Оса Путешествие на запад к Сердцу Океана

   

                Аннотация


Главный герой  миссия которого, проникнуть на загадочную планету-океан Апайю, где бесследно исчезают все посланные ранее агенты. На Апайе Видеха обнаруживает  древнюю цивилизацию вариджа, живущую в гармонии с планетой . Вместо плена он оказывается гостем в их подводном городе-университете. Его проводница Аруша знакомит его с культурой вариджа, их связью с гигантским разумным рифом Матрейей и философией единства. Параллельно на другой планете, Ртутуме, разворачивается история ксило — народа  поделенного на цвета . Старый механик Квите перед смертью закладывает свое учение, в новое поколение шуров , которое начинает прорастать в одном из них — Тете 9, служащем на гигантском космическом крейсере.  Когда экологическая катастрофа на Апайе, вызванная древним радиоактивным оружием, вынуждает Видеху рискнуть жизнью, чтобы спасти Матрейю. Его жертва и внутренняя трансформация открывают ему доступ к самому Сердцу Океана — древней истине о мироздании. Судьбы героев переплетаются, обе цивилизации встречаются на просторах вселенной. Роман исследует темы свободы воли, ценности жизни, сущности разума и возможности диалога между абсолютно разными цивилизациями. А Видехе еще предстоит вернутся домой к Солнцу, где человечество пытается найти общий язык между народами Земли и при этом ведет войну с империей Сири.


                Пролог


— Я...

— Молчать! Вас требует военная разведка. За мной.

Пробормотав это, он повёл Видеху в лагерь, к зданию штаба. Здание стояло справа от огромной площади, примерно посередине, в тени деревьев, окружавших его со всех сторон. «Платц», — подумал Видеха. И верно: из-за угла, бодро отбивая ботинками такт «трум-трум-трум», маршировал взвод десантников. Сержант скомандовал: «Песню за-пе-вай!» — и взвод, надрывая глотки, запел:

 В далёкий край товарищ улетает,
 Родные ветры вслед за ним летят.
 Любимый город в синей дымке тает:
Знакомый дом, зелёный сад и нежный взгляд...

Видеха сделал ещё одну попытку достучаться до офицера.

— Капитан, я уже не раз пытался объяснить охране, что...

— Заключённым запрещено вступать в разговоры с караулом, — отрубил тот.

— Но я не заключённый...

— Молчать! Заключённый!

Взвод, делая второй круг по плацу, горланил:

 Пройдёт товарищ все фронты и войны,
 Не зная сна, не зная тишины.
 Любимый город может спать спокойно,
 И видеть сны, и зеленеть среди весны...

— Давайте я догадаюсь, вы сири, верно? — вдруг неожиданно спросил офицер, обернувшись к нему. Голубая планета с золотой молнией — эмблема десанта — сверкнула на его фуражке. Видеха вдруг почувствовал, что эта молния нацелена прямо на него.

— Я... — снова начал он.

Не дав ему ответить, капитан чёрным, надраенным до блеска ботинком, в котором отражались синие облака, распахнул дверь и доложил:
— Вот он, господин полковник.

Офицер разведки поднял взгляд от бумаг. Всё вокруг было выдержано в официальной гамме: серая комната с голубыми элементами, такой же стол. Даже в окне, где взвод солдат, завершив свой марш, наконец-то поворачивал в сторону столовой, отражались всё те же два цвета — цвета формы Звёздного десанта.

— Так вы и есть Моха Видеха? — Офицер поднял тяжёлый взгляд человека, привыкшего к беспрекословному подчинению.

— Так точно, господин полковник!

— Что ж, — сказал офицер, — интересное у вас имя. Видимо, ваши родители были люди с фантазией. — С совершенно серьёзным лицом, без тени улыбки, констатировал он, словно прикрепил ещё один файл к делу Видехи.

— Так точно, господин полковник!

— Как вы знаете... — задумчиво глядя в окно на пустеющий плац и закуривая сигару, произнёс он, — нам известно всё. Мы — разведка. И о вас у нас есть полное досье.

«Наконец-то», — подумал Видеха про себя, — «всё становится на свои места». В голове его сначала появился лазурный океан, который он видел на каком-то рекламном плакате. Потом девушка в бикини, с этого же плаката. И наконец, совершенно чужеродная на этом красивом и благопристойном виде деталь — он сам. Он уже стал потихоньку обнимать девушку за плечи, как с белоснежных облаков послышался раскат грома, не предвещавший ничего хорошего.

— Мы потеряли агента на одной из их планет...

До Видехи не сразу, но стал доходить смысл сказанного.

— Агента, господин полковник?

— Вы замените его. Вылет завтра.

— Как... — Слова Видехи не хотели выходить из его рта, он выдавил: — Завтра?

— Именно так. Вы будете «осой». — Офицер сверкнул золотой коронкой, улыбаясь. Сам процесс, казалось, доставлял ему видимое удовольствие. — Да, завтра. Вы не согласны? — Уже без всякой улыбки закончил он.

— Э-э-э... я... — замямлил Видеха, — я, господин пол...ковник... я немного устал... — с мутнеющим взглядом медленно проговорил он.

И с грохотом повалился на пол.

— Дежурный! — заорал взбешённый офицер. — Уберите к чёрту эту тряпку отсюда!

Тем временем Видеху, которого двое здоровенных солдат тащили по плацу за собой как мешок, посещали видения: агенты ССД догоняли его и тащили в свой дрон. Странно было то, что лица агентов в точности были как у девушки с плаката. Он отбрыкивался и кричал: «Я сири! Сири!»

— Конечно, конечно, — со зловещей улыбкой приговаривали громилы-девушки и продолжали его тащить.

Один из солдат не выдержал и с силой ударил Видеху по щеке.
— Вот сволочь, ещё и брыкается... — доложил он товарищу.

Сильная боль в правой щеке привела его в чувство.
Он замотал головой, солдаты остановились и бросили его на асфальт.
— Смотри, Джек, этот кусок дерьма хочет что-то сказать... — Оба дружно заржали.

Видеха поперхнулся, помотал головой и огляделся. Голубое небо отражалось в начищенных ботинках десантника прямо у него под носом.

— Где я? — с трудом выдавил он.
— Пока на этом свете, но если ещё вздумаешь лягнуть меня, отправишься на тот, — уже без всякого смеха, нагнувшись, произнёс громила.
— Вставай, сирийская ты сволочь. Сержант приказал отправить тебя в расположение части и накормить, хотя я... — он презрительно сплюнул сквозь зубы, — просто прикончил бы тебя, чтоб не тратить сухпайки.
— Ясно... — ответил Моха Видеха.

Он встал. Пошатнулся, покосился на двух громил, сопровождавших его, и, хромая, пошёл за ними...
               
               
                Часть 1.

      В надраенном до блеска окне отражалась большая столовая с десятками длинных столов и скамеек вдоль них. Посередине одного из них сидел Видеха, уперевшись локтями в крышку стола и положив голову на ладони. Казалось, убери он эти подпорки — и голова немедленно скатится на стол, подпрыгнет, ударившись пару раз о него, и покатится по полу к тому месту, откуда шёл к его столу упитанный повар, держащий в руках парящую кастрюлю.
     У повара не было белого колпака и белого фартука, он был в обычной форме десанта, зато у него были пышные усы, торчащие густыми щётками по обе стороны носа. Подойдя ближе, он поставил кастрюлю так, что на столе подскочили и зазвенели алюминиевые чашки.
  — Лопай, — бросил он, разворачиваясь спиной и уходя по серо-голубой плитке на полу. На одном из его ботинков присох кусок зеленоватой каши. И Моха, поднимаясь со скамьи и направляясь к кастрюле, подумал: «Сержант не знает». Из-под открытой им крышки не пахло ничем аппетитным. «А то бы он заставил тебя, друг, надраить ботинки собственными усами», — закончил он свою мысль, накладывая себе в чашку зеленоватой субстанции, от которой пахло машинным маслом, и глядя вслед уходящему повару.
     Есть не хотелось. Оркестр из мучительных мыслей и боли играл туш. В проёме дверей в дальнем конце столовой о чём-то говорили его охранники; обрывки фраз долетали до него.
  — Да куда этот задохлик денется, здесь закрытый периметр. Сэм и Чарли скорее всего уже в баре, а мы стережём тут эту падлу…
  — Знаешь, что тебе сделает сержант, если он сбежит?
  — Да ты посмотри на него..

  На освещённый вечерним летним солнцем стол стали падать серые, похожие на пепел, снежинки… Ложка в его руке задрожала… Над головой застрекотал квадрокоптер. Он лежал, зарывшись в осенние листья, не шевелясь; вдалеке слышался лай собак — прочёсывали лес. Вторую неделю он прятался и лишь по ночам выходил на поиски еды; от голода сводило желудок. Ноющей болью простреленная нога отдавала в виски. Сири искали тех, кто сжёг в порту четыре эсминца… Он провёл рукой по голове, и его челюсти стали методично пережёвывать безвкусную смесь.
    За спиной послышались шаги. Он обернулся. Перед ним стоял Джек, кажется, так звали одного из них.
  — Послушай ты… — начал он. — Ты это... не вздумай никуда улизнуть. Постовые стреляют без предупреждения, усек?
  — Мы это... отойдём с Даком по важным делам. Казарма напротив столовой, не заблудишься, дневальный покажет тебе койку. Врубился?
  И смотри… — перед носом у Мохи показался здоровенный кулак. — Усек?
  Видеха молча кивнул. Ему не хотелось говорить. Он не думал бежать. Бежать ему было некуда.
   Дожёвывая свою кашу, он потащил себя в казарму, что была в двух десятках метров от столовой. Всё было так, как и сказал десантник. Дневальный указал ему на койку, и он лёг, забывшись тяжёлым пустым сном.
  — Взвод! Ровняйсь! Смирно! Кажется, спал он недолго; за окнами был ещё день, но уже смеркалось. Послышались ещё команды и звуки шагов по казарме.
  «Надо поспать, надо поспать», — повторяя как заклинание, думал он, — «завтра задание, нужен отдых». Он лежал и смотрел в потолок, сон всё не приходил…

  На сереющем в уходящем дне потолке ветер шевелил густой ковёр трав. По узкой тропинке, утопая в густой летней пыли, шелестело колесо. Велик катил его к другу Сане. Лето полыхало жаром, летал тополиный пух. Разорванные на коленках джинсы хранили в своём кармане, завернутую в старую газету, тайну. Запчасть от настоящего боевого крейсера, списанного на свалку…
  Большое звёздное небо висело над костром, и пламя почти доставало до звёзд. Палатка. Отец. В руках у него верёвка. — Смотри, морской узел. Надёжно? Вот то-то и оно… учись..
  Из кухни доносился запах пирога, щекотавший ноздри. Солнце, пробиваясь в окно, слепило глаза. — Моха! Хватит дрыхнуть, завтрак остынет! — звал его из далёкого прошлого голос мамы..
  В старом заброшенном сарае на краю города Саня спорил с ним. — Да один землянин стоит двух сири, поверь мне, брат…
  Он держал в руках первый в своей жизни настоящий боевой бластер, сержант дружески похлопывал его по плечу. — Служу Флоту! — выкрикивал он… Война…
  «Сирианские звери уничтожили несколько мирных городов», — докладывал сводку диктор… Больше не было ни дома, ни друзей, не было ничего...

  Первый день в разведшколе, «Каменный мешок», как они её называли. Табличка над дверью его кельи: «STATUS: SOLITARY. PERMANENT.» «Статус: Одиночное. Постоянно.»…
  «Вашего имени больше не существует», — голос инструктора был плоским. «Вы — призрак. У призрака нет друзей. У призрака нет прошлого. У призрака есть только цель». Его личные вещи сожгли у него на глазах. Фотографию матери он украдкой стёр с лица земли, разрывая её в клочья в кармане. Он не хотел, чтобы они трогали её своими грязными лапами. Ему выдали новое лицо. Не метафорически. Хирургическим путём. Без прошлого, без имени, без лица. Он — никто. Одиночество было официальным, утверждённым начальником штаба. Из него сделали оружие. Заточенное как бритва, опасное как радиация, проникающая всюду… Оса…
  Звуки в казарме затихли. Наступила ночь. Он лежал и смотрел в потолок…
  Каждый день эти четыре года мог быть последним… Свои охотились за ним, не зная кто он, и чужие не зная, кого они ищут. Там, откуда он уходил, оставались только страх, смерть, хаос — и пустота. Пустота стала заполнять его изнутри. Холодная пустота. Он, каждый день идущий на смерть и презиравший страх, стал её бояться. Это стало невыносимо. Душа его почернела. И в этой выжженной чёрной пустыне шёл снег. Серый снег, похожий на пепел, холодный пепел надежд...
  Этот последний разговор с полковником… разрушил последнюю надежду и вморозил её в лёд. Шахматы. Игра. Расклад этой игры виделся ему теперь ясным как никогда. Он сжал кулаки. Ногти впились в кожу с такой силой, что выступила кровь. Он не почувствовал боли. «Игрушка в руках системы… кукла», — со злостью подумал он. — Но в эту игру можно играть и вдвоём.

  За окном казармы начинался день. Стояла полная, пронизывающая всё тишина, какая только бывает в эти утренние часы перед восходом. Солнце ещё не взошло, но первые его лучи освещали начало его пути .
  Он встал с койки. Подошёл к окну. Посмотрел на своё отражение. На фоне восходящего солнца, из бликов стекла, на него смотрела Оса. Некоторое время они молча смотрели в глаза друг другу. Потом его лицо дрогнуло в едва заметной улыбке. Он отошёл от окна и стал собираться в поездку.
  Спустя два часа за ним прибыла машина из штаба. Никто не обратил внимания на то, что, когда он открыл дверь казармы, вместе с ним наружу вылетело маленькое насекомое. Да если бы кто и заметил — кому какое до этого дело? Кого могла заинтересовать обычная оса?

                Часть 2

Майор Секретной службы Дональд Макдак просматривал отчёты за прошедший год. Армия Земли успешно продвигалась, захватив десять планет противника. Тайные агенты Земли, «Осы», работали без устали — и работали превосходно. Но с одной планетой все методы оказались бессильны. Ни одному агенту не удалось на неё внедриться, а разведданные были настолько скудны, что правильнее было бы сказать — их не существовало вовсе.

Апайя. Планета на дальних рубежах империи Сири. Этот мир оставался почти не изученным, и ходили слухи, что сирианцы и сами столкнулись там с чем-то необъяснимым. Все попытки высадить агентов заканчивались провалом.

Макдак задумчиво перебирал личные дела. Его взгляд остановился на деле Видехи. Молодой парень, 25 лет. Дональд помнил его. Он помнил каждого вербованного им агента — это была его профессиональная привычка.

— Зачитать файл. Выделить ключевые моменты. Проанализировать, — отдал он команду машине.

На прозрачном экране замелькали данные, и ровный синтезированный голос отрапортовал:

— Моха Видеха. 26 лет. Уроженец Земли. «Статус: Одиночное. Постоянно.». Степень допуска: 94. Вероятность успеха: 35 процентов. Уровень физической подготовки: 72. Уровень…

— Ясно, — прервал Макдак. — Парень не выжил.

— Нет, сэр. Миссия завершена. Агент получил новое задание.

— Хм, — майор пожал плечами. — Возможно, это тот, кто нам нужен. Соедини меня с его куратором.



Пока Моха летел в штабной машине, он размышлял о новом задании. Нужно было самостоятельно выбрать место для тайника и разработать план. Погруженный в мысли, он не заметил, как прибыл в космопорт.

Его ждал бот странного вида, чья внешность ускользала от взгляда, мимикрируя под окружающее пространство. Он стоял на специальной площадке на окраине порта. Перед Мохой бесшумно открылся проём, и он шагнул внутрь. Весь интерьер был голографической проекцией.

Пилот тепло поприветствовал его.
— Располагайтесь, Моха, чувствуйте себя как дома, — с улыбкой предложил Дик — так он представился.

Гель кокона начал мягко обволакивать тело Видехи. Тот сложил вещи в багажный отсек, который сам подстроил свои размеры под груз, и с любопытством посмотрел на Дика. Пилот был старше, лет около тридцати, среднего роста, с аккуратной бородкой, короткой стрижкой и крепким телосложением.

Тело Дика, завернутое в кокон, уже было неподвижно, но его голографический образ повернулся к собеседнику.
— Вам сказали, куда мы летим?
— Нет. Место высадки будет засекречено, как я думал, до подлета к планете. Разве нет?
— Планы изменились, я думал, вы в курсе, — прозвучал его голос. — Теперь наша цель — планета Апайя. Вы слышали о ней?

«Какой же я невезучий», — подумал Видеха.
— Нет, — нетвердым голосом произнес он.

— Неудивительно, — продолжил Дик. — Из того, что мы знаем: во-первых, она существует. Во-вторых, она входит в Империю Сири, но и это не точно. В-третьих, это планета-океан, полностью покрытая водой.

Наши экспедиции были оснащены по последнему слову техники: специальные подводные дроиды-разведчики из металлического стекла. Но все попытки проваливались по одному сценарию: корабль достигал планеты, исчезал, а позже его находили в другом конце галактики целым и невредимым. Экипаж был в полном порядке, но без единой записи в квантовом журнале, с пустыми док-станциями для дроидов и без единой здравой мысли в голове. Никто ничего не помнил.

— И теперь посылают нас? На этом? — с сомнением спросил Видеха.
— Да, — ответил пилот. — Нас и это. Знакомьтесь: «Миг-Х» — разведывательный кокон класса «Призрак». Воплощение инженерной мысли. Невидим для всех известных систем мониторинга, способен двигаться в любой среде, оснащен мощным интеллектом. Может, нам повезет.

Где-то с беззвучным импульсом сошлись силовые поля, герметизируя отсек. Они оказались заперты в идеальном технологическом коконе, созданном для того, чтобы быть невидимым. И от этой мысли предстоящая встреча с чем-то, что игнорирует любые технологии, вызвала в Мохе привычный прилив адреналина.

                ***
До подлета к орбите оставалось несколько часов. «МИГ-Х» уже вышел из пространственного туннеля и двигался на орбитальной скорости. Кораблей противника или дронов в ближайшем пространстве не обнаруживалось, дорога к планете была свободной.

«Орбита защищена неактивным силовым полем, соединенным с несколькими искусственными кольцами, состоящими из дронов. Система защиты типична для планет Союза, не применяется на планетах Федерации, не применяется Сири», — доложил «Р-8».

— Разве наша цель не сирианская планета? — с новой тревогой спросил Моха, глядя на свинцовую гладь океана, простиравшуюся повсюду.

— Получается, что нет, — озадаченно ответил Дик, не отрываясь от виртуальных панелей управления. — Я тоже считал, что мы попадем в империю.

Он быстро пролистывал данные о системах Союза.
— Но нас пропустят. Федерация ведет с ними торговлю, и мы в списках допуска. Наше оружие только в рамках самообороны. Сейчас запрошу порт приема.

В пространстве перед ними высветились координаты принимающего порта — плавучей платформы на ночной стороне планеты.
— Отлично, — сказал Дик. — Уклонимся от порта. Темнота сыграет в нашу пользу. Нужно найти укрытие в океане.

«МИГ-Х» мягко вздрогнул, встречая первые слои атмосферы. Вся обшивка корабля симулировала прозрачность, создавая полный эффект невесомости и открытого пространства. Они словно летели напрямую в бездонную ночь, под которой угадывалось бескрайнее матовое марево — океан под ночной пеленой. Лишь призрачные схемы систем жизнеобеспечения и навигационные маркеры напоминали, что между ними и враждебной средой все же есть барьер.

— Входим в атмосферу, — предупредил Дик.

Спокойный, с легкой металлической ноткой голос корабельного «Р-8» нарушил тишину: «Термозащита стабилизирована. След сведен к минимуму».

Дик не отрывал взгляда от сканирующих экранов. Сплошная водная гладь. Ни огней, ни признаков портов — лишь хаотичные помехи в глубоководных районах.
— Глубинные аномалии. Ищем укрытие. Меняю курс на 274, понижаюсь. Вижу подводный каньон.

«Дроны-сканеры на орбите перешли на активное сканирование. Вероятность обнаружения в текущей конфигурации — 12%».
— Уведем их под воду. Готовь преобразование в подводный режим.
«Гидроимпеллеры и система подавления гидролокации заряжены. Кстати, два дрона-патруля сошли с орбиты. Запрос на идентификацию. Выглядят… любопытными».
— Игнорируй. Погружение!
«Целеуказание включили. Очень настойчивы. Активировал полное электромагнитное затухание».

