Полкостров. Глава 113-114

Глава 113.
- Я не понимаю, - пожал плечами Козлов. - О чем можно ещё разговаривать... Вы ему верите...
- Я никому не верю... - я прошёлся по кабинету, взялся за голову скелета, повернутую в сторону доски, и возвратил её в правильное положение.
Козлов внимательно следил за моими действиями.
- Я, короче, отцу скажу, что вы психопата покрываете... Можете искать себе другое место... Я вам шанс давал...
Я резко повернулся.
- Ты мне шанс давал?! Ты - мне?.. Ты давал мне шанс, Козлов?!
Я быстрым шагом подошёл к нему. Ярость,  сдерживаемая последние полчаса, туманила мне разум.
- На меня посмотри!
Козлов попытался отпрянуть в сторону и упёрся в переднюю парту. Она с тихим лязгом проехала по линолеуму.
- Я велел посмотреть на меня!
- Павел Александрович... - Козлов поискал глазами возможные пути к отступлению и, не обнаружил их, плюхнулся на стул. - Вы чего себе позволяете? Мы, что, на допросе?..
Я тоже сел за парту и развернулся в проход.
- На допросе ты, друг мой, ещё три недели назад должен был находиться, если бы твои дружки тебя не прикрывали...
- Я не понимаю, о чем вы! - заявил Козлов. - Если о Вале Зайчиковой, то... Всем известно, что она наблюдалась у школьного психолога. Да она вам соврет, недорого возьмёт...
- Скажи мне, пожалуйста, Козлов... - задумчиво произнёс я. - Вот ты очень хорошо осведомлён, у кого какие ментальные расстройства... Это, по-видимо, из-за того, что ты сам до десяти лет посещал психиатра, не так ли?
- Что за бред вы несёте! - я с наслаждением заметил, что паника захлестнула его.
Кровь отлила от физиономии, даже уши, и те побледнели.
- Этот бред записан, тем не менее, в твоей медкарте! Вы её никому никогда не показывали, потому что психиатр был частный, но она была, и Владимиру Артуровичу удалось сделать запрос...
То, о чем я говорил, содержалось на диске, который любезно открыл Виталию Валентиновичу один из его подопечных.
Шварценберг, очевидно, использовал нелегальные каналы получения информации, но с мёртвых взятки гладки...
- Это ложь! - у Козлова, тем не менее, дрогнул голос. - У вас есть доказательства?..
- У меня есть медкарта, - пожал плечами я. - А у тебя что есть предъявить мне в ответ?
- Это незаконно! - сообразил, наконец, Козлов. - Разглашение персональных данных! За это присесть можно!
- Владимира Артуровича ты не посадишь при всем твоём горячем желании, - усмехнулся я. - Мёртвые сраму не имут. А я никому ничего никуда не разглашаю... Мы просто разговариваем...
- Я пойду, Павел Александрович... - Козлов, в подтверждение своих слов, поднялся со стула.
- Подожди, ты не хочешь знать, что мне ещё известно?..
- Что?.. - он снова скрестил руки на груди, но сейчас в этом жесте не было вызова, только желание отгородиться от того, что я ему готов был сообщить.
- Ну, например, почему возникла вообще эта необходимость, посещать специалиста...
- Павел Александрович, это провокация...
- Разумеется! Как и то, что ты полез Вале под блузку, чтобы я не выдержал и засвистел тебе в репу. Только Коновалов меня опередил... Вы с Коноваловым ещё дети по сути и нечетко просчитываете последствия...
- Коновалов... - Козлов начал запинаться. - Ну то есть... Я... В общем... У меня, да, были проблемы... Но потом все прошло! Поэтому...
- У тебя ничего не прошло... - покачал головой я. - Просто перешло в иную фазу. Но твоему папаше и так было нормально! Потому что, с его точки зрения, когда мальчик боится спать по ночам один в комнате и приходит в постель к отцу и мачехе, мешая им предаваться любовным утехам... - у Козлова задергалась щека, и на мгновение я ощутил острый приступ жалости, но мне тут же удалось его подавить. - Тогда, - продолжал я, - это ненормально... Это нужно лечить, ходить по врачам и пить таблетки... А когда же у мальчика зашкаливающая агрессия, и он издевается над одноклассниками, это вполне себе естественный процесс... Нужно просто перенаправить его в нужное русло! Вот так закончился психиатр и начались занятия спортом! Только ничего не прошло, не правда ли, Козлов? Тебе до сих пор снится, как она подносит тебя...
