Мама! Я сам!

Земля уходила из-под ног. Он старался ее удержать, сломал ноготь и испачкал по локоть руку. Что было с костюмом, молчал темный вечер. Подворотня была та еще – кошек и тех не было.

– А доставщик, - хриплый прокуренный воздухом голос. - Я тут вспомнил, что денег-то нет. Тебе же не назад ее нести. Она все равно пропадет. Высохнет. Так мы ее лучше так съедим. Бесплатно. Подари.

– Я не могу.

– Что значит, не можешь? Можешь!

- Я должен вернуть заказ.

- А мы тебе поможем.

Это были ребята «на районе». Местные. Стриженные, все как один. Блин, как семья.  Что запомнилось, блестящие белки глаз и  горящие сигареты. Огня было много. Тогда почему знобило?

– Надо делиться, - произнес самый большеголовый. Это точно была не его фраза. Эту фразу сочинили наши родители, думая привить нам самые лучшие качества. Только здесь она звучала не так. Криво как-то. Неправильно.

Что было дальше, скрывает ночь.   

Светила с усмешкой луна. Конечно, он шел без денег, пиццы, сумки и знал, что не вернется ни в квартиру, ни в контору.

Утром звонили, искали, но он сидел и шастал по рабочим сайтам.

– Сынок, сегодня сон видела. Как будто я маленькая девочка. Иду в школу. А сегодня уроков много и сумка тяжелая. Вот, думаю, кто-нибудь мне помог. А тут Витька Щеглов идет… ты вообще слушаешь?

Он пропускал мимо ушей ее разговоры, ходил по квартире, ставил на плиту варить кофе.

– А теперь Витька без ноги и за ним его первая жена ухаживает, – продолжала мама, рассматривая в окно мессенждера комнату, в которой Макс временно остановился.

Макс уехал, чтобы жить сам. Чтобы мама не контролировала его…Он помнил ее слова «Не ходи вечером, успей до полуночи уснуть, никогда не занимайся тем, что выглядит подозрительно».

И получилось точно так, как она говорила: поздно, подозрительно… Потраченный день, ушедший в минус бюджет. 

 Он поругался с ней. Так получилось, что последняя встреча была не из самых приятных. Она пребывала в беспокойном состоянии.

Спорила с ним, пыталась отговорить. Приготовила самую вкусную курочку и королевскую ватрушку… А вдруг получится! 

А он, исколесив весь город в поисках своей девушки, которая не понимала его такого резкого желания, уехать, вернулся обессиленный, но с одним решением.

УЕХАТЬ! 

– Мне как-то не по себе, – говорила МАМА. – Всю ночь видела кошмары. Только усну, начинается новый. Пройдет и этот, появляется другой, как будто ждут, пока я глаза  закрою. Я уже и боюсь ложиться. Это потому что ты уезжаешь. Не надо тебе ехать. Это знак.

– Перестань мать. Не верю.

– Но ведь всегда сбываются.  Ты потом говоришь, что я права. Говоришь же? Ну скажи.

– Не помню.

Было. Но сейчас, когда все вокруг встало в позу: и девушка, решившая «ее хата с краю» и мама со своим террором, он не мог, расслабившись предаться воспоминаниям.

– Знай, что у тебя…

Не могла она проводить как надо. Как следует. С добрым напутствием. Ему вспомнился Андреев и его один из повешенных, к которому пришла мать и начала его отчитывать. Перед смертью.

Для нее Москва была той самой смертью.

- Там же всякое может быть, - говорила мать. – На каждом шагу мошенники. Как узнаешь, кто перед тобой.

- Мама, кончай свои установки!

Уехал. Точнее, приехал.

Город встретил, постелил, приложил твердую печать, заставил вспомнить про то, что у него есть – сердце, почки, серое вещество. Закипающее. Нашел работу, подумал, что нет, потом да, да и наконец, хватит.

Мать обрывала телефон. Звонила ему по каждому поводу.

Где ты? Чем позавтракал? Почему такой голос? А ты на работу идешь? Сегодня собеседование? Позвони.

– Уехал, чтобы она меня...

Он не мог подобрать нужного слова. Извела, сожгла, превратила в психа. 

Мама! Услышь меня! Я уехал, чтобы начать ЖИТЬ – а как ты: я не спала, я думала, что… ну что это вообще?

Все! Хватит! Если я сам этого не сделаю, НИКТО.

И Макс пропал.

Как мама думала:

- Умер, наверное. Сгинул в этой злой Москве. Съела она его.

И заголосила. Остались от козлика рожки да ножки… 

А Макс просто не общался месяц, потому что не мог дальше жить так. Ему нужно было время для себя. Ему нужна была самостоятельность. А ее можно обрести только когда ты сам решаешь, когда тебе отвечать на звонок, а не когда ты это хочешь.

Потом все же что-то внутри закричало, позвонил, у матери инсульт. Не слышит на одно ухо, плачет все время – значит и с психикой тоже не порядок.

– Ма.

– Ты. А я уже не думаю о тебе. Не думаю. Достаточно о тебе думала. А теперь все…

Когда он приехал к матери на неделю… все же мать. Она смотрела на него, молчала.

Ему тоже не хотелось ничего говорить. Итак, все было ясно. Он ее предал. Обидел, нанес серьезный удар, урон по ее здоровью, психике. Теперь она должна горстями пить таблетки и слышать все наполовину.

Потому что он, Макс, ее сын решил бросить и начать жизнь по-своему. Она не могла это понять, принять.

- Чем же тебе эта жизнь не хороша?

 Вернувшись  в Москву, он не мог понять, почему ему на буксире пришлось везти все, что он увидел.

Работа толкала его уйти, друзья стали ненавистными алчными, пользователями, квартира, что он снимал – слишком дорогой.

– Мама.

И уже в поезде на верхней полке он прорыдал всю дорогу до дома, потому что не мог понять, почему он не хозяин своей судьбы.

А дома самая вкусная курочка. И ватрушка та же из детства. 

- Я знала, что ты вернешься.

- Но ведь я все равно уеду.

- Конечно, уедешь. Вот похоронишь меня, тогда и уедешь.

- Ну, хватит, может!

- А что?

Макс понял, что это замкнутый круг. Мама это больше чем жена, сестра, судья. С ней трудно спорить.