Выбор - часть II - Глава 2

                Глава 2.

Полуденный час встретил зябким осенним дождём, рисующим тоскливые акварели на сонном стекле. Не хотелось выныривать из-под уютного кокона одеяла, но неумолимый голод выгнал из тёплой постели.

Насытившись плотным завтраком и взбодрившись обжигающим кофе, я с улыбкой вспомнил вчерашние посиделки и потянулся к телефону. Вадим, кажется, не делал из вчерашних новостей государственной тайны и не заклинал меня играть роль слепоглухонемого свидетеля.

Наталья ответила после третьего гудка:

— Алло. Привет, Серёж!

— Наталёк! Здравствуй! — с нарочитой бодростью в голосе воскликнул я. — Тут мне одна сорока на хвосте принесла весть, нет, целых две…

— Ага, сорока… Птица Перепил, вчера долеталась до потери ориентации в пространстве и до сих пор валяется в позе поверженного орла, — перебила она, хороня под колким юмором вчерашний хмель Вади. — А ты, смотрю, вполне себе огурцом. Даже удивительно.

— Погоди. Вадик и правда был у меня, но мы не устраивали вакханалию до потери пульса. Чисто символически, по глотку за здравие. И ушёл он вполне вменяемым, — немного растерялся я от её праведного гнева. — Я, вообще-то, позвонил поздравить тебя.

— Да шучу я, что ты такой нервный? — заливисто рассмеялась Наталья. – Что ж вы, трезвенники, такие ранимые? Чуть тронешь — сразу в норку. – Звучный шлепок эхом откликнулся в трубке (Ох, чувствую, Вадику прилетело!). – Вот, уже под одеялом прячется… … Серёж, рано ещё поздравлять. Всего пятнадцатая неделя. Ещё вилами по воде писано. У меня сейчас тревог и сомнений больше, чем оптимизма.

В голове промелькнули образы: крошечный комочек жизни, хрупкий, как росинка на листе, и Наталья — сильная, но вдруг такая уязвимая. Я мысленно чертыхнулся: почему всегда сложно подобрать слова, когда они особенно нужны?

— Наташ, пятнадцатая неделя это уже серьезный срок. И вера в благополучный исход необходима, чтобы идти вперёд и не сдаваться, чтобы были силы действовать, чтобы не растерять надежды, – изрёк я, стараясь придать голосу уверенности. — И прекрати эти разговоры! У вас всё будет хорошо, я уверен.

— Ты прямо как Аня… Только своими словами. Но, похоже, — задумчиво произнесла она. — Спасибо! … Да налью тебе кофе, алкаш… Ещё бы ты был алкашом… Молчи лучше, несчастье ты моё… и иди умой свою опухшую физиономию… Прости, Серёж, это не тебе. Орёл мой пробудился, жаждет нектара.

— Понял, что не мне, — заверил я. — Вадиму привет и скорейшего оздоровления.

– Обойдётся. Ты лучше скажи, как у Ани дела? А лучше скинь мне её номер, я сама позвоню, всё узнаю и вообще, мне нужно с ней поговорить.

– Боюсь, я тебя разочарую, но номера Ани у меня нет. С момента её отъезда мы не общались.

«Чёрт! Бегу от себя, а прибегаю к тому же, от чего бежал. Звучит идиотски, конечно, но, к сожалению, правдивее не скажешь. И врать не хочется, да и в голову ничего не приходит. Так что, как говорится, что есть, то есть.»

– Хм. Не может быть… Странные вы… Ладно, проехали, – озадаченно протянула Наташа. – Жаль. И ты даже не попытался?

– Пытался, поверь, но… это сложная история. И рассказывать её я не готов. Прости.

– Ладно, забудь. Всё в порядке.

– Наташ, Лену тоже поздравь от меня, у неё, вроде, тоже грядут перемены, – я уже собирался попрощаться.

– Стой, – остановила меня Наталья. – Сейчас я ей трубку дам, сам всё скажешь.

Совсем вылетело из головы, что сегодня выходной, и Лена, как обычно, оккупировала квартиру Вадима. Деваться некуда, придётся поздравлять лично.

– Хорошо, – сдался я.

– Серёжа, привет, – прозвучало в трубке.

