Первый дневник 78

Предисловие

Больше двух лет оказался пропуск в этом дневнике. Видимо, повседневность взяла в оборот. Чтобы не терять желания писать, надо каждый день отводить для этого полчаса времени. Да, работа была в Иркутске, надо было добираться долго, транспорт был не развит. Да, вокруг было пьянство. Трудно было устоять даже среди родных людей. Дневник пишется только на трезвую голову. Да, вокруг были люди, события, которые забирали свободное время. Интересно, что первая работа в Госстандарте отличалась от всех остальных тем, что я не имел общественной нагрузки, взносы платил только - профсоюзные и комсомольские.
Приезжал я поздно с работы, уезжал рано. Когда мне предложили работу на алюминиевом заводе старшим инженером-метрологом, то сразу согласился. Запомнилось, как снимался с комсомольского учета в Иркутске, долго искал это здание райкома на улице Чайковского. Перейдя на новую работу, смог больше уделять времени своим увлечениям: фотографии и литературе. Стихи записывал в записные книжки, которые терял. Литература от этого ничего не теряла, а мне было досадно.  На работу ходил пешком или на велосипеде, в одну сторону – 4 километра, стихи в монотонном движении часто приходили в голову. Правда, стал выпускать стенную газету, потому что назначили секретарем комсомольской организации цеха.
К концу 1978-го года создалась ситуация, когда было нельзя не записать в дневник создавшуюся ситуацию. Причина была очень важная, как и для каждого человека – любовь.

22 октября 1978 года, воскресенье.

Не знаю, с чего начать. Просто курю. Мысли все вразброд, а на душе спокойно.
Хотя должно быть все наоборот. И письма нужно писать – и Тане, и Сереге – ответ на его первое письмо из Якутии, и Игорю в Омск – давно пора.
И доклад. Завтра – комсомольское собрание (Всесоюзное – «Заветам Ленина верны»), я – секретарь комсомола у себя в цехе. Избрали заочно, когда был на военных сборах этим летом в Бурятии.
Заходил Валерий за чемоданом. Спросил у него:
- Что это значит?
Ответил: - Буду жить у нее.
- В каком смысле? Так или расписаться решили.
- Решили расписаться.
- Когда?
- 17-го ноября.
Я: - Мама-то хоть знает?
- Знает, сказал ей.
- Когда? Сегодня, что ли?
- Да вот сейчас.
Поздравил его, пожал «краба» ему так, что дверь открылась.
Мамина мечта хрустальная свершилась! Будет хоть спать спокойно.

У меня сегодня праздник. Поэтому очень странно и непонятно самому мое собственное спокойствие. Я сделал предложение Лене. Ответа, однако, не получил.
Лена мне нравилась всегда. По крайней мере, не меньше двух-трех лет. Точно - затрудняюсь сказать, и не буду гадать и вспоминать. Некогда. Вполне возможно, как только увидел ее.
Она была очень молода. Все это время я думал о ней. Старался жить нормально – без глупостей. Были и глупости и девушки. Однако со всеми я порвал сам. Потому что в мыслях была Она*.
И вот – 7 сентября, день рождения Андрейки. Хлоповы пригласили и меня. Я шел туда, только ради нее. Веселья, правда, не получилось: Павел Андреич, хоть и подливал постоянно всем в рюмки, однако даже песен толком не попели. Только пили и смотрели телевизор. Бедный Андрюша! Я хоть поиграл с детьми – были еще Света и Дима. Разве можно устраивать так день рождения ребенка. Нужен торт, лимонад, дети и родители. И, конечно, утром. Понимаю Тамару и Павла – они хотели посидеть с друзьями, поговорить, но делать это нужно по другому поводу.
И с Леной я не сумел поговорить. А хотел! Она мне лишь показала снимки – в Нижнеангарске. И тут же ушла – я не знал, с чего начать.

Современное примечание: * - в дневнике - с большой буквы.

