Аксиома жизни продолжение 21

10.
Данил понимал, что нужно действовать оперативно, что Алексею грозит опасность от убийцы — одно, а вот цыганом, у которых закон «кровь за кровь», — большой вопрос. Хоть изгнали Степана с табора, там есть братья, их не остановить. Здесь опасность всей семьи, хотя у них растет цыганский сын, это не снимет с них опасности.
Прочитав в интернете статью, которая явно говорила, что убийца Алексей и что цыгане обязательно отомстят за своего, Данил отправился к Петру Ивановичу.
Он убеждал Петра Ивановича, что им следует скрыться временно, но Петр Иванович ответил:
- Как же вы допустили, что информация попала в руки недобросовестных корреспондентов?
- Это надо будет встретиться с тем корреспондентом, который писал, я выяснил его фамилию, и сегодня после вас пойду на встречу с ним. Кто заказал, тот причастен к убийству.
- А насчет полиции, что я Вам давал фамилию?
- С этими проще, разберемся. /Данил не стал говорить, что с них взяты объяснения и ведется следствие./ Я настаиваю, вам нужно…
- Я понимаю, но не могу отпустить от себя никого, они, если захотят, кругом достанут. Если увидят, что мы убегаем, будет хуже, мы подтвердим, что виноваты. Нет, Данил, никуда мы не побежим, а вот поговорить поговорим с ними.
- Это ничего не даст. Они даже своего вожака не послушаются. Кстати, около вашего дома прохаживался какой-то мужчина.
- Мало кто прохаживается возле нашего дома, — произнес Петр Иванович и закашлялся.
- Что с Вами?
- Не обращайте внимания, слюна не в то горло попала.
Шло время, Алексея уже можно было забирать в ИВС, Данил тянул время. Он знал, что ничего хорошего Алексея не ждет в камере. В его распоряжении было всего два дня, следствие стояло на одном месте, уже было понятно, что покушение было на Алексея, а жертвой стал Степан. Но прямых доказательств не было, начальство упорно доказывало, что Алексей убил Степана, мотив — ревность. Глубоко расследование не давали вести, торопили закрывать дело.
Был конец апреля, на улице светило солнце, но не успевало за день нагревать землю. Днем держалось в основном минус два, доходило до нуля градусов Цельсия, на закате солнце становилось холоднее. Людмила в красном пальто, сверху которого был светло-коричневый длинный шарф, в длинных на каблуке сапогах спешила домой. Она не обращала внимания на прохожих, заглядывая в коричневую сумочку, искала там ключи от машины.
Вдруг ей загородили дорогу. Она подняла глаза и увидела Нектарию.
- Нектария, — удивленно сказала Людмила и улыбнулась, — вот уж не ожидала.
- Не хочу, что увидят меня с тобой, — начала говорить скороговоркой Нектария. Взгляд был запуганный, она постоянно оглядывалась. На ней был накинут платок на какую-то кофту. Было видно, что он ее не согревает. «Видно, спешила, что-то серьезное ее мучает», — успела подумать Людмила и, сняв с себя пальто, накинула на плечи Нектарии, сверху еще свой шарф. Нектария продолжала: — Слушай внимательно. Сегодня ночью братья Степана фейерверк будут делать. Где — не знаю, но предупреждаю. Там мужик приходил, показывал какие-то бумаги, вот они и решили поджарить кого, не поняла. Всё, я исчезаю, что если кому скажешь, я прокляну тебя. И тут же, скользнув в толпу людей, просто исчезла.
Людмила ехала с тревогой домой, мысль была одна: «Успеть!»
Дома позвонила Михаилу.
- Миша, можно к тебе всей семьей переночевать? — спросила она.
- Можно, конечно, можно, что за вопрос, ждем.
Утром проехала мимо дома, ничего не заметив, поехала на работу. Она решила позвонить Данилу, уже набрала номер, но быстро отключила. «Нет, что скажу? Прав папа, как всегда. Открою, что знаю, что будет пожар…. От кого последует вопрос? Нет, пока не буду».
Но звонок был, и Данил позвонил ей. Она вначале не решалась ответить, затем ответила:
- Данил, доброе утро!