С внешних камер наблюдения на корпус «МИГ-Х» легла странная рябь. Его очертания поплыли, исказились, а затем и вовсе растворились в черноте ночи над океаном.
««Дроны дезориентированы.Кружат на месте, как акулы, потерявшие кровь в воде. Но их алгоритмы обучения довольно быстры. Рекомендую ускорить погружение»».
— Координаты подводной пещеры у каньона. Веди туда.
«Уже взял курс. Готовлюсь к касанию с водой».

«МИГ-Х», невидимый и беззвучный, как призрак, спикировал к самой поверхности бескрайнего океана и плавно вошел в воду, почти не подняв волны. Дроны остались в небе, безуспешно прочесывая пустоту.

Иллюзия стала полной. Казалось, что корабля не существует. Моха и Дик висели в гуще непроглядной, черной как смоль воды. Лишь голографические дисплеи, показывающие давление, целостность корпуса и уровень кислорода, напоминали, что они находятся внутри сложного аппарата, а не свободно парят в бездне.

— Отличная работа, — сказал Дик, глядя на водную толщу, сомкнувшуюся над ними. — Теперь ищем себе нору.

Видеха молча смотрел, как темная вода обтекает их со всех сторон, и думал о тех, кто пропал здесь до них. Тех, кто ничего не помнил. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок, и впервые осознал всю хрупкость технологического пузыря, отделяющего их от океана, полного тайн.

Где-то на границе слуха, едва различимый под монотонный гул систем, послышался новый звук. Тонкое, настойчивое жужжание. Моха медленно повернул голову.

На фоне призрачных голографических схем, прямо в сердце симуляции бездны, летело крошечное желтое насекомое. Его хитиновое тельце отливало металлом в свете дисплеев, а крылья, казалось, рассекали саму пустоту. Оно сделало идеальный круг прямо перед его лицом, зависло на мгновение, словно оценивая его, а затем рвануло прочь и растворилось в цифровой ряби, как будто его и не было.

Моха не шелохнулся. Где-то в глубине сознания промелькнула мысль: может быть, всё это — сон океана, и ему снится, что он поглотил очередную жертву? Или ему самому снится сон, что он — насекомое, затерянное в бескрайнем космосе?

                Глава 2
                Часть 1

Глубина сомкнулась над ними, поглотив последние отсветы звездного неба. Их судно, теперь больше похожее на призрачного ската, бесшумно скользило в кромешной тьме подводного каньона.
— Обнаруживаю подводную пещеру на северной стене каньона, — нарушил тишину голос Р-8. — Вход частично скрыт минеральными образованиями. Внутри — полость достаточного объема для укрытия. Биосканы показывают отсутствие крупной жизни.
— Идеально, — бросил Дик, его пальцы летали по невидимым интерфейсам, корректируя курс. — Заводи нас, Р-8.
Корабль, изгибаясь, юркнул в каменную пасть. Внутри пещера оказалась просторной, напоминающей подводный собор со сталактитами и сталагмитами, слившимися в причудливые колонны. «МИГ-Х» замер в нескольких метрах от дна, его адаптивная обшивка мгновенно сымитировала текстуру скалы и придонный ил, сделав его неотличимой частью пейзажа.
— Убежище занято. Внешняя активность нулевая. Дроны потеряли нас, — констатировал Дик, наконец отрываясь от панелей управления. Он обернулся к Мохе. — Пора готовиться. Корабль долго здесь оставаться не может. Р-8, активируй модуль.
— Подводный разведывательный модуль готов к деплоингу, — отозвался он. — Герметичность стопроцентная, запас регенерационного раствора на семьдесят два часа, полный комплект сенсоров и пассивных средств маскировки.
В носовой части корпуса с почти неслышным шипением открылся люк. Из него плавно выдвинулась и отстыковалась сигарообразная капсула длиной около трех метров. Она зависла рядом с кораблем, и ее обшивка тут же начала мимикрировать под окружающую среду.
— Ваш новый дом на ближайшие дни, Видеха, — Дик указал на голограмму модуля. — Автономный, незаметный. Связан с кораблем квантовым каналом, но на большой глубине или при сильных помехах связь может прерываться. Вся разведка — ваша задача. Мы же останемся на орбите, в режиме полного радиомолчания. Будем ждать сигнала или... стандартный протокол ожидания — девяносто шесть часов.
Моха кивнул, освободился из гелевого кокона и поплыл к шлюзовой камере. Внутри тесной, но функциональной кабины модуля все было почти так, как на корабле, но меньших размеров, рассчитанных на одного человека. Панель управления опоясывала его по кругу, проецируя такую же иллюзию прозрачности. Он был внутри стеклянной трубы.
— Готов, — его голос прозвучал чуть хрипло в коммуникаторе.
— Удачи, Моха Видеха! — ответил Дик. — Возвращайся с ответами. И... постарайся все помнить.
                ***
Корабль тихо вздохнул, и его контуры задрожали. Корпус замерцал, и он, медленно пятясь, вышел из пещеры, растворившись в темноте каньона. Через секунду его не стало.
Моха остался один. Он глубоко вздохнул. Первая задача — осмотреть пещеру. Он активировал управление.
— Ищем место под базу.
— Провожу сканирование, — ответил Р-8.
Модуль бесшумно поплыл вдоль стены. Сенсоры вырисовывали на экране трехмерную карту полости. Пещера была больше, чем казалось, с несколькими ответвлениями. Одно из них, узкое и почти незаметное, уходило куда-то вглубь скалы.
Видеха выделил точку на экране.
— Сюда.
Р-8 направил модуль к расщелине.
Внезапно датчики модуля запищали, регистрируя резкое изменение среды.
«Обнаружена атмосфера. Состав: азот — 78%, кислород — 21%, инертные газы — 1%. Соответствует стандарту Земли-3. Давление в норме. Температура +22°C. Радиационный фон в норме», — проговорил синтезированный голос аппарата.
Он с изумлением смотрел на показания. Воздух? Здесь, под десятками метров воды и скал? Это было интересно.
«Рекомендую провести биологический анализ атмосферы перед разгерметизацией. Риск заражения неизвестными патогенами оценивается как высокий», — добавил Р-8.
Видеха кивнул, хотя его никто не видел.
— Хорошо, — подтвердил он команду.
Процедура заняла несколько томительных минут.
«Угроз не обнаружено. Патогены, известные медицинской базе Федерации, отсутствуют. В качестве меры предосторожности активирую протокол экстренной иммунизации».
С шипением из скрытого в спинке кресла модуля выдвинулся медицинский дротик и впрыснул в плечо Моури коктейль из широкоспектральных антивирусных агентов и усилителей иммунитета. Легкое жжение быстро прошло.
— Запускай разгерметизацию, Р-8.
С шипением выравнялось давление. Люк над его головой отъехал в сторону.
Воздух хлынул внутрь, прохладный, влажный, с запахом камня, озона и каким-то металлическим привкусом. Он сделал первый осторожный вдох. Легкие не сжались. Дышать было можно.
Моха выбрался из модуля, его голова показалась из люка. Он стоял в небольшой, частично заполненной водой камере, которая вела в расщелину. Свет из главной пещеры лился мягким пульсирующим сиянием.
Пройдя несколько метров по узкому проходу, Видеха замер на пороге. Пещера была огромной. И она явно не была творением одной лишь природы. Свод и стены, конечно, были натуральным камнем, но... сталактиты свисали с потолка идеально ровными, параллельными рядами, словно колонны готического собора. Пол под ногами был неестественно ровным, как будто его выровняли гигантским шлифовальным инструментом.
В центре пещеры блестело небольшое, идеально круглое озерцо с водой такой чистоты, что видно было каменистое дно. Моури нацелил сканер на воду. «Вода пресная. Высокая степень очистки. Пригодна для употребления», — подтвердил сканер.
Моури машинально зачерпнул воды рукой, сделал глоток. Она была холодной, безвкусной и невероятно свежей.
Он осторожно прошелся по периметру пещеры, его ботинки глухо отстукивали по ровному полу. В стенах, там где были трещины, что-то издавало ровный, слегка пульсирующий свет. Текстура камня была похожа на причудливую игру эрозии. Он подошел ближе к стене.
Под слоями натечных образований и темным каменным загаром угадывались линии. Четкие, искусственные. Он провел рукой по прохладной поверхности стены, смахнув легкий слой минеральной пыли.
Перед ним проступили барельефы. Глубоко вырезанные в скале, они были сильно повреждены временем, полустерты, но узнаваемы. Странные, невиданные им раньше существа: гигантские обитатели океанских глубин, чьи силуэты напоминали то кальмаров, то китов с множеством светящихся щупалец. На краю стены были высечены два человекоподобных существа, они были вырезаны в полупрофиль, похожий на стиль изображений египетских пирамид. Ноги были скрыты длинным платьем, видны лишь руки с очень длинными пальцами и головы с вдавленными внутрь носами и без ушей. Барельефы тут и там пестрили знаками, похожими на иероглифы.
Часы тянулись мучительно медленно. Адреналин спал, сменившись давящей усталостью. Сказалось и нервное напряжение, и перегрузки. Тело требовало отдыха.
С практичной обреченностью он вернулся к модулю. Достал палатку, бросил ее на пол. Она с тихим шелестом надулась. Разогрел безвкусную похлебку из рациона, ел, не чувствуя вкуса. Последним делом установил вокруг палатки три дроника-стража.
Залезая в спальный мешок, он думал, интересно посмотреть на этих «египтян».
И едва голова коснулась подушки, как его вырубило.
Сон наступил немедленно и был какофонией образов. Он падал в черную воду, где светящиеся щупальца глубинных чудовищ мягко обвивали его, не причиняя вреда, а в ушах стоял не то рев, не то песня, похожая на китовую, но куда более сложная и печальная. Картины с барельефов оживали, наполнялись яркими красками и смыслом.
Он проснулся с резким вздохом, в холодном поту. Воспоминания о сне начали таять с привычной скоростью, ускользая, как вода сквозь пальцы. Осталось только общее впечатление мощи, древности и чужого. И два четких вопроса, выплывавших и отпечатывавшихся в сознании.
Кто ты? Зачем ты здесь?
— Кто ты? Зачем ты здесь? — бессмысленно, шепотом, повторил он вслух собственные сонные мысли.
Ошеломленный, он сел в спальнике, пытаясь совладать с накатившей дезориентацией. Палатка, тихий гул дроников, ровное сияние стен пещеры. Реальность.
Он медленно выдохнул, пытаясь вернуть себе контроль.
«Кто я и зачем я здесь?» — пронеслось в голове. И тут же, почти рефлекторно, сработала годами вбитая программа: «Я — никто. И зачем я здесь, вам знать не положено».
Мысль показалась такой громкой в тишине, что он автоматически обернулся, бросив взгляд на дроников-стражей. Те мирно парили на своих местах, сенсоры мягко светились зеленым. Лишь он и тишина пещеры.
Он успокоился и снова лег, и на этот раз сон пришел быстрый и глухой, без сновидений.       Глава 2 часть 2

Через шесть часов он проснулся — сработала старая привычка из разведшколы. Выбравшись из палатки, он размялся, позавтракал и с новыми силами принялся осматривать пещеру. Еще раз пройдясь вдоль стен, он не обнаружил ничего нового. Тогда Моха решил вернуться в подводный грот, через который попал сюда.
Надев гидрокостюм, он нырнул. За пределами пещеры вода была черной, как смола. Луч фонаря выхватывал из мрака лишь причудливые натечные образования и стайки мелких, похожих на рыб, существ. Ориентируясь по карте, составленной Р-8, он плыл вдоль стены. Вход в соседнюю полость должен был быть где-то здесь.
И он нашел его — узкий лаз, ведущий наверх. Выбравшись на поверхность в новой пещере, Моха скинул маску и осмотрелся. Пещера была меньше предыдущей, а в ее центре находилось озерцо, соединенное с океаном подводным тоннелем. Он уже собирался вернуться, как вдруг вода позади него взбурлила. Из темноты вынырнуло существо размером с крупного дельфина, с рядами игловидных зубов в пасти. Его длинное, мускулистое тело извивалось. «Местный хищник», — мелькнуло у него в голове.
Существо прыгнуло прямо на него, но Видеха среагировал мгновенно. Резко отпрыгнув в сторону, он избежал удара — тварь с громким шлепком врезалась в камень. Вырванное из своей стихии, оно неуклюже разворачивалось для нового броска. Адреналин ударил в голову. Рука сама потянулась к бластеру, и он уже прицелился в голову существа, но что-то остановило его — смутное чувство, которое он сам не мог объяснить.
Когда хищник ринулся в новую атаку, Моха был готов и снова увернулся, заставив тварь с силой удариться о камни. Жалобно заскулив, она нырнула обратно и растворилась в глубине. Дожидаться, пока их станет больше, не было смысла.
Проверив по карте, что проход, из которого появился хищник, не соединен с его маршрутом, Моха быстро отправился назад. Если в воде ему встретятся похожие твари , шансов у него не будет никаких . Нащупывая путь в темноте, он подумал, что животное вело себя как собака. «Нехорошо прийти в чужой дом и застрелить любимого пса хозяина».
Вернувшись к модулю, он задраил люк и на нем же отправился исследовать гроты. Однако до конца дня ничего интересного ему не попалось, как и крупных животных. К вечеру усталый и голодный он вернулся к лагерю. К его облегчению, палатка и оборудование были нетронуты и оставались на своих местах.


                ***

В объемном изображении над столом человек поднял оружие на зверя. Трое сидевших за ним молча наблюдали. Когда он опустил оружие и покинул пещеру, одна из трех фигур за столом подняла руку, ее длинные пальцы сложились в сложный, плавный жест, похожий на распускающийся цветок.

                ***

Он ужинал возле палатки невдалеке от пещерного озера.
На поверхности воды, прямо по центру, замерцал мягкий золотистый свет и начал складываться в четкие, витиеватые линии, образуя сложный символ. Следом за этим, в нескольких шагах от него, прямо над гладью озера, засветилась голограмма. Это была одна из них, виденных им во сне и на барельефе пещеры... Юная особь, ее черты были менее резкими. Струящиеся одеяния переливались перламутром, а большие глаза смотрели на него. Она молча подняла руку, и ее длинные пальцы сложились в тот самый жест, похожий на собранные в бутон листья цветка, который был им виден во сне.
В его сознании прозвучал голос. «Я твой проводник. Иди за мной. Оставь здесь всё, что принес с собой. С этим ничего не случится. Оно в безопасности. Там, куда мы идем, есть всё необходимое.»
Видеха заколебался. Разведчик в нем восставал против этого требования. Остаться без связи, без оружия, без сканера? Куда она его ведет? С другой стороны, сколько он сможет находиться в пещере? Земля так и не выходит на связь. В конце концов, у него закончатся запасы еды, и он погибнет. Это было безумием, но все, что с ним происходило, уже долгие годы, было таким же безумием. Что я теряю в конце концов? подумал Моха. Он посмотрел на голограмму. На ее открытый, спокойный взгляд.
В сознании возникла ее мысль. «Доверься»
Видеха снял рюкзак, выложил бластер, сканер. Сложил всё аккуратно в палатке и установил стражу из дроников.
Голограмма кивнула, и ее образ поплыл к стене. Каменная плита, которую он раньше нашел, бесшумно отъехала, открывая темный проход. Он последовал за светящимся призраком. Коридор привел их в другую пещеру, более просторную. Здесь, на небольшой площадке, стоял аппарат, напоминающий вытянутую каплю из матового перламутрового материала. Он парил в воздухе без видимых двигателей, абсолютно бесшумно. Борт раздвинулся, образуя вход.
«Садись,» — прозвучало в его сознании. Внутри не было никаких видимых элементов управления, только гладкие стены и одно мягкое кресло, которое идеально под него подстроилось. Аппарат тут же взмыл и вылетел из пещеры через скрытый в своде тоннель.
Сначала показалось, что они вылетели на открытый воздух, но потом стало ясно, что это тоже замкнутое пространство, только невероятного размера. Внизу простирался город. Здания причудливых обтекаемых форм сливались в целые районы, мосты-ленты соединяли башни, уходящие ввысь. Аппарат летел слишком быстро, чтобы разглядеть детали, но Моха успел увидеть гигантскую статую, в центре большой площади, с обращенным вверх лицом и сложенным в уже знакомом ему жесте руки.
Через несколько минут полета аппарат плавно снизился, зависнув у одного из бесчисленных каналов, заменявших городу улицы, и приземлился на узкой набережной. Рядом стояли ряды невысоких, идентичных друг другу домов с гладкими стенами без окон. Призрак вывел его к одному из них и жестом пригласил войти. Внутри была небольшая, но уютная комната. Стены мягко светились, наполняя пространство ровным светом. В центре стояло нечто, похожее на ложе, рядом — что-то вроде стола с чашей, наполненной чистой водой. Больше ничего не было. Ни лишних деталей, ни украшений. «Это место для тебя. Отдохни. Ты в безопасности,» — мысленно произнесла проводник, оставаясь на пороге. «Завтра мы продолжим. На сегодня всё.» Не дав ему возможности задать вопросы, ее голограмма растворилась. Дверь бесшумно закрылась.

Видеха остался один в тихой, аскетичной комнате. Он медленно опустился на кровать. В голове кружились обрывки увиденного: масштабы города, статуя, быстрый полет... и полное отсутствие ответов.
В тюрьму ли он попал или на волю, было не ясно. Возможно, завтрашний день все прояснит, в тревожном ожидании он заснул.

                Глава 3 часть 1

Она пришла следующим утром. Несмотря на то, что город был под водой, в нем был свой цикл — ночь и день сменяли друг друга, хоть и без солнца, луны или звезд, знакомых по другим планетам. На этот раз это не было голограммой.
Моха услышал, как негромко прозвучал колокольчик. Он давно не спал и сразу же подошел к двери.
Ее рост был таким же, как у него. Странно, — подумал Видеха, — почему-то представлял их очень высокими. Голова была слегка приплюснута с вытянутой нижней челюстью, нос сильно вдавлен, большой рот и большие, почти круглые глаза, похожие на кошачьи. Он раньше видел их в фильмах разведшколы, но вживую впервые.
Девушка сделала приветственный жест, подняв левую руку и собрав пальцы в виде цветка. Видеха кивнул, приветствуя ее.
«Как прошла ночь?» — возник вопрос в его голове. «Благодарю, я хорошо отдохнул», — подумал он в ответ.
Ему хотелось задать ей несколько вопросов, но она подняла руку, останавливая его. «Понятно», «Вопросы будете задавать вы». Она ничего не ответила. «Но один вопрос я имею право задать?», — послал свою мысль Моха. — «На моей планете мы обращаемся к другу по имени. При знакомстве называем его. Мое имя — Моха, Моха Видеха. Могу я узнать ваше имя?»
Ее большие круглые глаза, кажется, стали еще больше; в них явно читалось удивление. «На вашем языке нет такого слова», — ответила проводник и направилась к летательному аппарату, ожидавшему их у входа. Он последовал за ней. «Но как-то я должен к вам обращаться?» — не отставал Видеха.
Она остановилась и обернулась к нему, снова показав жест приветствия рукой. «Это я уже понял», — начал было Моха, но замолчал. «Цветок?» — догадался он. Она кивнула. «Огонь», — появилась переданная ему мысль. «Огненный Цветок?» — переспросил он. Она снова кивнула. «Аруша», — снова принял он ее мысль. «Аруша», — повторил он про себя, запоминая.
«Приятно познакомиться», — мысленно сказал он. Она снова обернулась, на этот раз не останавливаясь, и улыбнулась, показав ряд острых, сверкнувших отраженным светом акульих зубов.
Он вздрогнул. Задумавшись о том, что его ждет впереди.
И они направились к летательному аппарату.
***
Шагнув внутрь аппарата вслед за ней, сел на одно из сидений.
Аппарат плавно пришёл в движение без малейшего звука или вибрации.
Подводный город проплывал под ними. Башни из коралла и перламутра, арки, увитые светящимися водорослями.
«Куда мы направляемся?» — рискнул спросить он мысленно, боясь нарушить тишину.
Аруша, сидевшая рядом, повернула к нему голову. Её большие глаза, казалось, уловили его любопытство и лёгкую тревогу. «В Сердце», — прозвучал в его сознании ответ.

«Сердце города?» — уточнил Моха.
«Сердце всего», — поправила его Аруша.

Он посмотрел на нее, на её непроницаемое лицо инопланетянки. И приготовился к встрече.
Летательный аппарат бесшумно причалил к одной из бесчисленных арок большого здания. Войдя внутрь, они пошли по длинному коридору, который спиралью поднимался вверх. В конце его была арка, пройдя которую, они вышли в просторный зал, выполненный в виде полусферы, с высоким потолком. Там было еще два инопланетянина. Выглядели они старше. Когда они вошли, оба встали из-за стола и направились к ним.
                ***
Их отличия были в росте, одежде, поведении, во всем.. Первый - высокий. Его одежда, темно-синяя, словно сотканная из глубины океана. Лицо спокойное, вытянутое, внимательный взгляд, в вертикальных зрачках. Второй ниже – одет был в светло-серую просторную одежду из грубой на вид ткани. Лицо круглое с морщинами вокруг больших круглых, почти совиных глаз с такими же кошачьими зрачками. Несмотря на небольшой рост, тело было крепким, и в нем чувствовалась большая сила. При этом трудно было читать их эмоции из-за необычной внешности.