С нетерпением ждал 9 октября.
День рождения старшей сестры Гали праздновали 8-го, в воскресенье. Хлоповы, конечно, были, а Лена не пришла. Сидела дома. Я не хотел пить вообще, а тут хватил немножко лишнего, к тому же самогонки. Снял несколько кадров и забросил фотоаппарат. Тут зачем-то решили пойти к Хлоповым, сначала хотели послать меня с нашей Леной, потом передумали. Послать меня хотели не зря – я постоянно чувствую слабые, а вернее, тактичные, а еще вернее, деликатные попытки Тамары как-то сблизить меня с Леной. Может быть, я ошибаюсь – я сам именно это пытался сделать. Да еще эти намеки (вот здесь подойдет слово - слабые) Гали, вроде этого:
- Вот Лена целый вечер на тебя смотрела, – это о дне рождения Андрейки.
К Хлоповым пошла Галя. И я ей сказал:
- Как хочешь, хоть бери за руку, но Лену приведи.
Ходила она долго. За это время я успел выпить еще. О, эта самогонка! Было бы вино, я бы пил, конечно, его, но у Гали не было денег, решили сэкономить. И не выпить нельзя, да, в принципе-то, можно, но как это сделать – накрыт стол, все сидят за ним, песни поют, тосты говорят, а мне уйти, что ли, в другую комнату? А если сел за стол, выпить надо со всеми, иначе обидишь. Или не нужно было пить с самого начала – но как это сделать?

Галя все-таки привела Лену. Наша Лена* предложила пойти покататься. Я сказал ей, чтобы пригласила Лену. Лена согласилась. Было уже темно. Мы вчетвером – еще Паша Рубан – пошли искать качели. К Паше нужно прийти 31-го октября на проводы в армию – пофотографировать.
Одни качели наша Лена забраковала, нашли где-то дальше другие. Я стал качаться с Леной. Мы качались так долго, что когда Лена заставила меня остановиться, Паши и нашей Лены уже не было. Чему я очень удивился, а может быть, не очень. Во все время нашего качания я пытался взять Лену за руки, однако они почему-то ускользали от меня по шнуру. Сказать что-нибудь путное я не мог. Мы пошли домой, Лена торопилась. Мы молчали. На лестнице, в полной темноте, я обогнал Лену, взял ее за плечи.
- Я больше не могу так. Я хочу с тобой поговорить!
- Только не в таком состоянии, - она сказала примерно так и выскользнула из моих рук. До сих пор на моих руках осталось ощущение теплого Лениного тела.
В тот вечер я с ней больше не говорил. Дурачился и танцевал с Ниной Огневой. Пел песни за столом, говорят, хорошо. Правда, в основном, революционные.
В этот вечер я принес цветные фото не только Гале ко дню рождения, но и снимки Хлоповых – в основном, были с пленки, которую я дал Лене в декабре прошлого года, чтобы она отсняла, а я проявил и сделал фото. Наконец-то, почти через год, я сделал их, пленку проявил еще весной, памятуя слова Лены, когда я оставлял ей фотоаппарат, что мои снимки приходится ждать очень долго. На день рождения Андрейки я принес фотоснимки, снятые на их даче 1-го Мая (через три месяца).
Цветные фотокарточки Хлоповым понравились, особенно Лене. Тамара пригласила на сухое вино. Павел Андреевич сначала хотел на коньяк, но я отказался – достаточно сегодняшней самогонки. Согласились на сухое – на субботу, 14 октября.

В субботу пришли с Галей и Светой. Хлоповы ждали большего количества гостей. С Павлом Андреичем поиграли в шахматы, в этот день у нас была ничья – 2:2, Тамара с Галей накрыли стол, посидели. В начале шестого пришла Лена с занятий.
Я мучился в раздумьях: как отдать ей билеты в кино на вторник. Сумел улучить момент, когда она была на кухне. Встал скромно из-за стола и направился, как бы в туалет, при этом задевая какую-то штуку в коридоре. Она грохочет. Никто, конечно, не слышит. Лена что-то ест – ей совсем не хочется сидеть за общим столом. Говорю:
- Лена, у меня есть лишний билет в кино. – Пытаюсь улыбаться.
- Какое?
- Да что-то про чекистов.
- О, я таких не люблю.
- Ну, какая разница, - говорю я. Она улыбается.
Сказав, что сейчас принесу, иду в коридор - достать билет из пиджака, при этом задевая ту же штуковину. Она грохочет. Боже! Несу билет.
- Вот, - говорю с облегчением, - во вторник, в пять часов.
- Во вторник у нас, кажется, собрание факультетское. Да и электричка в шестом приходит. Ты же видел, как я сегодня пришла.
- Ну, я подожду.
Она удовлетворяется, видимо, таким ответом, и уходит. Немного погодя, ухожу и я. В комнате все – на своих местах, никто и не заметил (?!), как я отлучался.

