино. Артем, рассказывающий о своем детстве. Артем, говорящий о чести и ответственности. — Честь — это единственное, что нельзя купить, София. Ее можно только пронести через всю жизнь, не уронив.
 Ирония этих слов теперь обжигала, как раскаленное железо.
В дверь постучали. Она вздрогнула. Вошла мама.
— Дочка, ты в порядке? Ты какая-то бледная.
— Все хорошо, мам. Просто предсвадебное волнение.
— Я понимаю. Но он замечательный парень, София. Я никогда не видела тебя такой счастливой.
София сглотнула ком в горле. «Замечательный парень». «Счастливой». Эти слова теперь звучали как приговор.
Зазвонил телефон. Максим.
— Соф... Новости плохие. Дело было. Машину не нашли. Но есть нюанс. В материалах дела есть показания одного запоздалого свидетеля, который видел на заправке неподалеку в ту ночь автомобиль, похожий на тот, что был у Артема в то время. Темный седан. Номера он не запомнил. Но... полиция тогда не стала развивать эту версию. Не хватило улик.
— Почему ты говоришь «но»? — прошептала София.
— Потому что свидетель этот через неделю после дачи показаний неожиданно от них отказался. А еще через месяц получил очень выгодную работу в другой стране. Работу, которую ему помог найти... один влиятельный бизнес-партнер твоего отца. И, по совпадению, твоего жениха.
Мир рухнул. Не сразу, не с грохотом, а тихо, как подтаявший лед. Все сложилось. Не просто ДТП. Сокрытие. Подкуп свидетеля. Использование связей. Это была не минутная слабость испуганного человека. Это был продуманный, циничный поступок, за которым последовали годы лжи.
Она поблагодарила Максима и опустила телефон. Перед глазами поплыли круги. Она снова посмотрела в зеркало. Невеста в ослепительном наряде, с идеальной прической и макияжем. А внутри — пустота, выжженная земля.
Что она знала об Артеме? Умный, амбициозный, надежный. Он выстроил свою жизнь, как крепость. И теперь она понимала — эта крепость была построена на костях. На костях Ирины Ветровой.
Она представила его в тот вечер. Испуг, адреналин, решение не останавливаться. Расчет. Звонок влиятельному покровителю. Деньги, данные свидетелю. Годы молчания. А потом — она. Их встреча, ухаживания, предложение. Целовал ли он ее, помня о том, что его губы лгали не только ей, но и правосудию? Говорил ли «люблю», храня в сердце труп чужой жены, матери, дочери?
В дверь снова постучали.
— София? Можно? — это был голос Артема.
Ее сердце упало в пятки. Она сделала глубокий вдох, пытаясь совладать с дрожью.
— Войди.
Он был в свадебной рубашке, без пиджака. Его лицо, обычно такое спокойное и уверенное, светилось любовью и легким возбуждением.
— Я не могу дождаться, когда все это начнется, — сказал он, подходя и беря ее за руки. Его пальцы были теплыми. Руки человека, который мог оставить умирающую женщину на дороге. — Ты так прекрасна...
Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась.
— Артем. У меня есть вопрос.
Он замер, уловив что-то в ее тоне.
— Что случилось? Ты дрожишь.
— Ирина Ветрова.
Эффект был мгновенным и сокрушительным. Его лицо побелело, как полотно. Руки, державшие ее, разжались. Он отступил на шаг, и в его глазах мелькнула паника, дикая, животная, которую он тут же попытался погасить.
— Что? О чем ты?
— Не надо, Артем. Не лги мне. Сегодня. В наш день. Не надо. Мне прислали письмо. Я все проверила.
Он молчал несколько секунд, смотря в пол. Плечи его напряглись. Когда он поднял на нее глаза, в них не было ни любви, ни нежности. Там была усталая, изможденная решимость загнанного в угол зверя.
— Что ты хочешь услышать, София? — его голос был тихим и хриплым. — Что это был несчастный случай? Что я не видел ее? Что я испугался? Все это будет правдой. И все это — ложь.
— Почему? — выдохнула она. — Почему ты не остановился?
— Я был молод. У меня была вся жизнь впереди. Карьера. Один неверный шаг... — он провел рукой по лицу. — Я позвонил... ты знаешь, кому. Он все уладил. Свидетель исчез. Дело закрыли. Я думал, я смогу забыть. Захоронить это глубоко внутри. А потом встретил тебя. Ты стала моим искуплением, София. Моим светом.
— Искуплением? — ее голос сорвался. — Ты думал, женитьба на мне смоет кровь с твоих рук? Ты построил нашу любовь на лжи! Ты сделал меня соучастницей! Каждый наш счастливый момент был омрачен этой тайной!
— Я люблю тебя! — в его голосе прозвучала мольба. — Это правда. Все, что было между нами, — правда.
— Нет, — покачала головой София. Слезы, наконец, вырвались наружу, оставляя черные дорожки от туши. — Ничего правдивого между нами больше нет. Если бы ты действительно любил меня, ты бы сказал мне. Доверил бы мне свою самую страшную тайну. А ты предпочел носить ее в себе, как труп в шкафу.
— Я боялся потерять тебя! — крикнул он.
— А теперь ты потеряешь меня наверняка. Потому что я не могу... я не могу смотреть на тебя и не видеть другую женщину, которую ты оставил умирать в одиночестве.
Она повернулась к зеркалу. Невеста в разбитом сердце. Жених-убийца в смятой рубашке. Картина идеального счастья рассыпалась в прах.
— Что ты собираешься делать? — спросил он тихо.
София посмотрела на свое отражение, на его отражение за ее спиной. Самый тяжелый выбор в ее жизни. Пройти к алтарю, улыбаться, дать клятвы, зная правду? Сделать свою жизнь вечным притворством? Или разрушить все здесь и сейчас? Осветления сотен гостей, боль родителей, позор, скандал.
Она сняла с пальца обручальное кольцо. Тяжелое, бриллиантовое, символ вечности.
— Уходи, Артем.
— София...
— Уходи! — это был крик, полный такой боли и отчаяния, что он, не говоря ни слова, развернулся и вышел.
Дверь закрылась. Она осталась одна. Тишина. За окном играл оркестр, настраивая инструменты. Слышались радостные голоса гостей.
София подошла к столу, взяла листок с анонимным письмом. Кто бы ни был этот «тот, кто знает правду», он подарил ей жестокую, но необходимую свободу. Он вернул ей право выбора.
Она медленно, очень медленно, стала снимать свадебное платье. Шелк шелестел, словно плача. Она надела простые джинсы и футболку. Умыла лицо. Следы слез остались, но это были ее следы. Ее боль. Настоящая.
Она вышла из комнаты и пошла по коридору навстречу шуму праздника, который для нее уже закончился, так и не начавшись. Ей предстояло войти в зал и объявить о своем решении. Ей предстояло увидеть шок, разочарование, осуждение в глазах близких.
Но когда она толкнула тяжелую дверь в холл, где уже собрались гости, и ее глаза встретились с глазами ее отца, она почувствовала не страх, а странное, горькое спокойствие. Она выбирала правду. Какой бы ужасной она ни была. Она выбирала жизнь без фундамента, построенного на лжи.
И этот выбор, самый тяжелый в ее жизни, был единственно верным.