- Прекратите немедленно! - завизжал Козлов.
Он, не глядя, опустился на стул, и тот попал выступающей опорой ему под локоть, но Козлов этого, судя по всему, даже не заметил.
- Я не знаю, где вы это все отрыли... Но это вранье... Вранье, б..., от начала и до конца!..
- И поэтому ты так истеришь, Владик?..
- Не смейте называть меня так! - он резко выбросил вперёд руку, и я еле успел уклониться от удара.
- Да, а почему это, интересно?.. Потому что так называла тебя твоя мама, да? И в тот день, когда она решила выбросить тебя из окна, она тоже тебя так назвала? Подойди ко мне, Владик, сказала она, я покажу тебе...
Козлов вскочил с места.
- Вам не жить, Павел Александрович... Вы не представляете, какие у моего отца связи... Вас в бетон закатают...
- Ну то есть ты сейчас, придя домой, побежишь к папочке и пожалуешься на плохого Палалександрыча, который где-то открыл подробности твоей жизни? Так, Козлов?.. И вы сядете с ним за стол, выпьете чаю и обсудите, как наказывать этого ужасного человека...
- Что вы хотите?.. - прошептал Козлов. - Денег?
- Я хочу, чтобы ты понял. Что больно бывает не только твоим жертвами. Что нет каких-то специально отведенных людей, которые должны страдать, потому что тебе так вдруг захотелось, Владик... - у Козлова задергалась щёка. - Что за свои поступки нужно платить... Что, когда ты оставляешь девочку умирать на улице...
- Я думал, ей помогут... - он сморгнул  слезы. - Я клянусь вам, Павел Александрович... Там же люди постоянно тусят, на этой площадке... Мамаши с киндерами... И потом... Она Коновалова ждала... Рожу намалевала... Ей же пох... с кем вообще...
- А вот почему-то не с тобой, да, Козлов? - тихо сказал я.
- Да! - с ненавистью произнёс он. - Уж, наверное, я, б..., лучше этого е...го! А психолог, он же старик вообще, ему же к сорокету... А Коновалов меня вообще пришить хотел, ещё тогда... У меня три дня башка трещала, я отцу сказал, что не помню, где приложился, а он, такой, бухать надо меньше... Я из пацанов вытряс, что он меня башкой об асфальт... А они, б..., сбежали!..
- Коновалова испугались, что ли? - усмехнулся я.
- Я не знаю, чего они испугались... - слезы потекли у него по щекам, и он низко наклонил голову. - Говорят, что у него рожа была какая-то стремная... Что с такой рожей бритвой по горлу на раз-два... А я ничего не помню... Так при сотрясе бывает, да?..
- Наверное, - сказал я.
Руки у меня тряслись, и я крепко сцепил пальцы между собой и, для уверенности, ещё оперся о них подбородком.
- Я клянусь вам, Павел Александрович, я не собирался... У меня в мыслях даже не было... Она на меня замахнулась, и у меня, словно замкнуло что-то...
Я встал, подошёл к столу и налил себе воды из чайника. Вода была тёплой и отдавала пластиком. Я пил её маленькими глотками, пытаясь привести мысли в порядок.
Можно ли обвинять за то, что таится в подсознании?.. Хотя оставление в опасности - то же убийство...
- Я могу на иконе вам поклясться... - пробормотал Козлов.
- Не надо мне на иконе... На иконе будешь клясться своей мачехе, когда в очередной раз спионеришь у неё деньги... Тебя мало башляют, что ли?
Козлов поднял на меня глаза.
- Кто вам рассказал, Павел Александрович?.. Я даже отцу об этом не говорил...
- Неважно! Тебе воды налить?..
Козлов отрицательно затряс головой.
