Поездка

День был сухой и теплый, но пасмурный.
Люди, стоявшие на остановке и ждавшие автобуса, представляли собой довольно разнородную толпу.
Каждый занимался каким-то своим делом, но было понятно, что все они ждут своего автобуса.
Автобус появился так незаметно, что каждый почему-то решил, что это именно его автобус.
Никто не обратил внимания, что на автобусе не было ни номера, ни указания маршрута.
Люди шумно, но без эксцессов погрузились в автобус и расселись по местам.
Дверь автобуса плавно закрылась, и автобус тронулся с места.

За окнами всё сразу стало темнее, чем должно было быть, но никто не обратил на это внимания.

Как всегда бывает, первые минуты путешествия люди стараются рассмотреть друг друга.
Мужчина среднего возраста с министерским портфелем в руках сразу же начал рассматривать женщин в автобусе, переводя глаза с одной на другую.

Крашеная блондинка лет сорока, одетая в неподходящий ей форменный пиджак явно с чужого плеча, но не армейский, а скорее напоминавший китель железнодорожной проводницы. И выражение лица у неё было какое-то уставшее.

За ней сидел неприметный мужик в заношенной майке с надписью “Я люблю ЛАЗАРЕВСКОЕ”, где вместо “люблю” было нарисовано красное сердце. Наверное, когда-то отдыхал там. На голове у него висели проводные наушники, а в руках он вертел какую-то коробочку, похожую на старый кассетный плеер. Выглядел он очень нелепо в этих наушниках, как будто отобрал их у какого-то ребенка.

Чуть дальше уселся молодой статный дагестанец, вертевший в руках телефон, и постоянно проверявший курсы валют, биржевые сводки и новости по крипте. На голове у него была дизайнерская кепка, оттороченная кроликом, выглядело это просто, но невероятно красиво. Студент излучал собой уверенность и достаток. Наверное, учился на юриста или финансиста.

Сразу за ним сидел старик непонятного возраста в нелепой бейсболке с политическим лозунгом All Lives Matter. Бейсболка была, наверное, возраста старика, прочесть на ней можно было только All, остальные буквы давно отвалились.

Дальше всех через два ряда сидел хмурый бородатый азербайджанец, который в своих мыслях водил пальцем по стеклу, как будто что-то рисовал.

С другой стороны автобуса сидела женщина с округлым белым лицом, которое в сгущающемся внутри автобуса вечере напоминало сырный круг. На голове у неё была заплетена коса, как у политика в телевизоре. У ее ног стоял чемодан с биркой, на которой крупно было написано YANA английскими буквами.

Перед Яной, напротив Кролика, сидела пышная девушка в брючном костюме, который напоминал костюм медсестры. Её выражение лица отражало упорство, с каким она цеплялась за остатки уходящей красоты, отказываясь признавать победу возраста над молодостью. Впрочем, заметив Кролика, одна её рука буквально сама собой накрутила локон волос на палец, а другая, ещё более автоматически, незаметно расстегнула две пуговицы на обширной груди красавицы.

Последним в автобус заскочил толстый лысый мужик лет 50 с древним советским трансформатором-бочонком в руках. Наверное, ехал с ним на дачу, где часто падает напряжение в сети. Деловито рассевшись с обязательным хозяйским раздвиганием ног, мужик положил трансформатор на соседнее пустое сиденье и, как радар, просканировал автобус справа налево и обратно, отчётливо попахивая на весь салон ещё даже не свежим перегаром, а буквально только что опрокинутым на посошок стаканчиком, а может, и не одним.

Пышногрудая медсестра внимательно наблюдала за Кроликом, и, дождавшись момента, когда он оторвался от телефона и поднял на неё глаза, моментально отреагировала: её полные сочные губы расплылись в ослепительной белозубой улыбке, одна бровь подпрыгнула изогнувшись восхитительным домиком, и, махнув опахалом ресниц, она нараспев представилась:
Олеся!

Кролик, не сводя с неё взгляда, дважды поморгал обоими глазами, помялся, и без единой эмоции на лице снова опустил голову в экран телефона.

