Подстанция

ПОДСТАНЦИЯ.
(«Расскажи Мне о ней»).

© В.В.Луговский

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Белла Ахмадулина.


          Подступала осень, «не суля событий и чудес», а теплое лето уплывало в другие миры. В этот год с ее приходом я  почувствовал наступление  осени и в нашей жизни. Мы решили, что Ирина к Новому Году закончит работать, а я наоборот должен найти работу и еще какое-то время потрудиться,  чтобы нам сохранить  привычку не особо считать деньги. Тем более, что дочка Аня развелась с мужем и вместе с тремя детьми переехала жить к нам.
     Я шутил, что при счете с жизнью 7:0 на работу уже не возьмут, поэтому надо торопиться. Хотя на самом деле было еще 6:5, а значит, есть шанс  отыграться. Если серьезно,  то я понимал – место главного специалиста возможно получить только в условиях форс-мажора. Все так и случилось. И выяснилось вдруг, что издержки современного   российского капитализма иногда помогают  таким уходящим персонажам, как я, если, конечно,  побороть страх. Впрочем, работа всегда появляется, когда готов работник. Или еще готов…
     На собеседовании со мной говорили сразу два руководителя фирмы, убеждая немедленно приступить к работе и жалуясь на моего предшественника, которого на прошлой неделе  уволили без отработки. Что происходит? - не понимал я, - откуда такая удача?  В иных местах даже разговаривать не хотели из-за моего зрелого возраста или подозревали, листая мою трудовую книжку,  что я для них слишком умный. А здесь прямо заманивают перспективой после того, как узнали про солидный опыт энергетика. Спустя пять минут ситуация более или менее прояснилась. «Страшная» организация, именуемая Ростехнадзор, после многолетнего терпения «почему-то» «наехала» на руководство за отсутствие должного порядка на большой подстанции, отвечающей за электроснабжение половины города. Все было крайне запущено-персонал всего в количестве двух человек (теперь одного), документация отсутствовала, материальная часть… Я решил не смотреть состояние оборудования, чтобы не отказаться. Зарплату обещали приличную, но почти всю в конверте. Нельзя никого  брать в помощники - все сам: и документацию и обслуживание. Персонал (1 человек)  не имел законного права даже заходить на территорию  подстанции, однако вскоре выясниться, что электрик Гена кое-что  умеет.    
      Становилось ясно относительно политики руководства фирмы: немалые деньги за обслуживание получать, а на персонале и ремонтах экономить. Точнее сказать – вообще не заниматься ремонтом. Я не удивился - обычное дело в наше время. Проедание основных фондов, созданных в «неправильном» и уже полузабытом советском прошлом. Так, без особого запала, напомнил директору, что в восьмидесятые годы, я слышал, электриков здесь работало с десяток человек.
- Потому что много было ненужных правил, - мгновенно парировал топ-менеджер.
- Вот отсюда вся неэффективность производства, все финансовые потери. Привыкай работать в коммерческой организации, привыкай экономить, тогда  зарплата будет и все остальное…
- А что, могут быть задержки в выплатах зарплаты,- встревожился я.
- Вас это касаться не будет, а других может. Как заработаем…
     Правила, которые отвергал директор, «написаны кровью» - так нам всегда объясняли преподаватели. Впоследствии выясниться, что в коммерческой организации не должны работать также законы физики (например, закон Ома). И все это для прибыли… Т.е.  для коттеджей, мерсов или бумеров, безумных счетов в банках и прочих очень хороших вещей. 
     Подстанция, которую в свое время по дешевке приобрела фирма,  являлась, по сути, стратегическим объектом. То, что ее обслуживает один неквалифированный электрик, даже меня, проходившего весь наш бардак не раз, сильно возмутило.
 «Как же это им удается?» - удивился я, - «и столько лет нет никому дела. Где был Ростехнадзор и местная власть все эти годы?»