Проходит три мучительных дня. В мыслях только она. Представляю себе, как я с ней объясняюсь. В кино, конечно, не идем. Приглашаю ее в вестибюль «Юности». Подходим к окну со стороны предварительных касс. Там очень удобно. Никто не видит. Я ложу руки ей на плечи.
- Лена, говорю, - я хочу, чтобы ты стала самым родным и близким мне человеком. Я люблю тебя и буду любить тебя всю жизнь! Я не могу без тебя. Ты постоянно, каждую минуту, у меня перед глазами. Милая, дорогая Лена, будь моей женой!
Лена смотрит мне в глаза, тоже ложит** руки мне на плечи, так, что руки наши как бы переплетаются и… «я согласна» - слышу я.
Я весь дрожу, в груди у меня творится черт-ти что, душа трепещет…
Целое воскресенье проходит в таких мыслях, мучительных и сладостных. Целое воскресенье я сидел перед цветным телевизором и тер морковку – мы солили капусту. Просмотрел все воскресные передачи, но стоит отвлечься, как вижу Лену, слышу голос Лены. Вот она стоит передо мной, говорит что-то, но вдруг ее голос превращается в мамин, но в дверном проеме стоит она, Лена, и вдруг – о, боже! – это же – мама! Вот до чего доводит любовь.

В понедельник положительные мысли сменяются противоположными. В вестибюле все повторяется, но она отвечает уже другими словами.
- Толик, ты очень хороший. Может быть, я и люблю тебя. Но, к сожалению, у меня есть друг, и мы с ним уже решили жениться. Ты уж прости меня. Но, я думаю, мы будем хорошими друзьями.
Или: - Ты знаешь, я считаю, что мне еще рано выходить замуж, нужно окончить университет, да и вообще…
Все эти мысли путаются и не дают работать.
И наконец – желанный день – вторник***. Про ночи я не говорю. Снится только Она.  В последний день на работе все мысли путаются, конечно же – не до работы, я курю и думаю: «Если она скажет «Да», то сразу же бросаю курить, ну… и пить, разумеется!». Однако курево не помогает, только кружится голова – уже несколько дней не курил – решил до встречи не курить, но не выдержал.

Современное примечание.
* - племянница, дочь старшей сестры Гали.
** - орфография оставлена в дневнике, хотя слово неправильное. В ПДД надо точно все исполнять, даже если правило не нравится, потому что следствием может стать ДТП. А в правилах русского языка есть много такого, что захочется нарушить. В данном случае надо употребить другое слово, какое? Сочетание «положить вещь» правильное, а «ложить вещь» неправильное. И тогда, 50 лет назад, не понимал, и сегодня не понимаю.
*** - непонятно, почему не купил билеты на воскресенье, когда и работы и учебы нет.

И, наконец, я в красном уголке делаю объявление комсомольцам, идут занятия комсомольской политсети. В 16.07 выхожу, сажусь на свой велосипед, который мчит меня со скоростью ветра, правда, умеренного, домой, переодеваюсь, пью чай. Без 15 минут, как и положено, я – на месте.
Хожу перед входом, как …. Смотрю, Иван Иваныч (Тузов) беседует с Борисом А. (лаборатория КИП), стоят. Постоял до пяти с ними. Ее нет. Они уходят, я остаюсь. Подходит Саша Бунин с райкомовцами. Райкомовцы, немного поговорив, уходят в кино. Саша остается с двумя молодыми. Подхожу, здороваюсь.
- А ты что не идешь? – спрашивает Саша.
- Жду, - отвечаю я. Саша – секретарь заводской организации, я – цеховой. В полушутливом разговоре, Саша сказал, как его отличать от писателя Бунина, инициалы  – наоборот. Саша ждал до половины, я ушел без четверти шесть.
Что случилось? Она не может обмануть. Может, заболела и лежит дома – она ведь кашляла в субботу. Тогда, поздно вечером, у Галиного дома, я сказал Тамаре, что Лене нужно молока попить с содой. Тамара провожала Галю. Я сразу же пошел к Гале. Должен был прийти Миша с работы, а Галя задержалась, поэтому – мало ли, что.  Тамара стояла и смотрела на пьяного Мишу, который едва лыко вязал. Он был не в обиде. Поэтому мы сразу же пошли по домам.
- А я-то думал… - сказал я Тамаре, когда спускались по лестнице.
- Так, я поэтому и проводила ее до дому, ну, хорошо, хоть так, - ответила Тамара.
Тогда же, внизу, Тамара сказала: - Лена обиделась и заперлась в ванной.
Здесь можно поставить восклицательный знак.
Тут же, как мы расстались с Тамарой, повстречались с Никишиным Колей, нашим парторгом. Чуть не прошел мимо, да он узнал.
- Ты все гуляешь по ночам, - улыбнулся он, - когда свадьбу-то будем играть? Давай, пора уже.
- Может быть, и скоро, - ответил я. Мы закурили. Это была первая папироса, я целый день не курил. Николай был в отпуске, поэтому у него было хорошее настроение. Собирался съездить на свою родину, в Свердловск. Он – парторг цеха, поэтому – мой непосредственный начальник по комсомольской линии. По работе-то все наоборот. Мы попрощались. Настроение было хорошее и у меня, ведь что-то стало намечаться.
Ну, а теперь, когда она не пришла, что только не приходило в голову. Что случилось? Что?
Часа два мучился, молчал, ходил, думал, переживал.
А потом решил: ну что, собственно, могло случиться? Просто не смогла, что-то помешало.
И успокоился. Пришло успокоение. Только иногда в последующие дни что-то держало за сердце.

