Зарисовки из хрущевки. Казнь

Помните, как все дети ненавидели "тихий час"? И не важно: в детском саду, дома или у бабушки - лечь спать среди дня было сродни пытке.
Я торговалась с отчаянием турка в рыночный день :
- Ну бабулечка, миленькая, ну мне совсем не хочется спать!
На улице ни капельки не жарко, правда.
Конечно, подумаешь, южное лето, каких-то 40 °С в тени и отсутствие кондиционеров. Какие кондиционеры? На дворе 1988 год.
- Бабушка, а если я быстро весь обед съем и даже хлеб, можно я спать не буду?
- Да не спи ты, вражья твоя душа! Просто полежи, пережди жару и снова побежишь во двор! Тебе же плохо станет, может быть тепловой удар!
- Ну я так хочу гулять, мы там играем с Танькой. Мы уже взрослые! Зачем нам спать?
- Да её тоже не выпустят после обеда, уложат. С кем ты играть собралась в полдень?
Танька была моей лучшей "летней" подругой. Её, как и меня, привозили к бабушке на лето и мы каааак начинали дружить! Её дедушка -  офицер в отставке. Семьи наши стояли примерно на одной ступени социальной лестницы и дружбу между девочками взрослые одобряли.
Танька, как и я, была худощава, нескладна, угловата и кудрява, что только способствовало крепости наших отношений. Но ела, в отличие от меня, с гораздо большим аппетитом и была менее привередлива.
Один раз, как верный товарищ, дожидаясь пока я домучаю ужин и наконец выйду гулять, она совершила воистину "героический" поступок.
Жили мы на первом этаже. Окна летом, естественно, открывались настежь. Каким-то чудом, в тот вечер под окном рабочие оставили строительные деревянные леса. "Козла" - в простонародье. Что они делали с его помощью, я уже не помню. Но он стоял вровень с нашим кухонным окном. Танька, устав ждать и маяться, вскарабкалась на это сооружение и замаячила в проёме :
- Ты чего так долго? Я жду, жду, а твоя бабушка сказала, что пока ты не доешь - не выйдешь никуда.
Я мусолила гречку с бефстроганов. Мясо как мясо, прекрасный соус, распадается на волокна, нежнейшее, аромат на весь двор. Купить мясо в магазине уже было большой удачей, а приготовить из этого вымороженного куска говядины, именуемой "фасовкой", что-то съедобное - вообще настоящим чудом.
Но у меня были свои критерии съедобности мяса: не дай Бог попадется кусочек жира или прожилка - рвотный рефлекс тут как тут.
- Да вот, мясо попадается с жиром, а я его проглотить не могу. Сижу...
- А ну, тащи сюда тарелку! Покажи, что там тебе попадается.
Я подсела с тарелкой к окну.
- Мммм, какое мясо вкуснючее! И ты не хочешь?
Танька с удовольствием зачавкала "некондицией".
- Слушай, а давай ты сиди, а я буду тебе скармливать кусочки, которые мне не нравятся?
- Давай, конечно! Быстро съедим и тебя отпустят на улицу.
Гениальная идея воплотилась молниеносно. Не смотря на то, что подруга поужинала перед вечерней прогулкой, мои подношения она уничтожала как пылесос.
Справившись с ужином, помощница ретировалась, а я пошла хвастать чистотой тарелки. Бабушка радовалась безмерно:
- Ну вот, а говорила, что не съешь, что тошнит от мяса! Так гулять хочется, что все съела. Может добавки?
Ну нет, на это я не подписывалась. Уговор дороже денег. Доела? Доела! Значит, отпускайте птицу на свободу.
Так мы и дружили, делили радости и печали, секретничали о чем-то, что может быть жизненно важно в 8-9 лет.
И вот, в один прекрасный, безоблачный летний день правило наконец дало исключение! К Таньке приехали какие-то родственники и чтоб она не крутилась под ногами в тесной квартире - ей отменили тихий час и разрешили гулять. Это ли был не повод и для меня выклянчить, выныть и выпросить отмену режима?
Теперь представьте картину : пустой двор плавится от жары, полдень, две девочки, у которых нет гаджетов, но полно идей и времени для их воплощения.
Мы обе боялись и ненавидели гусениц. Вот тех, мохнатых, противных, ползающих по кустам и деревьям. Когда там из них эти бабочки ещё появятся? А вот гадость эта уже ползет, ещё может за шиворот угодить или в волосы, особенно если ей мальчишки "помогут".
- Слушай, а давай гусениц уничтожать? Деревья спасать будем и цветы!
- А как мы их уничтожим? Давить будем? Бээээ, они же мерзкие., - сомневалась в полезности великой миссии Танька.
Но не даром я - дочь инженера! Мои мысли роем неслись под вспотевшими косичками.
- А я пойду, попить попрошу у бабушки и стащу спички с кухни. Мы будем гусениц палочками брать и поджигать, чтоб точно уничтожить.
Сказано - сделано.
В тени кустов, чтоб не попасть под всевидящее око бабушки , две защитницы природы начали действо :
- Тань, правда они такие ужасные - эти гусеницы, как..., - тут мой мозг судорожно начал искать аналоги.
- Как фашисты! , - наконец я пришла к логическому умозаключению.
- Точно! А фашисты пытали и мучали наших! Я кино смотрела., - поддержала верная соратница.
Не забывайте, мы были советскими девчонками, внучками офицеров, прошедших ВОВ. Наша ненависть к фашистам была столь сильной и живой, что её, казалось, можно потрогать руками - она облаком парила в летнем мареве.
- А давай, как будто мы партизанки, помогаем нашим и поймали немцев?
- Тогда нужно их казнить! Чтоб они уже никого не смогли убить или замучить.
Мы пыхтели, сопели, ползали в поисках нужных веточек и сооружали место казни пленников.
Все было готово. Материала для мести на деревьях оказалось пруд пруди. Чтоб не дай Бог не коснуться мохнатого тела гусеницы, мы брали её двумя палочками, тащили на плаху и, замирая от собственной смелости и находчивости, поджигали спичкой.
Как мы, в тот знойный полдень, не сожгли пол двора - для меня остаётся загадкой. Вместе с гусеницами горели веточки, сухая трава и спички неумолимо заканчивались. Устали мы нечеловечески.
- Слушай, мы столько фашистов уже победили. Давай по домам пойдем на чуть-чуть, умоемся, полежим немножко, а после полдника выйдем? Спать ни будем, ни в коем случае!
- Только о казни никому! Это будет наша тайна! , - подчеркнула важность момента чумазая Танька.
- Клянусь! Никому! , - я залихватски плюнула на ладонь для скрепления клятвы и протянула её подруге.
Слова были произнесены, ладошки шлепнулись друг о друга и две уставшие партизанки поплелись по домам, перевести дух и набраться сил для новых свершений. А советский народ так и не узнал, кто в тот день  спас природу и отомстил за его мучения.