роман Победитель трилогии Благодарю. Гл. 17

Глава 17
Поджидаем жениха

Ночь не спала. В голове – кавардак. Но на донышке души всё равно чувствовала себя самой счастливой на свете. Не было ни секунды сомнения, что делаю правильный шаг в жизни. Я вся окунулась в новое чувство, хотя в самом начале никакой яркой любовной вспышки не было. Предстоящая свадьба осветила наше чувство новым светом, именно священным, скрепляющим нас не только на земле, но и где-то в более высоких сферах.

Возможно, я как впечатлительная особа, таким образом ощущала ответственность за взрослый поступок. Свадьба освобождала меня от предыдущих жизненных наслоений. Замужество делало меня женщиной, что само по себе грандиозно и давно желаемо. Следующее важное условие – мы уезжали и начинали самостоятельное плавание по житейскому морю под названием Жизнь. Так складывалось, что мы сразу погружались в деловую атмосферу, присущую, скорее, тридцатилетним, поскольку собирались планомерно увеличивать наше семейное имущество.

Но самым важным было то, что я отделялась от родителей. Какая девушка не мечтает об этом в двадцать лет, если только родители не создают для неё тепличных условий? Теперь я сама буду строить свою жизнь, не руководствуясь принципами жизни своих родителей, которые давно устарели, а моей широкой натуре негде было развернуться. Я выхожу замуж за любимого человека, а не вынужденно, по возрасту, например. Витя тоже женится добровольно, а не по принуждению. “Добровольно” – это ещё мягко сказано, любой девушке польстила бы та настойчивость, с которой будущий муж добивался свадьбы. Я гордилась тем, что Виктор победил в неравной схватке. Победил потому, что он сам – Победа – Victoria.

Сомнения относительно “выгодности” затеи исчезли, как только Виктор решил бороться и идти до конца – раз, и готов был венчаться и играть свадьбу без регистрации – два. Я успокоилась и поверила.
Сейчас я беспокоилась по поводу самой свадьбы. Чтобы были соблюдены рамки этикета, чтобы всё прошло на высоком уровне. Чтобы друзья вели себя хорошо, чтобы родственники показали себя в лучшем свете… Перед торжеством было такое же состояние, как и в сессию – всё знаю, но боюсь. Томила неизвестность – что и как будет? Сделаем ли всё правильно, никто ли нам не помешает? Как и перед экзаменом, жалела, что не хватило времени на то, чтобы стопроцентно отработать программу и распределить роли.

Непонятки начались ещё накануне и Витя, заметив моё волнение и жалобно-вопросительные взгляды, успокаивал:
–   Всё будет хорошо, не волнуйся.
–   А это…?
–   Я договорился.
–   А это…?
–   Всё в порядке.
–   Не знаю, меня чего-то трясёт.
–   Да я тоже, по-моему, начинаю. Всегда спокойный, а тут вдруг такое. Это ты меня заразила.      

В день Свадьбы мы с утра оба были с испуганными лицами. Другое дело, что жениху показывать это несолидно, и он с ребятами для храбрости приложился...
Утром встала поздно, самочувствие – дрянь. Слонялась по квартире, как неприкаянная, в голове винегрет. Накануне всё приготовила, но в последний момент, как всегда, находится что-то такое, что сделать не успела. Начинается суета и беготня. Приехали девчонки, а я ещё не одета.
Ирина смотрит на меня, как на родную, и говорит участливо:
–   Через полчаса уже приедут ребята, а ты в домашнем халате.
Она принимает мои проблемы слишком близко к сердцу и волнуется так, как мама за меня не переживает. Вообще-то это на неё не похоже. Стала помогать одеваться.
–   Ира, я сама.
–   Ну что тебе ещё помочь? – заглядывает мне в глаза.

