Зарисовки из хрущевки. Дельфиненок

Нужно отметить, что, не взирая на все чаяния родни, я росла очень хилой и болезненной девочкой. Что только не предпринимали мои бедные родители : витамины в  виде овощей и фруктов, купленных только на рынке; парное молоко из-под коровы, чьё санитарное состояние папа проверял лично; режим и распорядок дня; бульоны из куриных потрошков, жёлтой такой курицы, домашней-придомашней, не видевшей в своей недолгой жизни даже тени городских стен... А все равно, болеет эта тонкая, бледная дочь, и болеет,  и сидит над тарелкой часами, мусолит органическую, по сути, пищу, с тоской во взгляде!
Город наш расположен на берегу Азовского моря. Но как возить деточку на городской пляж? Там же антисанитария, отдыхающие со своими извечными арбузными корками, семечками и окурками.
Поэтому каждое лето, верой и правдой, доставались путёвки в пансионаты. Нужно ребенка оздоравливать, вывозить прочь от городского смога, на песчаные берега. А оздоравливать одновременно двум родителям, конечно же, никто не давал возможности. Отпуск - штука капризная, любящая феврали, ноябри и други рокочущие месяцы.
Поэтому на море меня возили по-очереди. Один из родителей оставался в городе, работая и тоскуя, а второй в боях выхватывал у Отдела кадров отпуск и ехал с ребенком отдыхать. Таким способом можно было даже, в удачный год, вывезти чадо дважды за лето прочь из города - рассадника болезней и заводского дыма.
В этот раз дежурный по отпуску с ребенком был папа. Поехали мы с ним в чудесный пансионат от Азовского морского пароходства, путёвку в который чудом достал дедушка - военный моряк. Попрошу не путать пансионат 1985 года и нынешние отели, к которым вы привыкли, дорогие читатели. База отдыха "Азовский моряк" раскинулась на живописной Белоссарайской косе, уходящей своей стрелой в тёплое, ласковое Азовское море. Домики на несколько семей, с одной комнатой на семью. В комнате были 3-4 койки, стул, стол, возможно холодильник, шторки на окнах и, если повезет, пару тумбочек.
Все "удобства" находились на территории пансионата и представляли собой огромный общественный туалет, стройный ряд умывальников и пару душевых с холодной водой. Питание осуществлялось в столовой, наличие которой уже, само по себе, было чудом и огромной удачей.
Был обязательный Клуб, с неизменным Красным уголком, алеющим портретом Ильча. Вот этот Клуб и включал в свой штат единицу под названием организатор культурно-массовой работы - "массовик-затейник", по-нашему. Занимала эту почётную должность юная комсомолка: тонкая, звонкая, горящая идеями и глазами. Видимо чья-то дочь или племянница была пристроена на лето на непыльную работу на побережье.
Как она старалась! Умница, девочка! Она собирала нас, детей всех возрастов, и придумывала, организовывала, проводила мероприятия. То мы обмазывали бутылки из-под кефира (кто и пива, тут смотря как отдыхали родители) пластилином и потом художественно залепливали их ракушками, собранными нами же на песке, - вазы мамам делали. То браслеты из этих же пресловутых ракушек, то еще что-то.
Мне в то славное лето было пять лет. Я честно старалась приобщиться к прикладному искусству. Высунув язык от усердия, лепила, ваяла, клеила и внимала речам юной пионервожатой. Мне было интересно, в отличие от папы, который скучал по жене, маялся, что-то читал, не пил алкоголь и все время следил за пятилетним капризным ребёнком.
Однажды наша неугомонная аниматор задумала масштабное действо - Концерт для родителей на арене летнего кинотеатра. Это, дорогой читатель, такая сцена с экраном, а у её подножья зрительные места - ряды лавочек.
В выходные к нам приезжала замотанная, замучанная мама, притаскивая с собой на автобусе в обеих руках сумки с чем-то "вкусненьким, чтоб подкормить дочь и мужа". Она готовила отбивные, пекла пироги и пирожки, тушила овощи в пятницу, после работы, до глубокой ночи. Чтоб в субботу все это, первым автобусом, привезти нам с папой за город. А в воскресенье метнуться на автобус, назад в город, потому что в понедельник к 8.00 уже на работу. Отдыхала мама так, с семьёй на выходных, расслаблялась.
