Мы слушаем Дюка Эллингтона

            Далёкий 1982 год. Моя молодость (или юность). Нет, уже молодость. Юность была до службы в Советской Армии. А сейчас точно – молодость.
           А вот у Пашки (моего друга с детства), в разгаре ещё юность, хотя он и студент (правда, почти уже бывший). Его ведь ещё только призовут в армию по весне. 
           А я уже отдал долг Родине. Я - дембель декабрьский! Летом буду поступать в институт. После армии сделать это легче.
          И вообще, отслужил – и совесть теперь чиста, и все дороги открыты. А про байки, что, дескать, москвичей не любят в армии, поверьте – это не так. Там ценят (или не ценят) совсем за другие качества. Но это я отвлёкся.
           Так вот, Пашка как раз после второго курса «гремит» в армию. Сам виноват. Учиться надо было, а не «ерундой» заниматься. А то на уме только девушки да музыка. В смысле диски музыкальные и дискотеки.
          Да, мы все в те годы увлекались музыкой и собирали пластинки. У кого были магнитофоны, то переписывали друг у друга. И в целом у всех был стандартный набор записей исполнителей и групп. Классная качественная музыка тех времён. Сейчас, кстати, музыка тех времён снова пользуется большой популярностью. Видимо, современным авторам и исполнителям пока не удалось сделать что-то лучшее. И ведь недаром столько в последнее время появилось каверов, ремейков и ремиксов произведений тех времен, которыми заполняется «творческий вакуум» современного музыкального искусства. А уж о трибьют-исполнителях, гастролирующих по всему миру и даже выпускающих трибьют-альбомы, я даже и вспоминать не буду. 
            А у меня была пластинка, выделяющаяся из имеющегося у моих друзей общего стандартного набора магнитофонных записей и виниловых дисков с рок и поп группами и исполнителями. Это была пластинка фирмы «Мелодия», которая называлась «Дюк Эллингтон встречается с Коулменом Хокинсом». Это был джаз!
            И купили родители мне её случайно. Ещё когда я учился в школе. Купили в одном сельском магазинчике в маленьком посёлке, куда мы заехали, случайно свернув с автотрассы. Пластинка давно там «пылилась» на прилавке, а местные жители её не покупали. Поэтому продавщица была очень рада, когда я уговорил родителей её купить. Не знаю, почему она мне тогда приглянулась?
            Дома наша «Электроника Б1-01» заполнила пространство квартиры ранее не звучавшими здесь звуками джаза.
                Мои ощущения трудно было передать.
             Я почувствовал, как внутри зарождается волна восторга, медленно поднимаясь вверх и заполняя каждую клеточку тела волшебством звуков.
            Сердце застыло на мгновение, словно пытаясь уловить каждое колебание инструмента. Затем звуки начали проникать внутрь, вибрация контрабаса проникала глубоко в грудную клетку, создавая чувство тяжести и тепла одновременно. Необычный голос саксофона завораживал, обещая нечто большее, чем обычные современные музыкальные композиции. Каждый аккорд фортепиано был подобен прикосновению мягкой кисти художника, рисующего картину жизни красками радости и печали.
           Эта музыка захватила меня целиком, растворяя все сомнения и страхи, открывая новые горизонты творчества и красоты. Каждая нота пульсировала жизнью, отражая радость и грусть, надежду и разочарование, восторг и отчаяние, переплетённые в одно целое.
            Мне представлялись картины прошлого и будущего, воспоминания детства смешивались с мечтами о будущем, и внезапно я понял, что эта музыка способна объединить прошлое, настоящее и будущее в единое целое, заставляя забыть обо всём, кроме того, что происходит именно сейчас.
             Эта первая встреча с джазом навсегда осталась в моей памяти, став началом настоящего путешествия в мир музыки.
             Я схватил трубку телефона и набрал номер Пашки.
             - Пашка, приходи скорей! Я тебе такое покажу!
              С того момента джаз превратился в неотъемлемую часть наших с Пашкой музыкальных пристрастий. А Дюк Эллингтон – их звездой.