В пятницу мужики остались после работы: получили спирт. Я остался с ними. Выпил 100 грамм, и дальше отказался: на велосипеде. Потом плюнул на все и напился. Не пошел за авансом. Оставил велосипед и пошел в ресторан с Борисом. Там еще пил водку и пиво с ветераном войны и т.д.
В субботу пил пиво у Мишки. Они с Вовой Огневым взяли 9 литров. Пили, пока Галя не пришла.  Галя пришла – расстроилась: опять дела не делаются. Я взял свои занавески – мама стирала у Гали, коренья цветов – Мишка попросил донести в подпол, и пошел домой. Пива больше не было.

В воскресенье начал новую жизнь. С утра сходил в баню. Потом стал собираться к Хлоповым – мама вновь напомнила о Танином студенческом билете. Я все-таки не брал его весной. Все спутал военкомат. Хотя я и заезжал несколько раз, но Лидию Владимировну не заставал, а потом – повестка, и все забылось.
Мы с Галей, когда были у Хлоповых, попросили Лену взять Танин студенческий билет. Я хотел взять его у Лены во вторник.
Надел выходной пиджак, светлую рубашку. Заговорил о галстуке – завтра собрание. Мама достала.
- Одевай сейчас, - предложили мама, - сегодня – день выходной, ничего страшного.
Одел цветастый галстук. Оделся так, как будто шел делать предложение. Мама и не подозревала, что я имею такое тайное желание.
Я шел, и все, что я думал, отражалось на моем лице.

