Золотой тупикГЛ. 5

Глава V

Опасные гастроли


  Через пару минут, допив шампанское, Эдди крепко заснул на топчане. Ему снился странный сон. Он бежал от странного существа без формы, студенистого, непонятно как быстро передвигающегося. Существо настигало его. Он делал рывки, увёртывался, но мерзкая аморфная туша продолжала его преследовать, растекаясь, как прилив по переулку. Он вбежал в тёмную узкую улочку, с плотно стоящими домами без дверей и окон, но улица неожиданно закончилась тупиком с высочайшей стеной, преградившей ему путь. Эдди в ужасе заметался. Бесформенная, чуть светящаяся, булькающая, как закипающая смола масса, приближалась, заливала улицу. Раскинув руки в стороны, Эдди вжимался спиной в стену, будто желая исчезнуть в ней.
 
  И тут ослепительный и горячий свет пролился сверху и стена засияла. Она была из золотых кирпичей — это был золотой тупик! Существо было в метре от него, переливаясь цветами лужи с керосином. Несколько секунд они смотрели друг на друга и мерзкая масса бросилась на него, стала обволакивать тело. Он пытался вырваться, кричал, барахтался, сопротивлялся, но это было похоже на потуги муравья, попавшего в банку с мёдом.


  Эдди подскочил на топчане, вытаращив глаза на Юрия, согнувшегося за столом над книгой. Шнайдер, не отрываясь от книги, бросил:
— Вы во сне кричали, Эдуард Богданович. Хотите кофе?
— Тронут вниманием и заботой. Давайте. Не растворимый надеюсь?
— Студенческий, — хихикнул Юрий.

  Эдди скривился, сделав глоток, и отставил чашку на стол:
— Я бы назвал его студенческий быстроотравимый. Пыль с тропинок индийских кофейных плантаций. Мне приснилось, что меня опять забирают в армию, сказав, что я не дослужил срока, мне этот сон часто снится, — с хрустом потягиваясь, проворчал Эдди, он ещё находился под влиянием сна. — Юрген, бросайте вашу писанину, пойдёмте в кабак, развлечёмся, гульнём, заведём курортный роман…

  — Кровь из носа «хвосты» досдать нужно, — Юрий что-то быстро писал.
— Скучный вы человек, — Эдди уже надевал куртку. Водрузив кепку на голову, он глянул в маленькое зеркальце на стене, покрытое туманной пылью, состроил рожицу, бросив: « М-мм, Вахтанг Кикабидзе без усов»,  и швырнул кепку на топчан со словами:

  — Дарю, голову нужно беречь, стоите на морозе с непокрытой головой. Прощайте. Будьте бдительны на скользком рыночном льду. Где у вас лучшее гнездилище порока?
— Сходите в «Горницу», это на окраине города, но недалеко отсюда. Шикарное заведение, говорят. Слышал, что там прилично кормят, хороший оркестр и собираются дамы полусвета, в народе кабак зовут «Вдали от жён».

 — Горница, говорите… полна горница огурцов, — поднял Эдди с пола пустую бутылку шампанского и с сожалением в лице бросил её на пол. — Перед вылетом в Штаты я вам позвоню, а сейчас я намереваюсь поужинать в уютной атмосфере, а после оставить ваш гостеприимный городишко.
 
  Эдди хлопнул Юрия по спине.
 — До возможной встречи, герр Шнайдер.
 — Эдуард Богданович, вы вещи свои забыли, — сказал Юрий.
Эдди равнодушно махнул рукой.
— Сумку дарю, за кейсом непременно зайду, идти в кабак с ним — пугать администрацию. В кейсе у меня денег нет, только необходимый реквизит свободного художника, так что не стоит взламывать.
 
   Когда неожиданно быстро подъехали к ярко освещённому деревянному строению в виде русского терема, таксист заломил нереально высокую таксу. Эдди не стал торговаться, протянул деньги водителю, весело проговорив:
— Командир, вам присваивается почётное звание «Мастер машинного доения» и годовая подписка на журнал «За рублём». Квитанцию вам пришлют по почте.


  Таксист ухмыльнулся.
— Да я этот журнал с Московской Олимпиады выписывал, но со своим мастерством доения, миллионов до сих пор не скопил.
— Складно излагаете, — улыбнулся Эдди. — Попробуйте открыть частный таксопарк имени Казимира Козлевича «Эх, прокачу», шансы возрастут.
 

  Между ручками стеклянных дверей «шикарного» заведения была всунута швабра. Бабуся гардеробщица в синем рабочем халате и платочке сидела на стуле у дверей. «Провинциальный колорит», — хмыкнул Эдди и в дверь стучать не стал — ситуация была стандартной — приложил к стеклу десятку. Бабуся отрицательно качнула головой. Не вдохновили её и две десятки и даже сто рублей. Пришлось долго прикладывать руки к сердцу, мимикой и жестами изображать острейшую необходимость проникновения в вертеп разврата.
 