У неё глаза испуганные и растерянные, и это Ирина – всегда хладнокровная и неприступная. Да, замуж выходить, это не семечки на завалинке щёлкать. Ира человек с сильной волей и поэтому управление кораблём берёт в свои руки. Настоящая помощница, как и положено свидетельнице.
Если бы не подруга, не представляю, как бы я наряжалась. Учитывая то, что мама отстранилась от приготовлений, а сестёр и тётушек нет, то именно свидетельница ухаживала за невестой – подносила широкую нижнюю юбку и мы вместе путались в её оборках и кружевах, пока, наконец, не упаковали меня в неё. Старательно расправляла платье, застёгивала молнию на спине, водрузила на голову фату, как корону, оправляла её, подносила поясок и всякую другую мелочь, даже обувь помогла застегнуть… Я так тряслась, что уже не хотела никакой свадьбы. Мечтала-мечтала, ждала-ждала, добивалась-добивалась и вдруг расхотела. Думала о ней как о каком-то обязательном акте: “Поскорей бы всё закончилось.

И правду Витя сказал, что свадьбу играем не для себя, а для родных. Быстрее бы настало спокойствие. Но его в ближайшие несколько часов даже не предвидится! Мамочка, родненькая, ведь потом будет ночь – ночь тайны, ночь загадки нашей жизни. Господи, помоги!”. Я чуть не плакала, половодье чувств готово было выйти из берегов. Смешалось всё вместе: радость, страх, любовь, волнение, счастье, испуг, растерянность. Калейдоскоп чувств вырисовывал в моём мозгу различные комбинации и выделывал кренделя. Перед глазами мелькали картинки прошлого приезда Вити и нынешние высокие инстанции с разгневанными лицами великих мира сего. А потом были метания ночью и невозможность забыться и уснуть, в голове мешанина. И теперь – понимание потери всего, чем я жила прежде, и вступление в другую жизнь, приобретение чего-то нового, покрытого пеленой неизвестности и поэтому тревожного...

Это было рождение. Рождение заново. Завтра утром я стану другим человеком. А сейчас нужно собрать последние силы, оставшиеся после крутого подъёма в высшие сферы государства, и рвануться в последние два боя.
…Причёска по закону подлости никак не получалась. Когда надо быстро и красиво уложить, так всегда и бывает. “Ну что за характер!”, – ругаю я в очередной раз себя. На мне шикарная фата, а я кривлю губы и недовольна тем, что не шляпа.
Наконец, подходит время, но ребята не едут. Молодцы, скандирую про себя, и лихорадочно завершаю приготовления… пять минут – молодцы; десять минут – ещё раз молодцы; пятнадцать минут – нет, ну вы просто прелесть; двадцать минут – хорошо; двадцать пять минут – у меня, конечно, ещё кое-что не готово, но я уже начинаю волноваться, ведь двадцать пять это не пять! Через полчаса внутренний голос подозрительно молчит. Нет, я не переживаю и даже не растеряна. Точка замерзания. После неё, через минуту, мозг начинает отрицательный отсчёт в другую сторону и рисует невероятные сюжеты вроде автомобильной аварии и другой пакости. Отгоняю от себя плохие мысли, отмахиваюсь от них, как от назойливых мух, и ровно через минуту раздаётся звонок. Сердце падает в пропасть…   

Изначально планировала сценку “покупки невесты” в виде театрализованного представления с весёлыми стихами и шутками-прибаутками. Ира сказала, что заучивать стихи никто не будет, и вообще, что проводить традиционную русскую свадьбу в ХХ веке ненормально. Требованию “покупки невесты” всё же подчинилась и сейчас ей предстоит играть эту роль.

Свадьба началась! Ира двинулась к входной двери. Я уединилась в ванной комнате. Свидетельница открыла дверь и впустила ребят в квартиру. До меня доносилось, как они торговались. Сердце бешено забилось. Вместо стройной речи согласно торжественному случаю со стихами,* о чём я мечтала ранее, слышны отрывистые реплики немного ошарашенных настойчивостью Иры ребят. Они не готовы были к такой встрече. Витя тоже в недоумении, законов правильного проведения свадеб не знает, думал, что зайдёт и сразу увидит невесту. А у нас всё как положено, я до последнего дня даже платья и фату ему не показывала.
–   Ира, да где же Кира?– слышала я из прихожей бас своего жениха.
–   Какая Кира?

