Фельдшер...

В деревне Гондово с населением в двести душ, где коровы пасутся на центральной площади, обитал фельдшер — дядя Мирон. Он лечил всё: от насморка до переломов, используя йод, парацетамол и крепкое слово.

Как-то возвращаясь с вызова к бабке Марфе, которая жаловалась на "сердце в пятках", Мирон поскользнулся на коровьей лепёшке и потерял сознание. Очнулся он не в своей фельдшерской избе, а в стерильной палате с логотипом "Princeton-Plainsboro Teaching Hospital".

— Где я? — пробормотал он, оглядываясь. Вокруг суетились люди в белых халатах, все красивые, как с обложки журнала. Один чернокожий спортсмен с идеальной улыбкой, другая — строгая брюнетка с планшетом.
Доктор Грегори Хаус, тот самый хромой, ворвался в палату, жонглируя флаконом викодина.

— Дано: пациент с возможной деменцией, частичной амнезией и алкогольной абстиненцией. Диагноз? — рявкнул он своей команде.
Дядя Мирон сел на кровати, потирая ушибленный бок.
— Сколько много умных слов. У меня просто нога подвернулась. Дайте бинт, я сам себя залатаю. А это что за светомузыка? — он ткнул в один из мониторов.
Команда замерла, Хаус прищурился:
— Ты не пациент. Ты — диагностический вызов, с редкой формой диссоциативной фуги.
— Кончай умничать. Грузить я тоже умею. В своём Гондово тридцать лет людей лечу...

В этот момент медсестра вкатила очередного пациента. Команда получила карту и приступила к консилиуму:
— Высокая лихорадка, неспецифическая сыпь, атаксия...
— Системная красная волчанка?
Дядя Мирон, вздохнув, подошёл к больному и внимательно осмотрел его кожный покров и волосистую часть головы:
— Давно из отпуска?
— Неделю назад вернулся.
— Похоже клещевой боррелиоз на ранней стадии. Посмотрите на эту мигрирующую эритему. 

Хаус поперхнулся викодином:
— Мы должны исключить СКВ, васкулит и опухоль мозга!
— А ещё обыскать его дом! — добавил баскетболист в белом халате.

Фельдшер достал из кармана пинцет и ловко вынул крохотный, плотно впившийся фрагмент головы клеща из-под затылочного бугра:
— А вот и ваш дифференциальный диагноз! А причина — в банальном нарушении анамнеза путешествий. Достаточно провести серологическое исследование на Боррелия Бургдорфери и назначить тетрациклины, согласно клиническим рекомендациям.

Хаус схватился за голову.
— Полдня прошло, а у нас ничего, требующего неотложной нейрохирургии!

Дядя Мирон пожал плечами, переключившись на членов медицинского спецназа:
— Дорогуша, ваша головная боль вызвана не вирусом, а гиповолемией и отменой кофеина. Восполните гидратацию и постепенно снижайте дозу. А вы, док, хромаете? Деформирующий остеоартроз. Требуется НПВС и замещение сустава, а не эта модная трость.

Команда следовала за ним, как за мессией. Строгая брюнетка шептала: "Он ломает протоколы, но использует принцип Оккама!" Негр кивал: "Это рациональная диагностика!"
Хаус закипал от профессиональной ревности, как чайник:
— Он говорит, что все болезни — от несоблюдения гигиены или элементарной физиологии! Это ересь!
— Увы. Это непереносимость глютена. Бабка Марфа так же мучилась: хроническая диарея из-за мучного. Перешла на безглютеновую диету и, вауля, клиническая ремиссия.

В кульминации сериала объявили "эпидемию загадочной болезни". Все пациенты кашляли и жаловались на температуру, а Хаус закатывал глаза и что-то писал маркером на доске.
Дядя Мирон заглянул в палату:
— Сезонный грипп A/B. Вакцинация, вентиляция, респираторный этикет, а также мытьё рук и будет всем счастье.

Эпидемия "исчезла" за час вместе с больными. Хаус остался один в пустом зале, трость дрожала в руке:
— Откуда ты взялся?
— Из Гондово, — улыбнулся дядя Мирон. — Там, где всё куда проще: йод, валерьянка и жизнь между поносом и золотухой.

Пол под ним снова провалился — коровья лепёшка ждала своего героя. Очнувшись дома, фельдшер почесал бороду:
— Сны нынче... Как по ящику. Только без рекламы.

А за стеклом экрана Хаус, хромая по пустым коридорам, повторял, как мантру: "Turns out, the simplest answers don’t need scripts".

Рейтинги рухнули, но пациенты выжили.