  Бабуся, наконец, смилостивилась, вынула швабру, чуть приоткрыв дверь.
— Ну, чего вам? Ходють и ходють тут…
— Мне бы в буфет на пару минут, сигарет купить. Я мигом — одна нога здесь…
— Беги. Тильки швыдче, — ответила бабуся с украинским говором, кладя деньги в карман халата. — У нас сёдни банкет, Виконт день рождения гуляет.

  — Виконт де Бражелон? — спросил Эдди, войдя в холл и разглядывая себя в зеркале.
— Та, бис его знае. Фамилию вин нэ докладывав. Вин, чи армян, чи зирбержанец — не русский хлопец. Тута все наши спекулянты собрались сёдни, местов нету совсем, столы добавили. Ты давай беги, беги, а то меня заругают, сказали чужих не пущать, буфет направо.

  «Придётся и правда разжиться сигаретами и поискать другой вертеп, — досадливо подумал Эдди.
Он открыл тяжеленную дубовую дверь в дымный зал и остановился оглушённый грохотом музыки и гулом плотной толпы, рьяно выплясывающей на пятачке у эстрады с музыкантами, градус свободы уже явно зашкаливал.
Он продрался сквозь месиво танцующих, купил в осаждённом официантками буфете сигареты, когда же взялся за ручку двери, собираясь покинуть зал, её потянули на себя с обратной стороны, и он лоб в лоб столкнулся с усатым толстяком с всклокоченными волосами. Он был пьяни и весел. Рубашка вылезла из-под свитера с вышивкой на груди «Tony boys», щёки пылали ярким свекольным огнём, глаза пьяно разбегались, пытаясь сфокусироваться на Эдди.


  Его Величество Случай вновь оказался на пути Эдди, и он прислал ему в этот раз щекастого кавказца торговца свитерами, которого он сегодня «обилетил» на городском рынке, тот самый, что интересовался, почему обилечивает в этот раз не Алик, Эдди мгновенно его узнал.
Прошептав про себя: «Только раз бывают в жизни встречи», он вежливо, галантным жестом, указывая рукой в зал, сказал:
— Проходите, пожалуйста, уважаемый.


  Но с краснощёким случился столбняк. Широко расставив ноги, он застыл в проходе, уставившись на Эдди. Адский огонь в его глазах медленно гас, в них вспышками заметались вопросительные знаки, на лбу собрались морщины. Зал иступлённо выплясывал, никто пока не обращал внимания на застывшую в дверном проёме странную пару, но музыка в любой момент могла закончиться и тогда бы ситуация могла бы резко изменилась.


  В проспиртованной голове крепыша, никак не включался нужный отдел мозга, способный расшифровать неожиданную зрительную информацию, но с прохода он не уходил, медлил, мучительно пытаясь вспомнить что-то, с чем у него ассоциировалась физиономия стоящего перед ним человека. Со стороны казалось, что встретились двое старых друзей: Эдди благодушно улыбался, краснощёкий торговец свитерами топтался, как примагниченный, на одном месте.
 

  Озираясь, Эдди торопливо перешёл на доступный стиль общения.
 — Слышь, земеля, дорогу-то дай, в натуре, чё тормозишь? Меня тачка ждёт на улице.

  И тут в голове краснощёкого громко щёлкнуло реле — мозг расшифровал звуковой сигнал! Глаза провернулись в обратную сторону, вопросительные знаки в глазах сменились пляшущими восклицательными. Он осклабился, кровь отлила от щёк, они порозовели, как молоденькая редиска, после побелели, в глазах затеплилась жизнь и мстительный интерес. Схватив Эдди потной пятернёй за руку, он восхищённо, будто встретил дорогого человека, воскликнул:
— Краевой контролёр, да? Твой маму — контролёр! Сейчас тебя рихтовать будем. Так у нас, знаешь, не делают, у нас по-другому делают.


  Эдди с тоской лихорадочно думал о том, что доводы о двойниках, всякие оправдания и выяснения чреваты мордобоем, скандалом и возможным вызовом милиции, а, значит, остаётся одно: головой в широкое лицо крепыша и «делать ноги». Но он взглянул через плечо торговца на бабусю и швабру между ручками дверей и ему стало неуютно и жарко.
 

  Тем временем оркестр скомкано смолк, толпа танцующих с шумом покидала танцплощадку и рассаживалась за столы.
Не выпуская руки Эдди, крепыш заорал в зал:
— Ара, Ашо;т, Ха;чик, Самве;л! Сюда!
 

  Трое усатых кавказцев в одинаковых свитерах с вышивкой на груди «Tony boys», спешили на клич товарища. Эдди сделал ещё одну попытку, дёрнул руку на себя, недовольно проговорив:
— Слышь, клещню убрал, не быкуй.