- Ну, хорошо... - я снова прошёлся по кабинету. - То, что я тебе сказал, останется между нами, даю слово. А я всегда сдерживаю свое слово, ты прекрасно об этом осведомлен. Мотивации мне твои безразличны, я бы с удовольствием отправил тебя в колонию, но у тебя три лжесвидетеля... Которые, к тому же ещё видели, как Коновалов что-то с тобой сделал. И папа - проходимец. Мир жесток, и в нем нет правды, верно, Владислав? И я не собираюсь искать эту правду... Просто, если ты не отвянешь от Коновалова, а, тем паче, Вали Зайчиковой, то мы будем разговаривать снова и снова. А дверь при этом будет закрытой. А, если ты будешь поднимать вопеж, то я на голубом глазу сообщу Галине Тихоновне, что ты попытался всунуть мне взятку. Заметь, мне, не ей. Чувствуешь разницу?..
- Какая же вы сволочь, Павел Александрович... - с чувством произнёс Козлов.
- А мне кажется, я проявляю по отношению к тебе акт вселенской доброты! И, да, если вдруг кто-то попытается встретить меня в тёмном переулке, то карта твоя в надёжном месте... Вместе со всеми твоими ночными кошмарами...
Я снял защиту с двери, и она приоткрылась, словно увлекаемая порывом ветра.
Козлов смотрел на меня в нескрываемом ужасе.
- Кто вы, Павел Александрович?..
- Я тот, кем, возможно, могла стать твоя мать. Если бы так не боялась, что твой отец её бросит...
И я прочитал заклинание, стирающее у него из памяти последние две фразы.

Глава 114.
- Присаживайся, Иван... С Козловым поговорили, сейчас с тобой будем разговаривать...
Коновалов продолжал стоять возле моего стола, глубоко засунув руки в карманы толстовки.
- Я вообще-то не обязан приходить после занятий, Павел Александрович...
- Разумеется, не обязан, - кивнул я. - И я, вот в чем незадача-то, больше не могу тебя заставить! Ну, по крайней мере, пока они рассматривают прощение о кураторстве... Ты все точно просчитал, да, Коновалов?..
- Я ничего не просчитывал! - взгляд у Коновалова был испуганным, возможно, потому что я ещё не отошёл от разговора с Козловым, и руки у меня ходили ходуном.
- Ах, да, разумеется! Ты же у нас мастер спонтанных решений! А ножик поповский как к тебе попал, а, Иван? Неужели реально на лавочке валялся?..
- Павел Александрович, вы мне написали, что хотели биологию обсудить... Зачем вы обманываете?.. Вы же никогда... - Коновалов замолчал, глядя, как я не с первого раза нашариваю кнопку включения ноута.
- Я никогда не вру, да, Коновалов? Ты это хотел сказать?.. А просто понимаешь, с тобой нельзя по-другому! Когда мы играем по-честному, ты меня подставляешь... Я не знаю, почему так происходит... Возможно, потому что у тебя отсутствует элементарное ко мне уважение... Видимо, я плохо воспитывал! Слишком многое прощал, а так было нельзя... Потому что ты не слушаешь меня на уровне постановки вопроса! - завопил я. - Я, Коновалов, у тебя класрук, твою мать! И ты обязан проявлять ко мне... - я задохнулся от собственного крика. - А ты меня в грош не ставишь...
- Я... - Коновалов отступил к доске. - Я не... Да что с вами, Павел Александрович?..
- Со мной все в порядке!.. Мне просто казалось, что человек в твоем возрасте может понять хотя бы с третьего раза!.. Зачем. Ты. Опять. К нему. Полез?! Как ты отобрал у Попова этот гребаный ножик? Я не верю, что он его потерял, он врет... Вы постоянно все врете, все...
- Он мне сам его отдал! - воскликнул Коновалов. - Что вы, Павел Александрович...
- Под воздействием, да? Ты не только применяешь воздействие на учителей, чтобы они ставили тебе пятёрки, ты ещё и...
- Павел Александрович! - Коновалов смотрел на меня широко распахнутыми глазами. - Я сто лет уже так не делаю... Вы же сами видете, как я по биологии... А по химии, если бы вы со мной занимались...
- Мои услуги стоят дорого, Коновалов...
- Я понял, да... - Коновалов вжался в доску, словно намериваясь в ней раствориться. - Я учту... Я работу найду, буду платить...
- Да кто ж тебя на работу возьмёт!..