Конечно,  резервы по надежности в советское время закладывали большие по понятным причинам. Однако сорок лет прошло, может рвануть в самый неподходящий момент. Задав себе  банальный вопрос, я тут же успокоился, вспомнив, кто мы есть…   
  Я был принят на работу следующим днем без некоторых формальностей, а уже к вечеру,  получив у директора ключи от подстанции, отправился на осмотр в сопровождении электрика Гены. На подходе уловил штатный гул трансформаторов, что вселяло в меня определенные надежды, но, оказавшись на территории открытого распредустройства,  я тут же избавился от преждевременного оптимизма. Не работали вентиляция охлаждения трансформаторов и  один из указателей температуры масла, масло подтекало, трава на территории высокая, инструмент для переключений валялся где-то в траве, ну и так далее… Самое неприятное заключалось, что явно прослушивался коронный разряд в районе ввода высоковольтной линии. В закрытом распредустройстве, по заявлению Гены, некоторые выключатели лучше не выкатывать - назад потом не вкатишь. Какие-то защиты не работали - никто не знает какие, кроме Старика, которого быстро уволили. Однако электроэнергия в город поступала с редкими перебоями, если конечно знать особенности и характер подстанции. Как выразился Гена:
- Старик знал, где подставить, где подоткнуть, а где и стукнуть… Я тоже знаю кое-что, -загадочно добавил он,- но зачем мне все это надо?
 На полу возле стенки валялись странные предметы, назначение которых  здесь  было непонятно.
-А доска зачем, да еще с веревкой?-спросил я Гену.
-Ну, всего сразу не расскажешь,- поднеся ко лбу руку, ответил он,- потом как-нибудь разберемся…
В данном случае по правилам мне требовалась стажировка, но я понимал – мои проблемы. Именно  меня взяли их решать,  а не создавать - за это и неплохая сумма в конверте. Первое время я даже про «нары» не подумал, а больше опасался позора перед энергетиками города, которые меня хорошо знали, а про состояние подстанции, думаю, и не догадывались. Отключения света бывали, но ведь пока ненадолго – Старик вытягивал. Говорят, рукастый и опытный специалист, только бумаги очень не любил. Позднее стало известно, что сразу после увольнения его взяли в совхоз начальником электроцеха.
     Всегда склонный к философскому анализу я заметил некоторые параллели. Например, подстанции ровно сорок лет только что исполнилось - рвануть может в любой момент. И… я с женой прожил ровно сорок лет, последние семь лет она очень болела, а ее онкология тоже может рвануть…   Никто точно не знает, когда и почему это бывает. Вот он я   - на беговой дорожке судьбы, и две бомбы со мной, по одной в каждой руке…
                ***
     Правдами и неправдами я принял на работу пару толковых электриков, которых знал по старой работе. Один из них, очень хороший мастер, как-то меня спросил:
-Ну, я, ладно. Мне просто интересно с вами работать, а вы? Вы же лучше меня представляете объект, все его состояние и все, что с нами может произойти на этом убитом оборудовании. Зачем же вы согласились?
-Личные обстоятельства,- нашелся я.
Но что еще можно было сказать? Про возраст дожития? Про болезнь жены? Про вредную привычку жить с комфортом? Ничего не дойдет все равно сейчас, а накатит в свое время. Кажется, он моложе лет на двадцать.
Работать в фирме было «весело». В цехах кабели грелись, автоматы плавились, но денег на ремонт почти не выделяли. Разве что когда уже дымит или бьет током. Однако главное беспокойство  вызывала подстанция. Уходя с работы, я останавливался у ее железного забора и молча некоторое время оглядывал территорию, прислушивался к гудению трансформаторов.
- Милая, ты же сегодня меня не подведешь?-  начинал разговор я. - Ты дашь мне выспаться? 
Подстанция отвечала уверенным гудением, и только один из изоляторов на вводе скептически потрескивал разрядом. Я уважительно прощался с ней, представляя какую огромную работу ей предстоит выполнить до нашей встречи утром. Вслед мне она бросала: «Особо там не волнуйся, как-нибудь справлюсь, а если нет, то обязательно позвоню».   Перед сном у моего дивана я клал два телефона – один служебный для получения аварийного сигнала от подстанции, а другой личный  - для аварийного сигнала от Ирины, которая спала в соседней комнате. Так я и жил, вернее, спал между двумя удивительными существами.
