Душа этноса

Все люди - разные, по своему языку, культуре, внешнему облику.  Порой различий бывает  так много, что сложно понять, что же нас всех объединяет. Тем не менее, все люди  объединены в коллективы, которые, в свою очередь, тоже отличаются друг от друга. Особенно хорошо это заметно на уровне этносов. Нет ни одного этноса, который в точности копировал бы другой этнос.  По этому поводу Гумилёв пишет: «Мы видим и ощущаем этническую разницу между нами. Мы видим и ощущаем разницу между немцами и, допустим, поляками, так же как мы ощущаем разницу между светом и тьмой, холодом и теплом».
Что же помогает нам ориентироваться в сложном мире этносов?  Оказывается, каждому этносу свойственны свои поведенческие особенности, так называемый стереотип поведения.
Понятие стереотипа  поведения в теории пассионарности – одно из ключевых.
Стереотип поведения, если говорить коротко, это устойчивая система реакций, норм и ценностей, которая определяет,  как этнос воспринимает мир и действует в нём.
Как формируется стереотип поведения на уровне каждого из этносов и от чего он зависит?
Гумилёв считал, что стереотип поведения рождается в момент возникновения этноса, то есть вместе с импульсом пассионарности. Первыми носителями стереотипа поведения являются пассионарии – люди, способные действовать  не из личного расчёта, а ради общих интересов, вопреки инстинкту самосохранения.  Эта пассионарная  энергия «заражает» окружающих, задаёт новую систему ценностей и образ действий. Так формируется  начальный этнический код, выраженный в типичных мотивах,  идеалах и поступках.
Стереотип поведения всегда связан с ландшафтом,  который влияет на выработку определённых черт народного характера.  Так, в характере кочевников, мы видим  подвижность, воинственность, культ свободы; в характере горных народов заметна некоторая  замкнутость,  независимость ,клановая сплочённость; в характере землепашцев выражены такие черты, как  осёдлость, терпение, коллективизм.
Гумилёв называл это адаптацией этноса к ландшафту. Человек не просто живёт в природе,  а духовно сливается с ней, вырабатывая соответствующий образ жизни.
Каждое новое поколение наследует успешные формы поведения предков.  То, что помогает этносу выжить, закрепляется в обычаях, нормах морали, религии, фольклоре. Так стереотип поведения становится автоматическим.  Его передача происходит естественным путём и не требует сознательного закрепления.  Люди действуют потому , что так принято, не особо задумываясь  над смыслом своих повседневных поступков. Они делают то, что является правильным в рамках их этноса.
Такое наследование стереотипа поведения в этнических рамках  происходит через воспитание, определённые ритуалы,  символы и мифологию.
Коллективные представления определяют отношение этноса к окружающему миру. Русские ,например, воспринимают жизнь через призму  страдания и терпения, японцы – через гармонию и дисциплину,  европейцы – через рациональность и индивидуальную инициативу.
Стереотип поведения, разумеется, не постоянен. Он эволюционирует вместе с этносом. В фазе подъёма доминирует героический деятельный тип человека. В фазе надлома проявляются такие черты поведения, как  разобщённость и самоанализ.  В фазе обскурации сохраняются только внешние формы поведения, без внутреннего смысла.
Этносы не существуют в замкнутом пространстве, они взаимодействуют друг с другом.  Это оказывает серьёзное влияние на их поведенческий стереотип.  Какие-то элементы поведения  заимствуются, какие-то , напротив,  отвергаются.
Иногда на стыке контактов двух этносов возникает субъеэтнос со своим особым типом поведения.
А теперь попытаемся связать взгляды Гумилёва на этнический стереотип поведения с коллективным бессознательным Юнга.
Когда мы  говорим о начальном этническом коде, который  начинает формироваться в момент рождения этноса,  то такой код вполне можно рассматривать , как аналог коллективного бессознательного.  Важно понимать, что начальный этнический код, по Гумилёву,  это не записанный генетически код, с которым имеют дело биологи,  а энерго- поведенческая матрица, возникшая в момент появления этноса.
Начальный код задаёт доминирующие мотивы поведения, ( что считается доблестью, а что позором),  эмоциональные реакции на внешний мир, идеалы, собственно,  те ценности, ради которых  этнос готов действовать, даже рискуя своим существованием.
То есть, это не рациональные установки,  спроектированные в тиши уютных кабинетов, а глубинные, эмоционально закреплённые структуры. Они выражаются в пословицах, обрядах, архитектуре, образах и даже музыкальных ритмах.  Всё это рассчитано не на сознание, а на эмоции человека. Часто человек даже не может объяснить,  почему  он чувствует это так, а не иначе.
Как известно, Юнг говорил о врождённых архетипах, своего рода универсальных схемах восприятия мира. Но, как сейчас становится понятно, кроме общечеловеческого слоя ( архетип Матери,  Героя, Тени и др.), существует и этнический слой бессознательного.  На уровне этого слоя, архетипы обретают национальные формы.  Например, русский архетип страдальца  и искупителя является вариацией христианского архетипа,  окрашенной в специфическую русскую чувствительность.  Японский архетип воина воплощён в самурайском кодексе бусидо, но коренится в тех же архетипах чести и служения.
Получается довольно интересный симбиоз идей Гумилёва и Юнга.  Начальный этнический код у Гумилёва – это историко-энергетическое воплощение  архетипической  структуры,  которая у Юнга называлась бы этническим слоем коллективного бессознательного.  Иными словами, Гумилёв описывает динамику  этноса, ( как он возникает, эволюционирует и умирает),  а Юнг придаёт этой конструкции  глубинную психологическую структуру, на которой она держится.  Вместе они показывают, как энергия ( пассионарность) и архетипическая форма рождают уникальную душу народа, тот феномен, который потом ощущается как национальный характер или дух времени.
Выражаясь современным языком, коллективное бессознательное, это, своего рода, вместилище (фрейм), а этнический код -  его конкретная  надстройка.