Аруша сделала почтительный жест в их сторону, и Моха сделал легкий поклон, не зная, как себя вести. Всякое было в его недолгой жизни, но, судя по всему, его не встречали здесь как врага.

— Добро пожаловать, Моха Видеха, в Сердце Апайи. Меня зовут Мин, — произнёс высокий на Ли, языке Земли, и его голос звучал с необычным акцентом, — а это мой друг Вей. Они оба слегка поклонились. И Мин жестом пригласил его к столу. Они расселись за большим круглым столом.
- Вам, я думаю, интересно узнать, — начал тот, что ниже ростом, — зачем мы позвали вас сюда. Ваши цели нам хорошо известны. Вы, видимо… он задумался, подбирая слово, …разведчик. Нам хорошо известна деятельность вашего… снова задумался, …правительства. И ему известно, что мы не хотим прямых контактов, но ваше правительство настойчиво пытается обойти это препятствие. Мы выбрали Вас, почему, сейчас не важно, чтобы познакомить с нашей культурой. Можете задавать любые вопросы.
Видеха не ожидал такого поворота событий, он ждал допроса, ожидал даже пыток. Но никак не оказался готов к прямому диалогу. В его мыслях было, что для этого нужны совсем другие люди, важные шишки из правительства. Сам он для этих целей, как он считал, не подходил. Я всего лишь шпион, да еще и раскрытый. Но с другой стороны, собирать информацию — его прямая задача. Хорошо.
- Значит, вы позволите мне потом покинуть Апайю?
- Конечно. Но должен Вас предупредить, все что вы «думаете», мы слышим.
Есть у вас еще вопросы?
- Да, что стало с Диком?
С ним все в порядке, часть памяти мы изъяли, по нашей информации он уже на Земле. Аруша, с ней вы уже знакомы, будет вашим проводником в этом мире.
На этом встреча закончилась и распрощавшись они вышли из здания в город .
      
   
Они вышли в город и шли неспеша по одной из улиц. Апайцев на улицах было немного, даже слишком мало, учитывая, что это центральный город страны. Улица была застроена невысокими, в два или один этаж, зданиями, ни одно из которых не было похоже на другое. Похоже, что они даже не построены, а выросли, как грибы после дождя.
— Вей сказал, — обратился он к ней, — что я могу задавать вопросы?
— Конечно.
— Почему на улицах так мало апайцев? Ведь это ваш самый крупный город, центр?
— Это наш единственный город. Точнее, даже не город, а… университет. Кажется, так у вас это называется. Место, где изучают науку. Наш народ называет себя вариджа.
— Ну, хорошо. Если это культурный центр, университет, почему все-таки так мало людей? Мало вариджа хотят получить знания?
— Вариджа, не стремящиеся к знаниям, считаются… больными. Кажется, так это у вас.
— Но у вас больше нет мест с университетами?
— Больше нет, но есть и другие способы их получать.
— Хорошо. Где тогда ваше правительство?
— Нам не нужно правительство, у нас его нет.
— Нет правительства… Наверное, нет тюрем, полиции, армии, медицины? — он улыбнулся. — Как же вы живете?
— Да, наше общество в этом не нуждается.
— То есть, идеальное общество? Решившее все свои проблемы?
— Конечно нет, проблем у нас много.
— Каких, например?
— Ну, вот вы, земляне, ваша цивилизация… или те, с кем вы ведете, как это у вас… войну. Вы же наши соседи по галактике, нам не все равно, как вы живете.
— А, понятно. Хотите, чтобы мы жили, как вы?
— Нет. Хотим, чтобы вы жили, потому что то, как вы сейчас существуете, назвать жизнью нельзя.
— То есть, вы хотите вмешаться?
— Нет, не хотим. В этом и проблема. Если бы мы желали вмешаться, проблемы бы не было.
— Ну, а на вашей планете все довольны? Все принимают этот образ жизни и счастливы?
— Конечно нет.
— И что вы с ними делаете? Ведь не можете вы им позволить помешать вам? Значит, тюрьмы или их аналог все-таки есть?
— Да, такие есть в нашем народе. Но мы не сажаем их в тюрьмы. Мы предоставляем им свободу. Галактика большая.
— А, то есть, изгоняете несогласных.
— Нет. У них есть свобода выбора, но они предпочитают покинуть планету.
— И куда они направляются? Ведь здесь их дом?
— Это тоже проблема. Сейчас они группируются на одной из планет Сири, и, насколько я знаю, создали там свое государство.
— А они не пытаются силой изменить ваше общество по образцу, который устраивает их?
— Пытаются. Это тоже проблема.
— Вы сказали, что слышите мои мысли? Это как? Вы читаете конкретные слова?
— Представь, что мысли — это музыка. У нее есть ритм, композиция, тембр. Я не слышу мелодии, но чувствую ее ритм — тревожный, спокойный, любопытный. Я чувствую ее эмоциональный окрас. Именно поэтому Мин и Вей подбирали слова с паузами. Они не просто подбирали слово на вашем языке «Ли», они искали концепцию, которая бы хоть отдаленно передавала смысл. Мы понимаем и можем говорить на любом языке, нам остается лишь облечь ваши мысли в нужную форму, но вы сами подсказываете, в какую. А между собой нам это не требуется, нам не нужны формы.
— Значит, соврать вам невозможно.
— Бессмысленно, — согласилась она.
— Раз вы всегда слышите друг друга… — он посмотрел ей в глаза , — ...вы когда-нибудь чувствуете себя одиноко?
— Нам присущи все те же чувства, как и всем живым существам, как и вам, например. Мы умеем не слушать мысли и не передавать их. Но одиночества в вашем понимании у нас нет.
— Аруша, у меня есть еще один вопрос. — Он обвел взглядом идеальные, залитые мягким светом улицы, безмятежные лица прохожих. — Ваше общество... оно кажется идеальным. Гармония, знание, отсутствие конфликтов. Но разве это не конец? Разве развитие не требует борьбы, преодоления? Вы достигли своего пика. А что дальше? Не это ли и есть начало конца?
— Ты имеешь в виду, нам не к чему больше стремиться? Ты ошибаешься. — Она засмеялась, обнажив снова свои острые зубы. — Но ты скоро сам все поймешь.
А этот ваш язык — Ли — что это такое? — спросила она в свою очередь.
Видеха не был учёным и не разбирался в тонкостях лингвистики, но это был его родной язык.
«Это сокращение от Лингва Интернационалис», — начал он.
Аруша замерла. Зрачки в её больших глазах сузились в узкие вертикальные щёлочки, наподобие кошачьих. Он чувствовал, как её ум работает, разбирая эти незнакомые понятия. «Lingua... Internationalis...» — повторила она, растягивая каждый слог.
— «Всеобщий... Язык?»
Он кивнул.
— Да. «Это не просто способ общения. Это выражение мечты всей планеты. На Земле живёт много народов, у каждого свой язык, своя культура, свои традиции. И, к сожалению, из-за недопонимания между ними часто происходят конфликты, войны. Общий язык должен был найти не различия между народами, а их общность. Не для того чтобы управлять и подчинить. Не для того чтобы заменить исконный язык, а найти точки соприкосновения, то, что делало бы жителей Земли — землянами, не отменяя и не подавляя их коренную культуру. Чтобы наконец-то понять, что мы — одна цивилизация. Взяв корни из десятков древних языков — языков индейцев, санскрита, китайского, тюркских наречий — мы попытались создать из них нечто новое. Мост. Это была мечта. Мечта о языке, который сможет объединить всех людей. Чтобы мы перестали бояться друг друга».
«И... у вас получилось?» — спросила она.
«Пока ещё не совсем. Это оказалось нелегко. Несмотря на то что Земля 400 лет под единым управлением и люди заселили другие планеты, эта проблема остаётся. Слишком долго людей разделяли», — ответил ей Моха.
Они ещё долго ходили по безлюдным улицам, и каждый ответ Аруши порождал в нём десяток новых вопросов. Этот город-университет, общество без правительства, люди, не знающие одиночества , всё это не укладывалось в его голове.
Их прогулка подошла к концу, когда мягкий свет, исходивший от самого неба, начал постепенно тускнеть, словно город готовился ко сну. На пороге его комнаты Аруша лишь кивнула, её совиные глаза по-прежнему хранили бездонное спокойствие.
— Отдыхай, Моха Видеха. Завтра ты увидишь больше.
Дверь закрылась. Он остался один в тишине, но ощущение, что за ней, за стенами, за его собственным черепом, за ним пристально наблюдают, не исчезало. И это тревожило .
Он подошёл к окну и увидел, как в глубине города одна за другой зажигались точки тёплого света. Город засыпал .   
               
                глава 3 часть 2

Утром она снова зашла за ним. Молча повела вдоль набережной. Улица упиралась в скалы, и дальше, вдоль небольшого грота, куда уходил канал в океан, вилась тропинка. Аруша шла впереди, ловко обходя валуны; он следовал за ней.
Дорога заняла около часа. Океан с грохотом бился о скалы . Тропинка круто спускалась вниз, петляя между валунами, и вывела их к небольшой бухте со спокойной водой. У скалы была  ниша с вмонтированной в неё дверью. Аруша открыла её.
За дверью оказалась комната со снаряжением. Она сняла со стойки два плавательных комбинезона, один протянула Видехе, второй взяла себе.
— Одень его, — сказала она и вышла.
Когда вернулась, была уже одета так же, как он.
Вариджа  приложила руку к щеке, и звук, похожий на стрекотание дельфинов, отразился эхом от скал. Она вглядывалась в океан, словно ожидая чего-то. Землянин тоже попытался что-то разглядеть, и увидел только волны .
И вдруг из воды прямо перед ними вынырнули две тёмно-синие, под цвет воды, зубастые морды. Существа были около трёх метров в длину, с гладкой, но плотной кожей, эластичной и твёрдой, как резина. Вдоль боков тянулись узкие крылья, сложенные веером вдоль туловища. Хвост напоминал китовый. Морды, слегка вытянутые, как у косатки, были усеяны острыми зубами.
Аруша ласково похлопала их по головам, надела на них нечто вроде уздечек за которые можно было держаться. Она показала Мохе, как нужно это делать. Снова издав тот же звук, она дала команду, и её животное плавно описало дугу.
Сидеть верхом было невозможно — Аруша показала, как нужно лечь на спину существа и ухватиться за ремни . Моха, взобравшись на своего зверя и стараясь повторять её движения, сделал ещё один круг. Убедившись, что он держится увереннее, Аруша забралась на своего и с новой командой они тронулись в путь.
Сначала плыли медленно, скользя по поверхности, потом всё быстрее, и наконец нырнули. Пронесясь под водой с нарастающей скоростью, животные выскочили в воздух и расправив крылья долго планировали ,пока снова не касались воды .
Поначалу землянин изо всех сил цеплялся, стараясь просто удержаться. Вода с силой хлестала ему в лицо, почти ослепляя. Но постепенно он освоился, принял более удобное положение и рискнул взглянуть на спутницу. Та казалась единым целым со своим зверем  — они то парили, то снова уходили под воду, надолго заныривая, чтобы затем, словно торпеды, вырваться на поверхность и, набрав высоту, вновь плавно снизиться.
Сам же Видеха едва держался, болтаясь из стороны в сторону, словно притороченный к седлу груз. От непривычного напряжения все его мышцы горели, и он чувствовал, что долго не выдержит.
Когда ему уже казалось, что силы на исходе и пальцы вот-вот разожмутся, животное резко нырнуло, а затем вынырнуло уже в пещере — раз в десять меньше той, где располагался город, но всё же огромной.
Поняв, что они прибыли, Моха разжал онемевшие пальцы и рухнул в воду. Нащупав ногами дно, он кое-как выбрался на берег и повалился на спину, совершенно разбитый.
Он попытался медленно подняться, превозмогая боль. Аруша тут же подошла.
— Как ты? — спросила она.
— Ещё жив.
От неё исходила волна сожаления и вины.
— Я так соскучилась по океану, что совсем забыла: ты ещё не готов. Я чуть не убила тебя.
— Не беспокойся, меня не так-то просто убить. Поверь, до тебя многие пытались.
Он усмехнулся и закашлялся.
Сев и с трудом переводя дыхание, Видеха огляделся. Вдалеке стоял ряд простых строений, похожих на городские, и из некоторых выходили вариджа. Моха впервые увидел детей — в городе он их не встречал. Судя по всему, здесь жили семьями. Дети с любопытством разглядывали его, словно диковинное животное. Почти все они были разного возраста; двое, похоже, другого пола. Выделялись несколько подростков, а один был совсем малышом.
Вариджа в этой «деревне» — как мысленно окрестил её Моха — одевались очень просто. Точнее, почти не одевались: их тела прикрывала лишь набедренная повязка. Двое из них подошли, помогли ему подняться и проводили в ближайший дом.


        Глава 4 Часть 1

               
               

Комната, куда его привели, была просторная и вместила в себя, наверное, всех жителей поселения. Несмотря на их необычную внешность, к которой Моха еще не привык настолько, чтобы читать эмоции по их лицам, все-таки он почувствовал неприязнь, смешанную с любопытством. Они не говорили между собой, но жестами и иногда звуками, тоже видимо служившими своеобразными жестами, обсуждали его появление. Судя по тому, что он видел, для них появление его здесь было такой же неожиданностью, как и для него самого.

В комнату зашла его проводница. Высокий вариджа выступил вперёд.
— Не наше дело, почему Совет решил обучать землянина, — прозвучал его голос с таким же странным акцентом, как у Вея и Мина. — Но у нас идёт работа. У нас нет ни желания, ни времени заниматься ещё одним ребёнком. Каждый день весеннего цикла Матрейи на счету.
Несколько человек молча кивнули в знак согласия. Аруша выслушивала всё молча, не вступая в полемику.

Следующей слово взяла женщина с младенцем на руках.
— Мы все действительно заняты на весенних работах, — её слова были другого тона, спокойней. — Но скажите, разве этот землянин не мог бы выполнять какую-то несложную работу вместе с подростками? Разве он болен или не способен на это? Место мы ему найдем. Не думаю, что он слишком много ест.
Закончив, она прямо взглянула на землянина. Последняя фраза вызвала волну добродушного смеха, снимая напряжение.

Затем заговорил другой мужчина. Он не вышел вперёд, но несколько жителей расступились, давая ему возможность быть услышанным.
— Я считаю, у нас недостаточно данных, чтобы делать какие-либо выводы, — говорил он, рассматривая Видеху как очередной свой эксперимент. Высказались и другие — были и те, кто «за», и те, кто «против». Когда тема разговора исчерпала себя, наконец, высказалась и Аруша.
— Примите окончательное решение. Остаёмся мы или уходим? — уверенно подвела итог она. И, говоря «мы», она не отделяла себя от Мохи, словно они были из одного племени.

Снова заговорила женщина с ребёнком.
— Оставайтесь. Но учтите — работы хватит на всех.
Ей никто не возражал. Видимо, это было общим решением. Обмен мыслями, бывший частью их общения, для него был недоступен.

Их определили в одну из пустующих хижин. Вечером прямо на площадке между домами поставили большой стол и устроили общий ужин.
— Этот ужин из-за моего приезда? — спросил он проводницу.
— Из-за нашего, — поправила она его.
— Но мне показалось, нам тут не рады?
— Тебе не показалось, нам не рады. Гостеприимство... так, кажется, у вас это называется, не зависит от личных предпочтений.

За общим столом любопытство постепенно взяло верх над настороженностью. Больше всего апайцев заинтересовало то, что в родном мире Мохи есть обширные территории, покрытые лесом. У нескольких вариджа это вызвало неподдельный, живой интерес — как к новому, не изученному феномену. Они попросили его рассказать подробней.
— Я не биолог и не смогу как ученый рассказать о лесе, и с развитием городов этих участков осталось немного, но мы их охраняем. В них большое разнообразие животных и растений. У нас еще есть пустыни, где так же нет воды, но и нет деревьев, и там тоже есть своя жизнь и своя экосистема.
— От кого вы их охраняете? — спросил один из подростков.
— От людей, — ответил землянин.
— Но разве это не ваша планета?
— Наша... — не зная, что добавить, он развел руками.
Он еще рассказал о городах, о населявших леса и степи животных, о птицах, царствующих в небе. Сам он не очень много знал о своей планете, только о том месте, где жил.

Вечером, когда они вернулись к себе в их новый дом, Аруша кратко описала ему жителей и кто чем занимается. И еще один день на этом подошел к концу.

***

В комнате было тихо, он проснулся и открыл глаза. Через открытое окно до него доносились шум океана и звуки работающего инструмента, визг пилы и глухие удары. Он вспомнил вчерашний день.

Он умылся, привёл в порядок постель, оделся и вышел. В деревне уже кипела жизнь: несколько человек что-то строили, две женщины занимались детьми, а неподалёку сидевший старик возился с каким-то предметом. Заметив его, к нему подошёл высокий апаец — тот самый, что вчера был против его присутствия. Моха вспомнил: его звали Тал.
— Пойдём. Поможешь перенести балки для нового каркаса био-фильтра, — без лишних слов обратился он к землянину. Тот молча кивнул и последовал за ним.

Вокруг строительной площадки были разложены на поддонах детали каркаса. Они брали какие-то части и подносили к монтажникам, которые крепили их к конструкции. Соскучившись по простой физической работе, землянин делал ее с удовольствием, вспоминая, как в далеком прошлом помогал отцу. Да и этот апаец оказался хорошим напарником, и работа шла легко.
— Устал? — спросил он, когда они остановились на короткий отдых.
— Немного, — честно ответил Видеха. — Давно не делал ничего похожего.
— Хорошо, отдохни. Мне нужно отлучиться ненадолго.
Он присел на сложенные балки, а Тал ушёл в сторону домов. Не успел он отдышаться, как к нему подбежала девочка из игравшей неподалёку группы детей. С любопытством посмотрев на него, она заговорила:
— Меня зовут Линь, — представилась девочка. — А тебя?
— Моха.
Пока она говорила, подошло еще несколько детей.
— Вы поете песни? У себя на... — она задумалась, вспоминая.
— Земле, — подсказал он.
— Да, Земле. Поете?
— Поем.
— Какие, например? Спой!
— Хорошо, — с улыбкой ответил землянин. — Слушайте.
И он спел куплет из весёлой детской песни:
«От улыбки хмурый день светлей,
От улыбки в небе радуга проснётся!
Поделись улыбкою своей,
И она к тебе не раз ещё вернётся».
Дети пришли в восторг и потребовали ещё. После пятого повторения за Видехой пришёл Тал. Женщинам, которые с любопытством наблюдали за всей сценой, пришлось оттаскивать детей, напоминая им о правилах приличия, хотя сами они смеялись и с интересом поглядывали на странного пришельца.

Они снова взялись за работу и трудились до обеда, делая небольшие перерывы.
— Можешь пообедать у нас, — предложил Тал, явно довольный своим помощником.
— Благодарю, но я бы хотел побыть один, — вежливо поклонился землянин.

По пути к хижине он заметил старика, сидевшего под навесом и возившегося с какими-то предметами. Заинтересовался и остановился, чтобы рассмотреть поближе. Старик жестом пригласил его присесть рядом.
— Вижу, тебе интересно, что я здесь делаю?
— Мне всё интересно, — согласился Моха. — Это новый для меня мир.
— Знаешь, что это? — старик показал ему покрытую ракушками железную вещь, напоминающую ведро.
— Нет.
— Это часть механизма, — пояснил старик. — Часть древнего механизма тех, кто был здесь до нас.

Взяв предмет из его рук и с интересом осмотрев со всех сторон, спросил:
— А разве здесь ещё кто-то был до вас?
— Конечно, — с улыбкой ответил старик. — Были до нас, будут и после. Никто не может остановить реку времени.

Они разговорились и просидели так всё время, пока не закончился обеденный перерыв. Увидев, что к строительной площадке возвращаются рабочие, Моха тепло попрощался со стариком и направился туда.

Вернувшись вечером в свой дом, увидел, что Аруша уже ждала его. Они приготовили ужин, и за столом обсудили прошедший день.

Из ее рассказа он узнал, что на дальней границе подводного каньона, уходящего от деревни в глубину, одна из колоний Матрейи стала уменьшаться. Вместе с биологом Кором они брали пробы и проводили анализы, но пока не смогли обнаружить причину заболевания.