                ***
     Ноябрь месяц  был холодным, что привело не только к резкому понижению температуры в цехах, но и слишком быстрому охлаждению наших отношений с генеральным директором. Расход электроэнергии очень подрос, и строгий начальник  потребовал у меня объяснений в весьма резкой форме, хотя любой работник фирмы, включая обыкновенную кладовщицу, мог бы ему объяснить причину. Однако исключительное умение директора г-на Журило находить в любых затратах виновного стрелочника привычно взяло верх над здравым смыслом. Рабочие мерзли в цехах, а руководство не желало просить о повышении температуры   в системе обогрева, которая принадлежала соседней фирме, зарабатывающей на теплоснабжении хорошие деньги. Так под каждым сборочным столом, в каждой бытовке появились «козлы», пожирающие электроэнергию. Их, конечно, забывали отключать на ночь и даже на выходные. И вообще что-нибудь украсть у фирмы не считалось позорным делом. Опять тот же старый русский вопрос:  мы и они…- все эти предприниматели, бизнесмены, словом, захребетники наши…  Насколько я знал, у директора была генеральная линия решения вопроса обогрева, но в этом году он не успевал. Линия состояла в поголовной замене русских рабочих на узбеков, таджиков и прочих более дешевых, терпеливых и дисциплинированных работников из мест отдаленных. Однако русских женщин на сборке заменить было некем. Впрочем, эти потерпят.
- За те деньги, которые я Вам плачу, вы должны  эффективно работать, - разъяснил мне Журило прописные истины.
 - Так что делайте, что угодно и с кем угодно для снижения расхода электроэнергии. Например, отберите самопальные  обогреватели   под предлогом техники безопасности, но на директора не ссылайтесь - это вопросы вашей компетенции.
     На меня и мастера, когда  мы появлялись в цехах, и так смотрели с некоторым подозрением, «козлы» прятали, получая информацию о нашем появлении. Все цеховое начальство закрывало глаза на это дело, удаляясь после обхода в свои кабинеты, в которых их грели  хорошие импортные электрообогреватели.
- Я подготовлю приказ о запрещении и изъятии обогревателей  начальниками цехов. Подпишите?- предложил я директору, заранее зная ответ.
-Нет, не подпишу. Берите все на себя. Это ваш вопрос,- повторил Журило.
      Что ж, мне  было опять все понятно и даже немного весело. Довольно грубо, зато несколько сот тысяч экономии обеспечено. Мол, пришел нехороший человек и обогреватели отобрал. Мерзнет рабочий класс, мерзнут русские бабы - труженицы тыла. Все возмущаются, требуют убрать идиота и ждут приезда генерального директора из северной столицы, где он почти постоянно пребывает. Местное начальство на меня указывает пальцем и клянется, что скоро приедет барин и рассудит. Барин приезжает и возвращает небольшую часть обогревателей, одновременно просит немного потерпеть, пока новый начальник электроцеха  научится работать. При этом жестокая критика меня преследует и сверху и снизу. Ловко придумано. И вот тебе - экономия, и повышение авторитета директора, и возможность на всякий случай подрихтовать  опытного специалиста и серьезного человека. Молодец-среди овец.
     Я отказался отбирать «козлы». Потому что понимал:  продолжительное пребывание в данном коллективе будет невозможным. Но не только поэтому.  Сейчас директор пуще экономии думает о возможных санкциях Ростехнадзора в случае повторной проверки подстанции или аварийной ситуации. Здесь можешь, что называется стать «звездой» и  нарваться на большие расходы, если предприятия города вдруг  окажутся в простое по вине фирмы  из-за отсутствия электроэнергии.
