Интервью с писателем Саблиным

Стояло жаркое сибирское лето. Сессия близилась к концу, пар в расписании стало меньше, поэтому у меня появилось свободное время, которое, однако, я не мог с пользой потратить. Исследовать столицу Сибири не хотелось, поскольку жарило слишком сильно, чтобы пусть даже недолго фланировать. Читать или смотреть что-то тоже не было сил. Я лежал в душной комнате, изнемогая от жары, и то и дело проваливался в тревожную дремоту, из-за которой потом долго не мог уснуть ночью – в единственное время суток, когда становилось возможным чем-нибудь заниматься.

Одной такой ночью, я и обнаружил Леонида Фёдоровича Саблина – вернее, страничку в электронной энциклопедии о нём. Л. Ф. был относительно успешным писателем в 90-е, жил и публиковался в Санкт-Петербурге, становился лауреатом нескольких литературных премий, а потом внезапно исчез. Литературный агент, через которого он работал с издательствами, не мог толком объяснить, что же случилось. Одно лишь было известно: Леонид Фёдорович жив.

Прошло почти два года. Моя жизнь перевернулась с ног на голову: я каким-то чудом не просто оказался в Санкт-Петербурге, но и осел в этом городе, закрепился и успокоился настолько, что в моей памяти всплыла фигура Леонида Фёдоровича. Это случилось в августе.

Я начал копать и почти сразу же вышел на когда-то работавшего с Л. Ф. литературного агента – стал известен адрес его старой рабочей почты. Это, вероятно, чудо, но ответ поступил практически моментально. Так я узнал, что литературный агент давно отошёл от дел, однако контакт с Л. Ф. он поддерживает и может, в общем, попросить его провести аудиенцию со мной, но точно ничего обещать не берётся.

Я оставил свой номер телефона на случай, если Л. Ф. решит связаться со мной напрямую, и стал ждать.

Второе моё, в отличие от первого, питерское лето, было аномально жарким. Я вновь изнемогал от жары, пытаясь сообразить расплавленным мозгом, что написать – я тогда вновь плотно занимался текстами для студентов, мелких новостных порталов и сообществ в социальных сетях.

Когда работа была сделана, я задремал, но ненадолго – меня разбудил телефонный звонок.

– Алло?
– Алло, – хрипловато ответил собеседник.
– Могу вам чем-то помочь?
– Вы хотели встретиться со мной?
– Леонид Фёдорович?, – немного удивлённо, уточнил я.
– Да. Вы журналист? Писатель?
– Всего понемногу.
– Что от меня хотите?
– Поговорить.
– Для чего?, – Л. Ф. начинал раздражаться.
– Понимаете, мне интересно, почему вы ушли. Интересно, чем живёте. Это некоммерческая история. Это личное.

Леонид Фёдорович молчал.

– Я бы хотел просто...
– Ладно, – перебив меня, заговорил Л. Ф., – я поговорю с вами, если хотите, – немного неуверенно, согласился он.
– Конечно-конечно, мне хочется поговорить с вами.

Мы встретились в полупустом кафе на севере города. Л. Ф. оказался сухим, крепким мужчиной 55-ти лет. Вытянутое его, с резкими чертами, морщинистое лицо, не изобразило ничего в момент нашей встречи. Он был отстранён и, казалось, собирается слушать, а не говорить. Мы заказали чай – на наше счастье, жара сменилась внезапным ливнем. Мы вымокли, пока добрались до кафе. Хотелось сначала согреться, прежде чем начать беседу. Л. Ф. то и дело зачесывал руками свои намокшие волосы назад, обнажая массивный лоб. Глаза его резко сверкнули – он на секунду глянул на меня, затем опустил взгляд в стол и сказал: «Давайте начнём».

– Вы торопитесь?
– Нет, просто не хочется по чём зря языком трепать.

Мне стало тревожно. Я на секунду представил, как он уходит после первого же моего вопроса.

Л. Ф. сделал глоток чая, поморщился и что-то пробубнил.

– Почему вы перестали писать?
– Я не переставал писать.
– Почему вы перестали публиковаться?
– Я разочаровался.
– В письме?
– Во всём.
– Не совсем понимаю вас.
– А тут и понимать нечего. Всё это дерьмо. И читатели все – дерьмо. И писатели – дерьмо. И премии – дерьмо. Сплошное дерьмо!

Я молчал.

– Когда случилась моя первая публикация, я был вне себя от счастья. Мне казалось это большой удачей... Я ошибался... Начать стоит... Чёрт, я даже не знаю, – улыбнулся он и уперся взглядом в окно. – Популярность! Внезапная моя популярность, которая последовала за публикацией, была неожиданной... Я оказался ко всему этому не готов... Меня надурили в одном издательстве, потом чуть было не обворовали в другом. Бл*ди! – Л. Ф. распалился не на шутку.

– Леонид Фёдорович, извините меня. Я не знал, что эта тема так неприятна вам. Давайте закончим разговор.