И вот, в одно из воскресений, папа пошел провожать маму на автобусную станцию, чтобы, в случае чего, впихнуть её в автобус, помочь занять хоть сантиметр места, повиснуть на поручне. Не знали мои родители, что в это же время идет подготовка к Концерту, выбираются участники и согласовывается репертуар, для услады слуха и взора отдыхающих. Я не была особо смелым ребёнком, этаким активистом без страха и упрека. Но тогда почему-то взыграла во мне песнь горниста, забурлила пионерская кровь, замаячили будущие свершения на ниве командования отрядом, не иначе. Я не оробела и вызвалась быть в числе артистов, сказав, что знаю прекрасную песню и могу, и, главное, не боюсь спеть её со сцены для всей огромной базы отдыха.
Уточнить, что это за "прекрасная песня", у пятилетнего ребенка никто не удосужился. Может времени не хватило у нашей идейной, может опыта.
А я , как вы помните, проводила каждое лето во дворе хрущевки, где присутствовали дети разных возрастов. И были в нашем дворе так называемые "старшие дети"- школьники средней и старшей школы. Они вечерами пели под гитары, вызывая во мне удушливую чёрную зависть, вперемешку с восторгом. Сияла звездой популярности среди них внучка соседки - Ленка. Непутевая мать Ленки подбросила её бабушке с дедом, а сама появлялась набегами в их жизни, когда брала паузы в своей. Но Ленка росла доброй, малышню не обижала и мы всей душой тянулись к ней.
Так вот именно Ленка и научила меня одной жалостливой, душевной песни, под которую из моих детских глаз лились ручьи слез неподдельной печали. Этот шедевр дворового творчества я и собралась спеть для почётных зрителей пансионата "Азовский моряк ".
Не будем вдаваться в нюансы, как я волновалась, как выходила, как кланялась. Я пела! Маленькая, кудрявая девочка в сарафане с огромными ромашками на бретельках на огромной летней площадке, заполненной отдыхающими.
- Сейчас папа вернется со станции, услышит, увидит как я пою и наверное с ума сойдет от восторга!
И скажет маме после этого:
- Эх, Галина, а дочь наша певицей или артиской будет! Такой талант! Не быть ей обычной девочкой!
Вот мама обрадуется!
Папа, не без содрогания, уже гораздо позже, рассказывал, вспоминая этот судьбоносный день:
- Иду, проводил маму, грустно так. Закурил, думаю: "Где там пионер-отряд и моя дочь? Чем заняты?"
- Пойду посмотрю. Тут слышу -  знакомый голосок.
- Подхожу к кинотеатру, а на сцене в ромашках и кудряшках, еле видна последним рядам, стоит наша Марина и поёт, голосит с надрывом.
Чайки и те притихли!
Зритель застыл...
Чтобы вы поняли всю степень накала ситуации и почему же папа так поперхнулся дымом своей сигареты, привожу текст песни без редакций:
"Дельфиненок."
(Песня. Жалостливая.)
В океане средь могучих волн,
Где дельфины нежатся с пеленок,
Раз попался под рыбацкий борт.
Маленький попался дельфиненок.
С грудью, рассеченною винтом,
Оставляя след багряно-алый,
Все быстрее приближалось дно,
А дельфин кричал:"Ой где ж ты мама"!
Мать услышав сына смертный крик,
Бросилась волны рассекая,
Но застала лишь последний крик:
"Мамочка, прощай я умираю!"
И от горя обезумев Мать,
Отомстить решила за смерть сына:
Бросилась она на тот корабль
Изо всей своей могучей силы.
Ничего она теперь не видит.
Ничего она теперь не слышит.
Только в памяти тихонечко всплывает:
"Мамочка прощай, я умираю!"
В океане средь могучих волн,
Где дельфины нежатся с пеленок,
Рыбаки нашли на берегу-
Мать лежит, а рядом дельфиненок...
Я пела, хорошо пела - громко. Ведь в песне главное громко спеть, а то не услышат ещё чего и не проникнутся.
Я почти уже не рыдала, я была артистка, а артистки плачут только, если режиссёр скажет, а так ни-ни, терпи и не реви, а то сопли потекут и носом будешь сопеть некрасиво.
Я увидела папу и запела ещё громче и красивее, чтоб он тоже оценил всю мощь таланта, рождённого их семьёй.
Аплодисменты (жиденькие какие-то), горделивый поклон, уход со сцены. После меня уже можете не выступать. Смысл? Все лучшее зритель уже услышал.
Только так и не понятно, почему папа судорожно и спешно уволок меня в домик? К славе не привык, наверное.
Ничего, привыкнет...