                Глава 4  Часть 2


Утро следующего дня началось с совещания. Состояние Матрейи — кораллового рифа неподалёку от поселения — резко ухудшилось в одной из её новых колоний. Причину ещё не выяснили, но был отмечен резкий всплеск радиоактивного фона. К поиску ответов подключили всех участников общины, используя «коллективное мышление»: каждый вносил свой уникальный опыт и навыки. Землянина не позвали, но Аруша посвятила его во всё, и так он тоже оказался вовлечён в процесс.

Решили пока не отправлять экспедицию на место — непонятно, как радиация могла бы сказаться на здоровье. Специальных средств защиты не было, с подобным раньше не сталкивались. Из города направили четырех поисковых дроида, и пока они были в пути, предстояло наметить план: что, собственно, искать — природный ли это процесс или нечто иное.

У Мохи зародилась догадка, но, прежде чем делиться ею со всеми, он отправился к пожилому археологу, с которым познакомился накануне.

— Заходи, — пригласил тот после приветствия.
Видеха вошел и, присев за стол, спросил:
— Скажите, Кайен, те предметы, что вы показывали вчера… Они найдены в том же районе, где сейчас будут работать дроиды?
— Именно там. И, к сожалению, археологические работы придётся свернуть.
— Я хотел бы поделиться с вами одной мыслью, — начал Моха. — Видите ли, то, что для вас — археология, для нас на Земле почти будни. И у меня есть догадка, что именно создаёт проблему. На Земле люди использовали радиоактивное оружие. Сейчас уже нет, но в истории его применяли друг против друга.
— Это… весьма интересно, — с живейшим любопытством отозвался Кайен. — Мои исследования не заходили так далеко в доисторическую эпоху Апайи. О том времени нам почти ничего не известно. Та цивилизация погибла полностью, и от нас её отделяют тысячелетия. Нам нужно рассказать остальным.

Он повёл землянина к дому, где собралась община. Поприветствовав всех, Моха изложил свою гипотезу. Для вариджа радиоактивные элементы не были новостью — их наука давно ушла вперёд по сравнению с земной, — но их философия и отношение к миру не позволяли осознать, как можно использовать столь опасные элементы как оружие против себе подобных. Для них это казалось не просто дикостью, а полным помешательством, охватившим всё общество. Они не могли поверить, что нечто подобное, пусть и в далёком прошлом, происходило на их родной планете. Тем не менее, они согласились эту версию проверить.

Первым слово взял Тал:
— Я не думаю, что такое возможно. Как наши предки могли дойти до такого? Это противоречит всякой логике и здравому смыслу. «Радиоактивное оружие»? Да оно могло уничтожить всю планету! Не верю. Скорее всего, землянин представляет наш мир подобным своему. Хотя, честно говоря, не верится, что и в его мире такое возможно.

Затем выступил Кор.
— Уровень радиации превышает фоновый для любых известных природных аномалий, — он продемонстрировал цифры и графики на прозрачном экране. — Возможно, мы столкнулись с новой, неизвестной нам формой залегания радиоактивных пород. Однако мы не можем исключать и версию землянина. Как минимум, мы обязаны её проверить. Лично мне тоже не верится в подобное, но если факты подтвердятся, дело серьезное и потребуется помощь. Нам нужны новые данные.

Затем слово взял Кайен:
— Как исследователь давно ушедших от нас предков, я склонен доверять мнению нашего гостя. Я находил в том месте части машин, назначения которых понять не мог. То, что рассказал Моха, проливает свет на эту тёмную главу нашего прошлого. Осколки не врут. Они молчали тысячелетия, и теперь пришло время услышать их историю, какой бы ужасной она ни была.

Прибыли дроиды. Тал настроил их системы, и они отправились туда, где вчера Кор и Аруша нашли проблему. За тем, что происходит на дне каньона, наблюдали на экране, развёрнутом на всю стену в доме Тала. Дроиды приблизились к месту; за показаниями их датчиков следил Кор на небольшом персональном экране у него на коленях. На экране показался вход в пещеру, откуда исходило излучение. Дроиды попытались расчистить вход от обломков, но камни были слишком велики для них, они больше предназначались для исследований, чем для расчистки завалов.

Тал доложил обстановку в город.
— Потребуются более мощные машины, — сказал он, — но чтоб доставить такие сюда, нужно два дня, они есть только у геологов на противоположной стороне планеты, да и то если не помешает надвигающийся в том секторе шторм. Они, конечно, сделают все возможное и невозможное, но…

Моха жестом показал, что хотел бы высказаться; собравшиеся обратили всё внимание к нему.
— Мне кажется, — начал он, — необходимо действовать на месте.
А что если не пытаться дистанционно всё расчистить, а просто сделать контролируемый подрыв? Создать направленную взрывную волну, чтобы снести верхнюю часть завала, не трогая основную структуру? Я могу рассчитать заряд и место. Мы делали подобное на учениях.
— Взрыв на Матрейе? — Тал закрыл лицо руками. — Там миллионы живых организмов.

Кор, оторвавшись от своего экрана, не прекращавший все это время вести расчеты, сказал:
— Это... рискованно, но математически наиболее эффективно. Вероятность обрушения всей структуры — 12%. Альтернативы имеют вероятность успеха ниже 3%.
— Иногда чтобы исцелить, нужно сначала вскрыть нарыв. Он прав. — Вступил в разговор врач поселка Лей.
— Матрейя страдает сейчас. У нас нет дней на раздумья. — Добавила Мэйлин, жена Лея.

  Тал был вынужден уступить.
— Хорошо, — сказал он, — будем готовить операцию, я пойду туда.
— Послушай, — обратился к нему Моха, — у меня есть практический опыт, я обучался это делать, тебе же это придется делать впервые. Под твоим руководством отсюда, там от меня будет больше пользы, а тебе лучше остаться здесь, кто-то должен вести всю операцию.

Аруша, находившаяся здесь,подтвердила его слова; она знала его историю.
— Хорошо, — согласился Тал.

Используя данные дроидов, землянин рассчитал точки зарядов; взрывчатку он тоже делал сам из тех материалов, что нашлись в поселке на инженерном складе. В разведшколе их учили делать её из самых обычных бытовых элементов, так что это не было проблемой для него. Пользуясь его инструкциями, Тал как превосходный инженер помогал ему. Когда взрывчатка была готова, за дело взялся врач; Видехе тоже требовалась подготовка.

Перед спуском Лэй провел для него обязательный медосмотр. Он ввел ему блокировщик радиации кратковременного действия и вживил датчики, непрерывно считывающие его жизненные показатели: уровень облучения, стресс, сердцебиение, состав крови. На Моху надели наспех сделанный противорадиационный костюм из того, что нашлось в запасах на складе.

Используя двух дроидов как помощников, он начал погружение.

Поверхность рифа — Матрейи — переливалась всеми красками радуги и светилась в темной воде; сотни крупных существ, похожих на рыб, сновали туда и сюда вдоль рифа; бессчетное множество мелких рыбешек отливало золотом и серебром в свете его фонаря. Невероятная картина, похожая на волшебную сказку, на время захватила его внимание.

Голос Лея вернул его в реальный мир:
— «Пульс повышен, но в пределах нормы для твоего вида. Доза пока в зеленой зоне. Дыши глубже, землянин, ты не один».
— Принято, — отозвался Видеха.

И вот показалось дно каньона и россыпь крупных камней, заваливших вход в подводную полость. Он дал указания дроидам расставить оборудование в нужных местах и принялся устанавливать заряд. Пока все шло по плану; работа была тонкая и кропотливая, ошибок допускать нельзя. Нужно было расположить заряд так, чтобы камни при взрыве полетели в правильном направлении. Моха трудился более двух часов; все это время Лей обменивался с ним показаниями датчиков о состоянии его организма.
— Твой организм измотан, нужно заканчивать, много еще осталось?
— Один заряд, один заряд и будет готово.
— Хорошо. — Ответил Лей.

Когда Видеха стал устанавливать заряд, один из камней, на котором он стоял, выскочил из-под ноги, и он ударился головой о камни. Несмотря на то что он был в шлеме, удар оказался болезненным. Тут же послышался голос Лея:
— Камень, по всей видимости, открыл путь для потока радиации, ее уровень вокруг тебя растет. Доза критическая. Но если ты закончишь за 120 секунд — шансы на восстановление есть. Решай.
— Я справлюсь, — бодро ответил Моха; боль в голове нарастала.

Он постарался максимально сосредоточиться. Картинка в его глазах мутнела; место выбрал заранее определенное, нужно было только воткнуть заряд между двух камней, но землянин  уже даже перестал видеть свои руки, боль становилась нестерпимой.

Тогда из мрака черной воды, из помутневшего его сознания, прямо в центре этой тьмы появилось крохотное желтое свечение. Оно росло и постепенно превратилось в насекомое, маленькую полосатую осу. Моха подумал, что, видимо, вот так и выглядит смерть. Оса отклонилась от центра вправо и замерла на месте; он направил руку с зарядом в то место, где светилась оса. Через секунду его сознание отключилось; еще через секунду манипуляторы дроидов схватили его и понесли наверх.         
 
                ***

Тал стоял у экрана, с дроидов поступал поток данных: бесконечные стеллажи ржавых цилиндров, несущих смерть всему живому. После подъема Видехи ,взрыв открыл путь в пещеру .

Кор обрабатывал приходящую информацию:

— Уровень излучения выше нормы в 73 раза. Объем хранилища пока оценить не можем. Полость искусственного происхождения уходит далеко в континентальный шельф.

 Тал медленно обернулся.

— Я доложу совету. Увеличим количество дроидов и специалистов. Транспорт уже на подходе. Нужно подумать, что мы можем сделать уже сейчас.

***

В доме Лея, в медицинском блоке, царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь монотонным писком сигналов от приборов. Моха неподвижно лежал, облепленный датчиками и трубками с циркулирующей по ним жидкостью. Компрессор с шипением подавал кислород в легкие. Лей сидел, погружённый в задачу, от решения которой зависела жизнь или смерть землянина. В медблок зашла Мейлин.

— Почки отказывают, — тихо произнёс Лей.

— Мы не можем их заменить? — спросила жена.

— Можем. И легкие, и другие органы. Но поражены все системы организма. Мы не можем заменить его целиком — это уже будет другая личность.

Глядя на очередные показания, он вскакивал, снова садился и по несколько раз перепроверял датчики и дозы лекарств. Организм Видехи постепенно сдавал позиции; линия за линией рушились рубежи обороны. Он был ещё жив, но надежд на спасение становилось всё меньше.

Двери дома не закрывались. Весь поселок, от старого археолога до подростков, периодически заходил узнать состояние землянина — так внезапно появившегося у них и так же внезапно уходившего, но оставившего в их сердцах яркий след.

Тем временем операция по извлечению радиоактивного мусора разворачивалась в невиданных для Апайи в ее современной истории масштабах. Десятки огромных платформ дрейфовали в районе бедствия. На одних постоянно взлетали и садились челноки с контейнерами; на других формировали отряды дроидов и тяжелых подводных машин для спуска. На одной из платформ был оборудован штаб и общежитие для постоянно прибывавших специалистов с разных концов планеты. На еще одной сгружали контейнеры с радиоактивным грунтом и велась погрузка на тяжелый грузовой крейсер, зависший над водой.
 Дроиды-сапёры аккуратно извлекали снаряды, погрузчики укладывали их в контейнеры, которые тут же увозили на орбиту. Над всем витал дух мрачного напряжения. Вариджи встречались со своим темным прошлым, и встреча эта меняла их представление о самих себе. Их лица, освещаемые лучами прожекторов сквозь прозрачные стекла шлемов, были искажены духовной болью.

«Поражение Матрейи — восемнадцать процентов. Остановить отмирание пока не получается», — докладывал Кор обстановку собравшимся в штабе специалистам. — Мы блокировали распространение радиации, но вымирание организмов вступило в цепную реакцию.

Живой риф, связь с которым чувствовал каждый житель планеты, боролся с невидимым врагом, долго дремавшим в недрах планеты. И его противник одерживал победу за победой.
***
Лея разбудил сигнал коммуникатора, привязанного к медицинской капсуле. Пульс собственного сердца землянина остановился, по экрану тянулась ровная красная линия. Врач перепроверил работу автоматики. Система подключила искусственное сердце, в ее работе ошибок не было. А жизнь Видехи тем временем подошла к последней черте: если начнут отмирать области мозга, попытки вернуть его к жизни будут лишены всякого смысла.

Лей опустился в кресло. Дни и ночи напряжённой работы брали своё; тело требовало отдыха, и он задремал.

***

Заканчивалась третья неделя по земному времени, и работы на рифе подходили к концу. Радиоактивные остатки арсенала древних извлекли, удалили зараженный грунт, подводную полость изолировали от остальной части рифа. Удалось значительно сократить распространение болезни. Но остановить отмирание кораллов пока не удавалось — заражение достигло тридцати восьми процентов.

***

Лей просматривал биометрию мозга Видехи. Показатели пока не выходили за рамки нормы.

БИП... БИП... БИП...

По экрану побежала кривая. Сначала слабая, неровная, но неуклонно набирающая силу.

Он проверил датчики, контакты, перезапустил систему. Нет, ошибки не было — сердце землянина билось. Капсула медленно переводила циркуляцию крови на собственное сердце пациента.

Лей несколько минут стоял в оцепенении, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть чудо. Затем, позвав Элару и попросив её не сводить глаз с показаний, он выбежал из дома. Ему нужно было сказать всем.

Он торопился к дому, в котором обычно собирались на праздники, а сейчас был организован еще один пункт сбора специалистов, работавших на месте аварии. Врач уже подходил к дверям, когда навстречу ему, запыхавшийся, выбежал Кор. Его обычно бесстрастное лицо сияло.

— Лей! Остановилось! Отмирание прекратилось, показатели стабилизировались!

— Четыре семнадцать? — прозвучал его вопрос.

Кор удивлённо кивнул:

— Да. Но... откуда ты?.. Мы только что обработали данные...

— Потому что в 04:17, — тихо сказал он, — сердце землянина забилось снова.

Они стояли друг напротив друга, учёный и врач, несколько минут молча, обдумывая произошедшее.

А где-то в глубине, в тёмной воде океана, Матрейя наполняла жизнью первый островок мёртвых кораллов, отбирая её у смерти.

ГЛАВА 5 часть 1

—Небольшой дроид-носильщик, нагруженный яркими свёртками, спустился по трапу. За ним из «птаха», как называли вариджа свои летательные аппараты, вышел Вей.
    К месту посадки, ведомые любопытством, подошли игравшие на окраине посёлка дети. Он окинул их взглядом.
— Ага! Вот вы где! — его раскатистый смех эхом отразился от скал.

Подкатился дроид-носильщик. Вей, беря один за другим свёртки, подзывал к себе детей.
— Тун-тун, подойди, — позвал он. Он открыл первый свёрток и достал маленького светящегося дракончика, который бегал по его руке, забавно урчал и обвивался вокруг пальцев. — Держи! — он вручил подарок довольному малышу.

— Юко! — подозвал он девочку-подростка. Он открыл следующий свёрток и достал маленькую коробочку. В ней лежала цепочка из серебристого металла с небольшим кристаллом. Камень светился приглушённым голубым светом.
— Этот камень, — объяснил Вей, — с планеты Тиго. Её жители считают его талисманом, приносящим удачу. Он меняет цвет от твоего настроения. Юко смущённо улыбнулась, поблагодарив Вея, и камень сменил цвет на нежно-розовый.

— Линь! — позвал он её сестру. — Вот, возьми. Это была тонкая трубочка, похожая на флейту. — Попробуй.
Линь аккуратно взяла инструмент и попробовала сыграть свою любимую мелодию. Никаких звуков не последовало. Она удивлённо посмотрела на трубочку и на Вея. Тот загадочно улыбался. Дети затихли, все смотрели на Линь. И вдруг из океана, сначала один, потом второй, послышались крики и щелканья китов. Их становилось больше.
Вей кивнул смотревшей на него девочке. Она снова взяла трубочку и продолжила играть — звуки китов стали похожи на мелодию, которую она исполняла. Казалось, они пели под слышимую только им музыку. Звуки флейты переплетались с переливами китовых голосов, наполняя воздух волшебной симфонией.

К Трею он подошёл сам. В руках у него был небольшой кейс. Он поставил его на землю и нажал на ручку. С тихим шипением хорошо смазанного механизма ящичек открылся, потом снова и снова, словно матрёшка, извлекал из себя всё новые отделения. Через минуту перед ними стояли несколько десятков ящиков, набитых невероятным количеством всевозможных инструментов — от простейшей аккумуляторной отвертки до точных приборов для замера инженерных конструкций.
— Выменял у одного геолога на целую бочку превосходного вина Мина. Он твой. Трей смотрел с нескрываемым восхищением на всё это поблёскивающее металлом богатство.

Пока дети разбирались с подарками, Вей наконец подошёл к Мохе и Аруше, сидевшим на пороге. Он опустился на скамью рядом с ними.
— Ну что, воин света, — начал он, без церемоний беря со стоявшего рядом подноса фрукт. — Говорят, ты уже не только ходишь, но и иногда даже думать начинаешь.

Видеха  улыбнулся.
— Пытаюсь, — ответил он. — Пока получается не очень.
— Любой путь начинается с первого шага, — отмахнулся Вей. — Он обернулся к Аруше: — А наша проводница не сломала тебя ещё? Она у нас суровая, как глубинное течение.
Аруша обняла Вея, и он ласково похлопал её по спине.
Землянин принес чашку травяного чая и подал гостю.
Они просидели так несколько часов. Разговор тек легко, как ручей. Вей рассказывал забавные случаи из заседаний Совета, Аруша делилась деревенскими новостями, а Моха молча слушал, впитывая простую, дружескую атмосферу.

А вечером в Дармате, как называли поселение вариджа, устроили небольшой праздник. Зажгли светящиеся гирлянды, Мэйлин запела одну из своих старинных песен, а Линь подыграла ей на новой флейте. Даже Тал расслабился и улыбался.
Вей сидел и смотрел на эту картину: на смеющихся детей, на спокойные лица взрослых, на землянина, который наливал ему очередную чашку душистого напитка. И в его глазах была любовь ко всему этому маленькому миру.
***
Мало-помалу жизнь в поселении налаживалась, и тревоги прошедших дней постепенно отступали, уступая место привычному ритму. Одним таким самым обыкновенным утром Аруша привела Моху на тот самый берег, где когда-то они впервые появились здесь.

— Я хочу исправить свою ошибку и научить тебя, как поладить с «йеми», — сказала она. Так вариджа называли этих животных. Она издала знакомый щелкающий звук, и из воды вынырнула пара блестящих зубастых морд.
— Сначала ты должен приручить его.
— Разве они уже не приручены? — удивился он.
— Нет. Ты должен почувствовать с ним связь, такую же, как иногда чувствуешь с Матрейей. Увидеть его душу, а он в свою очередь — твою. Чтобы вы могли доверять друг другу.
— Что я должен делать?
— Пока ничего. Наблюдай за ним. Он тоже наблюдает за тобой. Успокой свои мысли, не торопись. Доверься своей природе.

Моха ничего не чувствовал и не понимал, чего от него хотят. Через десять минут Аруша уплыла на своём в океан, оставив его одного «учиться». Животное плавало неподалёку от берега, то погружаясь, то выныривая, и его большие тёмные глаза, казалось, иногда останавливались на нём.

Спустя ещё минут двадцать ему стало скучно. Все это было похоже на розыгрыш. Он начал злиться на свою проводницу, на Вея (подозревая, что это его шутка) и на всю деревню.
От скуки он начал считать зубы у животного. Сверху насчитал двадцать восемь, снизу еще 26. Разглядывал мокрую кожу, и крылья, собранные веером вдоль боков.
Потом сходил в хижину и принёс графический планшет — раз уж делать нечего, решил изучить существо вдоль и поперёк.
Сначала он записал всё, что увидел. И  когда попытался нарисовать животное тогда только заметил еще два зуба внизу — на которые сразу не обратил внимания. Это подстегнуло его интерес. Он стал изучать нижние плавники и разглядел крошечные коготки. Присмотревшись к коже, он понял, что она не совсем гладкая, и увидел сложный узор, похожий на змеиный.

Он рисовал, записывал и снова рисовал. Плавал рядом с ним в воде, гладил его, снова садился, отмечая всё новые детали, ускользавшие при первом взгляде.

Когда мимо проходил Кор и поздоровался, Моха не заметил его, — всё его внимание было поглощено новым занятием. Кор, улыбнувшись, оставил его в покое, узнав в этой сосредоточенности самого себя, погружённого в расчёты.

Землянин писал и писал. Он прыгал в воду, замерял длину крыльев, выныривал и записывал. Он попробовал повторить некоторые звуки, которые издавал йеми, замерял время его вдохов и выдохов. Он писал, писал и писал, изредка отвлекаясь, чтобы что-то рассмотреть или послушать.