– Нет! Я расскажу... Двадцать лет прошло! Мне нужно с кем-то этим поделиться... Интеграция в литературный мир не задалась. Мне нужно было дружить с теми, кто был мне неприятен, и избегать тех, кто мне нравится. Ко всему прочему, я по глупости дал несколько интервью дебилам, которые вообще не соображали в том, о чём они спрашивали! Затем несколько премий... И полилось... Мне писали письма: и электронные, и физические; звонили... Я понял, что нужно уходить... Так появился Георгий, который связался со мной и попросил об этой встрече. Он договаривался, звонил, писал, ходил. Благо, в столе было ещё несколько повестей и роман... Я успел хорошо заработать на своих книгах.

– Вам никогда не хотелось вернуться? Вновь заявить о себе.

– Я что, похож на идиота? Начнётся всё заново. Дебилы начнут находить в моих текстах то, что я в них не закладывал! Начнётся бесконечный литературный анализ! тошнотворные разговоры о письме и литературе! стихах! творческих муках! миссии современных писателей! Начнут писать рецензии! рецензии! Исписался! Сдулся! Лучше бы он и дальше молчал, этот старый х*й! Маразматик! Подражатель Беккета! В задницу твой поток сознания! Это не литература вовсе! Мы думали ты давно сдох! Ах ты!..

– Но вы ведь пишете. До сих пор что-то пишете.

– На самом деле, сейчас достаточно редко... Тошнит... Тошнит от всего этого, но больше я ничего не умею. Как оказалось, только это мне под силу...

– Неужели, из-за каких-то глупых людей, журналистов, литераторов, вы лишаете других возможности наслаждаться вашими текстами?

– Мне насрать! Я ненавижу всех людей, без исключения. И публиковался я тогда, впервые, во многом только ради денег, потому что жрать было нечего... Кругом – жестокость, насилие, обман... И каждая сволочь готова отобрать, изо рта вырвать твой кусок хлеба! Мне ведь, смешно подумать!.. Предлагали вести творческую мастерскую! Смотреть на эти морды, снобистские морды литераторов! филологов! всех этих сволочей, которые считают, что они!.. Ох, чёрт... Ну, разве можно научить писать? Вот скажите мне...

– Гумилев...

– Да-да-да, я знаю. Х*йня. Полная. Невозможно научить писать так, чтобы это пронимало. Это берётся из ниоткуда...

Мы помолчали.

– Я ведь пробовал вести колонку, да! Как я мог забыть... И что же?! Сразу же началось! Как он пишет! Что он пишет! Зачем вы это печатаете?!

– Вы совсем не терпите критики?

– Почему же, нет... Выходили хорошие критические рецензии – от жюри на тех же премиях, например... Впрочем, и там никто меня не понял или не захотел понимать... Единственный повод покритиковать, растоптать меня! – это то, что пишу я не так, как все! Кто-то говорит, что мой стиль попахивает гнилью! Для кого-то я наоборот слишком современный! Чёрт бы их всех побрал! Что бы человек ни сделал, рано или поздно он об этом пожалеет... Я пожалел, что вляпался в эту грязь. Но я хотя бы заработал деньги!.. Те, кому понравились мои тексты, и слова которых дошли до моих ушей... Мне плевать на них... Я всегда стремился к борьбе! к лаю до хрипоты! до рвоты! Отстоять! отбить свои тексты! Доказать всем, что я имею право писать! Доказать, что слова их – пустой треп!.. Но в итоге я так иссяк, так опустел, так озлобился на всех, что ничего больше не могу... Вы не можете меня осуждать за это!

– Мне кажется, вы противоречите себе... Но, в целом, я вас прекрасно понимаю.

– Неужели?!

– Конечно. Я имел дело с редакторами. Получал язвительные отказы, читал дурацкие рецензии. Но я не добился и десятой части того, чего добились вы.

– Вы добились больше, чем я!.. Вы пишете?

– Пишу.

– Пишите! И не суйтесь никуда... Всё пропало! Всё стухло! Негде развернуться, да и не следует!.. не надо разворачиваться... Не для этих свиней!

– Честно говоря, – после небольшой паузы, заговорил я, – в последнее время писать совершенно не хочется. Что-то как будто мешает.

– Боитесь, что никто не прочтет? Или, наоборот, прочтут больше, чем хотелось бы?

– Да... А как вы?..

– Тут и догадываться нечего...

Мы помолчали.

– Вы обмозговываете вопросы, но понимаете, что услышите от меня в ответ то же, что ответили бы сами?

– Да.

– Напишете о нашей встрече?

– Да.

– Выведете меня под моим настоящим именем?

– Конечно, нет.

– Вы мне нравитесь. Не зря случился этот разговор...

– Спасибо. Собираетесь уходить?

– Пожалуй. Ах! Забыл...

Л. Ф. сунул руку в рюкзак и достал из него свой единственный опубликованный роман.

– Это вот вам, – протягивая мне книгу, слабо улыбнулся Л. Ф. – Авось, пригодится. Не прочтёте, так продать можно...

– Ну что вы! Спасибо вам!

– Да... Да...

Л. Ф. поджал губы, бросил на меня взгляд, затем закинул рюкзак на плечо и вышел из кафе. Я видел, как его долговязая фигура удаляется, растворяясь в прохладном летнем дожде.