Кошки-мышки как вечная история борьбы

Степан потянулся и повернул к остывающему августовскому солнцу правый бок, подставив теплу печень. Уже не молод, а молодость была бурной. Сейчас он стар, но все еще силен и проворен и тащит на себе свою большую семью. Предосенняя нега включила философский настрой, и мысль полилась змеящимся ручейком. Конечно, же о больном - не так чтобы уж раздирающая боль, а как… вот как какой-то камушек, что сейчас под боком. Не смертельно, но ощутимо, и надо бы поправить положение, чтобы слезть с досадной помехи жизни, да и это лень.

Так и бывает. Если бы было нестерпимо больно и смертельно опасно, то давно бы поборол в себе эту помеху. Вот и сейчас. Он лежит, нежится, блаженствует. Отдыхает и мог бы оправдать свою праздность отдыхом, но отдохнул он уже как четверть часа, но все продолжает лежать на солнышке, как та черепаха из детского мультфильма. Вот и сейчас. Он лежит на травке и бездельничает, а ведь пришел сюда работать, вкалывать, трудиться! Ради обеспечения семьи. Высокая ответственность!... Но собственного изготовления, эндогенные лозунги и призывы не работают, да и не работали, и наверное, ни у кого не работает эта самомотивация и самодисциплина. Так как же быть? Лень матушка одолевает и не отпускает из своих липких объятий, а со старостью сил бороться с ленью все меньше. Может, и вправду старость пришла, и дальше по мере слабения сил останется только лежать, придавленным немощью.

Нет! Вот сейчас он найдет в себе силы и встанет, и примется за работу! Степан колоссальным усилием воли начал движение, но по дороге к победе переменил цель и решил лишь перевернуться с боку на бок, дабы подставить солнышку левый бок и погреть старое сердце. Вот она - липкая лень! Навязала оправдание и погасила порыв.

Закрывая от бессилия глаза, Степан уже с почти сомкнутыми веками увидел приближение к себе некоего предмета. Одна стотысячная секунды, и ситуация получила оценку и распознавание. Еще одна микросекунда, и веки распахнулись вновь. С высочайшей тактовой частотой животного совершенства Степан проделал множество самых разных, но связанных мыслительных и физических операций и остановил эти действия оценкой новой ситуации, оказавшись в спасительном убежище, которое, какое счастье и хвала его прозорливости, он заведомо устроил здесь, вне зоны работы, на прилегающей безопасной территории.

Нырнув в норку безопасности, Степан перевел дух, чуть пригасил бешеную барабанную дробь сердцебиений и продолжил операцию по спасению себя от смертельной опасности. Там, где его не должно было появиться, появился кот.

Самец рода полевых мышей Apodemus Agrarius Степан проживал свой третий год жизни, и от даты его рождения в апреле три года назад, сегодня, 18 августа 2024 года по человеческим меркам ему было бы 62 года. Повезло! Долгожитель! А все благодаря его врожденному чувству опасности и способности ума, хоть и мышиного емкостью всего четыре миллиона нейронов, соединять воедино разрозненные объекты, события и факторы, дабы предвидеть, что грядет.

Он сам разработал схему своих вылазок заради сбора пропитания для своего семейства. Во-первых, его семья проживала там и так, что коты там не водились, потому что на этом соседнем через один участке жила старая собака, которая все еще интересовалась котами, но уже или никогда не интересовалась мышами. Во-вторых, Степан проходил на участок добычи по забору буферного участка, а значит, не оставлял запаховых следов в траве. Известно, что у котов обоняние тоньше - ведь они хищники. Коты, конечно могут ходить по заборам, но не поэтому. Степан пробирался по горизонтальным перекладинам сварного каркаса забора из оцинкованного профлиста. В-третьих, на участке добычи охотились три злобных кота. Настолько злобных, что охотились они всегда по одному, и у них сложилось нечто вроде графика охоты. Другие коты на этом участке своего носа не показывали и тоже ввиду злобности трех охотников. Вот там-то и собирал Степан зернышки злаковых да всякую другую съедобную и привычную мышам еду, включая насекомых.

Кропотливым трудом и терпением Степан блестяще оборудовал этот участок. Им была создана изощренная сеть подземных ходов, норных входов и выходов, которой позавидовали бы вьетконговцы. В одном из таких убежищ сейчас притаился Степан. Уловка его состояла в том, чтобы ввести кота в заблуждение, что это лишь ямка, тупиковая норка, и тогда кот станет рыть землю, увлекаясь и отвлекаясь от хитроумного мыша.