Олесю как будто пронзило током. Так её ещё никто не оскорблял! Своим бездействием, невниманием и полным отсутствием реакции Кролик вызвал ураган чувств и мыслей. Самооценка Олеси устремилась к нулю, а мысли о неумолимом возрасте и уходящей красоте нахлынули с новой силой.

Автобус куда-то ехал, люди постепенно успокаивались в дороге, и в наступившем моменте тишины мужик с трансформатором покашлял в кулак, вытер кулак себе о коленку, и снова обвёл взглядом салон автобуса.
Ему явно было скучно, и он хотел развлечься. Выбирал он недолго.
Его намеченной жертвой стал самый тихий в автобусе человек - заросший до ушей азербайджанец.

Ну чо ты там, чурка, продал свои помидоры?
С места в карьер стартовал Трансформатор. Ему нужен был конфликт. В среде конфликта он чувствовал себя как рыба в воде. И чем тише и беззащитнее вела себя жертва, тем больше наглел Трансформатор.

Щщщщтооооо? - отвлёкшись от своих мыслей, с недоумением и диким акцентом переспросил азербайджанец.

Я говорю, помидоры свои продал? Или ты цветами торгуешь?

В автобусе повисла напряжённая атмосфера. Все как-то сразу забыли о своих делах и мыслях, став невольными свидетелями разгорающегося пожара самоутверждения пьяненького Трансформатора над безобидным тихим художником.

Тот не знал, что ответить, потому что любой вариант ставил Художника в положение оправдывающегося, чего он как раз не хотел.

Неожиданно мужик с министерским портфелем решил поучаствовать в травле:

Ну зачем вы так с ним, может, мартышка сюда приехала бизнес делать, да, брат? - ехидно передразнивая акцент Художника, Министерство присоединился к лагерю Трансформатора.

Эээ, слишь, памидор нету, брат! - ухохатывался Трансформатор.
Туда не хады, снег башка попадёт! - вторил ему в унисон Министерство.
Эти чурки всё заполонили, от них прохода нет! - присоединилась к ним Олеся, сверкнув красивыми глазами в сторону Кролика.
 На каждом дежурстве пристают, золотые горы обещают, а потом исчезают… - начала было говорить Олеся, но осеклась, вовремя догадавшись, что не все истории стоит рассказывать вслух.

Похоже, всем троим это унижающее развлечение приносило неподдельное удовольствие, благо, их жертва покорно приняла свою участь.

Когда взрывы хохота немного поутихли, а два остряка устали сыпать однообразными циничными шутками, то в наступившей тишине с дальнего конца автобуса раздался старческий голос.

Не надо трогать человека за его национальность. И вообще не надо трогать никого.

Сидящие в автобусе завертели головами, пытаясь понять, кто это говорит.

– В жизни всегда найдется кто-то, кто первым бросит камень. За ним второй, третий.. А камни всё тяжелее и тяжелее.
Не успеешь оглянуться - всё превратилось в бойню…

– Ой, да что вы этого жида слушаете? - пыталась перебить All’а Олеся, но, молча выслушав её нападки, старик продолжил говорить, глядя в окно, как бы разговаривая сам с собой.

– Знаете самый короткий анекдот? Еврей-Шахтёр.
Этот анекдот - про меня.
Я тот самый еврей, который не юрист, не ювелир, не профессор и даже не дантист. Я всю свою жизнь водил грузовик. Я замерзал в тундре, я страдал жаждой в пустыне, я тонул в болоте, в меня стреляли бандиты в 90-х.
Не трогайте человека, сынки. Он ведь вам ничего не сделал.
Я старше вас, и слушайте что я вам скажу: никогда не начинайте то, чего не сможете остановить, даже если сейчас это вам кажется безопасным.

All перестал говорить так же внезапно, как и начал.

Каждый обдумывал сказанное.
Тишина в автобусе оглушительно нарастала, как тишина в фильмах на видеокассетах VHS.

И в этой тишине тоже неожиданно зазвучал голос Художника.