                ***

              Меня, вернувшегося из армии, Пашка ждал с разными новостями, в том числе и музыкальными. Он «завалил» очередную сессию в институте и собирался «сходить по весне в армию», а потом восстановиться или ещё как-то снова начать учиться. А я три месяца мог не устраиваться на работу.
             Мы были не очень связаны какими-либо обязательствами и могли распоряжаться свободным временем как угодно. Мы и распоряжались.
             Конечно, за время моего двухгодичного отсутствия много появилось музыкальных новинок. Классной, великолепной музыки, которую я поглощал с превеликим удовольствием.
             И вот однажды, разбирая свою уже достаточно обширную коллекцию пластинок, я наткнулся на «Дюк Эллингтон встречается с Коулменом Хокинсом».
            Память вновь оживила ту уже подзабытую волну восторга от волшебной джазовой музыки Дюка. Конечно, незамедлительно пластинка была включена. Конечно, незамедлительно был вызван Пашка для её прослушивания.
            И опять, как несколько лет назад запись этого легендарного альбома заполнила пространство квартиры глубокой гармонией и чарующими музыкальными вибрациями.
            Я буквально видел фортепиано Дюка Эллингтона, как он касается клавиш, порождая мягкие, плавные аккорды, похожие на тёплые объятия старого друга. Затем вступал голос тенор-саксофона Коулмена Хокинса, чей мощный, выразительный тон завораживал, наполняя музыку глубиной и смыслом.
              Эти двое мастеров так виртуозно дополняли друг друга, создавая единое целое, что растворялись границы между инструментами, а музыка свободно текла, достигая сердца. Мелодии буквально касались нервных окончаний, проникая в сознание и создавая внутри сладостное волнение.
              Каждый такт, каждая пауза приобретали особое значение, наполняясь тайнами и загадками, словно страницы захватывающего романа. Каждая новая композиция приносила новый всплеск эмоций, открывая глубины, ранее скрытые от восприятия.
            Альбом закончился, и комната снова погрузилась в тишину.
              Пашка сидел напротив меня в кресле, но мы как будто не видели друг друга. Каждый из нас был ещё в объятиях той музыки, тех мгновений, когда она пленяла воображение и дарила настоящий праздник звука и гармонии.
             Это незабываемое путешествие, полное красоты и утончённости, оставляло после себя лишь глубокое удовлетворение и желание повторить опыт снова и снова.
             - Вот это да! – только и смогли мы сказать...


                ***

           Прошло недели две. Вы не думайте, что мы с Пашкой только бездельничали и мотались по дискотекам и кафешкам и знакомились с девчонками. Отнюдь. Я готовился к поступлению в институт, а Пашка доучивался и старался перед армией побольше успеть сдать всяких задолженностей, чтобы меньше оставить хвостов, когда будет потом восстанавливаться. А может быть, если ему повезёт, то мог бы и закрыть все долги и остаться учиться. Во всяком случае, шансы у него появились.
          Так что мы стали видеться чуть пореже.
          Но вот как-то днём звонит он мне по телефону и приглашает к себе домой.
          - Зачем? – спрашиваю.
          - Сюрприз, - загадочно отвечает Пашка. – Давай, приезжай.
          Хоть Пашка и жил недалеко, на Авиамотороной (за время моей службы в армии их семья переехала в этот район), но ехать не очень хотелось. Во-первых, морозно. Во-вторых, надо было выполнить задания, что дали на подготовительных курсах в институт. Хотя их можно было успеть сделать и за завтрашнее утро.
           - Давай, не пожалеешь, - убеждал Пашка.
           - С девчонками, что ль какими познакомился?
           - Приезжай!
           - Хорошо, ждите, - это я попытался быть «прозорливым».
           - Мы ждём, - многозначительно молвил Пашка. И повесил трубку.
            Я был очень удивлён, когда увидел, что дома меня ждёт не Пашка с двумя девушками, а Пашка с пластинкой «Дюк Эллингтон встречается с Коулменом Хокинсом». Пластинкой, один в один как моя.
           - Вот, достал! – широко улыбаясь гордо заявил мой друг.
           - Послушаем? - задал он риторический вопрос.
           И звуки волшебной джазовой музыки в исполнении великих музыкантов наполнили Пашкину квартиру на Авиамоторной. 
           - Давай куда-нибудь сходим, посидим, - после прослушивания пластинки предложил я.
           - Давай. Поехали в кино в центре.
           - Поехали. По дороге подумаем, куда лучше.
           - Давай на Арбат.
          Было около пяти часов вечера, когда мы подошли к станции метро «Авиамоторная». И встали на ступеньки эскалатора № 4, работающего на спуск… (*)
          