-Доброе говоришь? Это как кому? Ты уже в курсе? — спросил Данил.
-В курсе чего? — страх охватил Людмилу. В голове пронеслось: «Сейчас пожар или хуже всего узнали, где мы и.… О, нет, Боже, нет!» Людмила побледнела, сердце стало бешено биться, по телу прошел холодный пот.
-В доме у Виталия Игнатовича и еще в одном месте высокопоставленного чиновника произошел крупный пожар, есть жертвы. Сейчас едем туда. Будьте осторожны, пока не знаю, кто, но осторожность не помешает.
-Понятно, — протянула Людмила. Но ей совершенно ничего не было понятно, она еще не отошла от сильного потрясения. Шоковое состояние, казалось ей, длилось бесконечно.
Сославшись на головную боль, Людмила уехала с работы. Она решила заехать домой, взять необходимые вещи и поехать к Михаилу. Они решили пожить у Михаила дня три. Подойдя к двери, Людмила позвонила матери спросить, что ей нужно взять из одежды. Звонок прошел, но она не успела ничего сказать, как за спиной услышала женский голос, который был ей незнаком, но говорил жестоко, громко, в нем звучала нервозность:
-Ваша семейка злодеев похоронила мою семью в пожаре, так пусть твой муж никогда не вернется с тюрьмы, твои родители никогда не увидят тебя. Твои дети пойдут побираться вместе с цыганами. Бизнес не достался моему мужу, так пусть не достанется ивам! Алкаш протрезвел и подумал, что вернул бизнес. Да, заказал мой муж убрать с дороги твоего, так этот цыган, кто же ожидал, на место его вышел. Ты его про запас имела, так вот, некому сейчас заступиться за тебя. Убили жениха, посадили мужа, я сейчас убью тебя. Никто не догадается, что это сделала я! Я сгорела, нет меня. Олег Прокопьевич, двоюродный брат моего мужа, генерал с
орденами и медалями, был нам опора. Полиция добралась и до него, но не успела вынести приговор, твои цыгане судили его своими законами. А в чем же он был виноват? Только в том, что генерал и поддерживал брата? Да, забрал у Алексея бизнес, так что заживо надо было из-за денег гореть. Нет тебе пощады, да пропади ты пропадом!
Людмила услышала визг пули, но боли не было. Она обернулась. Женщина, немного сгорбившись, стояла спиной к ней, держа пистолет в руке. Она была вся в черном.
Головного убора на седых волосах не было.
Людмила, находясь в состоянии шока, думала: «Где ее платок, почему она стоит без головного убора? Где ее головной убор?» - как будто в эту секунду было важно найти головной убор женщины.
Женщина повернула голову к Людмиле. Она еле держалась на ногах, так как была в путаном сознании. Видно было, что она первый раз стреляла в человека, показывая
пистолетом на лежащего лицом вниз мужчину, спросила:
-Это кто?
-Не знаю, - сказала Людмила.
- Он очередной твой любовник?
- Не знаю, - сказала Людмила, у нее словно закончился словарный запас, осталось только слово «Не знаю».
Людмила, наклонившись к мужчине, услышав треск выстрела и хохот женщины, потеряла сознание.
11.
Благодаря тому, что Людмила не отключила телефон, Петр Иванович и Раиса Александровна поняли, что Людмила в опасности, что жена Виталия Игнатовича жива и хочет расплаты. Петр Иванович быстро позвонил полиции и Данилу.
Полиция приехала в тот момент, когда с пистолетом в руках на крыльцо вышла жена Виталия Игнатовича. Она шла к ним, мутные ее глаза смотрели на полицейских как бы с потустороннего мира. В обугленных руках она держала пистолет. Криво улыбаясь, произнесла:
- Моя миссия на земле закончилась, я убила ее!
И упала в обморок.
Приехавшая скорая медицинская помощь уложила ее в носилки. Осматривающий ее врач посмотрел на полицейских и удивленно произнес:
- Бывают в мире чудеса. Если бы я не видел сам, ни за что не поверил. У этой женщины где-то примерно 63% ожога тела, внутри ее не знаю, что творится. Она не должна была двигаться, не то чтобы мстить! Чудеса, и только, сколько в человеке энергии и куда потратила?!
