O демоническом в искусстве

             От падшего ангела до Чёрного квадрата

В истории искусства есть невидимая линия — тонкая, мерцающая, но никогда не
исчезающая полностью. Она начинается с ангела (Люцифера), отказывающегося служить
Богу, и заканчивается Чёрным квадратом (Малевича) на белом фоне.
Между ними лежит всё, что можно назвать рискованным мужеством, заглянуть в
Бездну. Ангел приходит из «Потерянного рая» Джона Мильтона. Там Сатана уже не
просто библейское чудовище, а гордый дух, который предпочёл бы править в аду, чем
служить на Небесах. В этот момент, в 1667 году, зло превращается из греха в идею
— в символ свободной воли. Мильтон уже предчувствует то, что позже откроет
масонская эпоха „Просвещения“: если человек сделает себя мерилом всего
(пентаграмма), он неизбежно столкнётся и со своей собственной тенью.

Столетие спустя, в разгар Века  Разума — его возвышения, Луиджи Боккерини
сочиняет свой «Дом дьявола». Название — «Дом дьявола» — звучит как шутка, но в
нём заложены семена революции. Впервые демоническое является не религиозно, а
эмоционально, через музыку одевается в него. Это не внешний соблазн, а внутренний
трепет: сама музыка восстаёт против внешнего аристократического придворного
порядка.  Следующий шаг освоения демонического  принадлежит романтизму. Лорд
Байрон превращает падшего ангела Мильтона в само человечество — гордое,
страдающее, одинокое. Можно вспомнить и „Демона“ Лермонтова. А Паганини играет
его на скрипке. Его виртуозность кажется магией; люди шепчутся, что он продал
душу дьяволу. По правде говоря, он первый художник, вынесший на сцену свою
демоническую сторону. Публика одновременно напугана и очарована.

XIX век усиливает этот трепет. Бодлер пишет «Цветы зла», жалуется сатане и
называет его своим спасителем, и находит красоту в упадке. Лист сочиняет
«Мефистофель-вальс», Вагнер — «Летучего голландца» — дьявол становится героем
великих музыкальных драм, отражая наше собственное стремление к греху. Зло
утратило свой ужас и обрело свою привлекательность. Сатана призывает:"Делай, что
хочешь, не умрешь. Это моя одна и простая заповедь".

Вскоре  следует новый поворот: Зло как Знание (гносис). Ницше восклицает: «Бог
умер». Оккультистка Блаватская почти одновременно открывает своей теософией
другую дверь: не в нигилизм, а в невидимые сферы духа. Для неё Тьма — не
противоположность Света, а его необходимый спутник. Добро и Зло, говорит она, —
всего лишь два потока одной и той же энергии. Её идеи оплодотворяют (совращают)
Кандинского, Мондриана и Скрябина (соната „Черная месса“) — художников, которые
пытаются писать и слышать невидимое. Когда видишь «Чёрный квадрат» Малевича,
чувствуешь: дьявол исчез, но его энергия остаётся — как чистая абстракция, как
затишье после бури.

В XX веке демоническое переходит от метафизического к психологическому. Кафка
пишет о безликих силах, Бэкон рисует изуродованные тела, кинорежиссер Бергман
заставляет смерть играть в шахматы. Греческий композитор-авангардист ХХ в.
Ксенакис в конечном счёте превращает сам Хаос в Звук — с помощью математики, с
помощью архитектуры. Его музыке больше не нужен дьявол; это столкновение Порядка
и Распада.

И вот, посреди эпохи поп-культуры, появляется Антон ЛаВей: чёрный
плащ, орган, свечи — «Церковь Сатаны» его детище. То, что было бунтом для
Мильтона и философией для Ницше, становится для ЛаВея свирепой, но инфантильной
позой, но также и инфернальной иронией. Он берёт старый символ Зла — дьявола, и
превращает его в праздник индивидуальной зловещей Гордыни. Это можно посчитать
нелепостью — или скорее апокалиптическим следствием современности: дьявол как
маска собственного „я“.

Сегодня, в мире алгоритмов и зеркал, где образы создают самих себя,
демоническое везде и нигде. Оно мерцает в кино — в «Сиянии» Кубрика, в «Сталкере»
Тарковского, в «Антихристе» Ларса фон Триера. Речь идёт уже не о дьяволе как о
фигуре, а о том, что происходит внутри нас, когда у нас больше нет центра.
Возможно, именно поэтому «Чёрный квадрат» Малевича до сих пор находит отклик. Это
не небытие, а око, взирающее на нас (так же и с доллара). Последний остаток огня,
догорающий в нём самом.
____________________________
Кто вдохновлял и вдохновляет на демоническое людей искусства?
Вот примеры:
1. Артур Эдвард Уэйт, 33° масон, из книги «Чёрная магия»

          «Император Люцифер,
          правитель и князь мятежных духов,
          заклинаю тебя прийти сюда,
          чтобы пообщаться со мной».

2. Альберт Пайк

«Вам, суверенные Великие Инспекторы, мы говорим это,
чтобы вы передали это братьям 32-го, 31-го и 30-го степеней:
масонская религия должна быть сохранена всеми нами,
посвящёнными высших степеней, в чистоте люциферианского учения…»

«…Если бы Люцифер не был Богом, разве Адонай (Бог библии) и его священники
клеветали бы на него? Да, Люцифер — Бог, и, к сожалению, Адонай тоже Бог…
и истинная и чистая философская религия — это вера в Люцифера, который равен по
божеству Адонаю, но Люцифер, Бог Света и Бог Добра, сражается за человечество
против Адоная, Бога Тьмы и Зла».

(Записано 14 июня 1889 года А.К. Де Ло Ривом в книге
«Lo Femme rt Enfant danc la Franc Maconnerie Iniverselle», стр. 599)

3. Елена Блаватская

«Сатана — Бог нашей планеты, и он единственный Бог...»