Интересно, отрешенно подумал я, где предел, после которого надо остановиться. Где та точка, которая станет рычагом, окончательно захлопнувшим дверь...
- Вы не смеете так разговаривать со мной, Павел Александрович! - физиономия Коновалова по цвету гармонировала с потолком, но голос звучал на удивление спокойно. - Я - равный вам. Ищите себе других учеников и над ними изгаляйтесь... Со мной - все. Вы мне никто, и звать вас никак. И, знаете, я вам тоже хочу сказать. Из вас Наставник, как из...
Я замахнулся на него. Коновалов отбил удар легким, еле уловимым движением.
- Только попробуйте ещё раз поднять на меня руку! Я в своём праве!.. У нас одинаковый...
- Да уж, руки о тебя не стоит марать... - пробормотал я, поднимая задачник по физике, забытый Марией Борисовной.
Никогда я ещё не совершал таких молниеностных движений. Не исключено, что мой учитель фехтования гордился бы мной...
В последнюю секунду Коновалов отвернул голову, и задачник съездил ему по уху, затем отскочил к окну, проехал по стоящей рядом с ним парте и, наконец, грохнулся под батарею, подняв столбом скопившуюся под ней.
Коновалов подскочил к нему, но дотянуться не успел, я взглядом пригвоздил задачник к полу.
На секунду Коновалов замер, фокусируя на задачнике взгляд, потом начал, не касаясь руками, медленно отдирать его от пола.
- Ну, что, Павел Александрович, посмотрим, кто кого?..
- Да не вопрос!
Я сосредоточил всю свою энергию на задачнике. Виталий Валентинович меня, вероятнее всего, пришибет. Такие расходы силы на детсадовские разборки...
Удерживать задачник, между тем, стало все труднее и труднее. Я увидел, как на стол капает кровь, странно, я даже не почувствовал, что она пошла из носа...
- Коновалов! - крикнул я. - Отступись, плохо станет...
Отвлечение внимания привело к тому, что задачник чуть не оказался в руках Коновалова. Я усилил давление до крайнего предела. Даже на исцеление иной раз затрачивается меньше сил. Но исцеление специфично тем, что ты входишь в резонанс с исцеляемым и в какой-то момент пропускаешь через себя все его недуги. Всю его боль...
Внезапно Коновалов практически перестал тянуть задачник на себя. Я скосил на него глаза и обнаружил, что он держится за край подоконника, но даже в этом положении ноги у него подкашиваются.
- Сядь, - сказал я. - Морду расквасишь...
Я прервал заклинание, но учебник остаться лежать на своём месте.
Коновалов осел на пол и закрыл глаза.
- Ну, что, успокоился?.. - я подошёл к окну и наклонился над ним.
Коновалов не отзывался, тогда я, вернувшись к столу, достал из аптечки нашатырь и, сев на корточки перед его телом, не подающим признаков жизни, сунул ему под нос.
- Уберите... - простонал Коновалов.
- Глаза открывай, уберу!.. - я хлопнул его сначала по одной щеке, потом по другой, но он продолжал крепко жмуриться. - Хватит мне тут труп изображать! Сейчас скорую вызову...
- Не надо... - слабым голосом проговорил Коновалов.
- Открывай глаза, ну!
- Какая разница... - пробормотал он. - Все равно не вижу ничего...
- Зато характер показал! Это ж самое главное! А дальше, ну, хоть не рассветай!..
- Почему так, Павел Александрович?.. - Коновалов, наконец, разлепил веки.
- Ну, видишь что-нибудь?..
- Вижу...
Я мысленно перекрестился. Подобные экзерцисы иной раз заканчивались и чем-то посерьёзнее, чем банальным обмороком.
Почему ты не остановился, Пауль Клейнмехер? Ты же прекрасно знал, что его не сбить с заданной траектории. Получается, ты такой же, как он, и он прав, из тебя Наставник...
- Потому что не жрешь ничего и много куришь... Так всегда бывает, когда ментальные способности превышают физические... Хотя зачем я перед тобой распинаюсь? - я шлепнул себя по лбу. - Я тебе никто, и ты мне ничего не обязан...
- Павел Александрович...
Я поднялся на ноги.
