Беда

В моих волосах — песок и сухие листья. На левом виске запеклась кровь…

Копна рыжих волос досталась мне от моих предков: кудри — от прадедушки из Марокко, а рыжий цвет — от венгерской прабабушки. У моих сестёр не так. Я — младшая. Старшая, Анат, — маленькая, энергичная брюнетка с восточными чертами лица; средняя, Мириам, — высокая блондинка с белой кожей.
Помимо огненно-рыжих волос у меня рыжие брови и ресницы, да и вдобавок — веснушки. Сущее наказание!
Когда я была совсем маленькая, бабушка (мы зовём её савта) иногда расчёсывала мои кудри.
— Стой, Беда! — говорила бабушка. — Стой спокойно, не крутись.
— Ой-ой! — притворялась я. — Больно! — пытаясь вырваться. Мне хотелось бежать во двор играть с детьми.
Вчера был праздник Торы. Вся семья собралась в саду. Бабушка суетилась у плиты.
У меня, как всегда, разболелась голова, и я поднялась к себе в комнату. Прилегла — и сразу уснула. Анат заглянула было ко мне, звать пить чай, но, убедившись, что я сплю, тихо закрыла за собой дверь.
В полночь меня разбудил телефон. Звонила Ранит. Они с Йоси едут на фестиваль и сейчас меня подберут.
— Какой фестиваль?
— Да Нова! Мы же договорились. Забыла? Собирайся.
Я наспех собралась, повязав спутанные волосы ярким платком и напялив на себя все свои браслеты и бусы…
Было уже два часа ночи. Дома все спали.
Внизу просигналила машина, и через пять минут мы уже ехали по направлению к фестивалю.
— Ну что? — заговорщически спросила Ранит, повернувшись ко мне лицом. Она сидела на переднем сиденье рядом с Йоси. — Нашла?
— Нет, — сказала я.
Неделю назад, в поезде, когда я возвращалась из Тель-Авива, я увидела Его. Он сидел в тамбуре, прямо на полу, прислонив автомат к стене. Я видела его стриженный затылок, высокую загорелую шею, широкие плечи, с лёгкой испариной между лопаток. Медик.
Он, наверное, почувствовал мой взгляд и, оторвавшись от телефона, повернулся и посмотрел на меня в упор. Весело улыбнулся, потом, подтянувшись на руках, встал и вышел на остановке.
Высокий и стройный, в армейских ботинках, он широко шагал в толпе, пока не скрылся из виду. Поезд тронулся — я всё смотрела в окно.
С тех пор я безнадёжно искала его, этого медика, надеясь, что мы где-то опять пересечёмся…
На фестивале было многолюдно, гремела музыка. Весёлая, яркая толпа радостно гудела, я то и дело встречала знакомых. Ничего не предвещало беды. Фестиваль был уже в полном разгаре. Вскоре стало светать.
Вдруг издали послышались какие-то крики. В небе появились ракеты — много ракет. Народ побежал в нашу сторону, и всё смешалось. Послышалась пулемётная очередь — сначала издали, потом всё ближе и ближе.
— Террористы! — закричал Йоси, который случайно оказался рядом.

Мы побежали. Я слышала, как Йоси вскрикнул и упал. Я не успела обернуться, как меня пронзила острая боль, и я, охнув, упала навзничь, ударившись головой о капот. И всё…

Когда человек умирает, его душа не сразу покидает землю, а некоторое время, поднимаясь ввысь, летает над телом. Так и я, поднявшись над полем и не в силах помочь, видела своих товарищей, которых, беззащитных, в упор из автомата расстреливали террористы. Видела горящие машины, мародёров, прибывших вслед за террористами, сожжённую землю…
Это была картина невообразимого кошмара.
Потом выстрелы прекратились, и всё затихло.
Подъехали бронетранспортёры с нашими войсками.
Солдаты выскакивали из машин и рассыпались по полю, отыскивая раненых и убитых, которых было великое множество.

И тут я увидела Его. Он прибыл одним из первых. Нагнулся надо мной и, встав на колени, бережно приподнял мою мёртвую голову, cнял окровавленную косынку , пытаясь прощупать пульс… Он наверняка узнал меня — я видела это по его лицу.

Я ещё долго летала над моей многострадальной землёй, пока тело моё, вместе с другими, не перевезли в наш чудом уцелевший кибуц. Проводить нас в последний путь пришло много людей — даже из соседних селений. Я видела своих одноклассников, учительницу, старичка-доктора, свою семью — Анат, которая плакала навзрыд, в голос, как ребёнок; стоящую рядом, бледную как свеча, окаменевшую от ужаса Мириам; и бабушку, раскачивающуюся на месте, седую и страшную от горя, которая всё повторяла:
— Ой, беда, беда…

Октябрь, 2023 год, Лос-Анджелес.