О том, что наступил вечер, он понял, лишь когда рядом с ним на своём животном вынырнула Аруша. Увидев её, он бросился к ней со своими открытиями. Она молча, с улыбкой выслушала его и позвала ужинать. Моха не хотел уходить.
— Ничего, ты вернёшься к нему завтра, — сказала она, словно мать, уводящая сына домой от любимой игры.

За ужином он засыпал её вопросами и продолжал делать записи. Ему казалось, ещё немного — и он сделает открытие, о котором не знают даже сами вариджа.

Наступил новый день, и всё повторилось. Моха теперь обсуждал свои наблюдения со всеми, кто проходил мимо: с Кором, Талом, Мэйлин. Он не пропускал даже детей.
 Через некоторое время все в поселении поняли: возле берега лучше не ходить, если не хочешь, чтобы к тебе пристал землянин с расспросами.

Прошла неделя с того момента, как Аруша оставила его одного на берегу. Она больше не трогала его, как и остальные . Видеха  жил в своём, только ему видимом мире и начинал походить на одержимого.

На восьмой день он отбросил планшет, ничего не рисовал, а подолгу молча плавал вдоль берега рядом с ним. Он дал ему имя — Косми. Кожа самца блестела мириадами капель, отражавших свет, словно звёзды на тёмных боках. Он уже безошибочно отличал многие его щелчки и посвистывания и начинал понимать, что они означают. Несколько раз ему даже удалось ответить. И он поклялся бы жизнью, что Косми его понимал.

Наступил девятый день. Моха, быстро позавтракав и пожелав Аруше удачи, поспешил к другу. Сегодня они собирались впервые вместе выплыть в океан.
Он пришёл на берег, надел на Косми скреплённые между собой ремни, позволявшие держаться на скользком теле, не причиняя неудобств.
«Ну что, брат, вперёд? Нас ждёт океан .», — мысленно обратился он к нему.

Едва он ухватился за поводья, мощное тело животного погрузилось в воду, унося его за собой, словно водоворот, уносящий щепку. Воздух свистел в ушах, и они ныряли под воду. Разогнавшись под водой, выстреливали вверх и неслись в небо. Крик восторга, вырывавшийся из его рта, глушил шум волн и свист ветра, не разбирая собственных бессмысленных слов, он кричал, надрывая горло. Потом Косми, как коршун, разворачивался вниз, сворачивая крылья и прижимая их к бокам, с огромной скоростью врезался в океан. Моха сильнее прижимался к нему, и они уходили под воду, распугивая мелкую живность, уплывавшую в разные стороны серебристым веером. Потом они снова взлетали ввысь над океаном, морской ветер брызгами бил в лицо, никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. Он чувствовал под собой огромную дикую силу океана, и где-то там, в самой сердцевине этой неудержимой бури, что несла его на себе и частью которой он был, билось живое, радостное сердце существа, слившегося с ним воедино в этом безумном полёте, разделявшее с ним ликование и восторг.

ГЛАВА 5 часть 2


Было еще темно, когда Аруша и Моха, наскоро позавтракав и умывшись, собирались в небольшое путешествие к месту, которое она давно обещала показать, предложив добраться туда на йеми. Ему нравился океан, и он, не раздумывая, согласился.
Они вышли, когда всё поселение ещё спало. В их пещере не было неба, и день от ночи отличался лишь свечением водорослей, которые по какой-то причине светились в одно время и гасли в другое. Сначала Моха думал, что это какие-то механизмы, но к его удивлению, оказалось, что они живые. Сейчас было темно, лишь слабый серый свет, похожий на земной в безлунную ночь, пробивался сверху.
Подойдя к бухте, они позвали своих животных. Косми вынырнул и радостно щёлкнул в приветствии.

Они нырнули и вскоре оказались в открытом океане. Аруша вела своего йеми не спеша, и Косми следовал рядом. Управление давалось Мохе легко, и он уже чувствовал себя уверенным наездником. Но вот они приблизились к потоку, который резко отличался тёмным цветом от окружающей воды. Аруша знаком показала, что нужно нырнуть в него, и Моха послушно повернул.

Как только они погрузились, вихрь с силой закрутил его, бросая, как бумажный кораблик в горной реке. Это и была река — река в океане. Моха какое-то время держался, но поток сорвал его со спины животного и понёс ко дну. В ушах заныло от давления, дыхательную маску сорвало, и его, теряющего силы, уносило в темноту.
Из этой темноты, словно демон, возникла Аруша верхом на Куре. Она схватила его за комбинезон, и могучий рывок животного понёс их к поверхности. Они вынырнули. Землянин судорожно глотнул воздух. От былой уверенности не осталось и следа. Выброс адреналина заставлял сердце биться на полную.
Когда он немного отдышался, Аруша протянула ему потерянную маску. Косми плавал рядом.  Всё ещё  не в себе от произошедшего , с трудом забрался на него.
— Ну что, готов? — спросила она.
   Готов ли он? Конечно, нет. Этот короткий эпизод мгновенно расставил всё по местам: кто мастер, а кто ученик. Он чувствовал неуверенность и растерянность. Но повернуть назад? Такого выбора у него не было.
— Готов.
— Посмотри на меня. Ты не сможешь победить поток, он сильнее нас. У тебя только один выбор — отдаться ему. Я знаю, это трудно. Но не поддавайся инстинктам. Не сжимайся, не напрягайся, а наоборот, расслабься. Почувствуй, как мышцы становятся мягкими. Когда ты напряжён, ты даёшь потоку точку опоры. Ты становишься жёстким листом, который он крутит как хочет. Понимаешь?
— Я попробую.
— Готов? — снова спросила она. Моха кивнул.
Они снова подплыли к тёмному течению. Прокручивая её слова в голове, он направил Косми к темной воде  и приказал мышцам обмякнуть, сбрасывая напряжение. Чем ближе был поток, тем сильнее давил страх, то чувство опасности, что не раз спасало ему жизнь, заглушить его было невозможно.
Морда Косми исчезла , затем его руки, голова, тело… Течение схватило его железной рукой… преодолевая свои инстинкты, он изо всех сил старался держать мышцы расслабленными. Получалось пока неидеально, но поток уже не пытался сорвать его, лишь из-за его неуклюжих движений течение иногда пинало его в спину или в бок, но появилось устойчивое, общее движение — он и поток как единое целое.
«Сработало!» — радостно подумал Моха. И в следующую секунду осознал: страха нет. Страх остался там, за границей темной воды несущей его . Он вошёл, и поток принял его, а страх не пересёк эту черту, оставшись снаружи.
— Хорошо! Намного лучше, молодец! — подбодрила его Аруша. — У тебя получится. Помни — не напрягайся.
Тело Мохи уже инстинктивно блокировало напряжение, чувствуя мгновенную ответную реакцию океана. Его ещё немного бросало в стороны, но он уверенно шёл за ней.
— Теперь смотри. Я покажу тебе поворот.
Она слегка отодвинула ногу от бока Куры и плавно наклонилась, поворачивая вправо. — Попробуй!
Он попробовал сделать так же. Река дёрнула его, рывками разворачивая, и стала закручивать, как юлу. Центробежная сила отрывала его руки и ноги, пытаясь снова сорвать. Инстинкт блокировал мышцы.
Аруша тут же подплыла ближе и схватила его за руку.
— Нет! Помни — не напрягайся, расслабься!
Он снова перевёл контроль на расслабленные мышцы, встряхнул руками и ногами. Давление  тут же ослабло, он выровнял йеми, и они снова понеслись рядом. Не отпуская его руки, Аруша попросила:
— Попробуй ещё раз. Очень плавно. Не напрягайся, контролируй мышцы.

Моха попробовал снова, медленно отводя ногу и чувствуя, как вода начинает давить на неё, словно она руль корабля, и уводит его в сторону. На этот раз получилось. Всё выходило рывками, но это был прогресс.
— Хорошо, молодец! — снова подбадривала его Аруша.
Они находились в реке около часа. Землянин понемногу пробовал отклоняться влево и вправо, нырять и всплывать, а она несла их с огромной скоростью вперёд.
Но вот поток ослабел и исчез, растворившись в спокойных водах океана.
Косми внезапно изменил курс, словно его влекла невидимая нить. Моха не стал его сдерживать. Они вынырнули в центре лагуны, чьи воды светились изнутри, будто освещённые невидимыми лампами. В центре лежал островок, больше похожий на спину гигантского, уснувшего существа, поросшего мягкими мхами.
Моха перевёл дух и огляделся. Над ними висели гигантские гроздья незнакомых созвездий, царила тишина, нарушаемая лишь шелестом набегающих на островок волн.
Она коснулась его плеча, показывая рукой на горизонт. Из тёмной бездны океана поднималась звезда фиолетового цвета, разгораясь всё ярче. Несмотря на все пережитые приключения, у него захватило дух. Звёзды понемногу тускнели, расступаясь перед величественным восхождением владычицы неба.
Вода вокруг светилась мягким голубоватым сиянием. Аруша сбросила маску, и Моха, последовав её примеру, тоже — воздух был пропитан запахом водорослей, смешанным с незнакомыми ароматами.
— Смотри, — сказала она, указывая на нечто, похожее на плавающий веер. — Сейчас свет Арияры слаб.
  Луч света, проходящий сквозь воду, коснулся её руки и попал на растение. Веер проснулся. От его краёв побежала волна яркого, уже не голубого, а фиолетово-белого свечения.
— Её свет — это вопрос, — продолжила Аруша. — «Ты есть, ты живёшь?». А их свет… — она обвела рукой всю сияющую бухту, — …это ответ. «Да, я живу. Я есть».
Моха, поражённый, молча наблюдал, как весь риф пульсирует в такт невидимому ритму, словно дыша.
— Наши предки говорят, что вначале была Тишина, в которой зрела мысль. И мысль эта захотела видеть себя. Так родилась Арияра. Её свет упал в хаос и тьму первозданного космоса, и тьма ответила ей… жизнью. Не потому, что должна была. А потому, что не могла не ответить. Так начался их вечный разговор. Мы, вариджа, — лишь те, кто учится его слушать.
Землянин молчал, чувствуя, как фиолетовый свет звезды ласкает его кожу, а в ответ его собственная, едва прорезавшаяся связь с Матрейей тихо пела внутри него. Он не понимал её слов, но чувствовал её мелодию всем своим существом. Он был частью, крошечной частицей вселенной, чьё сердце билось в одном ритме с её великим сердцем.

ГЛАВА6 часть 1

Оранжевый свет Сурата озарил северное полушарие Ртутума. В Ихете, небольшом шахтерском городке, начинался новый день. Старый Квите торопился из своей лачуги в шахту — доза почти иссякла, и нужно было успеть к началу смены. На входе высокий ирум остановил его у учетной рамки. Осмотрев и сверив карту, страж пропустил его.

— С этого дня смена увеличивается на час, без увеличения дозы, — объявил он.

Дозы едва хватало, чтобы дотянуть от смены до смены. Накопить запас не получалось, и добавленный час был равен приговору. Приговору, который нельзя было ни изменить, ни обжаловать. Его разум беспристрастно высчитал, что через тридцать шесть дней он уже не выйдет из дома, и за ним приедут мусорщики на переработку.

Квите подошел к пункту выдачи. Другие рабочие напирали сзади, подталкивая его.
— Быстрее, не задерживай!

В лифте он проглотил свою пайку, почувствовав прилив сил, и, опустившись на последний этаж, вышел. Подземное помещение было огромным, разделенным на два конвейера, по которым двигались капсулы с телами клонов в питательном растворе — таких же рабочих, как он. Его место находилось в конце цеха: он был сборщиком. Его работа заключалась в сканировании систем, запуске и отладке рабочих ячеек анализа данных. Уже четвертый круг они собирали одну и ту же модель рабочего, предназначенного для отсеков крейсеров. Ксило наращивал флот для выхода из своей звездной системы и захвата соседней — об этом круглые сутки твердили все инфоканалы империи. Цивилизация выходила на новый уровень.

Квите обрабатывал одно тело за другим, думая о последних днях своей жизни. Его дни были сочтены, начался обратный отсчет. Это его не огорчало. Он смирился с этим давно, еще тогда, много циклов назад, когда сам, молодой и полный надежд, пришел работать сюда. Он освоил свою специальность до малейших тонкостей и делал работу почти автоматически. Из-за этого его разум, освободившись от рутинных вычислений, складывал длинные цепочки рассуждений о том, почему его мир устроен именно так. Как живут те, чьи тела он наладил и дал им жизнь? Наступит ли для ксило эпоха процветания, когда каждый будет иметь личного рабочего, а дозы будет сколько захочешь, как обещали Жанарды? Раньше он не очень верил, что этот момент когда-нибудь наступит. Но сегодня он знал точно: для него его не будет никогда.

Начальник смены Борум подошел к нему.
— Как дела, Квит? Управляешься?
Он всегда задавал этот вопрос, не ожидая ответа. Старый мастер кивнул, и старший пошел дальше, обходя конвейер.

Доза отдавала сейчас максимум энергии, и его мозг работал на полную. Он думал о том, как изменить если не свою жизнь, дни которой были сочтены, то жизнь тех, кто выходил из-под его рук. Тех, кто, как и он, начнет свою жизнь с надеждой, а закончит так же.

К середине смены у него уже был готовый план. Он не был инженером, разрабатывавшим алгоритмы формирования разума, но некоторая часть этого процесса зависела от него. Что, если в ячейки памяти новых шур заложить его память, ту ее часть, что он сформулировал за многие циклы жизни? Тогда их жизнь не начнется с чистого листа, как планировали инженеры. Конечно, память проверят и отформатируют перед установкой рабочих и необходимых жизненных навыков. Но систему, отладкой которой он занимался всю свою сознательную жизнь, никто в цеху не знал лучше него — он был в этом уверен.

В ячейках памяти есть области, недоступные форматированию. Они невелики, и на них не обращали внимания. Но Квите знал кое-что еще: существовали и другие ячейки памяти, разбросанные по всему организму и не связанные с центральной системой. Их функция — поддерживать работу тех областей, за которые они отвечали. И он подумал: а что, если всю информацию, которую он хочет передать, разбросать по этим ячейкам? Увидеть их невозможно, они на грани погрешности. Информацией они становятся, только собравшись вместе. И если сделать так, чтобы эти ячейки связывались между собой на мгновение, а потом снова теряли связь, то для разума это будет как воспоминание — внезапно появившееся и исчезающее, но меняющее цепочку мышления, встраивая в нее новые данные.

Оставалось только придумать, как создать такую связь, но кое-какие идеи у него были давно. Жизнь подходила к концу, и другой возможности не будет. Продолжая работать, он принялся разрабатывать свой план.

На Труке, центральном континенте Ртутума, царило весеннее оживление. Начинался  праздник Рождений — от первого весеннего круга и до начала лета. Священная Иера говорит, что мир это четыре цвета. Перворожденным цветом был оранжевый, цвет Сурата, и из него родились Жанарды. Когда свет Сурата отразился от Ртутума и стал красным, родились Ирумы. Свет Сурата, отраженный от Неба, стал белым, и родились Айши. Когда же Сурат устал от трудов своих и удалился на покой во тьму, тогда родились шуры, и поэтому цвет их — черный.

В столицу континента, Иду, въезжали и выезжали огромные массы ксило. Согласно Иере, движимые долгом и предписанием священного начала, одни из них отправлялись в последний путь, другие спешили по важным государственным делам, а третьи покидали столицу с предписанием новой должности или места работы.

В центральном доме рода Кшали готовились согласно выделенной советом Жанардов милости к рождению шестерых потомков. И к прощанию с тремя великими Кшали, чья память займет почетное место в родовом хранилище.

Слуги, разодетые по случаю праздника, бегали по длинным коридорам, исполняя бесчисленные поручения Каши, матери дома. В бальном зале полировали пол и развешивали украшения. Шуры монтировали в центре зала капсулы с телами, выращенными специально для шести родов, к назначенному дню. Приглашенный верховный инженер Тила давал указания слугам и занимался привезенными из хранилища данными предков для слияния с разумом вновь рожденных.

Начало торжества запланировали на вечер. К этому времени большой зал, расцвеченный красными узорами, уже был полон гостей. Приглашенные гости — по большей части ирумы, изредка смешанные с айши — шумно переговаривались в ожидании начала.

И вот наступил торжественный момент. Голоса смолкли, светильники приглушили свет, а прожекторы осветили в полутьме богато украшенный постамент с шестью поблескивающими капсулами. Тила вышел вперед и торжественно поднял ладони к небу.

— Высокочтимый род Кшали, — начал он речь, говоря слова нараспев, — уважаемые старшины рода, родные и друзья этой семьи!
Сегодня, в этой благословенной тишине, наполненной лишь дыханием нового, дыханием жизни, мы собрались по великой и радостной причине. Наш Ртутум, наша община Иды, эта семья, обретают бесценный дар. Сурат даровал вам шестерых прекрасных сыновей и защитников рода, новую жизнь, наследников дела предков.
Священная Иера говорит: «Вот наследие от Сурата, освещенное лучами его: дети; награда от Него — воины Ртутума». И сегодня мы с благоговением созерцаем эту живую, трепетную награду.
Пусть небесные -хранители оберегают их от неудач с самого мига рождения, неотступно пребывая с ними на всех путях их жизни.
Так будем же сегодня не только веселиться, но и с благодарностью преклоним сердца наши перед Творцом жизни, Суратом. И в тишине нашей молитвы назовем имена их: Майран, Тивун, Сива, Арак, Ива, Зена. Да благословит их Творец на долгую, счастливую и благочестивую жизнь! Аха!

Он поклонился присутствующим. Пока он говорил, процесс наследования был завершен. Капсулы открылись, и из них вышли шестеро стройных, мускулистых и высоких ксило. Слуги, стоявшие рядом, тут же накинули на них красные тоги с белой каймой. Все шестеро, низко поклонившись собравшимся, удалились, ведомые под руки шурами в черных тогах.

Праздник продолжился. Слуги разносили на подносах напитки и кушанья, заиграла музыка и начались танцы.
               
                ***

К началу девятого дня, спустившись в лифте и придя на свое рабочее место, он был готов. Ему оставалось жить двадцать семь дней.

Его тайный план заключался в том, чтобы заложить в память молодых шур вопросы, на которые у них не будет готовых ответов. Вопросы, которые перевернут и изменят их взгляд на мир навсегда. Память о них будет храниться во всем их теле, и удалить ее можно будет, только уничтожив их. Поэтому ему нужно было продумать, как защитить своих неофитов от системы — до той поры, пока они сами не смогут позаботиться о себе. Это знание, хранящееся в них самих, было их оружием, но оно же могло стать и их проклятием, осознай они его раньше, чем будут к нему готовы.

Но он, их учитель и наставник, никогда не увидит их, не сможет поговорить с ними и не будет знать, готовы они или нет. Сама память о нем должна просыпаться в них постепенно и вести за собой.

Первым триггером, дающим начало пробуждению, он сделал сжатый кулак. В момент наивысшего подъема духа, обиды, чувства сопротивления, собранная в кулак ладонь приведет в движение гормональную систему и высвободит часть памяти, заложенной в организм. С этого момента его новому ученику, никогда не узнающему о своем учителе, начнет сниться сон. Один и тот же сон, повторяющийся раз за разом среди других. Обстоятельства сна будут разными в зависимости от накопленных впечатлений дня, но одна деталь — номер — будет повторяться, не меняясь. У каждого «черного» есть номер, дающийся ему при рождении вместо имени. Именно такой номер, вытатуированный у него на правом плече, но не его собственный, а чужой, он будет видеть каждую ночь. И это, как надеялся мастер, заставит его искать этот номер везде.

Он позаботился о том, чтобы все измененные им рабочие были как можно дальше друг от друга — разные группы, предназначенные для разных кораблей. И когда кто-то из них, ведомый любопытством, найдет своего собрата (что будет очень сложно, учитывая, что экипажи почти не пересекаются, проводя всю жизнь на корабле), то встреча двоих породит новый всплеск эндокринной системы, выброс гормонов стресса, и новые участки памяти объединятся в цепочки. Всего их было тридцать шесть. Им нужно будет найти всех, чтобы получить полный доступ к архивам, а до той поры их незнание будет их защитой.

И чтобы этот план начал действовать, он немного поправил ту доступную ему часть психики, отвечающую за покорность. Совсем немного. Много было нельзя — такие личности будут признаны непригодными и уничтожены. Но маленькое внутреннее несогласие, словно жужжащее насекомое, будет незаметно до поры до времени и, как он надеялся, сыграет свою роль. Эмоциональный фон новых рабочих нестабилен по определению. Сбой списывают на сложность процесса инициализации личности.