- Обогреватели не мои. Пусть сами начальники цехов «козлы» изымают и своих работников воспитывают. К тому же люди на сборке просто замерзнут, в конце концов, заболеют. И что такое они там насобирают. К тому же мне с подстанцией и Ростехнадзором разбираться надо. Как вы понимаете, мало не покажется, если что…
Я сказал, как мог, чтобы отвертеться от неприятного дела. Директор сначала промолчал и посмотрел с ненавистью на меня. Потом раздраженно выдавил:
- За подстанцию  головой отвечаешь,  а по экономии подготовь мне подробную объяснительную. Срок два дня. И чтобы был развернутый анализ с виновниками, с мерами и со сроками.
     Я решил ничего не писать, но свою перспективу уже понял. Мои попытки создать систему обслуживания и ремонтов оборудования здесь никого не волновали, а волновали финансовые дивиденды, в том числе за счет экономии на обслуживании подстанции. Таким образом, ждать было чего. Решил жить сегодняшним днем, внимательно приглядывая за подстанцией.

                ***
     В последнее декабрьское воскресенье после полуночи меня разбудил тревожный звонок. Только что заснул после звонка Ирина - она попросила пить.  Опять авария, уже третья  по счету, и все они почему-то происходят ночью. Заглянул к Ирине, она спала калачиком без одеяла и без подушки, которые валялись на полу. Поднял, накрыл, осторожно подложил под голову. Она обняла меня за шею, и я помог ей повернуться  на другой бок, потом попросила подтянуть повыше на подушку. Потом…:
-  Посиди со мной, я тебе звонила-звонила пока не уснула...
-  Ириночка, опять авария, потерпи, а я быстро. Мне нужно ехать.
-  Езжай…
     Крепкий морозец, снег на проводах и крышах. Красный аварийный фонарь на стене бывшей диспетчерской.  Когда-то здесь посменно дежурили четыре человека, теперь мы вдвоем с мастером на дому совмещаем. Опять эта необыкновенная экономия, только спать когда… Все время ждешь звонка. А я теперь жду сразу двух, каждую ночь.
     С трудом открываю замерзшие замки, один за одним, вхожу в закрытое распредустройство. Каждый раз не знаешь, что тебя здесь ждет: может причина где-нибудь в городе, а если у нас, то хуже и не придумаешь. Персонал (мы с мастером) пока не обучен, запчастей нет, вышки для работы на высоковольтной линии нет и так далее…
- Ну, что ты все звонишь? Скучно тебе без меня?- упрекнул я подстанцию, оглядывая в полумраке распредустройства панели выключателей.  Она таинственно молчала. Вот он, красавчик. Горит аварийная лампочка, значит, отключился фидер. Слава богу, повреждение не у нас, а где-то в городских сетях. Выкатил выключатель, с помощью доски с веревкой опустил шторки безопасности, отзвонился диспетчеру электросетей. Нужно было ждать результаты работы выездной бригады, и я пошел в офис попить чайку и погреться.
     Пью крепкий зеленый чай и думаю, думаю. Вижу, как я пытаюсь не бояться конца Ирины, чувствую, что уже не могу ничего сделать против этого. Я никогда не задавал себе вопроса «за что», считал, что это глупый вопрос и бесполезный. Но однажды все же задал. Хотя ответ где-то в подсознании сидел  давно. Я был счастлив с Ириной. С ней я узнал отношения, когда в одной женщине я нашел : жену, любовницу, сестру, дочь, маму….Далее следует добавить: «но тогда не знал об этом». Не оценил подарок судьбы. Я-то как раз знал и оценил. Перефразируя песню, которую поет моя любимая Анна Герман: «Представить страшно мне теперь, что я не ту открыл бы дверь….». Кроме того, я всегда имел творческие цели. Это и есть счастье - любовь и творчество, однако, пишут,  человек не создан для него, он должен путем страданий, мучений и сомнений найти истину. «Человек рождается на страдания, как искры, чтобы  устремляться вверх…». По крайней мере, земное счастье не может длиться вечно. Смертельная болезнь Ирины - это мне расплата за счастье в человеческом мире, за материальный и душевный комфорт, за идеализм. Вот за это. Я всегда надеялся проскочить, но не проскочил. Я каждый день молюсь, чтобы продлить ее жизнь. Похоже, не помогает, не пронесут «чашу». Правильным было бы состариться вместе - жизнь была бы правильной или точнее правильно завершенной, как у Петра и Февронии до края земного срока.