– Да, я азербайджанец. - Художник, к изумлению пассажиров заговорил на чистейшем русском языке.
– Я родился и вырос в Челябинске, да и сейчас там живу. Я ходил в детский сад, потом в школу. С 6-го по 9-й класс я выиграл 4 подряд городские Олимпиады по русскому языку. А потом дядя, брат отца, увидел, что я рисую, и подарил мне настоящий художественный планшет. Сейчас мне 35, и английский журнал The Picture дважды, в 2016 и в 2021 году, напечатал моё имя в списке 100 лучших художников мира. И знаете, рядом с моим именем было написано, что я русский. И весь мир так считает…

Художник почему-то посмотрел на свои руки, и снова отвернулся к окну.

Наступившая тишина просто гирями давила сверху вниз. Почему-то не хотелось понимать глаза.

Молодая круглолицая женщина, держащая за ручку чемодан с биркой YANA, начала говорить полушёпотом, как будто будто сама себе:

– “Вот так всегда. Один напал, другой защитил, а третьи — сделали вид, что их это не касается…”
А потом громче, разгоняя саму себя, уже в пространство:
“А ведь вы все одинаковые! Вы все покрываете друг друга! Вы, русские — вы виноваты, что это вообще происходит!

Министерство встрепенулся - вот он, нужный момент, когда можно перейти из обороны в атаку:
Ну, вообще-то она права…
 Трансформатор мгновенно подхватил эту перемену настроения:
Да-да, правильно говорит девушка!

А Яне только этого и надо было, небольшая поддержка сработала, как будто плеснули бензина в костер.
Она театрально заломила руки
— Пока вы платите налоги, пока молчите, пока ездите вот так, в тёплых автобусах — там убивают!
— Вы все виноваты — от стариков до детей! - глядя прямо на All’а кричала она
— У вас руки по локоть в крови!

Министерство и Трансформатор, как два флюгера, мгновенно заняли сторону Яны, тем более, что обвиняемая сторона до сих не сказала ни слова в своё оправдание.
Немного поколебавшись, на сильную сторону переметнулась и медсестра Олеся:
– Мы, белорусы, всегда были лучше вас, русских!

Со стороны русских, судя по всему, выступали: еврей All, азербайджанец-художник, дагестанец Кролик, и украинка Проводница из Крыма, которая до сих пор не произнесла ни слова.

Молчание стороны, которую назначили виноватой, сыграло плохую роль для их обвинителей: они решили, что можно уже не стесняться в выражениях, и размахнулись на широкую ногу.

– Стыдно быть рассиянином! - характерно, по-московски, растягивая гласную А в словах, пафосно “правильно” вещал Министерство.

– Русские это вообще не люди! - с места в карьер стартовал Трансформатор. Казалось, он только и ждал этого шанса, чтобы по новой раздуть скандал – свою родную стихию психопата. Для убедительности он перешел на громкие лозунги, сам того не осознавая.
– Вы, уёбки, вообще не должны существовать! Угнетаете мою родную Молдову, фашисты! Будьте вы прокляты! Я вас всех порешаю! Русню на ножи! Порежу вас всех, пидара-...
Бэнг!
Раздался сухой металлический щелчок, и на месте истеричного Трансформатора за один миг оказалась подрагивающая мощная металлическая пружина. Ни Трансформатора, ни его сиденья не было, они исчезли в один миг, а бочонок-трансформатор сиротливо покатился по салону автобуса. В следующую секунду захлопнулся люк в крыше автобуса прямо над тем местом, где только что сидел Трансформатор.
Первым из паузы изумления вышел Кролик, насмешливо задавший риторический вопрос:
– Это что же получается, это каждого из нас могут так катапультировать?

