Глава 24. О трёх носорогах поэзии

Вы знаете притчу о трех носорогах? Как, не знаете? Значит, мы сейчас ее сочиним! Потому что поэзия как раз и лежит на трех китах. Тьфу, носорогах.


Итак, первый носорог. Какой он? Размеренный и постоянный. Явим же миру его лик —


Поевши, я поспал. Поевши, я пошел. Пошедши, я пришел. Пришедши, я поел.


Не больно-то и приятный лик, скажете вы. Однако вы обратили внимание на то, что именно происходит? Мы повторяемся. Даже не просто повторяемся, а постоянно используем одно и то же. Ладно, сейчас мы нашего носорога немного облагородим, в конце концов, это основная рабочая лошадка в поэзии —


Взвейся, пламя! Мчись, стрела! Меч, руби, коли, топор!


Понимаете? Суть не в наполнении, суть в том, что мы повторяем одну и ту же структуру. Да, совершенно не обращая внимания на то, что именно слова значат. Хотите более сложные примеры? Пожалуйста, мы их уже разбирали — жанр ужасов и смена затяжных и хаотичных сцен — скрип-бег-скрип-бег-скрип-бег-бег.


Однако нам же надо как-то назвать нашего носорога, правильно? Да, он зовется грамматическим параллелизмом. Мы, как и завещал Шкловский, повторяемся на уровне. Причем повторяемся на уровне словаря — все время используем одно и то же правило. Да, рифма является частным примером, вы правильно поняли.


Однако достаточно ли нам этого? Может показаться, что да. Рифма же. Однако у нас есть более тонкий собрат-носорог. Встречайте —


Я выпил стакан. Прочитал Пушкина. Потом город начал праздновать.


Тоже как-то странно. Что мы делаем? Давайте напишу по-другому —


Я выпил воду из стакана. Прочитал стих у Пушкина. Потом люди в городе начали праздновать.


Теперь понимаете? Мы, с одной стороны, делаем пропуск — выпил стакан вместо выпил воду из стакана. А с другой, стакан и стакан воды так сильно связаны, что можно вполне выпить стакан вместо стакана воды.


Давайте для понимания отойдем еще дальше. Что такое стакан? Запаянная снизу труба. Я выпил запаянную снизу трубу. Теперь понятно? Мы сделали шаг чуть дальше, и вся магия потерялась, исчезла.


И имя этому исчезающему носорогу — метонимия. И да, вы правильно поняли. Это тоже повтор, только на более сложном уровне. Мы как бы повторяем то, что подразумевается. За "выпил стакан" где-то рядом обязательно существует "выпил стакан воды" или "выпил воду из стакана". Мы пишем одну фразу, но сразу, рядом с ней, встает ее фраза-двойник.


Довольно ли нам этого? Конечно же нет, притча-то о трех носорогах. Встречайте еще более призрачного собрата.


Мужик был смелый. Муж отважный. Мужчина — храбрец.


Пфф, и все? Это же просто селекция — подбор синонимов, скажите вы? Не торопитесь с выводами.


Небесный чертог. Полет птицы. Неспешный ход облаков.


Уже не просто синонимы, да? Да, вы правильно поняли, наш третий носорог существует в рамках основного значения. Точнее, он существует только там, где есть связка через основное значение. В данном случае мы непроизвольно ассоциируем все фразы с небом.


А имя совсем уж призрачного носорога — семантическая эквивалентность. Причем это работает не просто на уровне синонимов. Если мы что-то поставим в окружение определенного значения, то это нечто тоже приобретет этот основной признак —


Небесный чертог. Полет птицы. Неспешный ход облаков. Герой на коне.


И да, это тоже повтор. Мы как бы берем нечто бесцветное — героя на коне и ставим рядом с тем, что уже имеет цвет неба. И наш герой начинает потихоньку отражать окружающий свет.


Хорошо, удалая тройка у нас есть. Как же заставить ее нестись в нужном нам направлении? По сути, начать нам следует с параллелизма. Он более чем реален и в игры с тенями особо не играет. Поэтому все начинается с повторения.


Жили три брата носорога. Первого звали Пар, второй звался Мет, третий был Экв.


Повторили. Причем вы заметили, что структура не повторяется слово в слово? Да, так тоже можно. Однако продолжим. Добавим семантической эквивалентности.


Жили три брата носорога. Первого звали Пар, он славился тем, что рыл ямы в земле. Второй звался Мет, известен был тем, что качался как дерево на ветру — то он есть, то его нет. Третий был Экв, и он постоянно витал где-то в облаках. Вроде бы тут, а вроде и нет.


Что мы сделали? Мы усилили параллелизм, он как бы остался, но у нас уже три разных типажа, чисто за счет семантического окружения. Время метонимии, да?


Жили три брата носорога. Первого звали Пар, он славился тем, что рыл ямы в земле. Второй звался Мет, известен был тем, что качался как дерево на ветру — то он есть, то его нет. Третий был Экв, и он постоянно витал где-то в облаках. Вроде бы тут, а вроде и нет.


И вот поссорились как-то три брата. Пар говорит, что он всю работу делает за братьев. Мет ему говорит, что просто рыть землю этого недостаточно, надо быть гибче. Экв же просто загадочно улыбался.


Совсем рассорились бы братья, да только на их счастье рядом проходил мудрый старец. Он остановился, послушал братьев и повелел им идти за ним. Привел он их на дальний утес, где стояло одинокое дерево над самым обрывом.


— Скажи мне, Мет, что будет с деревом, если его корни не будут держаться за землю? Оно просто упадет и перестанет быть деревом.


— Скажи мне, Пар, может ли просто земля быть столь красива, как это дерево? Нет, красота дерева это нечто отдельное от земли.


— А теперь скажите мне оба, может ли дерево расти и окрепнуть без ветра, что его постоянно терзает? Нет, оно станет чахлым и погибнет, когда придет буря.


Устыдились братья своей ссоры, извинились перед друг другом, поклонились старцу и с тех пор жили душа в душу. Ведь красота того дерева над обрывом была порождена не чем-то одним, а дружбой противоположностей.


Что мы сделали структурно? Сначала мы ввели параллелизм. И тем самым как бы отмежевали героев. Что дальше? Мы еще сильнее их разделили, введя ассоциацию каждого из братьев с каким-то конкретным признаком — земля, дерево и небо.


Что нам это дало? Правильно, теперь мы можем говорить о братьях иносказательно. Мы говорим земля, а подразумеваем Пара. По сути, мы использовали достаточно сложную форму метонимии. Для чего? Ну, на самом деле чтобы придать произведению большую красочность.


Однако что мы получили в итоге? Мы получили некий совершенно новый смысл. Оказывается, все части работают только в целостности, когда одна вытекает из другой, а не когда они начинают бороться.


Кстати, мы обязательно должны использовать именно эту схему ради такого смысла? А как же другие три брата — лебедь, рак и щука? Схема совсем другая, а смысл получается такой же.


Суммируя вышесказанное. Теперь у нас есть три очень мощных инструмента — грамматический параллелизм, метонимия и семантическая эквивалентность. Используйте их в своем творчестве. Или в своем анализе. Впрочем, можете использовать только двух из братьев. Или даже одного. Кто сказал, что они обязательно должны быть вместе?