Но ровесница моя,
Спутница моя былая,
Отошла, не соблюдая
Зыбких правил бытия.

Арсений Тарковский

      Однажды (мне еще не было сорока лет) я встретил на Каменном острове  удивительную парочку старичков, точнее,  очень пожилую супружескую пару. Он и она были маленького роста, седенькие, какие-то сморщенные, старомодно, но тщательно и опрятно одетые. Они гуляли по набережной под ручку и о чем-то очень увлеченно разговаривали. Потом они сели в трамвай, бережно поддерживая друг друга, и, казалось,  навсегда исчезли из моей жизни. Прошло несколько дней, и они появились снова слегка приукрашенной картинкой –воспоминанием. Так  эта трогательная парочка приходила ко мне еще много раз с перерывом в несколько лет. Но зачем? И странное чувство зависти возникало всякий раз при их появлении. Только теперь мне стало все понятно. Кто-то внутри меня знал, что будет, и сожалел уже тогда…
Ну, ладно… Теперь надо жить по-взрослому, и что еще приготовила судьба? Я  делаю вид перед собой, что не боюсь…. Пытаюсь жить по формуле: делай что надо, а будет что будет. А что будет? Может уже ничего? Судьба меня вернула к началу или это уже конец – игрушки сдать и приготовиться? Оказывается, я еще боюсь и  предпочитаю первое…
     Вот  сейчас я здесь сижу за чайком и ищу порядок в хаосе, а  Ирине нужна помощь. Ей все время хочется пить и не найти как улечься. Жалуется, что Аня не подходит, да и внуков все время держит в их комнате. Виной всему наш последний с дочкой разговор. Мы  сказали в нем  еще не все, что давно  хотели сказать, но половину сказали - больше не позволила. Про ее эгоизм, гордыню, неблагодарность, неуважение к родителям, постоянные вопли на детей, истерики по поводу поведения бывшего мужа. И все это на нас и, что особенно страшно, на Ирину.  Я перестал себя сдерживать, понял невозможность потушить давний конфликт, что между нами теперь пропасть… Я сказал, о чем давно думал:
- Ты убиваешь маму… Ты предала нашу семью.
     Дочка хотела подмять мою Ирину, сделать ее эмоциональной прислугой, держать ее в эмоциональной зависимости, совершенно не считаясь, что у ней уже нет сил. Что она не может помочь уже ничем. Тем не менее, дочка продолжала давать поручения. Сливать свои эмоции, а я ей просто мешал, выставляя свои заслоны. Однажды Ирина позвонила мне на работу и впервые пожаловалась:
-  Я не могу отвести на прием Никиту - у меня очень болит спина. И что мне заявила наша доча - мне надоели ваши проблемы… Ирина заплакала.
  Я напомнил в том последнем разговоре про этот случай. И получил ответ:
- Лучше бы тебя не было.
      Конечно лучше. Без сомнения лучше. Дочке была нужна наша комфортная квартира и домработница-мама. Я не укладывался  в ее расчеты. Она даже забыла о деньгах, которые я зарабатывал. Это и не удивительно - ведь у нас они всегда были.
     Весной я просил дочку сходить на исповедь в церковь, читать молитвы за маму, разобраться с мужем по-доброму. Сначала обещала, но потом категорически заявила:
-  Не готова. И вообще, оставьте меня в покое, мне сейчас не до этого.