Пока до остальных пассажиров доходила эта мудрая мысль, Кролик встал со своего места, и прошел сквозь салон прямо к кабинете водителя, попытался заглянуть сквозь стекло, но ничего не было видно.
Сложил руки домиком в попытке разглядеть хоть что-то, но безрезультатно. Потоптавшись немного, Кролик собрался в обратный путь до своего места, но тут его что-то привлекло в судорожных движениях мужика в футболке “Я люблю Лазаревское". Кролик, внезапно превратившийся в хищника, безошибочными четкими движениями в короткой схватке отобрал у мужика в футболке ту самую коробочку, которая напоминала кассетный плеер, и с видом победителя, вытянув руку с коробочкой вверх, воскликнул:
– Вы только посмотрите!
Пассажиры ещё не отошли от всех событий последних минут - угрозы расправой, катапультирование, драка между пассажирами, и не понимали, о чем говорит Кролик.
– Это не плеер! Это диктофон! Он всех нас записывал, понимаете? - голос Кролика звенел по салону голосом Справедливости.

Первым очнулся Художник.
– Ты зачем это делал? - спросил он у мужика, который в схватке с Кроликом потерял потерял оторванную часть футболки, и теперь на нём осталась только надпись Лазарев.
Лазарев неопределённо хмыкнул, построил какую-то гримасу, и внезапно перешёл в наступление:
– Записывал, потому что могу! Хочу и буду!

Уже который раз за вечер наступила тишина в салоне - каждый обдумывал только что открывшиеся факты.

И внезапно в этой тишине Проводница обратилась к Министерству, глядя прямо на него.
Это ведь ты, да?
 Министерство непонимающе уставился на неё.
Это ты. Я тебя узнала, по голосу.

Тихо, но очень отчётливо сказала Проводница.
Это ведь ты доводил меня по телефону, когда меня бросил муж и я осталась без денег одна в чужом городе с грудным ребенком на руках. Это ты залил клеем замочную скважину и я не могла даже за хлебом выйти.

Проводница впилась глазами в лицо Министерства.
На того страшно было смотреть. Он вцепился обеими руками в свой портфель, закрылся им от Проводницы, как будто это могло как-то помочь. Весь вжался в сиденье, и даже ноги подогнул так, как будто их не было, как у профессиональных попрошаек на рынке.

Ты думал, я тебя никогда не найду? Никогда не встречу? - Проводница продолжала уничтожать Министерство.
Ты думал спрятаться за своим Тиньков-банком, тебе нравилось издеваться над беззащитными людьми, оставаясь при этом неузнанным? Бог услышал мои молитвы. Я тебя нашла.

Пассажиры были потрясены таким разворотом событий. Белоруска Олеся спрятала лицо в ладонях, а украинка Яна решила успокоиться проверенным способом - открыла банку галушек и уплетала их одну за другой, заняв себя и отгородившись от невидимой стеной от происходящего в автобусе.

Никто из пассажиров не заметил, что уже не было никакого шума езды, ни раскачивания салона - автобус уже остановился, но никто этого ещё не понял.

Первым из пассажиров снова опомнился Кролик, всё-таки у молодости есть свои преимущества.

– А ведь автобус остановился! - громко объявил он на весь салон.
Пассажиры, пережившие несколько потрясений подряд, не сразу поняли его правоту.
И тут у автобуса открылась дверь - и сверху загорелась зелёная табличка ВЫХОД.

Пассажиры гурьбой вышли из автобуса, Кролик, как самый активный, обошёл автобус спереди и попытался заглянуть в кабину водителя.

Остальные разглядывали местность вокруг: плотный густой туман, пахло дымом, вокруг были какие-то развалины.

Вернувшись к остальным пассажирам, Кролик объявил всем:
– А водителя то и нет!
– Как это нет?- удивился All.
– А вот так, нет и всё - не менее удивлённо резюмировал Кролик.

Через секунду изумлённых пассажиров привлек глухой стук.
Выйдя из-за автобуса, они увидели как Художник прислонился лбом к борту автобуса, а правой ладонью стучит по металлическому борту.

Повернувшись к пассажирам, Художник пояснил:
– Теперь вы поняли, как мы сюда попали!? И показал рукой на длинную надпись вдоль всего борта автобуса:

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЙ. БЕЗ МАРШРУТА, ЕДЕТ СОГЛАСНО ЖЕЛАНИЯМ ПАССАЖИРОВ.