Нажать на кнопку звонка я сразу же не мог. Немного постоял у двери. Прислушался. Там было слышно движение. Я нажал на кнопку. Тут же послышались шаги, дверь открылась, и я увидел… Лену. На ней было пальто.
Стоило мне переступить порог, как я вновь потерял дар речи. Но как она обрадовалась, когда увидела меня!
- Ты уходишь?
Она кивает головой.
- Ты одна?
- Да.
- Ты билет Танин взяла?
- Не могла найти Лидию Владимировну.
- Я хочу с тобой поговорить.
- Давай как-нибудь в следующий раз.
Она вышла в коридор, я, разумеется – за ней. Самое время и место. Что оттягивать? Мы – вдвоем.
Вышли на улицу.
- Мне туда.
- Мне тоже в ту сторону.
 - Далеко?
- Далеко, - я махнул в сторону города.
Я стал совершенно хладнокровен.
- Все-таки, когда же мы встретимся?
- Не знаю.
- Сегодня ты сможешь?
- Нет. Вечером нужно писать реферат.
- Хорошо. Завтра?
- Не знаю.
Мы повернули у магазина к автобусной остановке.
- Ты на автобус?
Она отрицательно махнула головой. Мы вышли на прямую бетонированную дорожку.
- Так все-таки. Завтра ты сможешь?
- Наверное, нет. Нет, не смогу.
- Ну, хорошо. Тогда послезавтра.
- Не знаю.
Народу было мало. Я подождал, пока пройдет парочка пожилых женщин.
- Лена, подожди, я хочу с тобой поговорить.
Я попытался ее остановить. Она даже испугалась.
- Не останавливай меня! Еще не хватало останавливаться, - последние слова она произнесла, как бы про себя. Я не знал, что и делать. Перешли шоссе.
- Лена, все-таки, когда мы встретимся? – я становился все настойчивей.
- Мне некогда. У меня много дел.
- Странно ты рассуждаешь. Некогда или ты не хочешь? Если так говорить, может, и жить тебе некогда? Другое дело, если бы ты сказала, что тебе некогда дела твои делать.
- Ты пойми, у меня нет времени на личные дела.
- Хорошо. – Мы подошли к танцплощадке парка. – Я постараюсь не отнимать твоего личного времени. Выходи за меня замуж.
Она замолчала.
- Я тебе сделал официальное предложение и прошу дать ответ.
- Так просто такие дела не делаются.
- Очень просто, если не считать времени, сколько я о тебе думал.
- Сколько?
- Точно не скажу, но много. Понимаешь, сплю – тебя вижу, днем – ты перед глазами, везде – ты.
- Я это уже читала.
- Конечно, ты человек образованный, я имею в виду – начитанный. Все, что я могу сказать тебе, уже сказано. Тебе некогда, мне так же будет некогда, так и будет продолжаться. А я не могу быть в неопределенности. Что ты на это скажешь?
- Я не могу сразу дать ответ. Это зависит от ряда обстоятельств.
- Какие могут быть еще обстоятельства? Обстоятельство может быть только одно: ты мне очень нравишься.
- Ну, я думаю. Еще бы.
- Больше обстоятельств никаких быть не может. Или нет или когда мы с тобой встретимся.
Она остановилась на углу напротив хозяйственного магазина.
- Ты за мной дальше не ходи.
- Хорошо. – Мы медленно пошли в сторону поселка. – Мы с тобой не знаем практически друг друга. Только понаслышке. Может, ты вообще не думаешь выходить замуж?
- Ну, в мои годы девушка только и думает об этом.
- Может, ты решила выйти замуж за кого-то другого, не меня?
- Не бойся, - она произнесла еле слышно.
- Так, когда мы встретимся?
- Давай во вторник, вечером.
- Хорошо, в шесть у «Юности».
- До свидания, Лена.
- До свидания, - она взглянула на меня, и только тут я заметил, что у нее накрашены ресницы.
Мне она нравилась за простоту, а тут – накрасилась. Так куда же она направлялась?

Запись с листка, вложенного в дневник.

Во вторник я увидел Лену, выходящей из автобуса на остановке «Строитель». До времени свидания было больше часа.  «Она или не она, да ведь она» - я пристально вглядывался в девушку и шел машинально через улицу, не видя ничего, кроме нее. Она несколько раз оглядывалась, словно заметила, и ускорила шаг. «Но почему она не остановится, странно. Через час встречаться, вот и торопится, а меня просто не видит» - мелькали мысли. В голове была только она, сердце колотилось. Надо зайти домой, поэтому шел через улицу.
Я был уже на проезжей части, как вдруг неожиданно перед моим носом буквально в сантиметре проскочила легковая машина. Я сделал страшное усилие, чтобы не налететь на нее, и привстал на цыпочки, пытаясь тормозить, вот я уже падаю на нее, убирая грудь, еще немножко, каплю… все! В этот момент машина проскочила полностью. А я встал. Сердце не билось.
Пошел дальше. В голове все перепуталось. Еще не дошло до сознания, что чуть не попал под машину.

Через час пришел, как договорились, к «Юности». Она подошла.
- Долго ждешь?
Пошли по направлению к ее дому. Прошли через весь город, говорили мало. Я не знал, с чего начать. Она ждала каких-то слов. Я вновь предложил ей выходить за меня.
- Нет, мы подумали. Мне нельзя сейчас замуж. Через три года – пожалуйста.
- Кто мы?
- Мы с мамой.
Мне стало неудобно. Почему бы самой не решить? Возможно, это правильно. От мамы у нее нет секретов.
- Через три года закончу университет.
Значит, нет. Проводил до дому.
Все последующие ночи были ужасные: отказ! И все-таки надеялся. Скажи она «Да» - не задумывался бы.


10.11.78.

Лежу в постели. Все легли. Одиннадцать вечера. Сегодня была стирка, все – мама с папой – устали. Папе завтра, к тому же, на дежурство. Я сплю теперь на Валериной кровати. Валерий живет у Вали, через неделю, в следующую субботу, свадьба.
Сказал маме «Спокойной ночи», «Спокойной ночи», - ответила она.
Мне не мешало бы поспать, завтра, хоть и суббота, а рано вставать – субботник на профилактории, мне осталось отработать еще три часа. Правда, на профилактории я еще не работал.
Да, и в последнее время апатия какая-то. И грустно и скучно.