Вот по кромке норки заскребла кошачья лапа с выпущенными когтями. По цвету шерсти Степан догадался, что это был Черный, да и время сейчас было его. Поскребя, скорее для проформы, Черный перестал и заглянул в норку своим левым желтым глазом. Мышь подняв мородочку носиком вверх, смотрел глазами-бусинками и изобразил панику, вжавшись в дно. Сделано! Теперь обе лапы кота принялись яростно, подобно двум экскаваторным ковшам, разгребать землю вокруг входа в нору. Пора! Теперь можно спокойно нырять в один из боковых ходов и возвращаться на участок добычи.

Да. Происшествие произошло не там, а на территории буферного заброшенного участка. Он давно весь порос бурьяном лебеды, выросшей в человеческий рост, и как непроходимые амазонские джунгли был совершенно непролазен для котов. Вот там-то и оборудовал себе Степан некую зону релакса и безопасности. Хорошо, что и здесь он предусмотрел систему норного спасения. Жаль! Теперь Черный будет знать об этом месте и будет снова и снова появляться здесь, чтобы когда-нибудь поймать Степана, словно следуя мудрой китайской поговорке “Кошка возвращается на свою блевотину!”. Верно подмечено! И это не про Степана. В этом прежде райском уголке он больше не появится никогда, да еще и придумает какую-нибудь каверзу, чтобы использовать случившееся в своих интересах.

На участке добычи, Степан принялся привычным образом в присущей ему манере собирать пропитание, оглядываясь и принюхиваясь, крутясь на очередном пятачке между шестью норками входа в свой лабиринт. Не то чтобы подсмотрев у пчел, но догадался своим четырехмиллионнонейронным мозгом, что ячейка подземной сети должна быть шестиугольной. Математически это было оправдано и давало неуловимые микросекунды молниеносного броска ради спасения.

Степан привычно увлекся работой, перевел все системы мониторинга в автоматический режим и снова задумался о себе. Вот только что он стал свидетелем мгновенной трансформации и даже фазового перехода. Нега праздности ожидаемо привела к нему опасность в виде черного кота Черного, и Степан, а может, и наверняка, не сам он, но нечто, что миллионами лет эволюции включило некую программу спасения. Он и раньше задумывался о таких метаморфозах, но сегодня Степан увидел в этом новый ракурс.

Сейчас он живет в режиме амплитуды между… Вот прямо на сегодняшнем примере. Лежал в травке, нежился, бездельничал и даже задремал, вдруг взорвался броском спасения. Диапазон между минимумом и максимумом его энергетики огромный! А может, выбрать одну среднюю скорость и жить в ней без скачков и американских горок, ведь он создал для этого идеальные условия? Добывая пропитание на участке охоты трех злобных котов, он прерывался от сбора злаковых зерновок вполне спокойным, хотя и спорым переходом в укрытие лабиринта, едва почуется кошачий запах, а потом… Удивительная магия гексагонов, сложенных в плоскую гексагональную сеть, а местами даже переходящую в трехмерную шестиугольную призму, порождая нетрехмерный мир… Но да ладно! Сейчас не об этом!

Если попробовать жить в одном умеренном темпе, а значит, не валяться на траве и не отдыхать, увлекаясь и утопая в праздности, то может быть, отсутствие крайней нижней области синусоиды не спровоцирует взлет к экстремуму, и тогда… Тогда не появится Черный! Эта мысль, сродни инсайту и даже открытию, так взволновала Степана, что он снова прозевал приближение опасности, и на этот раз, кажется, фатально.

Быстродействие малоядерного чипа маленького мышиного мозга Степана взлетело к пределу. Возле трех через одну норок его соты, на которой он трудился, пригнувшись к земле, притихли в готовности к атаке три кошачьих морды. Черный, Рыжий и Трехцветный. Мгновенный мышиный рассчет был неумолим. Степан не успевает ни к одной из норок. Кто-то из котов его успешно опередит. Это конец!

- Он вовсе не умен, как всем кажется! - неожиданно для Степана заговорил Черный, и в мышиной голове зародилось первое подозрение. - Надеяться на свой ум, а также на все остальное в самом себе - безжалостная и фатальная иллюзия всех живых телесных существ на земле.

- Сами они никогда этого не поймут, не поверят, не примут, и это прекрасно, потому что делает их всех безнадежными, а нас всемогущими! - высказался рыжий кот Рыжий. - Ограниченность - их имя!

- Сегодня прекрасный день! Прекрасный! - прохрипел самый опасный из котов - Трехцветный, сочетающий в себе всё зло вместе взятое от двух своих партнеров. - Насладимся всемогуществом котов и ничтожеством мышей.