– Привет, Лен! Вадим нашептал мне о вашем решении. Признаться, приятно удивлён и искренне рад. Мои поздравления тебе и Кириллу! Вы замечательная пара. Кажется, вы созданы друг для друга. И думаю, любовь ваша настоящая, и вы сохраните её на долгие годы, не дав чувствам угаснуть.

«Эка я загнул…» – Поймал себя на мысли, что говорю слишком пафосно. Но слова уже вылетели, и отступать было поздно. Наталию толком не поздравил, хотя её новость для меня куда весомее, а перед ней распелся соловьём. С чего бы это? Наверное, стоит ещё раз возблагодарить Эн за её «скромное участие» в моей несостоявшейся истории с Леной. Ведь, если честно, я ни о каких отношениях даже не помышлял… И спасибо неведомым силам, наставившим Леночку на путь истинный.

– Ой, – пискнула Лена, – как красиво ты сказал. Спасибо, Серёж. Ты восемнадцатого ноября на свадьбу придёшь?

– Постараюсь сделать всё возможное, но, знаешь, официально меня ещё никто не пригласил.

– Так я же приглашаю! Вот, говорю: восемнадцатого ноября, значит, мы тебя ждём! – с недоумением произнесла она.

– А, ну да, не сразу уловил форму приглашения. Прости. Тогда, разумеется, буду. Но ты с Кириллом всё-таки обсудите список гостей, вдруг у него другие предпочтения.

– Что ты такое говоришь? – обиделась Лена. – Кирилл будет очень рад тебя видеть, как и я.

– Обязательно приду, раз мне все рады. Спасибо за приглашение. – Не хочу больше расстраивать Лену, а то от моей иронии она сейчас расплачется. – Ладно, Ленчик, ещё раз поздравляю. Кириллу привет и до встречи.

– Ладно. Ты и Ане передай, что мы её тоже ждём… Ой, тут Наташа что-то ещё сказать хочет. Всё, пока, отдаю трубку.

«Блин… Опять выстрел и в ту же рану.»

– Серёж, – послышался в трубке голос Натальи, – ты сейчас чем занят? Может, к нам на чай заглянешь? Вадик, как резвый мячик, вокруг меня скачет, ладошки в мольбе складывает, тоже в гости зовёт.

Я бросил взгляд на унылый пейзаж за окном. Дождь барабанил по стеклу, рисуя мокрые спирали. Они стекали вниз, размывая очертания мира. Может, сегодня действительно стоит отвлечься?

– С удовольствием, – немного обдумав предложение, согласился я. – Наташ, только прошу, не спрашивайте об Ане. Я сам как в вакууме, не знаю, что говорить… Эта пустота меня душит.

– Конечно. Только и у меня будет просьба: сегодня без спиртного, пожалуйста.

– Вот, честное пионерское, даже в разговоре не употребим, – клятвенно заверил я и добавил: – Ты же знаешь, что мы фактически непьющие, просто иногда, крайне редко, этого требует эмоциональное состояние. Вчера мы это требование выполнили, и, еще раз уточню – всего по «сто писят». Сегодня – молоко и гантели… Короче, ничего крепкого, кроме кофе. И да, а во сколько?

– Ох, балабол… Всё, к обеду, через пару часов ждём. – Наталья отключила связь.

Я взглянул на часы: пара часов, времени в обрез. Надо успеть привести себя в порядок и хоть немного разобраться с хаосом на кухне. Мама, если нагрянет, непременно огорчится из-за «свинарника» — а расстраивать её ох как не хочется. В убранной квартире, в отсутствии грязной посуды она видит залог моего благополучия. Знак, что я справляюсь, что жизнь моя организованна. Так хочется дарить ей эту уверенность — но порой так не хватает собранности. В глубине души я с ней согласен: порядок важен. Но быт коварен — дела накапливаются, словно лавина.

Бывает, после завтрака я лишь ополосну чашку, отложив остальное «на потом». А потом — вихрь неотложных дел: работа, магазин, поиск «очень важной» информации в интернете — залипание в видеороликах… И вот уже поздний вечер, а гора посуды всё так же томится в раковине.

Порой кажется, что дело не во времени, а во внутренней апатии. Понимаю: уделить пятнадцать минут мытью проще, чем потом полчаса разгребать авгиевы конюшни. Но всякий раз найдётся отговорка: «нет настроения», «сперва отдохну», «сделаю завтра»… И завтра всё повторяется.