24.12.78.

Вечер. Только что посмотрели новый телефильм  «Прошлогодняя любовь». Какой трагический исход для любви. Фильма называется «Прошлогодняя кадриль» - рука автоматически написала «любовь». Подобное было и у меня. Из-за моей молодости и даже «ограниченности». Я не понимал истинного, большого чувства, и был за это наказан. Теперь я понимаю, но искренности, молодой непосредственности,  мне кажется, уже не будет у меня. Как жаль Тоню, героиню фильма, сердце просто разрывалось. А Ленчик – это я в свои былые годы.

Сегодня уехала Таня. Сдала все экзамены на «хорошо». Провожали братья и сестра. То есть, все дети были вместе. Вчетвером. Утром посидели дома, проводили Таню все вместе.
Выехали рано, в начале первого. Сошли на Марата и, по моей инициативе, сделали экскурсию к Вечному огню. Последний снимок сделал, причем, в очень интересном ракурсе, у польского костела. Таня в этих местах еще не бывала. Как тяжело ей было расставаться с нами! Мы остаемся вместе, она уезжает, чтобы быть одной. Конечно, семья там, но родная кровь много значит. Пока ждали посадку, купили им картину – вид березовой рощи.
Проводили Таню внизу, потом пошли на смотровую площадку, и в это время Таня выходила. Еще попрощались. Она долго шла к самолету, оглядывалась и махала нам. Когда подошла к самолету, Галя решила пойти, чтобы не задерживать ее – подул ветерок.
Мы ушли, узнали расписание, автобус должен быть через 40 минут, вернулись на смотровую площадку, однако уже все зашли. Кто-то смотрел из 8-9 окна*, мы махали на всякий случай – может, это была Таня?
Когда мы сидели в автобусе, над нами пролетел ТУ-154 – ее самолет. Автобус тронулся.

Современное примечание: * - иллюминатор; неверно назвал, видимо, автоматически. Даже есть стих, написанный ранее: «Ко мне в иллюминатор заглянуло большое облако, он зайти хотело ко мне в гости…».

Таня собирается приехать с семьей летом к нам. Вернее, она с Алешей в конце мая приедет на сессию, затем остается на отпуск с 16 июня. Если бы все удалось так! У них есть желание, чтобы в это время я женился. У меня сейчас появляется серьезное желание заняться, как следует,  литературой. Что получится из этого – бог знает, но главное, чтобы не получилось одного желания.
Необходимо начать писать, замыслы постоянно имеются, но – время. Его постоянно не хватает. На работе хоть и есть свободное время, но мысли совсем другие, а дома – к шести придешь, то одно, то – другое. Или фотография – на нее время убивается больше всего.

Взрослея, начинаешь понимать, как важно перед своими родными и близкими во всем быть искренним, не бояться открывать перед ними свою любовь, свои чувства. Сколько раз, когда прощаешься, а вернее, потом, когда приходит горечь разлуки, сколько раз приходит на ум, что не досказал что-то самое важное – а это и были слова любви.
Не совсем понятно сказал. Я имею в виду Таню. Сколько раз, провожая ее, вспоминаю свое прошлое. Сколько она сделала для меня! Какую любовь она вложила в меня наравне с мамой! Ради меня приехала в Саратов. А у меня отношение иногда было просто свинское, потому что я не мог тогда оценить этой большой любви самого близкого человека, и не был, видимо, способен на нее.
Собственно, об этом, наверно, догадываешься, лишь, когда расстаешься.

О последних новостях расскажу попозже. Завтра – на работу. Собственно, вот они. Валерий женился, нас с Таней показывали по TV,  был вечер встречи с поэтом П. Реутским.
С Леной я практически не виделся все это время, после того, как она отказала. Кстати, правильно сделала. Однако, хотя я понимал, настроение у меня упало, и не было сил ни думать, ни писать, хотя бы в дневник.
30-го – вечер новогодний, взял на нее (Лену) билет, но в эти выходные увидеть ее не удалось и, наверное, не удастся.
31-го не мешало бы пофотографировать утренник у Лены, она будет выступать в «Металлурге» (я имею в виду уже нашу Лену).

Здесь - продолжение "Первый дневник 79": http://proza.ru/2025/11/13/309

Здесь "Первый дневник 73-74": http://proza.ru/2025/10/31/1284