Все трое затряслись от жуткого хохота, оценив шутку про котов и мышей, поскольку все трое знали, что речь вовсе не об их воплощении в примитивных животных, таких же по сути, как этот несчастный мышиный старик.

- Прекрасный день! Воистину! - неожиданно для самого себя подал голос Степан, и это не был мышиный писк, отчего коты в первый раз насторожились. - Время от времени Небеса сводят на поле боя Добро и Зло, чтобы вновь и вновь подать миру доказательство бессилия зла! Я принимаю ваш вызов!

Три левых лапы одновременно, но все же с незначительной разницей из-за характеристик котов одновременно ударили по Степану. Однако получив четыре укола когтями Рыжего, Трехцветный рефлекторно отдернул лапу на себя, а рыжая лапа аналогично дернулась от удара когтями черной лапы Черного. Из-за этого Степан не попал под смертельный удар - вонзившиеся друг в друга кошачьи лапы замерли, словно натолкнулись на стеклянный купол над мышиной головой. Взаимные натяжения мгновенно образовали правильный тетраэдр с его невообразимой нерушимостью.

Степан нагло прошел в арку под лапами Трехцветного и Черного, связанными лапой Рыжего. Коты не сразу опомнились, что у них есть правые лапы, но было уже поздно - Степан нырнул в одну из шести норок своего гексагонного мира. Коты взревели! Местные жители оторвались от дел, прислушались, но подумали, что в ресторане под открытым небом, что неподалеку на Калужском шоссе, снова какой-то банкет с громкой музыкой, на этот раз совершенно нечеловеческой.

Какой хитрец! Объявил битву, а сам утек, оставив трех котов с носом над кошачьими усами! Нет! Степан продолжил бой! Он ушел недалеко, остался в одном из терминалов своей подземной сотовой сети и озирался вокруг в три расходящихся коридорчика.

Есть! В одну из норок угодила левая задняя нога рыжего кота. Степан что есть ног, а их четыре, пустился в необычный забег, петлей огибая провалившуюся рыжую кошачью ногу, возвращаясь к прежнему месту, а оттуда в соседнюю галерею, и так по кругу во все шесть. В зубах, еще не по-старчески крепких, Степан протащил вслед за собой капроновую веревку, коих всегда остается на огородах огородниками от разных подвязок. Теперь кот намертво пойман. Рыжий изо всех сил дергал ногу, безуспешно пытаясь высвободиться. Настало время оставшихся котов. Однако перед новым рейдом, Степан не сдержался и дал слабину - впился зубами в кошачью плоть. Окрестности огласил нечеловеческий крик.

На крик напарника сбежались Черный и Трехцветный. Первый попытался освободить Рыжего, но второй остановил его - не зря слыл самым сильным злом. Теперь оставшиеся на опасной свободе коты внимательно смотрели под ноги, что непросто, когда их по четыре. Этим-то и воспользовался Степан.

Ноги ногами, но ведь есть еще и… Остановившись в одном из узлов своей шестигранной сети, Степан закричал, и по закоулкам подземных коридоров разнесся его голос, выходя из потаенных норок буквально отовсюду, как в опции “звук вокруг”. Коты остановились, потеряв ориентацию. Норки они уже увидели - их странного рисунка сеть покрывала весь участок. Стоять котам оставалось лишь на небольших шестиугольных пятачках. Удобнее на них было сидеть - меньше места занимает. Оба кота уселись на землю и слушали мышиный голос.

- Зло улавливается в свои же сети! - прорычал Степан, будто процитировал какую-то инструкцию или методичку. - Зло убивает зло!

- Ты труп! - провизжал потерявший самообладание Черный. - Тебе не жить!
Это ты нежить! - пробурчал себе под мышиный нос Степан и переместился поближе к следующей жертве.

Мышиные глазки-бусинки следили за тем, как над его головой отверстие норки мигает от пролетающего над ним черным хвостом. Попался! Хвост не только у высших млекопитающих, коим он нафиг не нужен, о чем поговорка “Как собаке пятая нога!”, где имеется в виду именно хвост, но и у рептилий, которые выживали не без участия хвоста, время от времени происходят случаи отбрасывания хвоста, что называется автомия. Вот и черный кот Черный, возбудившись дискуссией, совершенно не следил за своим хвостом, и хвост был пойман в очередную капроновую петлю, затащен мышиными зубами в норку, где снова был прикручен к шестигранной соте.

Коты не владеют автомией и отбросить хвост им не дано. Черный заверещал, как зарезанный поросенок, крутясь и путаясь в ногах вокруг ловушки. Трехцветный злодей всерьез забеспокоился, но не стал озираться, а задрал свою черно-рыже-белую кошачью морду вверх.