Вздохнув, натянул старые джинсы и футболку, закатал рукава — пора. Включил кран. Набрал тёплую воду. Добавил моющее средство — пена заиграла пузырьками.

Мысленно я снова вернулся к Эн. Пустоту в груди не заполнить ни мытьём посуды, ни уборкой. Но хотя бы квартира перестанет выглядеть как поле боя — это уже победа.

Через десять минут гора посуды исчезла. Я протёр столешницу, смахнул крошки в ведро, расставил чистые тарелки на сушилке. В воздухе запахло лимоном и чистотой — неожиданно приятно.

«Вот так, — подумал я, оглядывая результат, — пятнадцать минут работы, и мир уже не кажется таким хаотичным».

Перешёл в комнату. Разбросанные вещи, стопка книг на кресле, пыль на полках. Быстро собрал одежду в корзину, расставил книги, протёр поверхности. Пара движений — и пространство будто расширилось, стало легче дышать.

Глянул в зеркало: лицо всё ещё «усталое» после вчерашних посиделок, но порядок вокруг хоть немного придал сил. Осталось принять душ, переодеться — и можно идти к Вадиму.

Перед выходом окинул взглядом квартиру. Не идеально, наверное, но уже не «свинарник». Мама, если заглянет, не нахмурится. А я… я хотя бы попытался.

Накинул куртку. Ключи звякнули в ладони, как напоминание: пора выходить. В дверях задержался на секунду, ещё раз вгляделся в зеркало — не на себя рассматривая, а в надежде…

Вышел — навстречу чаю, разговорам и попытке хоть ненадолго отвлечься от той пустоты, что всё ещё жила внутри.

Дождя уже не было, но небо оставалось хмурым и неприветливым. Ветер срывал с деревьев редкую, ещё не опавшую листву, и та, кружась в беспорядочном вихре, то взмывала вверх, то шёпотом ложилась на остывшую землю.

Улица выглядела непривычно пустынной — ни спешащих по делам прохожих, ни детских голосов из соседнего двора. Только одинокая ворона, примостившись на оголённой ветке, время от времени издавала резкое «кар!», будто проверяя, слушает ли её кто-нибудь.

Воздух был густым от влаги и запаха прелых листьев. Вдоль тротуара тянулась цепочка тёмных пятен — там, где вода ещё не успела впитаться в землю. Шелест листьев и отдалённый гул проезжающих машин. Всё вокруг казалось приглушённым, словно природа намеренно убавила громкость, чтобы дать миру передышку между осенними штормами.

Я поёжился — в спину тут же дохнуло промозглой сыростью. Зонт? Конечно, не взял. Но возвращаться смысла нет: и время терять жалко, и не сахарный ведь… вроде.

В голове уже вертелась мысль: зайти в кондитерскую (слава богу, она в том же доме, что и «Пятёрочка»), выбрать что-нибудь лёгкое, но не приторное. С пустыми руками на «чай» идти неловко. Я прибавил шагу, мысленно перебирая варианты: эклер? корзиночка? может, тортик – «Птичье молоко»?

За поворотом вспыхнула вывеска — кричащая, почти неприличная в этом сером полумраке. И тут —

— Эй, братан, покурить есть?

«Да чтоб вас!» — мысль ударила, как электрический разряд. Конечно, они. Те же рожи, на том же месте. Только щуплый Сашок отсутствовал. «Отряд потерял бойца? Или погода виновата?» — мелькнуло мимолётно.

— Саня, ты? Здорово. Привет, Толик, — я приблизился, стараясь держать тон ровным. — Не курю, сколько раз говорил.

Саня уставился на меня с искренним недоумением: — А ты кто?

Толик, в своём рваном пуховике, лениво опёрся о стену и изучал носки ботинок с безразличием человека, которому всё давно надоело. В диалог влезать он явно не собирался.

— Серый с восьмого, забыл, что ли? — я улыбнулся как можно дружелюбнее.

— А, а, а, — протянул он, делая вид, что вспомнил. Помолчал, потом уточнил: — Чё, совсем не куришь?

— Так в полиции запрещают. Сразу увольнение, — не удержался я от лёгкой издевки.