  Но краснолицый только нехорошо рассмеялся. Руку он держал мёртвой хваткой, что-то быстро и радостно сообщая по-армянски подошедшим товарищам, у которых радостно вытягивались лица, как у собак, почуявших поживу.
«Сейчас может произойти избиение мытаря. Мытарей нигде и никогда не любили, не редки были случаи, когда их даже побивали камнями. Когда-то один из них, бросив деньги на землю, чтобы выжить, пошёл за Иисусом Христом. Я тоже бросил бы сейчас деньги и пошёл бы за ним, явись он мне во спасение. Я бы, принципе, хотя это противоречит моим убеждениям, и за дьяволом, наверное, сейчас пошёл бы. Явись, пожалуйста, всемогущий, стань на мою сторону, — всевышний, кажется, решил покарать грешника Эдуарда. После мы поговорим о продаже души и контракте», — с тоской пронеслось в его голове, и он сделал ещё одну попытку изменить ситуацию, раздражённо крикнув бабусе:
— Маманя, ты, что не слышишь и не видишь? Стучат, дверь открой.
 

  Остолбенело наблюдавшая за развитием ситуации бабуся, машинально кинулась вынимать швабру, не сводя глаз с возбуждённой компании. «Теперь горячее», — ободрился Эдди, напрягшись.
— Выходим, — сказал крепыш, отпуская его руку и весело толкнул Эдди в спину, мстительно предвкушая скорую расправу над наглым залётным аферистом. Двое его товарищей стали с боков, третий — сзади, краснощёкий возглавил эскорт. Дверь была открыта, бабуся смотрела на Эдди с материнским состраданием, он весело подмигнул ей.


  «Ну, теперь всё, братцы-кролики! Как только ступим за порог, локтями, что есть дури, бью боковых эскортёров, толстой свинке впереди меня — подножка с хорошим пинком вперёд, а там огородами и «шумел сурово Брянский лес». На длинные дистанции у меня всегда были хорошие результаты, пьяные «Тонибойзы» мне не соперники в беге, — лихорадочно пронеслось в его голове. Он напрягся для удара и в это время за его спиной раздался хриплый, но до боли знакомый голос!
— Что, братва, в футбол решили погонять?

  Эскорт остановился. Все повернулись на этот голос. Это был момент, когда вообще можно было спокойно рвануть и дело с концом, но Эдди ошеломлённо застыл — Его Величество Случай в этот раз явился в образе ангела-хранителя Виктора Банникова с сияющим нимбом над головой. Виктор Банников — Баня! Собственной персоной, слегка облысевший, но с прежним могучим торсом и кулаками размером с теннисные ракетки стоял перед ним, вытирая руки салфеткой!


  — Баня, залётного контролёра поймали. Учить будем, да. Этот фраер сегодня наших на рынке кинул, — радостно выкрикнул толстяк.
 Ситуация менялась, как в шахматной партии, когда уже не остаётся времени на обдумывание и следуют моментальные ходы. Ещё четвёрка торговцев, жаждущая крови, была уверенна, что сейчас они покуражатся над заезжим проходимцем, а Эдди уже шёл навстречу новому персонажу несостоявшейся маленькой трагедии, широко раскинув руки в стороны. А Виктор отшвырнул салфетку на пол, изумлено воззрившись на него, бормоча:
— Чёрт возьми, Эд? Эд! Ты ли это? Не верю своим глазам! Это ты, бродяга?!
— Да я, я, я это, Баня! Почему ты меня не встречал? Не получил телеграмму? — обнимая Виктора, радостно говорил Эдди. — Тут меня почему-то встречают недружелюбно. Я только что с поезда, (он достал из нагрудного кармана билет, покрутил им перед носом толстяка), подъехал на такси. А меня тут… вот эти пацаны, кажется, спутали с кем-то… с каким-то контролёром. Где контролёр, где я — гуманитарий?!

  Виктор сжал его в медвежьих объятьях. Они долго стояли, хлопая друг друга по спинам. Обескураженная четвёрка недоумевающе смотрела на эту сцену, переглядываясь. Когда Эдди отодвинулся от Виктора, глаза его смеялись.
— Баня, а Провал далеко отсюда?
 
  Виктор недоуменно смотрел на него.
— В принципе недалеко. Причём здесь Провал, Эд?
 
  Эдди обернулся к насупившимся торгашам.
— Товарищи, за всю свою жизнь я никогда ещё не был так близок к провалу.
 Виктор морщил лоб одно мгновенье, в следующее захохотал, хлопнув скривившегося Эдди лапищей по плечу:
 — Эдька, Эдька, Эдос, Эдуля, Эд, ты в своём амплуа!
 