- Зло всегда будет проигрывать добру! - снова прогремел немышиный голос Степана из сотовой связи между норками гексагонного мира. Добро - это масса, которая нарастает, а Зло - это отсутствие добра, а значит, отсутствие массы! Вот так-то, нематериальная мерзость!

- Степан хотел еще наговорить всякого попурри из разных разделов физики и тайных духовных знаний, но услышал над головой через отверстие норки шорох и клекот, похожие на птичьи. Степан выглянул из норки. Вверху, раскинув крылья, как вражеский беспилотник, барражировал трехцветный орлан, который символ северо-американских штатов.

Степан вздрогнул и сглотнул. Сила духа силой, а древние генные программы никогда не вытравить из мозжечка. У мышей зашито в железе, что кошки, змеи и хищные птицы - их враги. Оглянув крутящихся вокруг ловушек и воющих котов из норки как из люка танка, Степан вылез из под земли, раскинул передние лапки в стороны, задрал мышиную голову вверх и стал преображаться. Он остался мышью, но стал летучей microchiroptera рукокрылой.

Взмыв вверх стрижем, Степан направился к трехцветному орлану. Орлы, как известно, обладают сверхзорокостью и способны увидеть с километровой высоты маленькую мышку, а затем упасть на нее и схватить своими смертельными когтями. Это означает, что у орлов хорошо с дальнозоркостью, но плохо с близорукостью. Степан в своей летучей версии вообще ничего не видел, но словно летчик перед монитором светящейся точкой по зеленому осциллографическому полю эхолокатора видел своего врага. Идеальные условия!

Подлетев к Трехцветному на расстояние около пяти метров, Степан пометался туда-сюда, пересекая границу близорукости орлов, сопровождая эти кульбиты мышиным писком в звуковом диапазоне. Орлан увидел мышиного супермена в плаще крыльев, но изображение было неустойчивым. Тогда, воспользовавшись своей невидимостью на близком расстоянии, Степан атаковал трехцветного орлана.

У летучих мышей нет оружия, они лишь ловят в пасть летающих насекомых. Однако Степан приспособился и стал, сжав мордочку в кулак, бить ей по глазам врага, разлетаясь и врезаясь то в левый, то в другой глаз орла, а тот не мог даже уворачиваться, поскольку Степан оставался невидимым. Вскоре глаза орла заплыли, как набитая пьянице морда, и мышиный герой оставил врага предоставленным самому себе. Сначала Трехцветный как заведенный крутил головой и щелкал клювом, но вскоре успокоился и забеспокоился заново и по другому поводу. Он ничего не видел, и испугался. Если бы он продолжил парить, ничего бы ему не грозило, но стоило ему задуматься о том, как он будет приземляться, как его охватила панике, и он стал снижаться, и разумеется вскоре врезался в землю треклятого участка, где силе и злобе врагов всего живого был нанесен очередной сокрушительный удар.

Снизившись вослед, Степан снова стал обычной полевой мышью Apodemus Agrarius и огляделся вокруг себя на участке добычи злаковых зерновок, ставшем полем боя Добра со Злом. Никого из котов он не обнаружил. Лишь пустые капроновые веревки да три орлиных перышка желтого, белого и черного цвета. Враг пришел в себя и смекнул, что он, бестелесный, может легко освободиться от чужих животных тел. Это их извечная проблема - тяготеть к материальному. Человек же, напротив, своего тела не бережет, словно хочет вырваться к своей ключевой духовной природе, а зря. Тело дано человеку для труда и борьбы, любви и отношений, а также для того, чтобы телесно познавать окружающий мир и делать из этого выводы, полезные для себя и для всех.

Просыпаясь, он перевернулся и чуть не свалился с раскладушки, на которой задремал после обеда. Издалека летел гул церковных колоколов, собирающих на вечернюю службу. Ого! Скоро пять уже! Как же это он так проспал с трех-то? Целых два часа. И Степан Андреевич Корольков стал привычно корить себя за безделье, праздность, слабость характера и вялую волю, добавляя к вялости послесонья душевное расстройство. Инженер-конструктор одного из НИИ Оборонно-промышленного комплекса завершал выходные негой под яблоней. Завтра на работу в КаБэ. Не забыть бы несколько идей, которые ему приснились. Кажется, что-то об уязвимости летательных аппаратов на близкой дистанции. И еще что-то о гексагональных подземных укрытиях, а также… Да! Кривая нормального распределения Гаусса - Лапласа про отдых и активность, и если не опускаться в праздность, то и не будет взлетов... В этот момент Степан Андреевич все же упрекнул себя за лень.

Сергей Александрович Русаков.
18 августа 2024 года.
Деревня Десна, Новая Москва.