Учебный случай

    Кабинет психолога Аркадия Семёновича был его личной крепостью. Здесь пахло дорогим кофе, старой бумагой и спокойствием. На стенах висели дипломы в блестящих рамах, на полке стояла статуэтка Фрейда с задумчивым видом, а кресло для пациентов было настолько мягким, что в нём тонули все тревоги.

   Сам Аркадий Семёнович, мужчина с добрыми глазами и седой бородкой клинышком, считал себя мастером нахождения контакта с самыми трудными клиентами.

  В тот день по расписанию значился новый пациент, некий Виктор.
  Аркадий Семёнович, попивая кофе, заранее мысленно проигрывал диалог. «Жалуется на одиночество, проблемы в общении… Стандартный случай. Разложим всё по полочкам».

  В кабинет вошёл молодой человек лет двадцати пяти. Вид у него был самый что ни на есть несчастный: плечи ссутулены, взгляд устремлён в пол.

  «Типичный случай », — с профессиональным удовлетворением подумал Аркадий Семёнович и жестом пригласил юношу в объятия того самого мягкого кресла.

  — Проходите, присаживайтесь поудобнее. Я вас слушаю, — начал он своим бархатным, успокаивающим голосом. — Рассказывайте, какие у вас проблемы?

  Виктор тяжко вздохнул, поднял на психолога влажные от навернувшихся слёз глаза и выпалил:

— Видите ли, меня никто не любит.

  Аркадий Семёнович кивнул с глубоким пониманием. «Я так и думал. Комплекс неполноценности, искажённое восприятие социальных связей». Он уже собирался задать свой коронный вопрос: «А когда вы впервые почувствовали эту холодную пустоту в душе?», но Виктор продолжил. И его голос, ещё секунду назад дрожащий и жалобный, приобрёл металлические нотки:

  — Может, хоть вы поможете, раз у вас на стене висит три диплома, а выглядите вы так, будто жизнь давно победила в вас всякий интерес к ней?

  Воздух в кабинете застыл. Дипломы, на которые только что указал пациент, будто постыдились и потускнели. Даже кофе в кружке Аркадия Семёновича как-то перестал парить.

  Психолог медленно опустил свою чашку. В его голове пронеслись годы учёбы, тренинги, супервизии,  множество  прочитанной профессиональной литературы. Там было про трансфер и контр-трансфер, про эмпатию и безоценочное принятие, про техники активного слушания.
   Но там не было ни слова о том, как реагировать, когда тебя, специалиста с тридцатилетним стажем, только что обвинили в том, что ты — ходячее воплощение профессионального выгорания.

  Первой его реакцией была праведная ярость. Ему захотелось  сказать ему: «Это у меня то "вид побежденного!… и вообще …  эти дипломы настоящие, я их  не в лотерею выиграл!»

  Но он был профессионалом. Он взял паузу. Сосчитал до десяти. Потом до двадцати.
 
  — Хм, — это был единственный звук, который он смог издать. — Интересно. Вы сразу переходите к оценочным суждениям. Это ваша стандартная модель установления контакта?

  — Ну да, — беззастенчиво признался Виктор. — Я всегда говорю то, что думаю. Потом все обижаются и уходят. А вы что, не обиделись? Может, вы и правда поможете?

  В голове Аркадия Семёновича промелькнула мысль: Ага! Пациент демонстрирует деструктивную поведенческую модель и тут же проверяет её эффективность.  Чёрт, гениально!

  — Виктор, — сказал психолог, и в его голосе снова зазвучали бархатные нотки, но теперь с примесью научного интереса. — Вы только что продемонстрировали классический пример. Вы провоцируете негативную реакцию, чтобы подтвердить свою исходную установку «меня никто не любит». Браво! Прямо учебный случай!

  — То есть я молодец? — уточнил Виктор, и в его глазах мелькнула искорка.

  — В каком-то извращённом смысле — да! — воодушевился Аркадий Семёнович. — Вы — ходячий, говорящий учебник по психопатологии обыденной жизни! С вами можно делать клинические разборы для студентов!

  — Здорово, — оживился юноша. — А что, "побежденный жизнью", значит, я теперь твой любимый пациент?

  Аркадий Семёнович замер. Он посмотрел на сияющее лицо Виктора.И вдруг он рассмеялся. Заливисто, от души, так что его живот, который он предпочитал называть «солидным жизненным опытом», заколыхался.

  — Знаете что, Виктор? — вытер он слезу. — Вы — ужасный человек. Но чертовски эффективный. Вы за пять секунд разнесли  мою профессиональную защиту. Вы невыносимы. Но… вы правда мне нравитесь.

  Виктор удивлённо улыбнулся. Это была его первая искренняя улыбка за долгое время.

  — Правда?

  — Правда. Но если ты ещё раз назовёшь меня «побежденным жизнью», — Аркадий Семёнович сделал грозное лицо, — я заставлю тебя всю оставшуюся жизнь анализировать, почему ты это делаешь. Понимаем друг друга?

  — Вроде да, — кивнул Виктор.

  — Отлично. Тогда начнём наш следующий сеанс с анализа твоего непреодолимого желания говорить гадости людям, которые искренне хотят тебе помочь. И, кстати, кофе будешь?

  — Буду, — сказал Виктор. И впервые за много лет ему показалось, что его наконец-то услышали. Пусть и таким странным образом.