                ***

          Другое измерение бытия. Чувство вечной гармонии и бесконечной красоты. Кажется, что ты одновременно в просторном зале и в бесконечном пространстве. Вокруг вроде бы есть стены, переливающиеся оттенками синего и золотистого цветов, но они не чувствуются.
          Пространство наполнено ароматом свежести и свободы, словно аромат весеннего утра, вдохновляющий творческое начало.
          Мы с Пашкой сидим (утопаем) в мягких облаках, заменяющих нам кресла.               
          Перед нами находится величественный рояль, украшенный изящной резьбой и инкрустированный драгоценными камнями.
          За инструментом сидит Дюк Эллингтон собственной персоной, облачённый в строгий костюм и белоснежную рубашку, подчёркивающие его изысканный вкус и статус мастера своего дела. Свет падает на него таким образом, что лицо музыканта слегка затуманено мистической дымкой, придавая ему таинственность и возвышенность.
          Эллингтон начинает играть, и первая же нота, извлекаемая пальцами маэстро, мгновенно охватывает всю ещё оставшуюся человеческую сущность, перенося в мир чистой энергии. Аккорды мягко сливаются в единую мелодию, порождая волны удовольствия и наслаждения. Кажется, что каждый музыкальный фрагмент проходит через эту сущность, словно ток электрического заряда, заряжая энергией и радостью.            
          Я смотрю на Пашку. Его лицо выражает блаженство и восторг, закрытые глаза говорят, что он весь отдался потоку созвучий, излучаемых гением музыки. Атмосфера настолько спокойна и приятна, что хочется остаться здесь навсегда, впитывая каждую секунду прекрасной симфонии.
          Вдруг идеально согласованно вступает оркестр, дополняя основной мотив богатыми красками и нюансами. Гитаристы, контрабасисты, трубачи и саксофонисты выступают с невероятной точностью и уверенностью, усиливая эффект общей музыкальной концепции. Всё здесь словно превращается в живой организм, пульсирующий музыкой и жизнью. А мир чистой энергии вновь наполняется человеческой сущностью.
            Стены этого концертного зала вдруг начинают обретать более строгие очертания, скрывая пространство, манящее своей бесконечностью. Наши с Пашкой кресла-облака перестали давать чувство надёжной опоры. И Пашка вдруг словно проваливается вниз. А следом и я.
            Холодный гранитный пол, на котором я лежу. Я неуверенно поднимаю голову и оглядываюсь. Рядом также недоуменно озирается весь перепачканный кровью Пашка. Везде много крови. Я тоже весь в крови. 
            Вокруг станция метро «Авиамоторная». И вдруг мозг пронзает молния резко нахлынувших воспоминаний. Обрыв ленты эскалатора, глаза Пашки, который стоял спиной по ходу движения и лицом ко мне, поначалу не понявшего, что на нас надвигается. И резкий удар по ногам, как будто кто-то сильный и злобный выбил пол из под ног. Я повалился на спину, инстинктивно схватившись за Пашку, увлекая его за собой. А пол всё уходил и уходил и уже был недостижим. А сверху падали люди, тоже потерявшие опору. И темнота.
             И восхитительный концерт Дюка Эллингтона. И холодный пол станции метро. И я всё понял.
            Вдруг возникла боль. Ноги, руки, рёбра. Казалось, что я весь сплошной синяк и перелом. Но я радовался боли. Значит живой. И таким останусь ещё долго…
            Мы с Пашкой никогда в дальнейшем на эту тему не разговаривали. Но я по его глазам понимал, что он тоже помнит этот волшебный концерт в том, другом мире. Те волшебные ощущения, которые не могла принести ни одна музыка здесь, на земле, в этом мире.
          Поэтому неудивительно, что я охладел к музыке. Так же как и Пашка, бывший, можно сказать, меломан.
           Зато я стал получать огромное удовольствие от самой жизни на земле. Ведь так здорово наслаждаться этой Жизнью во всех её проявлениях!
            Но я точно знаю, что придёт время и я опять услышу волшебное выступление Дюка Эллингтона. И, наверное, это здорово! И я жду и готовлюсь к этой встрече…      
          
         


*) 17.02.1982. Вечерний час пик. Около 17-00. Одна из ступенек недавно отремонтированного и обновлённого эскалатора № 4, работающего на спуск, неожиданно деформируется, разрушается и застревает внизу под гребёнкой, механизм заклинивает, электромотор отключается и из-за этого не срабатывает тормозная система, и лестница под весом пассажиров (около 12 тонн), всё более и более ускоряясь, извиваясь подобно змее, скользит вниз. Где и происходит кровавая мясорубка.