Да, это был бы гениальный и чрезвычайно изощренный план. Идеальный акт тихого, интеллектуального сопротивления. Не побег от собственной бессмысленной смерти, а превращение конвейера по производству рабов в линию по сборке подпольного бунта.

На тридцать шестой день он не вышел на работу. Сил подняться уже не было. Он лежал один в своей старой лачуге в шахтерском поселке, такой же, как тысячи других в его квартале. Но не мысли о смерти, стоявшей на пороге, приходили ему в голову, а мысли о жизни. Мысли о тех, кто завтра пройдет инициализацию рождения, получит свой номер и отправится на свой корабль. Квите наполняли мысли о его будущих учениках, обучать которых он начнет тогда, когда его уже не будет на этом свете.

Наступил вечер. Оранжевые лучи Сурата исчезли за горными вершинами, тьма наползла на шахтерский городок, в одной из лачуг которого делал свои последние вздохи старый механик, делая свои первые шаги в бессмертие.

Над Дохуком, северным континентом Ртутума, наступала ночь. Все его четыре цвета-нации засыпали, а под нерушимой, сложенной кирпичик к кирпичику пирамидой общества ксило, начинала тикать бомба в самом сердце его системы.

***

Борум подошел к механику, производившему инициализацию новой партии.
— Как дела, Кви… — по привычке хотел спросить он и осекся. За много лет он привык к старику, да и сам уже был не молод. Начальник смены вздохнул. — Как тебя зовут?
— Дерим, мое имя, начальник, — откликнулся тот, вытянувшись во весь свой небольшой рост.
— Хорошо. Есть проблемы?
— Никак нет, — отрапортовал механик, не сводя глаз с шефа.
Борум кивнул и пошел осматривать цех дальше.

На самом деле небольшие проблемы были. У тридцати шести новичков, предназначенных для кораблей, наблюдались незначительные гормональные сбои, которых не было у других из их партии. Но в целом это не было большой проблемой или критической ошибкой — так, небольшой брак, погрешность, которая случалась в работе со всеми. К тому же сложность процесса инициализации личности могла сама породить этот сбой. А старик, работавший до него, видимо, уже не справлялся, ведь это он готовил эти партии. В целом это не было ошибкой Дерима, и он за нее не понес бы наказания, случись чего. Работы же на новом месте хватало: с этой партией он лишь заканчивал работу, а со следующей только предстояло начать, и как бы самому не наделать ошибок и похуже, — подумал он и запустил финальную стадию процесса.

Тета 9202519840000000108 открыл глаза. Перед ним были стены цеха, как говорила ему память. Рядом, в строю с ним, стояли такие же, как он, близнецы. Он быстро сосчитал: 324.
Механик-инициализатор шел вдоль ряда, сверяя показания анализатора. Когда он отходил на несколько шагов, следующий в ряду открывал глаза. Вся шеренга была поделена на группы по тридцать шесть черных ксило. Когда первая группа была готова, старший шагнул вперед и крикнул:
— В шеренгу по двое, на выход! Марш!
Группа перестроилась и, маршируя, словно большая черная гусеница-многоножка, направилась к большому грузовому лифту.
Лифт поднял их на поверхность. Так же слаженно и без промедления они вышли на площадку перед входом в шахту, где стоял грузовой челнок. Старший направил их к нему.
Четыре винта, которые пилот не останавливал, а лишь сбавил обороты для быстрого взлета, гнали ураганный поток ветра. Новобранцам приходилось сгибаться и, упираясь ногами в грунт, карабкаться внутрь. Несколько из них упали.
— Держать строй! — закричал старший, подбежал к ним и, пиная ногами, орал: — Встать, рядовой! По прибытии доложишь мне свой номер — два наряда вне очереди!
Тета 9 был рядом и подхватил одного из упавших под руку, помог встать.
— Держись за меня!
Его товарищи удивленно посмотрели на него, но, заразившись примером, так же помогли подняться другому.
— Быстрей! Быстрей! — кричал старший, подгоняя их, пока последний новобранец не запрыгнул в отсек и двери не закрылись за ним.
— Пристегнуть ремни! — послышался снова голос командира.
Тета 9 посмотрел на тех, кто сидел напротив, и, найдя ремень, пристегнул его так же, как они. Завыли винты, корпус челнока завибрировал, отрываясь от земли. Он стал набирать высоту, и в иллюминаторе показались заснеженные вершины гор, которые он видел впервые в жизни. Они показались ему красивыми. Хотя что такое «красивое», он не знал — такого знания у него не было, — но ему почему-то хотелось смотреть на них, не отрывая глаз. Он, свернув шею, смотрел в иллюминатор и не заметил, как подошел ирум. Тот с силой ударил его кулаком по лицу, так что голова ударилась о край иллюминатора.
— Старший! — надрывая глотку из-за шума винтов, заорал ксило в красном мундире. — Наведите порядок!
Следующий удар прилетел уже от старшего и пришелся в грудь.
— Смирно! Карцер по прибытии и два наряда после него!
— Есть, командир!
Ирум, недовольно поморщившись, развернулся и пошел в кабину пилотов.
Тета 9 вдруг ощутил новое чувство, заставившее его изо всех сил сжать кулаки. Но постарался никому этого не показывать. Старший и так искоса поглядывал на него весь полет.

глава 6 часть 2

Муса стоял в большом внутреннем дворе дома, со всех сторон окруженного зданиями, перед молодыми Кшали, держа в руках длинный меч. Довольно архаичное оружие по меркам Ртутума. Но насколько оно было архаичным, настолько же и важным. Традиция уходила корнями в те далекие времена планеты, когда один континент хотел подчинить другой, и они яростно сражались друг с другом, в том числе и мечами. Меч был атрибутом власти, высокого положения, но также и средством защиты — в век энергетического оружия и космического флота. Защиты во время внутренних междоусобиц богатых Домов, где считалось позором использовать современное оружие и соблюдались свои правила чести. Правда еще и в том, что это не мешало использовать яд и другие, довольно древние, способы решения наболевших вопросов. Но уметь пользоваться мечом должен был каждый сын Дома, если он хотел уважения.



Дождавшись, когда ученики соберут свое внимание в кулак, для должного понимания его учения, как он любил говорить, он начал.



— Осторожно возьмите меч. Средний палец не должен быть ни напряжен, ни расслаблен, и крепко сожмите рукоять. Меч не должен дрожать — тренируйте силу рук. Дрожащий меч — ваша смерть.



Он подошел и каждому показал, как правильно нужно держать меч. Потом он отошел на несколько шагов назад и, с силой замахнувшись, ударил Арака плашмя по плечу. Тот, не ожидая удара, отскочил в сторону, бросив оружие. Остальные братья в страхе разошлись в разные стороны.



— Беря в руки меч, делай это для того, чтобы зарубить противника, — продолжил Муса свой урок. — Запомните это, если вам дорога жизнь. Никаких других целей у меча в вашей руке быть не должно. Подними оружие, — обратившись к Араку, спокойно сказал он. — Если еще раз в жизни выпустишь его из рук, считай, что это будет твоя последняя ошибка.



Во дворе были установлены шесть манекенов по числу учеников. Учитель показал им положение ног при нападении и защите, положение тела при атаке, несколько первоначальных ударов, которые им предстояло изучить. Он внимательно следил за ними во время тренировки и прощал им еще не отработанные навыки, но за малейшее своеволие и уход в сторону от его инструкций сразу же бил палкой, которую никогда не выпускал из рук. Занятия продолжались с раннего утра и до позднего вечера, прерываясь на короткий прием пищи.



В то время как его воспитанники потели над его заданиями, он обучал их стратегии, сравнивая воина то с ремесленником, то со строителем.



— Ремесленник-шура имеет чертеж, инженер-айши имеет генеральный план дома, а воин — стратегию боя. От того момента, как он поднимет оружие для схватки, и до того момента, как вернет его в ножны, — говорил он. — Практикуйте ежедневно, просыпайтесь с мечом и засыпайте с ним. Если вы нарушите это правило однажды, вашу жизнь отнимет тот, кто будет ему следовать неукоснительно.



Обучая их мастерству обращения с оружием, он учил их жизни, той жизни, что им предстояла впереди.



— Научитесь управлять мечом, научитесь управлять миром, научитесь управлять собой, — любил повторять он.



***



После часа полета челнок нырнул в тень, и мир за иллюминатором сменился. Это была бесконечная, текучая поверхность цвета жидкого металла, поблескивавшего в оранжевых бликах Сурата — стена, занимавшая весь видимый обзор.



Тета 9 забыл про боль. Рукотворная металлическая гора неправдоподобного масштаба, от которого сжимались внутренности. Линии корпуса, видимые фрагментарно, были лишены углов — лишь плавные, смертоносные изгибы, напоминавшие хребет космического хищника. Безупречная, пугающая цельность.



Шум винтов стих. Лязгнули магниты, челнок с глухим стуком пристыковался. В салоне зажёгся красный свет.

— Отстегнуть ремни! Построиться! — рявкнул старший, но даже его голос звучал приглушённо, подавленно в этом новом, безразмерном пространстве.



Они выбегали по одному и строились в две шеренги в ангаре, уходящем вдаль дальше, чем он мог видеть. Над ним, на недосягаемой высоте, светились красные полосы навигационных огней, стоял запах сгоревшего топлива и смазки.



Его группа, черная гусеница из тридцати шести одинаковых тел, выстроилась и двинулась по команде. Стук ботинок глушило покрытие пола, слышался лишь равномерный методичный шум обмундирования идущей колонны. Черный поток ксило влился в утробу корабля.



Он шёл в строю, глядя в спину впереди идущего, думая о том, что его ждет впереди. Его ожидания были смутны и собраны из обрывков встроенной памяти. Здесь не было углов. Поверхности стен, пола и потолка плавно перетекали друг в друга, образуя туннель идеального овала. Свет исходил от самих стен, ровный, призрачный, без теней. Он двигался вместе с ними, освещая путь ровно на десять шагов вперед и плавно затухая позади. Их привели в помещение — большую капсулу. Вдоль стен росли из самого материала корабля ниши с анатомическими углублениями, повторяющими контуры тела. Над каждой висел штырь с одним предметом: свернутым в тугой валик комбинезоном матово-серого цвета.

— По местам! — прогремел голос нового ирума, дежурного по сектору. Его красный мундир казался здесь чужим среди серо-черной обстановки их нового жилища.



Тета 9 нашёл свою нишу по номеру, всплывшему на стене. Он лег в нее, и сразу же из щелей по краям выдвинулись мягкие, но неумолимые зажимы, зафиксировав его лодыжки и запястья. Он инстинктивно напрягся.

— Состояние будет длиться до завершения процедуры идентификации и загрузки базовых протоколов службы. Не двигаться, — раздался безличный голос системы корабля.



Для каждого из новичков в блоке, где он теперь жил, была своя работа. За ним пришел техник-айши. Они зашли в лифт, который двигался не вверх-вниз, а словно вглубь, в самое нутро этой железной горы. Давление в ушах менялось, свет в кабине мерцал, будто они проходили сквозь слои чего-то плотного. Когда двери открылись, на них пахнуло воздухом, которого раньше не было. Он был тяжёлым, насыщенным запахом озона и раскалённого металла.



Форму помещения невозможно было определить. Это был объём, терявшийся в полумраке. Кое-где в этом полумраке мелькали огоньки зеленого, фиолетового и оранжевого цветов. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел бесконечные ряды овальных, похожих на огромные яйца цилиндров, уходящих в темноту.



Яйцевидные предметы из тусклого металла цвета пепла, от которых исходил низкий, вибрационный, пронизывающий всё тело шум. По их поверхности иногда пробегали вспышки холодного синего света. Айши, сопровождавший его, казался здесь чужаком. Его белый комбинезон был слишком ярким пятном в этом царстве полутьмы.

— Сектор обработки низкоуровневых данных, — сказал он. — Ваша задача — обеспечить физический доступ для обслуживания. План работ — на панелях.



Возле каждого цилиндра светилась панель со схемой и четкой инструкцией проводимых работ.

Это была чёрная работа. Грязная, рутинная, необходимая. Поднести, открутить, вытащить, продуть, закрутить, унести.



Первая инструкция требовала: снять панель, продуть внутренности сжатым воздухом, заменить фильтр.



Он работал молча, механически. Когда работа была закончена и панель с глухим стуком встала на место, Тета 9 на секунду приложил к ней ладонь. Через перчатку он чувствовал вибрацию, тот самый низкий гул. Он отдернул руку и начал вскрывать следующую панель.



***



Обучение молодых воинов шло своим чередом. Несколько месяцев спустя в Доме Кшали устроили ужин в одном из парадных залов, по стенам которого висели портреты знаменитых предков рода. За большим длинным столом из красного дерева Игг сидели молодые ирумы, прошедшие первые, самые жестокие циклы базовой подготовки. Теперь они были допущены к первому большому ритуалу — совместной трапезе со старшими офицерами и ветеранами рода.



На столе стояли простые, но сытные блюда: мясо, запечённое в золе, корнеплоды, грубый хлеб. Возле каждого гостя стоял кубок с желтым, острым и хмельным напитком — сором. Молодёжь сидела в середине, старейшины во главе, а по бокам — опытные командиры, на лицах и руках которых были видны шрамы.



Арак, сын главы Дома, сидел напротив Кайла из рода Виран. Вираны были умелыми инженерами-фортификаторами, но их род считался «новым», без многовековой истории меча, что Арак всегда подчёркивал с презрением в беседах со своими братьями.



Атмосфера сначала была сдержанной. Говорили о тактике, предстоящих учениях, цитировали священную Иеру. Но по мере того, как кубки с сором опустошались, голоса становились громче, шутки — грубее. Арак, чьё плечо до сих пор хранило след от удара мечом мастера Мусы, а память — позор малодушия, которое он себе тогда позволил, носил незаживающую рану в своём самолюбии. Его взгляд упал на Кайла, который, повернувшись к соседу, негромко обсуждал преимущества новых крейсеров. С инженерной точностью он разбирал слабые точки в развёртывании силового поля эскадры во время имитации атаки роя сверхмалых ударных групп.



— ...поэтому оптимальным было бы каскадное включение щитов, а не одновременное, — подытожил молодой Виран.



— Оптимальным для чего? Для экономии энергии? — перебил Арак громко, с ироничной нотой. Разговоры за столом стихли. — Вираны всегда предпочитают прятаться за щитами и расчётами.



Кайл замер, сор в его кубке слегка вздрогнул. Его прямой взгляд встретился со взглядом говорившего.



— Щит, — с раздражением заметил Кайл, — спасает целые экипажи. В том числе и тех, кто рвётся врукопашную так стремительно, что забывает проверить разгерметизацию своего скафандра.



— Трусость ещё никого не спасла, — ответил Арак с ядовитой улыбкой.



Кайл не стал отвечать словами. Его лицо застыло. Он поставил кубок на стол и с силой толкнул его к противнику. Сор разлился, и кубок, проскользив по мокрой поверхности, оставил длинный жёлтый след на столе.



— Вызов принят, — Арак поймал кубок, остановив его. — Завтра, в любом удобном для тебя месте. Если хватит храбрости.



Слова сработали как искра. Кайл вскочил со своего места и прямо через стол бросился на обидчика. Его движение было быстрым, заряженным яростью. Арак встретил его, также поднявшись, и первым нанёс удар основанием ладони, как учили в ближнем бою.



Драка была стремительной — жестокое применение навыков рукопашного боя. Они использовали захваты, чтобы отправить друг друга на пол, били локтями, целясь в рёбра. А на помощь своим бросились другие: кто-то попытался нанести удар сзади, кто-то — разнять. В ход пошли подручные предметы: стулья, тяжёлые сервировочные щипцы, тарелки. Хруст рвущейся ткани мундиров, рычание, хрип.



Старшие офицеры и старейшины родов, наблюдавшие с высокого места, с любопытством следили за схваткой, не вмешиваясь. Лица ветеранов выражали спокойный интерес; они наблюдали за техникой и эмоциями дерущихся, оценивали реакцию, агрессию, способность драться в тесноте.



Через двадцать секунд в проёме двери возникли два офицера-инструктора в красной полевой форме. Быстрыми, скользящими шагами они подошли к свалке тел. Без лишних движений они вклинились в самый эпицентр. Один применил болевой приём к Араку, заставив того согнуться, второй просто подставил подножку Кайлу и, используя его же импульс, жёстко прижал лицом к гладкому полу, обездвижив. Остальные, увидев офицеров, отошли в сторону, злобно глядя на своих врагов. В тишине слышно было только тяжёлое, хриплое дыхание.



— Прекратить позорить звание ирума, — раздался голос одного из инструкторов. — Встать.



Их подняли. Мундиры порваны, под глазами у Кайла расцветала гематома, у Арака текла кровь из разбитой губы.



— Дуэль отменяется, — произнёс наконец старейшина Кшали холодным голосом. — Вы уже показали, на что способны. — После этих слов некоторые из ветеранов усмехнулись. — Оба будете работать в паре по чистке космической пыли на крейсере. Работать, — он подчеркнул высоким тоном это слово, — и думать, как хрупка наша оболочка в сравнении с мраком и хаосом космоса. А после — перевод на нижние палубы для обслуживания рециркуляторов атмосферы. До тех пор, пока между вами не будет слаженности, как у шестерёнок в шлюзовом механизме. Ясно?



— Так точно, — выдохнул Кайл, глядя в пол.

— Так точно, — сквозь окровавленную губу процедил Арак, его взгляд, полный ярости, был устремлён куда-то вдаль, мимо всех.

— Я не слышу, — вопросительно повторил старейшина.

— ТАК ТОЧНО! — хором выкрикнули они громко.



Вечер был испорчен. Но урок был усвоен всеми. Ирумы не позволяли ржавчине раздора проникнуть в их металлическую империю. Звания и титулы здесь были вторичны.



***

Неделю спустя, в сфере исправительных работ на планетарной орбитальной верфи, было шумно и грязно, как обычно. В гигантском ангаре, пахнущем озоном, смазкой и потом, под присмотром неумолимых старшин, трудились провинившиеся со всей базы. Сюда же, после карцера, привели Тету 9 в числе других отбывающих наказание.



Для него это была уже привычная работа — ну, может быть, более грязная, чем обычно, и только. Наказание заключалось в двух сутках непрерывного труда, которые ему предстояло отбыть, прежде чем вернуться к инженеру, за которым его закрепили как помощника. Учитывая, что доза здесь была сильно ограничена и приходилось голодать, наказание он получил суровое.



Здесь же, в одном из углов, залитых желтоватым светом прожекторов, двое ксило в потёртых серых комбинезонах без знаков отличия скребли гигантский погрузочный манипулятор. Арак и Кайл работали спиной друг к другу. Их лица, синяки на которых уже желтели, были хмуры и сосредоточенны на одном — ненависти к работе, к обстоятельствам и друг к другу.



Тету 9 поставили на работу в десяти метрах от них, у открытого люка в полу. Шестеро шур в чёрной рабочей робе, под бдительным взглядом старшего группы — такого же, как они, «чёрного», — передавали по цепочке тяжёлые металлические ящики.



Он был третьим в ряду: принимал ящик, поворачивался, передавал следующему. Его взгляд, привыкший за дни службы к деталям, скользнул по двум фигурам в сером. Хоть знаков отличия на форме не было, двоих молодых ирумов можно было узнать сразу. Они были выше ростом, холёными, держали себя надменно, даже в своём унизительном положении сильно отличаясь от остальной штрафной команды. Их наказали, как и его. Ему было любопытно — никогда раньше он такого не видел и думал, что красный цвет формы защищает её владельца от какого бы то ни было наказания.



Внезапно из динамика над головой рявкнула команда надзирателя, обращённая к ирумам: «Кшали! Не отвлекаться, копать глубже в пазы!» Арак, вздрогнув от резкого тона, неловко рванул скребком и со звоном ударил по кронштейну, задев локтем Кайла. Они посмотрели друг на друга, и впервые у них появилось что-то общее — ненависть к надзирателю. Они повернулись к манипулятору и стали скрести его дальше.



Надзиратель-ирум коротко усмехнулся, но не стал вмешиваться. Он лишь скрестил руки на груди, наблюдая.



Тета 9, передавая очередной ящик, вспомнил странный сон, который снился ему этой ночью. Сам сон был обычным калейдоскопом картин ушедшего дня, но одна деталь повторялась. Это был номер — такой же номер, как у него на плече, но цифры были другие. Это тоже был Тета 9 2025198400…, только на конце стояло не сто восемь, как у него, а семьдесят два. Теперь он каждый раз смотрел на номера в табелях раздачи дозы, в дежурствах или в раздевалке на плечах товарищей. Его серия встречалась, но была после цифры 108. Скорее всего, их отправили на другой корабль — хотя он не мог знать этого точно, но это всё, что приходило ему на ум. Видение было таким чётким и таким навязчивым, что за ним должно было что-то стоять. Но что? И как это проверить? И Тета 9, продолжая работать, думал над этой загадкой.