- Сиди! Встанешь, когда реально силы в себе почувствуешь... Я пойду тетради проверять... На дверь я повесил защиту, так что все у нас хорошо... - я положил на клавиатуру разноцветную стопку трудов 9 "В" .
- Павел Александрович... - снова начал Коновалов.
- Молчи лучше, Коновалов... Не зли меня... У меня что-то сегодня необычайно плохое настроение, ты, думаю, это уже заметил...
- Можно, пожалуйста, я скажу?
- Ну! - я уткнулся лбом в верхнюю тетрадь.
Голову начал стягивать обручем приступ боли. Слишком много было соприкосновения сегодня с чужим сознанием...
- Это неправда все... - выпалил Коновалов.
- Что конкретно неправда?.. - перед глазами пошли радужные круги, как, если бы мне с размаху засадили кулаком под ребра.
- Ну, что я вас не уважаю... Я вообще, если хотите знать, вас единственного в жизни слушал...
- Это очень мило, Коновалов... - усмехнулся я. - Но эта песня без конца, начинай сначала...
- Просто... Вы... - Коновалов откинул назад пряди волос, выбившиеся из хвоста. - Вы... Это самое...
Я дочитал до конца первый конспект, подчеркнул пару идиотских описок и выставил "тройку". Только, когда я перешёл к следующей тетради, Коновалов, наконец, закончил свою мысль.
- Вы - очень хороший человек, Павел Александрович... Но вы постоянно обидные вещи говорите и делаете...
Я отложил тетрадь в сторону, дотянулся до чайника и нажал кнопку.
- А ты не обижайся! На обиженных воду возят... Чай будешь пить? И, если найдёшь в себе силы, проверь за меня конспекты... Это девятый класс, ты однозначно справишься...
Я поднял голову с тетрадей, и он молча переложил их на первую парту.
Повисла гулкая тишина.
- Ты мне все по мозгам ездил... - ручка у Коновалова, которой он пробегал по строчкам, зависла на листом. - Ну, чтобы я рассказал тебе про прежнего ученика. Так вот. Он был на два года тебя моложе. Мне начали угрожать местные жители, - только не спрашивай, Иван, почему, не хочу говорить об этом, - и он постоянно твердил мне, чтобы я был осторожнее, а я только отмахивался. Потому что я не привык никого никогда бояться. Я считал, что это... Ну, как вы сейчас говорите?.. Западло, что ли. Низко, недостойно. Я вырос в дворянской семье, и там считалось постыдным испытывать страх. Так вот, - повторил я. - Когда меня не было дома, они поймали его и пытали, чтобы он выдал, где я прячусь. А я нигде не прятался. Я в тот момент вкушал прелести интимного свидания с одной вдовой, живущей по соседству. Я думал, он скажет, они придут меня убивать, а им не так-то просто окажется это сделать. Я верил как в твёрдость своей руки, так и в свое мастерство. Шварценберг прав, я был слишком самонадеянным... - Коновалов на этих словах удивлённо воззрился на меня. - Но он меня не выдал, предпочёл умереть. А я не смог его спасти. И, знаешь, Коновалов, я поклялся себе, что я больше не допущу, чтобы это повторилось. Никогда. Слабоумие и отвага - знаешь, очень херовый девиз... Он бьёт не только по тебе, но и по окружающим...
- Я понял, Павел Александрович... - тихо сказал Коновалов.
- Я полагаю, ты ничего не понял... - вздохнул я. - Но, надеюсь, ты меня хотя бы услышал. Мы все равно не добьётся правды... Поэтому надо постараться выйти из дерьмовой ситуации с минимальными потерями...
- Зачем так жить, Павел Александрович... - Коновалов отложил ручку в сторону. - Тем более, вечно...
- Спроси у Всеволожского, это он мастер трактовать Предназначение... Чай почему не пьёшь? - я показал на его стаканчик. - Он у тебя ледяной, небось, уже. И три тетради всего проверены! Давай, пошевеливайся, ты мне задолжал за долгие месяцы обучения!..
- Павел Александрович... - грустно сказал Коновалов. - А вы могли бы со мной химией заниматься? Я как на работу устроюсь, сразу отдам...
- Иди ты, к черту, Коновалов... - я повернулся к ноуту. - Что мне ещё делать? Ученики кончились...