Глухие

     Сегодня я ездил в морг. Состоялось коротенькое прощание с Натальей Анатольевной. К 9.00 поехал на метро и там надо ещё на автобусе. Другой конец Москвы. В метро битком. Пиковое время.  Пришлось сначала утромбовывать пассажиров при входе, а потом на каждой остановке уже тромбовали меня. Чуть ли не все с наушниками и бормочут, бормочут, бормочут... Наконец моя станция. Таблички не информационные, из метро не понять в какую сторону выходить к нужным автобусам. И это я - совсем ещё молодой. А как быть старикам? Их будто отрезали от жизни. Впрочем, проезд бесплатный.
     Выхожу на волю. С навигатором всё тоже невнятно. Одним словом, заплутал, и, разозлившись на всю организацию движения в Москве (возможно напрасно), чуть не вернулся домой. Но тут повстречалась женщина и дала наводку (компьютер написал "на водку", но это неправильно) - махнула рукой в противоположную сторону моему походу; я поверил, развернулся и побрёл.  Спасительница была пятой у кого спросил. Сказала, что отродясь живёт в этом районе. На вид ей лет шестьдесят, значит застала советское время. И я поверил, и женщина не обманула.
     Выскочил из автобуса, и в цветочный ларёк. Оттуда с букетом бегом в морг. В 9.20 прискакал. Вот так со мной всегда: как отправлять кого-то в последний путь, так обязательно опоздаю! Но в этот раз оказалось, что произошла какая-то заминка, а может я что-то не так понял, и тело вынесут только через десять минут. А пока меня расспрашивают незнакомые мне люди: откуда я, и как давно знал умершую. Особенно заглядывают прямо в душу две гражданки средних лет.
     Вынесли. Опять, как и всегда, будто другой человек в гробу. Нас семеро. Её соседка категорически не признает покойницу. Я тоже с трудом признал, но уговариваю приглядеться, как следует и не бузить. Да и остальные, принявшись рассуждать логически, пришли к выводу, что полтора месяца, проведенные в реанимации никого не красят.
     И тут я снова вспомнил, как не признал свою мать на похоронах и потребовал доказательств. Тогда всех попросили покинуть помещение и предъявили мне ногу по щиколотку, которую я также не признал; но уже не признался, что не признаю. Ведь иначе бы грозил срыв мероприятия. Так и проходило прощание и отпевание, а я все полагал, что хороню совершенно постороннего человека, которого мне предъявили вместо матери. Я, признаться, и сегодня не очень-то верю, что тогда вынесли, отпели и кремировали именно её. Наверное, так психика защищает разум от невероятного... А может, это разум, таким образом, защищает нашу психику... Ну да, надеюсь, вы меня поняли.
     Нынешнее прощание вместе с возложением цветов в обрамление покойницы заняло не более пяти минут. В машину сели пятеро, а мы с женщиной - представителем Центра социального обслуживания отправились к автобусу и немного разговорились. Наталья Анатольевна была хорошо обеспечена, но без близких родственников (только племянница). Три года назад вокруг неё начались хороводы...  Она разругалась с племянницей (старые люди обидчивы) и оказалась в тёплых объятиях двух гражданок с Украины, на которых и подписала квартиру, возле метро почти в самом центре Москвы по договору ренты. Двухкомнатная изолированная квартира с двумя лоджиями и окнами во двор на седьмом этаже двенадцатиэтажного кирпичного дома, очень привлекательна для любого светского, и даже иной раз воцерковленного человека... Вот эти-то две тётеньки с опечаленными, но заинтересованными лицами и встретили меня первыми возле тамбура в ожидании прощания с телом. Племянница ждала свою тётушку в церкви на отпевании, и в морг не приехала. Удивительно, но ей биться за квартиру не хотелось и нужны были только памятные для семьи вещи, которые, впрочем, в квартире и остались.
     Всё это я узнал от своей собеседницы, и в свою очередь рассказал о нашем прошлом знакомстве и совместном сотрудничестве.
     Вместе доехали до метро и разошлись. От центра в вагоне свободно, и я сел, размышляя о жизненных причудах и перипетиях. Наталья Анатольевна когда-то была судьей, президентом известного банка, владела землёй и подмосковной недвижимостью; её знали и общались с ней очень известные люди из самого верхнего эшелона государства. И ничего... Простой гроб, кучка сопровождающих, четыре кошки и старенький лохматый пёсик гриффон; ну, ещё моя книжка, подаренная ей в нашу последнюю встречу год назад, которую она, между прочим, очень хвалила (это я говорю с гордостью: люблю, когда меня хвалят).
     Вот с такими мыслями иду из метро уже к дому, и вдруг через метров двести по деревьям в хилом почти безлистном скверике скачет белочка: рыжая и пушистая с ушками кисточками... Попрыгала вверх и притаилась. Я поцокал языком - никаких движений, сидит себе, что-то ест. И тогда я пискнул губами, ну, точно как Шурик в саду дурдома из кинофильма "Кавказская пленница". Белочка удивилась, встала на задние лапки и давай меня разглядывать. Я удивился не менее белочки и пропищал ещё раз.
     Невозможно таким с кем-то не поделиться! По аллее идут редкие люди; вот девушка лет двадцати пяти... Я, обращаясь к ней, и указывая рукой на дерево с белочкой, громко восторгаясь, приглашаю барышню порадоваться на животное вместе:
- Смотрите! - почти кричу я с двух метров, - Белочка!
Девушка даже не глянула в мою сторону и продолжила стремительное движение. Ну, хорошо: ладно бы она от меня шарахнулась... А то ведь, просто мимо и всё. Когда уже почти прошла, гляжу, а у неё из уха торчит наушник... Я тогда делаю шаг к молодому человеку, который семенит почти следом:
- Видите, видите?! Смотрите - белочка!
     Неее, бесполезно: у него тоже в ушах пробки. И главное - мимо и всё! Даже за психа меня не принимают.... Я ещё раз пропищал, махнул рукой белочке и потелепал к дому, и в подъезд в жилище. Грустно всё это, люди-то вокруг совсем глухие. И не только глухие - ещё и слепые! Ну, был бы среди них Перельман или Эйнштейн... Понятно - те в раздумьях и мыслях пребывают. А эти-то что?! Взять бы дубину и пробудить и слух, и зрение. Эх, да что там белочка! - Человек умер, и почитай никому дела нет.

© А.Е. Тулупов
  30 октября 2025 г.