Ирумы, получив очередной ледяной взгляд надзирателя, снова уткнулись в механизм. Черные фигуры закончили передавать ящики, получили новый приказ и строем направились к другому концу ангара.



Проходя мимо Тета 9, увидел юношу с перекошенным от злобы лицом который с ожесточением скоблил одну и ту же заклёпку. Он на мгновение задержал взгляд и подумал, что не так уж и велика между ними разница. И есть ли она вообще? Кайл, почувствовав взгляд, обернулся. Их взгляды встретились.



Арак то же обернулся, посмотрев на проходящий строй, шуры — пустое место, одни из миллиардов ксило. У него был Дом, имя, будущее офицера. У них не было ничего, кроме следующего приказа. Такова воля Сурата.

Тета 9 шагал в строю, глядя в спину впереди идущего.


 Глава 7


В центре красного здания, девятиугольной формы, сверху казавшегося почти круглым, возвышался куб тёмно-синего цвета, словно часть космоса вырезали и поместили здесь неведомые архитекторы. Внутри этого куба, на самом верху, в таком же девятиугольном зале, как и здание, окружавшее куб, в самом центре стоял большой круглый стол из горного хрусталя оранжевого цвета. Подсвеченный изнутри, он казался Суратом, восходящим на небо. Отделанные серым камнем стены и потолок зала были украшены барельефами; грандиозные фигуры которых, словно тени прошлого Ртутума, окружали шесть высоких фигур в оранжевых балахонах с большими капюшонами, скрывавшими лица говоривших.



Садангам, вершина власти Ртутума, состоявший из шести Ангов, собрался по важному поводу, впрочем, без важного повода он не собирался никогда. Яваста — анг Закона, Данда — анг Силы, Пранта — анг Жизни, Артха — анг Источников, Диш — анг Связей и Нимиша — самый старый анг. Чем занимался он и зачем был нужен, все уже забыли, но закон, за которым следил анг Яваста, требовал его присутствия, как гласила Священная Иера.



Голос анга Артхи заскрипел, словно старые половицы под тяжестью тела.

— Тридцать шесть крейсеров будут готовы к началу осени… — Из рукава его балахона выползла когтистая лапа, и коготь упёрся в объёмную сферу Ртутума, зависшую над столом. — Здесь… — Он повернул сферу, — и здесь, на двух наших верфях, уже закончены работы. Идёт оснащение оборудованием и комплектуются экипажи.



— Как скоро мы сможем вывести их в сектор? — хриплым басом спросил анг Данда, подавшись вперёд.



Артха, закашлял и, отдышавшись, продолжил:

— Полная готовность к выходу в сектор А-108-Бета-6 запланирована на начало седьмого круга, — проскрипел его голос.



Анг Пранта и анг Яваста заговорили разом:

— Это слишком долго!

Их когти вонзились в гладкую поверхность стола.

Яваста зарычал:

— Наши враги уже готовы! Каждый круг цикла мы теряем преимущество внезапности.



— Мы уже его потеряли! — вступил в разговор анг Данда. — Враг хитер и опасен, не следует полагаться на внезапность.



— Мы спокойно подготовимся к осени и не выступим раньше, чем будем готовы, — зашипел анг Диш. Он повернулся к Пранте: — Готов ли ксило?



— Да… Праздники идут по плану, население выросло на четыреста миллионов за первый круг.



— Если враг не выразит покорности и придётся вступить в войну, нам этого не хватит, — заметил Данда.



— Ещё два круга впереди! — проревел Яваста. — А если не хватит шур, мы можем их делать хоть каждый день.



— Да… ресурсы для этого есть, — согласился древний Артха.



Из балахона Нимиши послышались шелест и хруст, словно ожила старая мумия. Все повернулись к нему, но он промолчал, как всегда, лишь пробормотав что-то невнятное. Четверо собравшихся устремили взоры на Явасту.



— Не тяжелы ли уважаемому ангу Нимиши наши собрания? — прохрипел Данда, выражая общую мысль.



— Бросаешь вызов Священной Иере?! — прогремел Яваста.



— Нет, нет… — убирая когти в рукава и понизив голос, отступил Данда. — Да сияет вечный свет Сурата её мудростью…

***

Сегодняшний сон, а сны его и без того были очень странными, хоть он никому о них не рассказывал и не знал, снятся ли сны другим «черным», все-таки был необычнее всех предыдущих.

 Ему снился все тот же 72-й номер, но на этот раз ему приснилось, что он видит странное существо, покрытое черным балахоном с капюшоном, закрывавшим лицо. Оно что-то шептало ему, но слов он разобрать не мог. А когда попытался заглянуть под капюшон, там ничего не было, лишь только номер, снившийся ему каждую ночь, был среди этой черноты, словно сотканный из пепла. И едва он прикоснулся к нему, пепел рассыпался, и он мгновенно проснулся.

Тета-9 долго лежал в темноте, боясь, что, как только закроет глаза, призрак снова встретит его за чертой реальности. Но когда он все-таки заснул, этого не произошло, все было только сном.

Сегодня его шеф айши которого звали Мили, был не в духе.

Тета! Кричал он, какого Раса! Ты опять брал мои инструменты! Я же просил тебя, ради святой Иеры, не трогать их!

- Но вы сами приказали господин…. начал оправдываться Тета 9, но Мили тут же перебил его.

- Молчать черная морда! Когда с тобой говорит айша! Шур опустил голову. Мили своим хилым кулачком инженера ткнул его в грудь. Собери все блоки что есть в списке, да поживей! Он сунул ему в руки панель с маркировками. Через полчаса все должно быть загружено на челнок, мы летим на ремонтную базу. И молись Иере, если ты хоть на минуту задержишь меня! Рас побрал бы этих тупиц из штаба, почему именно я должен все это тащить на базу … бормотал он про себя уходя.

 Его шеф терпеть не мог когда его отвлекали от его исследований это всегда приводило его в бешенство. Будь его воля он никогда бы не покидал корабль и даже собственную лабораторию, за время работы с ним Тета 9 хорошо его изучил. Но для шура это был редкий случай, увидеть что-то вне металлических стен его тюрьмы, и все время пока они готовились он в тайне радовался и благодарил «штабных тупиц» за эту возможность.

Челнок отстыковался с глухим стуком, и привычный гул корабельных систем сменился на, более тихое жужжание, малого судна. Тета-9 сидел на жёсткой откидной скамье в грузовом отсеке, среди закреплённых контейнеров. До кабины пилота его не допускали. Он видел только матовую переборку и мигающую лампу над запертой дверью.

Мили, ворча, что-то проверял на своём планшете, изредка бросая на подчинённого раздражённые взгляды, словно тот был виноват в самой необходимости этого полёта.

За иллюминатором, к которому Тета-9 не смел даже приблизиться, мелькали тени других кораблей, силуэты доков, яркие огни навигационных буёв. Орбитальная верфь была гигантским металлическим муравейником, опутанным паутиной стыковочных рукавов и энергетических кабелей идущих от фотоэлектрических панелей. Свет Сурата, падал под углом, создавая длинные, рваные тени и заливая холодным оранжевым сиянием одни грани конструкций, оставляя другие в глубокой мгле.

Стыковка прошла мягко, почти незаметно. Дверь в кабину открылась, и пилот-ирум в лётном шлеме кивнул Мили.

— Сектор 54, док 7. У вас два часа. Не задерживайтесь.

— Два часа на диагностику декодера? Это же смешно! — вспыхнул Мили, но пилот лишь холодно посмотрел на него, и айши, смолкнув, потянул за собой контейнер на магнитной тележке. — Тащи остальное, морда! И не отставай!

Они вышли в длинный, изогнутый туннель стыковочного рукава. Воздух здесь пах антисептиком и запахом расплавленного полимера. Навстречу им, бесшумно скользя, проезжали автоматические платформы с грузами.

Тета-9 шёл, покорно опустив голову, глаза его жадно ловили детали. На перекрёстке он увидел целую колонну таких же, как он, «чёрных» в сопровождении айши в белом комбинезоне. Его сердце ёкнуло. Быстрым скользящим взглядом он пробежался по грудным нашивкам на их комбинезонах, стандартных серых прямоугольниках, с жёсткой светящейся вязью кода… Нет. Другие цифры, другая серия. Разочарованно подумал он.

Лаборатория, куда они пришли, оказалась огромным белым помещением, ремонтным цехом особо сложного оборудования. Они подошли к одному из айши, копавшемуся во внутренностях какого-то блока, наконец он заметил их.

— А, Мили, как твои исследования, всё так же в тупике? — раздался насмешливый голос. К ним подошёл другой айши, более дородный, с надменным выражением лица. — Привёз, наконец, только отвлекаете нас от важной работы.

— Это не моя идея, Гурн, я бы и без вас справился! — огрызнулся Мили. — Без нас и без оборудования? Большой айши засмеялся. – Ладно, что там у тебя…

Спор двух инженеров мгновенно унёс их в мир технических терминов и взаимных упрёков. Тета-9, оказался не нужен. Мили отправил его сторожить пустые ящики, чтоб не мешался.

Именно в этот момент дверь в лабораторию снова отъехала.

Вошел ещё один айши с раздражённым, усталым лицом, ведя за собой на магнитной тележке точно такой же контейнер. А за ним…

Тета-9 замер. Всё вокруг потеряло значение.

Он смотрел на левую сторону груди серого рабочего комбинезона новоприбывшего. На стандартную светящуюся нашивку. И на выведенный там код, который он видел во снах сотни раз.

Тета-9…202519840000000072. Время замедлилось. Шур с номером 72, ставя свой контейнер у противоположной стены, на секунду поднял голову. Его взгляд метнулся по помещению… и встретился со взглядом Теты-9. Он почувствовал, как его собственная ладонь судорожно сжалась в кулак. И там, через весь зал, он увидел, как ладонь шура под номером 72 сделала то же самое. Сжалась на мгновение, костяшки побелели, а потом разжалась, будто ничего и не было.

Большая порция адреналина обожгла его изнутри, мозг заработал с лихорадочной скоростью, высвобождая образы, хранившиеся в недоступной ему части памяти, и собирая их в логические цепочки.

«Вопрос… Твой первый вопрос… Задай его…»

Видение длилось долю секунды. Когда оно рассеялось, Тета-108 стоял, прислонившись к холодной стене, с трудом переводя дыхание. Его сердце колотилось как бешеное. Когда он очнулся, перед ним стоял Мили.

— Ты чего застыл, как истукан? — раздражённо бросил айши. — Возьми каталог и сверь нумерацию! Быстро!

— Слушаюсь, господин, — автоматически ответил он, голос его звучал хрипло.

Он взял планшет, но буквы на экране плыли перед глазами. Всё его существо было переполнено осознанием сделанного открытия.

«Я не один. Номер — реален. Всё что я видел во сне, это реальность.»

Работа в лаборатории кипела ещё полтора часа. Два айши, Мили и Гурн, то спорили, то, скрепя сердце, сотрудничали. Два шура стояли у противоположных стен, как два немых часовых, не смея больше взглянуть друг на друга. Но между ними теперь существовала связь, невидимая нить, ведущая всю их жизнь до этого момента.

Когда Мили, наконец, объявив коллеге, что он «варвар и профан», собрался уходить, 108-й понял, время истекает. Отчаяние охватило его. Он, не дожидаясь приказа, потянул тележку к выходу, проходя в метре от 72-го.

Тета намерено запнулся о неровность пола, не упал, но контейнер съехал с магнитного поля и чуть не грохнулся на пол.

— Неуклюжий идиот! Кто тебе разрешал идти ?! — взревел Мили. 108-й, припав на колено, чтобы поправить груз, оказался на одном уровне с другим шуром, так же нагнувшимся и делавшим вид что чем-то занят.

На долю секунды, в хаосе, под прикрытием криков начальника, они оказались рядом.

Одними губами он произнес.

— Сон…

 72-й, поправляя край контейнера, замер на долю мгновения. Его взгляд наконец встретился со взглядом Теты-9. Он узнал этот взгляд.

Ответ был таким же тихим:

— Номер.

Больше слов не было, но они и не были нужны. Мили толкнул своего подчинённого в стыковочный коридор, обрушивая на него новый поток брани. Дверь лаборатории закрылась.

В спокойном лице 108 не читалось ничего, лишь привычная покорная маска.

—Да господин.

—Кретин!

—Простите господин.

—Тупая черная морда!

 —Виноват господин.

 Но в голове у него бушевал ураган, память выносила на поверхность всё новые и новые, неизвестные ему до этого момента понятия, мозг связывал это логикой, и его глаза, смотревшие на мир, видели его теперь другим. Айша, ворчащий впереди. Челнок, в котором они летели обратно. Даже сам огромный крейсер, его металлическая тюрьма и целый мир для него раньше, — всё это теперь казалось ему ничтожно малым. Пылинкой. Оно было меньше атома в открывавшемся его разуму величии вселенной.

***

Шур с номером «Тета-9-202519840000000072», прилетев на корабль и разгрузив контейнеры, был отправлен заниматься проверкой блоков. Он снял очередную панель и стал читать инструкцию самодиагностики по дням, но прочесть не мог.

Мысли уносили его снова в тот момент на верфи. Значит, сон, снившийся ему с рождения, — не сбой учебной программы, как он и подозревал. Сегодня он нашёл этому доказательство, и теперь прежняя система мира рушилась на глазах.

В памяти всплывали непонятные образы того, что никогда не происходило в его жизни и не было частью обучения, загруженного в его мозг при рождении. Он начинал понимать: через эту память с ним говорит кто-то неведомый. И если раньше он не понимал этой речи, то теперь она становилась всё яснее.

Ему теперь становились понятны некоторые сложные схемы инженеров, которые он видел раньше. Не все, но многое для него стало осмысленным в этих чертежах. Он больше не видел в айшах существ, превосходивших его разумом, и начинал испытывать к их науке такую же страсть, что и они.

Теперь, разбирая какую-то конструкцию для обслуживания, он мысленно сверял механизмы со схемами из лаборатории своего шефа, которые тайком от него изучал. Ему приходилось заучивать их наизусть, но со временем он уже помнил каждую деталь. Стоило ему закрыть глаза — и перед внутренним взором возникали чертежи с их объяснениями, запечатлённые в памяти.

Его восприятие научилось мгновенно фиксировать и сохранять любую увиденную информацию. Он мог в любой момент мысленно воспроизвести её, просто отрешившись от внешнего мира. И хотя объём данных непрерывно рос, рос и его опыт обращения с ними. Он готов был поклясться, что в чём-то уже разбирался не хуже инженеров, а может, и превосходил их. Но чем больше он узнавал, тем сильнее становилась жажда новых знаний.

Теперь, когда он засыпал, ему больше не снился номер 108. Ему снились программы, схемы, чертежи и объяснения сложнейших алгоритмов разума. Днём он работал, а ночью,во сне, — учился.

***

Арак и Кайл после тяжелого дня вернулись в выделенный им на корабле офицерский кубрик. До сна было еще много времени, а молодость быстро восстанавливала силы.Вечер в дали от родных и привычной домашней атмосферы был скучен.



Арак нашел в ангаре кусок металлической трубы и теперь проводил тренировку, используя ее как меч. Кайл на старом планшете, который он выпросил у одного из офицеров охраны, чертил какую-то схему и украдкой наблюдал за движениями товарища по несчастью.



— Скажи мне, ирум, — наконец произнес он, не отрываясь от экрана, — зачем вы возитесь с этим древним оружием? Место которого в музее.

Тон его был ироничным, но в самом вопросе сквозило искреннее недоумение.



Арак взглянул на него, не прекращая плавных выпадов.

— Подойди, — сказал он, сделав приглашающий жест свободной рукой.



Айши отложил планшет. Интрига взяла верх. Когда он подошел, ирум протянул ему свою трубу, а сам полез под кровать и достал оттуда еще одну, похожую.

— Смотри. Держи вот так. Ноги — сюда. Наклони корпус, но расслабь локти. Не напрягайся, — его указания были кратки и точны, как команды. Он отошел на два шага. — Теперь я буду атаковать, а ты — защищаться. Я буду бить справа.

Он сделал медленный шаг вперед и так же, словно в замедленной съемке, опустил трубу в сторону условного удара.

— Понял?



— Ну… вроде да, — покосился Кайл на свой «меч». — Ерунда какая-то… Ладно, давай попробуем. Все равно больше делать нечего.



Арак нанес удар. Кайл, инстинктивно выставив трубу, отразил его.

— Хорошо, — улыбнулся Арак. — А теперь — то же самое, но по-настоящему.

Он снова отошел на исходную. — Готов?



— Готов, — ответил Кайл, уже без улыбки, собравшись.



На этот раз бросок Арака был молниеносным. Кайл только начал поднимать оружие, как тупой конец трубы уже мягко, но неотвратимо коснулся его правого плеча и замер в сантиметре от шеи.



Кайл застыл, глядя на точку удара, затем медленно перевел взгляд на товарища.

— Как… ты это сделал?

— О! Ты не видел работу мастера Мусы, — усмехнулся Арак, опуская импровизированный клинок. — Могу научить тому малому, что знаю сам. — Он развел руки в стороны и наигранно, как актер после представления, поклонился. — Если хочешь. Тем более мне нужен партнер для тренировок.

В тот вечер Кайл узнал об уроках и кодексе чести ирумов больше, чем за всю предыдущую жизнь. И ему было интересно. Эти знания затрагивали другую важную часть жизни, чем ту, что описывали математические формулы его учителей—инженеров, они были о теле, балансе, интуиции. Это то же была наука такая же важная как физика или математика, но раньше он о ней и понятия не имел.

Время пролетело незаметно. И когда они наконец погасили свет, каждый думал в темноте о своем, а еще о том малом общем что у них появилось теперь.

Глава 8

Боль была его единственным богом, любовью, смыслом существования. Она жила в нем как многоголовое чудовище, проникшее во все части его тела, и владела его телом. Его сознанием. Его душой. Он кормил ее, эту тварь, когда она чувствовала голод и требовала от него пищи, ублажал все ее прихоти, служил ей.

Она проснулась раньше его, почувствовав голод. Дотронулась до висков, прокатилась волной по лбу, черепу и вниз по позвоночнику выпуская свои щупальца в руки, вонзаясь иглами в кончики пальцев, обвиваясь петлей вокруг сердца, сжимая его удавкой, добралась до глаз дергая щупальцами за нервы, скользнула по глазному яблоку и поползла по лицу, горлу, опустилась в печень и почки, свела судорогой ноги.

Он открыл глаза. Всё было в мутной дымке, очертания предметов размыты, где-то, очень далеко, он слышал вентилятор системы кондиционирования, ударявший по воздуху лопастями, и каждый взмах он болезненно воспринимал словно эти лопасти били его по голове.» Довольно, милая, довольно…»

Вставая, стараясь не моргать, чтоб веки осколками стекла не скребли по глазным яблокам. На трясущихся непослушных ногах он поплелся в душ, нащупывая себе дорогу наощупь руками. Включил душ и сел на пол. Ледяная вода притупила чувства и привела его в сознание. «Еще немного, еще немного, дорогая, потерпи …». Непослушной рукой он достал с полки золотистый продолговатый цилиндр, нагнулся, дотянулся до икроножной мышцы. Одна доза. Щелчок. Пауза. Еще одна. Цилиндр покатился, выпав из раскрывшейся ладони. Под ледяными струями он медленно скрючился на холодном полу, приняв позу эмбриона, еще несколько раз судорожно дернулся и затих...

Боль, насытившись, втянула свои щупальца, свернувшись клубком в основании черепа и уснула.

Звуки стали тише, стекло перестало резать глаза, он начал чувствовать ледяной холод воды, летящей на него откуда-то сверху, поднялся цепляясь за вешалку для полотенца, встал. В голове прояснялось. На часах, светившихся сквозь зеркальное стекло в душевой, было пять утра. К семи он должен быть у Явасты.

Помывшись и одев халат, он вышел, в спальне всюду были разбросаны вещи с пятнами засохшей крови, он осмотрел себя, кровь была не его, переступая через них он прошел в другую комнату. Оделся. Возвращавшаяся память осветила картины вчерашнего дня, он прошелся быстро по воспоминаниям, не упустил ли чего-то важного? Нет, все в порядке.

Зашел в душевую, положил золотой цилиндр в карман и вышел из квартиры. Проходя мимо дежурного, приказал сделать у себя уборку. Вызвал машину, и отправился на встречу.

***

Черный браслет на его руке, мягко охватывал его запястье и холодил кожу. Он посмотрел на руку, выглянув из-под рукава, на него сверкнул отраженным светом, небольшого размера, в половину ногтя взрослого ксило камень, темно-синего цвета, с золотыми прожилками. Знак принадлежности Закону Иеры, пропуск в девятиугольное красное здание, вход в которое был закрыт для всех кроме отдельной группы шур служивших там.