  Квартет «Tony boys», переглядываясь, топтался. Наконец, краснощёкий пришёл в себя:
 — Баня, он нас на рынке кинул. Он залётный, у нас так нельзя, его учить надо.
Виктор потёр небритую щёку, цыкнул зубом.


  — Ты, чё-то попутал, Арташес, — это мой брат, он ко мне приехал. Слушай сюда, если хоть один волос упадёт с его головы — вы мои враги. Это серьёзный и образованный человек, учить его не нужно, я его тысячу лет знаю. Он никогда такими глупостями не занимался и не занимается, я за это зуб даю, ясно? Все говорят, что это был какой-то очкарик-ботаник.

  Эдди, пожимая плечами, обиженно проговорил:
— Я только что, час назад, как приехал. Ты меня не встретил, мне сказали, что тебя можно здесь найти, ты оказывается здесь личность известная. Какой рынок, что там у вас произошло? Вооружённое ограбление, теракт? Забастовка торговцев, о чём вообще речь?
— Слышали? — насупился Виктор, пытаясь не рассмеяться.
 

  Крепыш хотел возразить, но Виктор не дал ему этого сделать, он повертел пальцем у виска:
— Идём бухать, хотя вам уже завязывать надо, галлюцинации начались, кажется. Всё. базаров не будет
 
  Взяв Эдди под руку, он повёл в зал, спрашивая тихо:
— Так это, в самом деле, ты?

  Эдди развёл руками.
— Сам не знаю, как меня угораздило. Деньги сами просились в карман. Меня бы никто не узнал, я в солидных очках был, в кепке. Но у щекастого оказался абсолютный слух, по голосу меня расшифровал… или нюх обострился.
— Ну, ты даёшь! Весь город говорит об этом, пенсионеры на Алика телегу накатали! Скандал местного значения! Как ты, вообще, в наших краях оказался?
— Его Величество Случай, пить нужно меньше, — пожал плечами Эдди.
 

  Виктор хмыкнул, качнул головой назад.
 — Про этих забудь, — шестёрки, мелкая торгашня. В этом зале собрались люди, которые без стеснения кидают друг друга на миллионы и ничего. Спок, Эд, я не последний здесь человек, хотя и не первый.
 

  Четвёрка «тонибойзов» перешёптывалась с обиженными лицами и плелась за ними. Виктор подвёл всех к столу и тронул за плечо эффектную блондинку:
— Маруся, прошу любить и жаловать, мой земляк и лучший друг Эдик. Тот самый, которого мы ждали, а я, козёл старый, забыл его встретить.
— Вообще-то я Марина, — улыбнулась блондинка.
 
  Эдди присел рядом с ней. Торгаши хмурясь топтались у стола. Виктор разлил водку по рюмкам, поднял свою:
— Пьём до дна за мир и взаимопонимание.

  Кавказцы с рюмками в руках угрюмо смотрели на него. Краснощёкий, набычившись, упрямо произнёс:
— Витя, его учить надо.
 

  Виктор ощетинился.
— Слушай, Арташес, включи мозги. Какой дурак на Кавказе, кинув добрую сотню людей, спокойно придёт вечером в кабак, в котором собрались самые достойные и крутые люди города? У тебя голова есть? Тот кент уже далеко отсюда. Мой друг и брат похож на дурака и самоубийцу? Арташес, я люблю тебя, как поросёнка, а ты ведёшь себя, как свинья. Пьём за мир и больше не базарим. Не он это был, ты, что не понял ещё? Мне не веришь?
 Все молча, выпили. Эдди протянул руку краснощёкому:
— Давай дружить семьями.
 Тот мялся, сопел отворачивался в сторону, горевшее в лице уязвлённое самолюбие не позволяло подать руку человеку объегорившего его на блок сигарет. Виктор, наблюдавший за крепышом, усмехнулся.
— Арташес, ты же сегодня наварился кусков на пять-шесть? Что тебя клинит? Сколько ты потерял? Копейки за место торговли. Я, кстати, не в пример тебе, этого шустрого кента уважаю — мастерски кинул и слинял, уметь нужно так.
 

  Этого Арташес не мог вынести.
— Ара, Витя, не в деньгах дело!
— Правильно, — согласился Виктор. — Не в деньгах, а в их количестве. Мирись, Арташес, блаженны миротворцы, ты человека обижаешь, гостя нашего города и моего брата.
 Арташес нехотя подал руку Эдди, но упрямо добавил с обидой:
— Такие вещи делать нельзя.
Размахивая руками, он ушёл с товарищами, громко обсуждая происшедшее. Виктор проводил их взглядом, повернулся к Эдди.
— Отдыхай, и не бери в голову, здесь я отвечаю за спокойствие собравшихся. Мне нужно отлучиться ненадолго. Мариша, отвечаешь за моего брата головой.