–   Да ну брось ты! – стал нервничать он.
–   А ты сначала заплати. Мы тебе наших девушек покажем, и выберешь из них, какую хочешь. Кира самая дорогая, между прочим! – говорит Ирина хорошо поставленным голосом.   
–   Нам тогда подешевле, да, Витёк? – включается в игру Конюшков, свидетель.
И вдруг кого-то из ребят неожиданно озарило:
–    Не по правилам играете! Нам, наоборот, подороже нужна. Подороже, значит, красивее!
Витька стоит растерянный и слышен его недовольный бас:
–   Нет, ну дай хоть на минутку на неё посмотреть, ну в самом деле!
–   Плати выкуп! – не сдаётся Ирка.

Ребята зазвенели мелочью.
Мэри видит такое дело, и даже она не выдержала:
–   Да вы что? Что это такое? Маловато будет!
–   Да куда же вам?
–   Не стыдно – мелочь за такую красавицу? – говорит она укоризненно.
Девчонки умницы. Особенно Ирка – работает на импровизации. Ей трудно, понятное дело, поскольку изначально не хотела вести эту роль, но ничего не поделаешь, раз свидетельница, вот поневоле и вживается в образ. Молодчина, держится уверенно. Машка не очень подключается, она вообще по натуре молчунья.

Витя раза три просил показать невесту. Последний раз голос стал требовательным. Вот глупый, игра же! И мне смешно оттого, что ему уже невтерпёж. Вчера, наверное, еле выдержал день, ночь кое-как переспал, думает, ну сейчас приеду, и, наконец-то, Киру увижу! А тут эта дребедень с покупкой уже минут десять идёт!.. Не на тех напали! Я Ире сказала – продавай меня не меньше чем за 50 рублей. Мы даже с ней решали, какую сумму назначить, чтобы не продешевить и в разумных рамках. А вообще, я сказала – смотри по ситуации. Тяни, играй, отказывай. Увидишь, что Вите уже невмочь, тогда давай зелёный свет. Но Вите, чувствую, сразу было невтерпёж. Ну не прекращать же тут же игру! Ира отбивалась, как могла.

Пошли в ход бумажные деньги.
–  Ладно, – говорят ребята, – была-не была, бери 10 рублей.
–  О-о-о, ставки наконец-то повышаются! – голосом конферансье произносит Ира.
–  На ещё 25!
–  Вот это другой разговор.
–  Ну всё, хватит, – говорит Витя.
–  Не-ет, ма-ало! – хором голосят девчонки.

Витя, как невменяемый, всё рвётся меня увидеть:
–   Я пойду её искать. И чего она спряталась?
Девчонки не пускают:
–   Нельзя! Выкуп давай.
Я уже сама рвусь всей душой к жениху и еле себя сдерживаю. Приоткрываю дверь и тихонько говорю маме, которая находится на кухне:
–   Мам, позови Машу.

Мама так же не одобряет моих фантазий с выкупами, ей сейчас приходится мириться со странными желаниями дочери и терпеть весь этот маскарад. Папа затаился и ждёт исхода торгов, деликатно не вмешиваясь. В отличие от жены, у него есть некоторый интерес к происходящему сейчас.
–   Мне в комнате заколки надо взять, – говорю я подошедшей Марии. –  Прекращайте базар, или сделайте вид, будто вы меня показываете, как на смотринах…               

Маша так ничего и не поняла. Думала, девчата обыграют дело так: “Сейчас мы покажем невесту, так уж и быть! За показ вы даёте крупную сумму, и кончаем дело миром. За нищего мы её не отдадим, что вы, такую красавицу!”…
Не дождавшись никаких действий от Маши, я вышла из своего укрытия. Глаза опустила долу, но чувствую – все аж притихли. Витя рванулся ко мне, глаза восхищённые и исстрадавшиеся. Я улыбнулась лишь уголками губ, посмотрела на него и опять опустила ресницы. Он взял меня за руку.
–   Ну-ка, ну-ка, убери руку, ты её ещё не выкупил! – закричали девчонки в один голос.

