Чужие семейники

                90-е


     Мальвина Герасимова переделывала последнюю пачку воротничков для детских сорочек, когда к ней подбежала Рита Цупень и проорала в самое ухо:

— Михална, бегом к Надьке Жаврид: за октябрь уже разгребают «кровные».

— Опять товаром? — разочарованно протянула Герасимова. — Уже второй месяц барахлом расплачиваются! Я еле в сентябре рассовала «зарплату» по родственникам и друзьям. Ладно, спасибо, Ритка! Побегу — помогу им прикурить «Мальборо»!

     Буквально влетев на склад, Мальвина с порога набросилась на кладовщицу с упрёками.

— Леонтьевна, вот скажи, когда это безобразие закончится? Опять тряпками расплачиваются? Чиконяновский кооператив «Мадонна», занимающийся таким же пошивом, что и мы, почему-то находит рубли, чтоб расплатиться со своей рабсилой, — возмущалась Мальвина Герасимова. — Пусть даже и на пару дней позже.
 
— Михайловна, ты чего это тут раскудахталась и размахалась руками? Иди в контору и с них спрашивай! Чай, не моё решение! Чиконян шьёт рабочую одежду по госзаказу: рукавицы, спецовки, рабочие комбинезоны… У государства тугрики имеются. Это мы нищие. Выбирай лучше, что брать будешь. Пока ты где-то прохлаждалась, всё более или менее приличное разгребли.

— Что значит — прохлаждалась?! Три пачки брака распороть пришлось и переделать! Говори, давай, что там осталось? — немного выпустив пар, плюхнулась на колченогий стул для посетителей Мальвина. — Халаты сорок восьмого размера есть? Может хоть на деревню свезу да дояркам продам!

— Вспомнила бабка, как дивкой была! — назидательно покачала головой Надежда Жаврид. — Остались только синие халаты в камыши сорок второго размера с золотыми пуговицами да розовые семейники в цветочек. Хорошо, что по наматрацникам ателье план выполнило, вот и осталась ткань на мужские «парашюты». Всех мужиков из Кочевряжинска разоденем в розовое исподнее. Можно смело шлёпать налево и не бояться посеять розовый пояс верности. Попробуйте отыскать виновника! Так что ты не переживай особо: что-то твой муж напялит на себя, что-то с лёгкостью загонишь на рынке. Четыре упаковки остались. Забирай все, не раздумывая. Халаты ведь сорок второго трудно продать: расцветка бабушачья, а размер девчачий. Как видишь, с юмором и безвкусицей у нас который год полный порядок.

— Леонтьевна, какие ещё трусы семейные? Мой сын занимается с репетитором математикой: планирует в институт поступать в будущем году. В сентябре пообещала учительнице, что с ней рассчитаюсь в октябре сразу за два месяца. И как я буду сейчас расплачиваться семейниками? Она и так еле согласилась взять Павлика: мест уже не было в её шоу-бизнесе. К Васильевне весь город стремится попасть. Если я сейчас к училке заявлюсь с подобным самоваром, то, боюсь, откажется Вера Васильевна от занятий с моим Павлушей. И пойдёт мой Павел с папой асфальты латать.

— Михайловна, не неси вздор! Красные семейники денежную удачу приносят своему хозяину. Говорят, наша Варвара Белкина через день на люстру подобные вешает, так вот деньги в семье этих грызунов не переводятся. Бери труселя и смело шуруй к своей Вере Васильевне! Ещё спасибо скажет тебе за прибыль с потолка взявшуюся!

— Так те — красные, а ты мне розовые втюхать пытаешься!

— Какая разница! Бери, тебе говорю, а то поздно будет!

— Ладно, записывай… Куда деваться с подводной лодки?.. Вот бы их можно было ещё пожарить и съесть!

                ***

     Чем с ней за последние два года только не расплачивались родители за работу: и мукой, и шампунем, и стиральным порошком, и панировочными сухарями… Но такого педагогу ещё не предлагали в качестве оплаты за частные уроки. Вера Васильевна посмотрела на пакет с мужскими прибамбасами, вздохнула и присела на табурет, так вовремя оказавшийся рядом.

— Васильевна, миленькая, спасибо вам большое за понимание и доброе ваше сердце! — едва не принялась целовать руки учительнице мама Паши Герасимова. — Только вы товар ополосните. Не подумайте — оно всё новое, но пылилось на складе. Кто ж убережёт наших мужиков от всякой пыли, если не мы сами!

— Мальвина Михайловна, я понимаю, что происходит с экономикой после развала Союза… По этой причине многим родителям иду навстречу. Но следующий раз уже вынуждена буду отказаться от такого расчёта, ибо на новогодний стол придётся ставить ваксу с силикатным клеем. За ноябрь готовьте нал.

— Верочка Васильевна, если за ноябрь картина в ателье повторится, то я уже ограблю сберкассу для вас. Спасибо за ваше ангельское терпение, — стучала себе кулаком в грудь Пашина мама.