     Я понимал, что дочка и Ирина психологически связаны. Чтобы улучшить состояние Ирины нужно менять характер дочке. Не вышло. Уже тогда после  безуспешных попыток склонить Аню к изменениям я понял нашу перспективу. Я молился и лечил Ирину народными средствами, но этого было мало, так как проблема пряталась в подсознании дочки. Химию Ирина больше выносить не могла - у нее отказывали все органы. Как не фантастично, мое лечение Ирине помогало, но только до тех пор, пока у нас не поселилась Аня. С каждым скандалом Ирине становилось все хуже, и она перестала вставать. Нужно было кем-то жертвовать в этой ситуации, и Ирина решила пожертвовать собой.
    - После каждой ссоры с Аней мне становится хуже, - признавалась она. 
   Наконец я начал понимать, что мое решение пустить дочку с детьми на нашу территорию и, тем самым, спасти от мужа-тирана было серьезной  ошибкой -  я не подумал об Ирине. Но как теперь ее исправить?  Мы решили дождаться весны и уехать жить на родину. Ирина планировала оставить дочке свою пенсионную карточку, а я скептически улыбался. Хотя так бы и пришлось….
     Много позже я осознал, в какую психологическую ловушку попала Ирина. С одной стороны она очень любила Аню, с другой – та обижала, хамила и разрушала нашу жизнь. Очень эмоциональной Ирине было трудно удержать баланс между внутренним чувством любви и необходимостью внешней выдержки  во время конфликта. Такая ситуация самым плохим образом отразилась на здоровье Ирины. Позднее я также попал в эту ловушку, когда пришлось судиться с дочкой. Мне следовало эффективно защищаться в суде от ее притязаний, но малодушно хотелось принести себя в жертву из-за любви. Однако, несмотря на сомнения и сильное разочарование, я понимал, что не должен позволять Ане  ломать мою жизнь.
     Позвонила диспетчер - просит включить фидер. Дошел до подстанции и попытался вкатить выключатель. Однако где-то внутри его щелкнуло, и заводная ручка стала легко вращаться в любую сторону. Я  отчаянно попытался вставить ее под углом и так и сяк - все бесполезно. Я опять подумал про Ирину, про то, что днем ей некому  подать воды и все остальное…Мне нужно срочно бросать работу. Сейчас - нет уже каждое мгновение, как никогда, ей требуется мое участие. Как же я не понял это раньше, дурак… Спал, что ли? Я оставил электроснабжение на резерве и помчался домой.
               
                ***
     Я не хотел говорить о моем несчастье директору, но необходимо было найти какой-нибудь предлог, чтобы быстро уволили, несмотря на ситуацию с подстанцией. «Советская» ответственность за стратегический объект не позволяла мне покинуть дело, не найдя себе замену. Однако теперь каждым утром я выкраивал время съездить домой и покормить Ирину завтраком, поговорить с ней. Это были последние наши разговоры, но тогда я старался не думать «об этом».  Как мало я ей тогда сказал, как много я еще мог бы сказать, впрочем, все уже в нашем возрасте должно быть  понятно. Я так считал, однако Ирине были нужны слова. Теплые мои слова, мои признания, моя поддержка, мои молитвы. Зря я теперь себя мучаю - на самом деле все было сказано, все молитвы Господу произнесены, и именно они задержали мою Ирину  еще на несколько недель.
     Она уже не могла пить самостоятельно, и я поил ее из чайничка. Кормил фруктовым пюре из тюбиков. Нужно было срочно бросать работу - случай подвернулся.  Журило приехал как-то не в настроении, увидев меня, сразу потребовал объяснительную по расходу электроэнергии.
- О чем здесь писать, давайте я вам на пальцах объясню, - с иронией отреагировал я.
-На пальцах своей жене объясняй, а мне напиши. Все, как я сказал…
То, что Журило упомянул жену решило дело. Ожесточило меня в достаточной степени, чтобы я мог действовать без оглядки на служебный долг. Я действительно написал заявление об увольнении. И был уволен за два дня, что меня удивило - как же теперь подстанция? Да и черт с ней – не о том думаю. Позднее я узнал, как раз утром того дня было принято решение о передаче подстанции сетевой организации. Мир полон всевозможных совпадений. Ушла подстанция и следом за ней вскоре ушла моя Ирина.