Подошли, отстранили друг от друга и развели в разные стороны. Я улыбаюсь и смотрю на него призывно: “Покупай!”. А он стоит, сражённый красотой невесты, и растерялся. Девчонки закрыли дверь с другой стороны, а ребята стали совещаться. И тут Маше зачем-то вздумалось выйти из комнаты. Когда она выходила, ребята быстро сориентировались, и воспользовавшись таким благоприятным моментом, в проёме двери показался Саша Конюшков, который ловко проник в помещение, резко захлопнул дверь и громко объявил:
–    А всё! Теперь мы нашу птичку никуда не выпустим! Отныне она наша!
В это время я взяла заколки с полки гарнитура и направилась на выход.

Мы с Ирой возмутились:
–   Да я просто за заколками вышла!
–   Да мы просто невесту показали!
–   Ладно! – рубанул Витя сгоряча. – Доставай, Саня, бутылку!
–   Витё-ёк, а на выходе??
–   Ещё возьмём! – говорит Витя, не сводя с меня глаз.
Смотрит огромными карими глазами так, как будто хочет съесть. Сама себя ощущаю наливным яблочком, созревшим и готовым упасть ему в руки. Меня распирает от чувства собственной красоты, нежности, и от ощущения, что я подарок.

Серебряный переливающийся изящный веночек из лепестков роз и блестящих листочков украшает мою голову, от венчика вниз спускается трёхъярусная фата с большими узорами по бокам от лица, переливающимися серебром в тон венцу. Воздушная ткань второго яруса фаты серебрится по краям нежнейшим тонким узором, такой же узор и на самом большом третьем ярусе, который спускается до пола и покрывает собой всё платье по бокам и сзади. Из-под венца выглядывает чёлка, лицо обрамляют крупные кудри, теряющиеся под фатой. Волосы роскошными прядями ложатся на плечи, спину и просвечиваются через фату.

Платье из слегка мерцающего перламутром шёлка ослепительно белое, расширяющееся книзу, лёгкое и струящееся. Стоечка, выполненная из кружев, прикрывает шею. Фактурное кружево ручной работы с дивным блеском в тон фате и венцу, имеет причудливый рисунок и само по себе является произведением ткацкого искусства. Линия груди щедро задекорирована кружевной вставкой под горлышко в форме ажурного полукруга, состоящего из нескольких следующих друг за другом рядов кружев, прикреплённых к фатину под ними. Как завершающий штрих, такими же кружевами, но в один ряд, как и стоечка, окаймлены рукава. Расширяющиеся книзу и создающие объём, они присборены у запястья. Тонкая талия подчёркнута пояском и вниз от неё спускаются фалды свободно ниспадающей ткани, заканчивающейся широкой оборкой внизу. Если край оборки приподнять, будет видна отдельная накрахмаленная нижняя юбка с двумя широкими кружевными оборками. А если быть совсем нескромными, то под нижней юбкой можно обнаружить белые брючки из батиста с более простыми кружевами по краю, – точно такими, какие носили барышни ещё каких-то сто лет назад. Многослойность одежды обусловлена холодным временем года, ведь на дворе стоит январь.

Свадебное платье похоже на тщательно вылепленную скульптуру: настолько рельефным выглядит каждая его деталь. Основное внимание уделено отделке, причём, несмотря на её обилие и разнообразие, наряд не выглядит перегруженным акцентами. Вся поверхность платья словно расписана умелой рукой художника: лиф, задекорированный изящными кружевными узорами из цветов с вкраплениями серебряной нити, листьев и завитков, а также восхитительная широкая оборка с выпущенным на лицевую сторону верхом, тщательно присборенным умелыми руками портнихи. Все детали наряда гармонично перекликались и дополняли друг друга, создавая незабываемое праздничное настроение. Миссия невесты – сиять и покорять сердца людей!