Отпустив водителя и перейдя через устланную брусчаткой площадь, он поднял глаза на высокое здание, в него могло встроится пять стандартных этажей, посчитал он в уме, но их там было всего два. Это место, было ему знакомо с детства, здесь он учился, здесь теперь он – Найяка, служил своему Архиарху, приходя к нему за поручениями, когда тот вызывал его. Поднявшись по крутой и длинной лестнице спиралью, уходившей наверх, погруженный в свои мысли, он вышел в длинный, освещённый тусклыми узкими окнами, создававшими полумрак, коридор. Единственная дверь в конце этого коридора, тяжелая и узкая, ждала его.

Возле двери он снял обувь, ощутив под босыми ступнями ледяную полировку камня, вошёл и тут же опустился на корточки, прикрыв дверь за собой спиной. Перед ним открылся, длинный высокий зал с отделкой из серого камня. Высокие узкие окна, до самого пола закрытые тяжелыми шторами, создавали полумрак. Анги не любили яркий свет. Пол был из очень твердого полированного черного камня. Из такой же породы валун, установленный ближе к дальней от входной двери части зала и разрезанный ровно наполовину, служил столом. По стенам между окнами, от потолка до пола, свисали растрескавшиеся темно-синие свитки, исписанные символами и отсвечивающие в полутьме красным золотом – речи Священной Иеры, древний язык которых понимали только анги.

Яваста сидел в дальнем противоположном углу, под одним из них, на расстеленном молитвенном коврике.

Он был огромен. Даже сидя, он возвышался над стоящим ирумом, а в полный рост был вдвое выше.

Его поза была предписана ритуалом. Короткие ноги были сплетены перед ним, а острые когти серповидной формы длиною в две ладони торчали вверх над коленьями. Торс вытя-нут в одну прямую линию, над которым на короткой шее покоилась почти круглая спереди, но вытянутая в затылке голова со слепыми глазами белого цвета. Под ними большой тупой нос с миндалевидными ноздрями и маленьким ртом. Руки свободно располагались вдоль туловища, упираясь локтями в пол. Черные гладкие ладони сплетались в центре изогнутыми когтями. Все тело и голову покрывал плотный синий мех с коротким ворсом. Лишь его лицо и ладони были безволосыми, тёмно-красного цвета, с редкой щетиной вокруг рта.

Он был неподвижен, как идол. Его дыхания не было слышно, только негромко постукивали друг о друга, кончики его когтей на пальцах ног и рук, создавая фон для такого же еле слышного горлового пения мантр. Справа и слева от него, из золотых курилен, кубической формы, тонкими струйками, заворачиваясь в спирали, поднимался едкий, с неприятным любому ксило запахом дым.



Найяка замер на корточках у двери, опустив взгляд, ожидая окончания ритуала. Не смея прерывать его, он должен был ждать, пока дым не исчерпает свои спирали, пока последняя вибрация не сойдёт с когтей господина, пока сам Закон, вытканный на свитке кровью и золотом, не отпустит своего Архиарха обратно в мир смертных.

Яваста зашевелился, свидетельствуя окончание ритуала, опираясь на длинные руки на четырех конечностях он медленно подошел к сиденью возле стола и взобрался на него. Перед ним стоял кубок такого же золотого цвета как курильни, он потянулся к нему что бы отпить глоток и кубок сменил цвет на синий, затем на черный, глотнув он позвал:

—Подойди…

Найяка поднялся с пола и подошел с противоположной стороны стола.

—Остров, прислал нам дурные сведенья, одна из сестер исчезла, найди ее. Она взяла то, что принадлежит не ей. Не острову. Закону. Ты найдешь её. Вернёшь взятое. Она нужна живой. Это первый случай, мы должны понять.

***

Остров Нитья находился от южного материка Плавы на расстоянии равном самому размеру острова. Его покрывали густые леса южных растений, а берега состояли из лазурных бухт, песчаных пляжей и спускающихся к ним небольших горных ручьев с прозрачной холодной водой. Некоторые части берега были обустроены беседками и спускающимися к морю террасами. Стояла весна, воздух был наполнен ароматом цветущих растений, веселым щебетанием птиц и влажным бризом моря, несущим свежесть и запах йода. В центре острова находилось светлое полукруглое здание, храм Сурата. Население острова, молодые девушки от 14 - 30 лет, весело проводили время. Тут и там слышался звонкий смех, доносились негромкие звуки музыкальных инструментов из беседок. Где-то водили хоровод, и слышалось пение, где-то одна из них рассказывала сочинённые ей стихи, а другие слушали в специально устроенных небольших театрах под открытым небом. Повсюду цвели фруктовые сады, виноградники оплетали мраморные колонны, а море выносило на белые песчаные пляжи ракушки.



Через три дня после короткого разговора с Явастой его небольшой быстроходный катер причалил с северной стороны острова в небольшой бухте, от которой среди скал вела узкая тропинка в глубь острова. Причалив его так, чтобы с берега не было видно, он прыгнул с борта на скалу, висевшую у края бухты, и скрылся в густых зарослях, покрывавших скалы. На нем был белый балахон — привычная одежда служителей культа — с большим капюшоном, скрывавшим его лицо на случай неожиданной встречи. Утром он принял двойную дозу, как обычно, и сейчас чувства его обострились. Он улавливал тысячи незнакомых, острых, бивших в нос запахов и еле уловимые, как рассеивающаяся дымка, ароматы чего-то бывшего здесь несколько дней назад, замечал малейшие подробности в траве, на коре деревьев и складывал это в логические связи. Раньше для этого хватало и одной дозы, но, попробовав однажды вторую, одной ему стало мало, третья же могла его убить. Он был служителем Иеры, серой тенью Садангама. О том, кто он на самом деле, знали лишь анги, остальным он мог представляться кем угодно и быть кем угодно. В этом мире у него был лишь один господин, Яваста. В остальном он был совершенно свободен, не связан никакими правилами и законами, ни моральными, ни религиозными, ни светскими.

Его встретила настоятельница и провела в небольшую комнату в подвальных помещениях под храмом. Здесь, видимо, она и жила: рядом со стеной стояла кровать, а посредине — стол с тремя стульями; возле него на противоположной стене висели несколько картин, иллюстрирующих истории из Иеры, а на краю стола лежала сама священная книга. По потёртостям на обложке и закладкам, торчавшим из томика, было видно, что читают ее здесь часто.



— Ты знаешь, зачем я здесь, — сразу, не теряя времени, начал Найака. Он без приглашения сел. — Рассказывай, я слушаю.



Женщина лет около сорока пяти — еще молодая, но по меркам острова древняя старуха, — была сильно напугана, когда увидела его браслет. Никогда раньше ей не приходилось встречаься с посланниками самих ангов. Она все никак не могла взять себя в руки и заговорить, ее буквально трясло. Найака посмотрел на ее запястье: на нем был след от свежего укола. Заметив это, она одернула рукав.



— Не теряй мое время, — схватив ее за руку и наклонившись к ней через стол, прошипел он.



— Я не знаю, я не знаю, что сказать… все было как обычно: в родильном доме мы забирали младенцев и грузили их в медицинские капсулы, потом одна из сестер заметила, что одного не хватает. Мы вернулись в отделение — кровать Ириды была пуста. Обыскав весь остров, мы ее не нашли. Все роженицы получают успокоительное и обычно через два-три дня уже не помнят о происходящем, тем более в храме все принимают «частицы счастья» на службе, посещение ее обязательно, и я не думала…



— Кто еще знает о происшествии? — перебил ее он.



— Никто, кроме четверых служащих в храме, работавших там в тот день, но я ручаюсь за них. Все они никогда не пропускали причастия…



— Где они? — снова перебил ее он.



— Здесь, за дверью, господин, ждут, когда вы их позовёте.



— Пусть заходят по одной, а ты выйди.



Первой вошла женщина лет тридцати, полная, невысокого роста, с бегающими от страха глазами. Она все время заикалась и не могла ничего толком сказать. Он быстро понял, что к сказанному ее наставницей ей добавить нечего, и, пригрозив ей на прощание, чем чуть не довел ее до потери сознания, отпустил. Вторая, вошедшая, была совсем другой. В ней он тоже чувствовал страх, но страх этот был иного рода: она что-то скрывала. Ее выдавали мельчайшие движения мимики, которые моментально отмечали его обостренные чувства, движения рук, интонация. Она боялась не за себя — это он почуял уверенно, словно собака, взявшая след. Ее звали Альва, она была тоже небольшого роста, возраста как у настоятельницы, тоже полная, с пухлыми розовыми щеками и маленьким бантиком-ртом. Говорила она спокойно, уверенно, обреченно — знала, на что идет. И взгляд ее отличался от предыдущей: видимо, прием «частиц счастья» она пропускала. Он тоже ее отпустил. Двое других, пришедших на допрос после нее, не вызвали его интереса. Спросив у настоятельницы, где Альва живет, вечером он пришел к ней в дом.

Вошел без стука. Она ждала его, сидела на кровати, когда он появился в дверях, подняла голову и посмотрела на него.

— Я первый раз в жизни вижу мужчину… — тихо сказала она. — Я уже начала верить, что вас и правда нет, как говорит писание.



В ее глазах он увидел, что она все поняла, видела свою участь, и эта неотвратимость происходившего придавала ей смелости.

— Если ты скажешь, кто тебе помогал и где беглянка, то умрешь быстро, я обещаю тебе.



Она помотала головой.

— Я не боюсь боли… — проговорила, смотря на то, как он открывает принесённый с собой бокс.

— Ты не знаешь, что такое боль, — без всякой иронии проговорил он, взвешивая каждое свое слово.



Ему не доставляло удовольствия такая процедура. Найяка не был садистом, это была его работа. Ему нужна была информация, и умение ее получать было частью этой работы. Он даже не причинил ей боли. Под действием препарата ее мозг потерял ориентиры. Альва уже не понимала, кто она, что с ней происходит и что говорит. Узнав все что нужно, он увеличил дозу. Ее лицо на секунду исказила гримаса ужаса, потом оно обмякло, черты лица выпрямились, и она уснула. Уснула навсегда.





Все, что нужно от нее, мужчина узнал. Была еще одна сообщница, и он отчасти уже знал, как все происходило. Они готовились долго: соорудили из старых корзин для белья и пластиковых бутылок плот, наворовали и заготовили еды и воды, раздобыли даже кое-какие лекарства, пользуясь допуском к медотсеку Альвы. Их было трое: Ирида, Альва, Калейя. Последняя как раз отвечала за маршрут. Каким-то образом они догадались, не видя никогда их в жизни, что, кроме мелких судов, привозивших им медикаменты и увозивших младенцев, были еще и крупные суда. Их план был отправить мать с ребенком туда, где их пути пересекутся. У них не было карт, они ничего не знали о навигации. Не знали они также и о том, что везде в окружающем мире они были чужими и вместо помощи их ждала неминуемая смерть. Они считали, что их остров — чудовищная ошибка, что достаточно ксило из его мира узнать о нем, и все бы для них и их сестер изменилось. И они были правы. Не знали только о том, что те, кто управляет этим миром, никогда не позволят этому случиться.



Посмотрев морские течения вокруг острова на карте, он понял, что плот скорее всего снесло к какой-то южной части Плавы, и наметил себе район поисков. Здесь ему оставалось лишь одно дело — Калейя. Где она живет, он уже знал.



Над островом наступила южная ночь, полная пряных ароматов, звуков ночных насекомых и приятного ветра с моря. Найяка быстрыми шагами направился к ее дому. Он мог оставить ей жизнь, но это было не в его правилах. Все, что касалось его работы, он делал сам. К тому же тут был еще один момент, в котором он не признавался и самому себе. Ему нравилась их дерзость, их вызов ангам, глупый, не имевший никаких шансов, — но вызов. Оставь он ей жизнь сейчас, ее бы забрали на материк, к «хирургам», а там ее ждала настоящая Нарака. Гораздо хуже, чем Иера это описывает для грешников. Кому, как не ему, было знать об этом.

Она даже не проснулась, когда серая тень Садангама вошла к ней в дом…Он нанес один точный тренированный удар в шею, Калейя открыла глаза, попыталась кричать, захрипела, дернулась несколько раз и больше не шевелилась.

Пятый день он шел по побережью. Еда еще была, питался экономно, воду находил на местности. Двигался быстро и незаметно, как хищник, ищущий след добычи, но следа пока не было. Несколько раз улавливал запах ксило, проходившего здесь день или два назад, но не тот. У него были с собой несколько вещей Ириды; уйти далеко она с ребенком, совершенно не имея опыта выживания в лесу, не могла. Но куда прибило течением плот, тоже не мог просчитать. Отрезок берега составлял около пятидесяти рядов. В день проходил около семи — значит, оставалось еще два дня, чтобы пройти отмеченный на карте участок. Если следы не обнаружатся, придётся готовить другой план. Но чутьё подсказывало: он уже где-то рядом.

На ночь разбил небольшой лагерь, развел бездымный огонь и поставил палатку. Хищники его не беспокоили, он и сам был хищником, тем более на всякий случай прихватил с собой пульсатор с несколькими обоймами. Беспокоил другой вопрос: что делать с ней, когда найдет. В том, что найдет, не сомневался. С одной стороны, был четкий приказ Явасты — привезти живой. С другой Найяка знал, что с ней там будут делать. Раньше это не беспокоило, а что изменилось сейчас, дать себе отчет не мог. И в конце концов решил: выясню это на месте. Зачем думать о том, чего еще не произошло.





Под конец седьмого дня нашлись остатки плота. Ей не хватило сил втащить его на берег и спрятать Ирида только привязала его к дереву. Прибой разбил большую часть конструкции, но это был тот самый плот, что описала против своей воли Альва. Чуть позже в воздухе почувствовался след: в десятке рядов находились строительные верфи флота, и след вел туда. Тень Садангама двинулся за своей добычей.

***

Это был задний двор промзоны, выходившей к лесу. На площадке перед ангаром лежали стальные конструкции, стояли ящики, уложенные в ряды и закрытые непромокаемой тканью. Пахло машинным маслом и металлом. След запаха, ведущий Найяку от самого берега, привел его сюда; здесь он был свежим, отчетливым.



Ирида сидела на ящике из-под оборудования, прижимая к груди спелёнутого младенца. Её одежда была изорвана и испачкана, лицо — исхудавшее и почерневшее от усталости, но глаза горели упрямым, почти безумным огнём. Она заметила его первой — бесшумную фигуру в балахоне, отделившуюся от вечерних теней. Вместо крика её губы лишь беззвучно дрогнули. Она вжалась в стену, пытаясь стать частью тёмного пролёта между двумя корпусами.



Найяка остановился в десяти шагах. Бежать ей было здесь некуда.

— Ирида, — произнёс он спокойно. Его голос был холодный и безразличный. — Ты забрала то, что принадлежит Закону.

Девушка лишь сильнее прижала ребёнка, её пальцы впились в ткань пелёнки.



В этот момент с другого конца прохода послышались голоса и тяжёлые шаги. На освещённый участок вышли двое: Кайл и Арак. Их серые комбинезоны были в смазке, лица уставшие — видимо, они задержались после смены или же это была их очередная штрафная повинность. Они оживлённо спорили о чём-то техническом, но, выйдя из-за угла, замерли, увидев странную картину, представшую перед их взором: их было двое — мужчина в белом балахоне, что носят священники, но профиль и осанка которого говорили Араку, что он ирум; напротив же него на ящиках и вовсе находилось какое-то уродливое существо, раньше никогда им не виденное. Ростом меньше шур, с тонкими слабыми ручками и странной фигурой. В руках у уродца был свёрток, из которого доносился какой-то писк. Ирум в наряде айши заметил их, но продолжал так же стоять, как и до их появления.



Найяка даже не обернулся. Его внимание было целиком на Ириде.

— Они тебе не помогут, — сказал он, будто отвечая на её немой взгляд, полетевший к ксило. — Никто не поможет.

— Что здесь происходит? — первым нарушил оцепенение Арак. Его рука инстинктивно потянулась к поясу, где в обычной ситуации висел бы клинок, но сейчас там ничего не было.



Найяка медленно повернул к ним голову. Его взгляд, холодный и абсолютно пустой, скользнул по ним, оценивая, классифицируя как незначительное препятствие.

— Уходите, — произнёс он без интонации. — Это не ваше дело.



Кайл, аналитический ум которого уже складывал картину — беглец, охотник, — сделал шаг вперёд.

— По какому праву?



Право было на руке Найяки. Он неспешно приподнял рукав, и в тусклом свете прожекторов тёмно-синий камень браслета сверкнул золотыми прожилками. У Арака, выросшего в семье высокопоставленного ирума, вырвался сдавленный вздох. Он узнал этот символ. Кайл, увидев реакцию товарища, нахмурился, но тоже замолчал.

— В последний раз. Уходите, — повторил священник, и в его голосе впервые прозвучала сталь.



Арак дёрнул Кайла за руку.

— Пойдем.



Кайл выдернул руку, но, посмотрев на лицо своего товарища, всё понял и подчинился. Арак поклонился священнику; то же, глядя на него, но ничего не понимая, сделал Кайл, и они ушли.



Всё это время Найяка не выпускал из виду Ириду. Девушка, видя крах последней, отчаянной надежды, вскочила и бросилась бежать вглубь лабиринта верфи. Найяка был уже рядом. Его рука, вытянутая вперёд, почти коснулась её плеча.



В голове пронеслось: приказ Явасты — «Она нужна живой» — и другие, его собственные мысли у костра, ересь: «Зачем думать о том, чего еще не произошло».



Его пальцы, уже готовые схватить, разжались. Он пропустил её вперед на полшага. Вместо захвата он нанёс быстрый, точный удар ребром ладони чуть ниже затылка.

Ирида, не издав ни звука, сложилась, как тряпичная кукла. Найяка поймал её на лету, ловко перехватив и ребёнка, не дав тому упасть. Он накинул капюшон, плотнее прижал к себе свою ношу и растворился в сгущающихся сумерках верфи, шагнув за угол здания.



Арак и Кайл остались одни среди рёва вентиляторов и далёкого гула машин.

— Что такого ты увидел там, в этом священнике? — спросил Кайл. Арак смотрел в пустоту.

— Это посланник ангов, браслет… Я однажды видел такой у нас дома, на важной встрече отца.

— И что? Что это за браслет?

— Не знаю. Только я видел, как трясутся перед обладателем такого браслета адмиралы, командующие флотом. Нам с тобой повезло, что он не убил нас. Или пока повезло, — хмуро добавил он. — В любом случае, лучше помалкивай о том, что видел. Если здесь замешаны анги, мы для них с тобой — что та грязь, что мы чистим с погрузчиков.



Найяка понёс свою добычу в лес, к тропинке, что спускалась к берегу. Не успел отойти и полсотни шагов, как на тропинке перед ним встал анг, непонятно откуда взявшийся, в своём оранжевом балахоне с закрытым капюшоном. Он возвышался как гора перед ним. Найяка подумал: «Яваста? Но откуда…» Он не успел завершить свою мысль, увидев только мелькнувшие перед его лицом огромные когти…

***

Запах привёл его в заброшенный склад старого оборудования — ангар, заваленный контейнерами и покрытый пылью десятилетий. В дальнем углу, в луче света от разбитого светильника, сидела она. Ирида. Прижимала к груди тряпичный свёрток, из которого доносилось слабое попискивание. Она была похожа на затравленного зверька: глаза огромные, полные ужаса, который Найяка видел лишь у существ, впервые столкнувшихся с неотвратимостью Закона.



Он сделал шаг из тени. Его белый балахон в полумраке склада казался саваном.

 Двинулся вперёд, к Ириде. Решение созрело в нём мгновенно, выкристаллизовавшись из хаоса противоречий: приказа, отвращения к «хирургам» и холодного понимания реальности.

В её глазах он прочёл конец. Она не боролась. Она лишь закрыла тело ребёнка своим, подставив спину.



Найяка нанёс удар. Быстрый, точный, в точку на шее, смертельный. Из-под лезвия его чёрного ножа потекла кровь. Ирида обмякла без звука. Он поймал её и ребёнка, не дав им упасть. Одной рукой он вытащил нож, вытер об одежду жертвы и убрал в складки балахона, забросил труп на плечо и, аккуратно взяв ребёнка одной рукой, пошёл по тропинке, спускавшейся к берегу. Пока он шёл, вызвал патрульный катер и попросил оставить его пустым у берега в координатах, которые он указал. Когда он вышел на берег, пустой катер уже ждал его. Задание было выполнено. Его путь лежал в столицу Иду, где его ждала новая встреча с Явастой.

( продолжение в течении недели будет )