     Женщина ушла, а Вера Васильевна выгрузила весь розовый арсенал в огромный таз, засыпала имущество стиральным порошком «Планета», полученным в качестве оплаты за занятия, проведенные с Женей Горбоконь, залила товар водой и отставила на время в сторону. Через час на балконе в два ряда растянулись нарядные гирлянды розового цвета. Отзанимавшись с очередным учеником, Вера Васильевна Курчатова умчалась на работу. Сегодня она «закрывала» школу.
 
     Через час после ухода жены на работу, вернулся из двухнедельного рейса Фёдор Николаевич Курчатов — супруг Веры Васильевны. Мужчина вымылся, уговорил пару мисок «харчо» и отправился на балкон всё это дело по армейской привычке заполировать табачком…

— М-да, — онемевшим языком попытался выразить эмоции Фёдор и шмякнулся на банкетку. — Вот и муж неожиданно вернулся из командировки, а на верёвке — чужие семейники!

                ***

— Саня, можно я поживу у тебя? — игнорируя дежурное приветствие, обратился к приятелю по телефону Фёдор. — Моя ублажателя себе нашла… Не могу с ней под одной крышей после этого оставаться: противно мне, понимаешь?

— Едрён-батон! А с виду — нормальная женщина, — принялся утешать бедолагу товарищ Александр Вяткин. — Ещё и учительница! Тьфу ты!

— Ага! — согласился со словами друга пострадавший. — Главное — ровно четырнадцать штук! Именно две недели я отсутствовал! Каждый день, стало быть, меняет! Аккуратиста нашла, коза белобрысая! Правильно — зачем ей Федька в мазуте, если есть любитель розовых приключений! Как может нормальный мужик вообще на себя такое надеть?!

— А я тебе говорил: не женись на красивой бабе! Не послушался ты меня, Фёдор, эх… Хорошо, что я себе подыскал двойника Леонида Ильича… Это, разумеется, между нами. Я тебе больше скажу: коль запримечу подобную гирлянду на своём балконе, то даже обрадуюсь, что кто-то работу мою делает. Я так-то халяву люблю. А уж печень моя, поверь, меня расцелует! Но у тебя ситуация иная, — без перебоя рассуждала трубка.— Заполучить рога за пару месяцев до Нового года, конечно же, обидно. Но ничего — справимся, дружище!

— В общем, я сейчас позвоню в ЗАГС да поинтересуюсь, что там для развода надобно, а потом за чемодан и к тебе, Санёк. А там пойду выбивать себе уже общежитие.

— Эх, Федька… Хорошо, что дети выросли и не видят, что мать пошла по наклонной! — изо всех сил сопереживал друг Александр.

— И не говори ты, Саня! — тяжело вздохнул Фёдор. — Двадцать пять лет прожили душа в душу. Ладно, скоро буду. Надеюсь, твой генсек имеет подружку для меня? Шутка! Готовь раскладушку.

— Ты не забудь шкаф проверить: может розовый романтик до сих пор там сидит, — захихикал товарищ. — Я бы на твоём месте помог ему звёзды сосчитать на небе!

                ***

— Феденька, ты? — радостно бросилась вечером к супругу Вера Васильевна, когда Фёдор Николаевич внезапно открыл входную дверь. — Я думала, ты только завтра прибудешь…

— Ишь ты — думала она! Я, между прочим, только за котом вернулся: не могу оставить своего Филю в этом гнезде разврата! — сердито произнёс Курчатов.

— Федя? Что-то случилось? Что с тобой? — уставилась на супруга Вера Васильевна.

— Случилось непоправимое, Вера Васильевна: в постсоветской педагогике работают женщины недостойного поведения. Наша молодёжь — в опасности! — вылавливая кота, заявил муж. — А что это мы тут утюжить собрались? Дайте угадаю — исподнее вашего любовника, Вера Васильевна?

— Шутник ты мой! Это обновки моего мужа! Иди сюда — я тебя хоть обниму, — широко улыбаясь, Вера Васильевна приблизилась к супругу. — Феденька, ты представляешь, до чего довели страну? За уроки уже семейными трусами расплачиваться родители стали. Вот ополоснула, высушила… Сейчас отутюжу, и муж мой разодет на сто лет вперёд! Ну, ничего что розовенькие, правда?

— Что ты говоришь, Верочка! — неожиданно счастливым голосом промурлыкал дальнобойщик Курчатов и крепко обнял жену. — Очень красивые! Лично мне нравятся. Особенно эти белые ромашки. Ты пока тут утюжишь мой новый гардероб, я к Саньке метнусь. Чего-то просил к нему зайти: вроде как жена его налево свернула, поддержка дружеская нужна. На вот, держи деньги! За этот рейс заплатили в два раза больше. Перекушу потом…

— Кстати, что ты там про Филю нашего говорил?

— Про Филю?.. Я тут подумал, может, этого тунеядца стоит отправить на работу? — тут же принялся шутить во имя спасения Фёдор Николаевич. — Времена тяжёлые, а в поле всё-таки столько мышей пропадает…

— Ах, мышей… — загадочно улыбнулась Вера Васильевна.