— Понял. Извини, Серый, забыл, — Саня как-то съёжился и отвёл взгляд.

Толик лишь плотнее закутался в куртку, будто пытаясь исчезнуть.

— Ладно, пацаны, тороплюсь. Не мокните тут, идите по домам — погода нелётная.

Я развернулся и зашагал к магазину. Оглянуться не хотелось — да и зачем? Кивали они мне вслед или показывали средний палец, уже не имело значения.

А потом вдруг накрыло: я чуть не рассмеялся в голос. Глупо, нелепо, но смешно. Вот ведь ситуация — и эти двое, с полностью пропитой памятью, и мой внутренний монолог, и вся эта серая морось вокруг. Жизнь, она такая: иногда просто хочется хохотать без причины.

Я зашагал быстрее, чувствуя, как прохладный воздух пробирается под куртку. Вывеска кондитерской манила тёплым жёлтым светом, и уже через пару минут я стоял перед витриной, разглядывая ряды пирожных.

«Птичье молоко» действительно выглядело аппетитно — белоснежная шапка крема, аккуратная порция. Но взгляд невольно скользнул дальше: эклеры с глянцевой шоколадной глазурью, корзиночки с малиной, мини тарты с карамелью…

— Вам помочь с выбором? — голос продавщицы прозвучал неожиданно мягко.

Я вздрогнул, оторвавшись от созерцания. Женщина за прилавком смотрела с доброжелательным интересом, словно разгадывала мои сомнения.

— Да, пожалуй… — я запнулся, пытаясь сформулировать желание. — Что то не слишком сладкое, но с характером.

Она улыбнулась, будто услышала что то знакомое: — Тогда советую миндальный рулет. Нежный, но с лёгкой горчинкой. Многие берут к чаю, когда хочется чего то особенного.

Я кивнул, соглашаясь больше с её тоном, чем с описанием. Пока она упаковывала покупку в бумажный пакет, я заметил на стене маленькую фотографию в рамке — заснеженный двор, дети на санках, смеющиеся лица.

— Ваша семья? — спросил неожиданно для себя.

— Дочка с внуками, — её глаза потеплели. — Зимой приезжали в гости. Теперь вот смотрю и вспоминаю, как весело было.

Что то в этом простом разговоре вдруг согрело изнутри сильнее, чем ожидаемый чай. Я поблагодарил, взял пакет и вышел, ощущая, как тяжесть последних дней понемногу отпускает.

Ветер на улице взбесился, но теперь в его порывах чувствовалась не злоба, а пьянящая свежесть. Втягивая носом сквозь бумагу пакета дразнящий аромат ванили и миндаля, я размышлял о парадоксах судьбы: порой самое ценное и необходимое ждёт не там, где его усердно ищешь, а скрывается в случайной улыбке, в мимолетном добром слове, в хрустящем миндальном рулете с еле уловимой горчинкой.

Остановившись у подъезда Вадима, я нажал на домофоне привычные цифры. В тот же момент в моем кармане ожил телефон.

— Вадик, я у двери, открывай! — выпалил я, предвосхищая вопрос, и в ту же секунду в квартире отозвалось пиликанье домофонной трубки.

— Понял, — бросил Вадим и отключился.

Замок мелодично звякнул, приглашая войти.

Я толкнул тяжёлую дверь и вошёл в подъезд. Лифт ждал на первом этаже, словно специально поджидал меня. Пока поднимался, ещё раз проверил пакет — рулет лежал аккуратно, не помялся.

Дверь распахнулась в тот миг, когда мой палец почти коснулся звонка. В тесном коридоре сбилось в кучу всё семейство Вадима. Наталья выглядывала из за широкого плеча мужа; чуть позади Лена тянулась вверх, вставая на цыпочки. А за этой живой преградой — о чудо! — притаился Кирилл. Сердце радостно ёкнуло: вот он, мой спаситель! Теперь Леночка наверняка позабудет обо мне, устремив всё внимание на своего жениха. Ни каверзных вопросов, ни пронзительных взглядов… Но где то в глубине души я понимал: это всего лишь надежда. И всё же упорно цеплялся за мысль, что Наталья учла мою просьбу и все здесь знают: есть темы, которые лучше не поднимать.




Следующая  глава  — Часть 2 –Глава  3 - http://proza.ru/2025/11/16/1735