Следом подъехали еще две машины скорой помощи и вынесли на носилках Людмилу и мужчину.
Тут подъехали Михаил и родители Людмилы. Мать, причитая, бежала к носилкам Людмилы. Но полиция удержала в горе рыдающую мать. Отца попросили выяснить, что за мужчина. Петр Иванович посмотрел и произнес:
- Это Егор. Откуда он здесь? Ничего не понял…
Да, это был Егор.
Услышав по телевизору новости, что Алексей обвиняется в убийстве цыгана, он понял, что Людмила в опасности. Ни секунды не сомневаясь, он подал заявление об увольнении.
Директор стройки был возмущен и сказал, что ему нужно отработать по крайней мере до тех пор, пока не найдет замену ему. Егор ответил:
-Когда здесь был аврал, я работал 24 на 7. Сейчас единственный человек мой в опасности, я должен быть около нее. Я только ради нее живу, ради нее дышу и ради нее я здесь нахожусь. Если понадобится…
- Понял, что заявление подал для порядка. Неважно, отпущу или не отпущу тебя, ты уже сам все решил. Что ж, я приветствую. Можешь сказать, что произошло? – спросил директор, посмотрев на Егора, добавил: - Хорошо, лети, надо будет, сам расскажешь. Может, вместе прилетите. Не хочу я заместителя другого искать. Ты грамотный, эрудированный, сработались мы с тобой. Ладно, иди! Да она тебя ждет?! Может…
- Она и знать не будет, что я ее незаметный дозорный.
Из аэропорта Егор сразу отправился до цыган.
Баро встретил его недружелюбно. Он не хотел его видеть. Но Егор не сдавался и стоял возле ворот, пока ему не разрешили зайти.
Когда Егор показал дневник Елены, где было записано, сколько на нем было преступлений, и флешку, где велась запись, баро долго молчал, затем сказал:
- Что ты хочешь?
- Я хочу, чтобы отпустили Алексея, не причиняли Людмиле страдание.
- Я так вот взял, ай ромалэ, ай чавалэ, и поверил тебе. Я не в силах удержать братьев Степана, это их кровь. Я поговорю с ними, но кто виноват, гореть им, синим пламенем, петуха ждите! Вот мне тебе ответ.
Егор подошел к дому Людмилы, посмотрел в окна. Все окна были закрыты, он уже собрался уходить, но, услышав звук машины у ворот, юркнул в дом. Увидев Людмилу, которая поднималась на крыльцо, разговаривая по телефону, решил не показываться ей и спрятался за штору окна.
Шагов Людмилы не было, он подошел к дверям, приоткрыл их и услышал монолог жены Виталия Игнатовича, понев, что она сейчас выстрелит в Людмилу, подбежал к женщине и тут же получил пулю, упал.
Людмила очнулась в больнице через трое суток после операции. У нее вытащили три пули, но ни одна не угрожала ее жизни. Она отрывками памяти вспоминала, что произошло. Но они проваливались куда-то вглубь, были смутные и непонятные.
Данил никак не мог все соединить.
Петр Иванович запись телефона Людмилы не отдал, так как там жена Виталия Игнатовича упоминала цыган, а он не хотел, чтобы им грозила тюрьма.
Полиция догадывалась, что это цыгане сделали, но прямых улик не было.
Людмила быстро шла на поправку и через два дня вспомнила подробности.
У Егора пуля прошла от сердца пять миллиметров. Операция была чрезвычайно тяжелой, длилась шесть часов, после операции его ввели в медикаментозный сон. Выход из комы состоялся через три недели.
Первое, еще в неполном сознании, Егор произнес: «Людмила, мне нужно, чтобы ты была счастлива, и неважно, со мной или с другим мужчиной, но живи, а я буду сторожем твоего счастья. Я не позволю никому обидеть тебя, я так сильно и безнадежно люблю тебя».
Людмила сидела около него на стуле, взяла его за руку и сказала:
— Я буду счастлива только с тобой. Я даже не подозревала, что так сильно могу любить. Я только сейчас осознала, как мне не хватало тебя.