Обувка для Золушки, которую жених привёз из Чехословакии, не подошла по размеру, и пришлось надеть старые, изрядно поношенные босоножки. Мама не разрешила покупать свадебную обувь из-за того, что и так потратились на свадьбу сверх всякой меры.
И вот во всём этом великолепии я стою и смотрю, как идут торги. Сергей ходит с фотокамерой, прилаживаясь с какой стороны лучше сфотографировать, я при этом серьёзная.
–   Кирочка, улыбнись! – несколько раз попросил он.

Пожимаю плечами, даю понять, что не могу. Я элементарно волнуюсь. Папа входит в комнату и начинает шутить, тем самым стараясь повысить градус веселья на общем деловом фоне.
–   Ты же невеста, Кирочка! Улыбочку, пожалуйста! – опять упрашивает Серёжа.
Улыбаюсь через силу, и в это время он щёлкает затвором фотоаппарата. Официальная обстановка продолжает царить в этом доме. Папа в своей излюбленной манере перешучивается с дружками жениха, демонстрируя всё своё обаяние, ему удаётся расшевелить их и они импровизируют потешными присказками в тон ему. Ребята выложились в пух и прах: и конфеты, и мелочь, и крупные деньги, и бутылка. Невесту торжественно вручили жениху. А со стихотворным текстом получилось бы ещё краше.*

Сделка состоялась. К тому же нас поджимало время. Мы с Витей разговаривали по-деловому, на любовные перешёптывания не было ни минуточки.
Между прочим, я тоже приятно удивлена внешним видом жениха. Витя полностью преобразился! Серый костюм немного великоват и полнит его, а это как раз то, что нужно, поскольку Виктор худой. В костюме у него появился недостающий для солидности объём, он сразу повзрослел. Серьёзность момента отразилась на лице, и деловитость красила его ещё больше.

Наконец, мы вышли из квартиры. По моей просьбе мама против своей воли перекрестила нас (опять Кира что-то выдумывает!) и я вместо неё произнесла: “С Богом!”. В последний момент она всё-таки накинула мне на плечи пальто, хотя от волнения мне жарко и некоторое время я сопротивлялась и готова была его снять. Когда вышли из подъезда, на выходе уже скопился народ, и я напряглась – вдруг прибежит Саша? Но пока всё шло хорошо – ни Саши, ни Жени нет.
Торги у подъезда на пятачке перед выходом закончились быстро, как и у всех женихов и невест. Взбудораженные новостью местные алкоголики получили свою порцию счастья – свадебную бутылку. Остальная публика жадно разглядывала наряд невесты и незнакомую личность жениха. Все улыбались.

В пальто и в фате оказалось не так-то просто забраться в машину. Иришка, как всегда, рядом со мной и ещё успевает руководить Машей:
–    Твоя обязанность, Мария, придерживать фату, чтобы она не касалась пола. Вот так возьми её и держи на весу. Поняла?.. Давай, Кира будет садиться, а ты приподымай её!.. Выше, выше!
Мэри как сонная, впрочем, это обычное её состояние. Упаковали невесту, сами кое-как уселись. Дети обступили машину, в окошко заглядывают, расплющенные носы, а мне не до них. Даже не улыбнулась ребятишкам. Витя с дружками долго суетились вокруг “Чайки”. Ребята расселись, и кавалькада из трёх машин тронулась в путь. С Богом!.. В центр ехали долго. Я была как натянутая струна. Раз знаменательному событию предшествовало столько недоразумений, то подспудно готовилась к очередной преграде на дороге, например, в виде аварии. Отвлекалась тем, что нашла для себя занятие и сосредоточилась на нём – красила в машине ногти. Успела наложить только два слоя перламутрового розового лака. Ира с одной стороны от меня держала пузырёк с лаком, Маша с другой стороны – фату.