Магия

Последний луч солнца, жёлтый и налитый летним зноем, ускользнул за горизонт, оставив небо в сиреневой дымке. Воздух в комнате стал густым, наполненным ароматом цветущего жасмина из палисадника и сладковатым запахом перезрелой черешни. Лика стояла у окна, прижав ладонь к тёплому стеклу. Внутри всё сжималось в тугой, тревожный комок. Причина была проста и сложна одновременно: сегодня ночью должно было произойти полное лунное затмение.

Её телефон, лежавший на диване, словно раскалённый уголёк, то и дело вздрагивал от уведомлений. Она не смотрела. Она и так знала, о чём пишут её любимые блогеры, эти жрицы цифровых алтарей, вещающие о карме, энергиях и астрологических пертурбациях. Её лента в «Инергии» — социальной сети для искателей духовного пути — уже несколько дней была похожа на поле битвы. Одна фракция, возглавляемая матерью-основательницей Аурой, настаивала: затмение — время тёмных, разрушительных потоков. Смотреть на него категорически запрещено. Выйти на улицу — всё равно что добровольно выпить яду. Рекомендовалось запереться дома, зажечь чёрные свечи для защиты, принять ванну с морской солью и переждать, как стихийное бедствие, молясь только о том, чтобы невидимые щупальца космического хаоса не дотянулись до твоего уютного мирка.

«Потоки энергии — это не лунный свет, невежды! — писала Аура. — Это тонкие, всепроникающие вибрации, которые перестраивают реальность на клеточном уровне. От них не спрятаться под крышей. Они везде. Они — сама ткань мира».

Лика вздохнула. В этом была своя правда, пугающая и величественная. Если энергия — всё, то куда бежать? Затмение настигнет её и под открытым небом, и под «закрытым перекрытием» её квартиры. Эта мысль вызывала не столько страх, сколько чувство глубочайшего одиночества. Она была песчинкой в гигантских жерновах вселенских сил.

Другая фракция, ведомая молодым и дерзким проводником по имени Садж, напротив, призывала встретить затмение с распростёртыми объятиями. «Затмение — это воронка, портал! — убеждал он. — Медитируйте на него! Ловите эти потоки, перенаправляйте их! Загадывайте желания, стройте новые реальности! Это время великой силы, не упустите его!»

И под этими постами — сотни комментариев: «Благодарю, Учитель!», «Сохраняю на стену!», «Обязательно проведу ритуал на изобилие!». Лика и сама когда-то писала подобное. А сейчас её терзал странный, разъедающий душу вопрос: а в чём, собственно, разница?

Спрятаться в страхе или выйти навстречу в надежде — разве не одно и то же? И то, и другое — ритуал. Набор действий, предписанных кем-то свыше. Аура предписывала бояться и прятаться. Садж — смело встречать и медитировать. Оба были уверены в своей правоте. Оба создавали свои зонтики, свои эгрегоры, под которые заманивали тысячи последователей.

Лика отошла от окна и села на диван, подобрав под себя босые ноги. Её взгляд упал на полку, где ровными рядами стояли кристаллы, свечи, пучки засушенных трав. Каждый предмет был частью какого-то ритуала. Медитация на изобилие с зелёной свечой — ритуал. Перекреститься, проходя мимо церкви, как делала её бабушка, — ритуал. Поплевать через левое плечо, увидев чёрную кошку, — ритуал. Написать список желаний на растущую луну, сжечь его и развеять пепел по ветру — ритуал.

Всё это была бытовая магия. Но та магия, где человек не управляет пространством, а пространство — человеком. Не она творила магию, думая, что привлекает изобилие горящей свечой. Это магия творилась над ней, заставляя её верить, что без этой свечи, без этого списка, без этой определённой мантры ничего в жизни не изменится. Она была марионеткой, повторяющей движения, придуманные кем-то другим, вне её собственного чувствования, вне её воли.

Ирония ситуации заключалась в том, что когда человек думал, будто совершает магию, магия действительно совершалась. Он попадал в сети эгрегора, получал свою порцию «благодати» или «очищения», чувствовал свою причастность, свою особенность. Но нюанс, о котором никто не говорил вслух, был прост: эта магия лишала его самого главного — свободы быть просто собой. Здесь и сейчас. В потоке, каким бы он ни был.

… За два года до затмения Лика была совсем другой. Работа в дизайн-студии выжимала все соки, личная жизнь представляла собой череду невнятных романов, заканчивающихся одинаково — взаимным разочарованием. Она чувствовала себя пустой, выгоревшей скорлупкой. Случайно наткнувшись на лекцию Ауры о карме прошлых жизней, она ухватилась за это учение как утопающий за соломинку.

Это был целый мир, сложный, красиво упакованный, с готовыми ответами на все вопросы. Почему не везёт в любви? Кармические узлы. Почему нет денег? Блокировки на чакрах. Почему депрессия? Влияние ретроградного Меркурия. Всё было не её виной, а игрой безликих сил, которые, однако, можно было умилостивить правильными ритуалами.

Она купила первую фиолетовую свечу для очищения ауры. Потом — кристалл селенита для подключения к «высшим силам». Начала вести лунный дневник, отмечая, как фазы ночного светила влияют на её настроение. Сначала это было игрой, потом — необходимостью. Мир стал безопаснее. Если следовать правилам, ничего плохого не случится. Если что-то пошло не так — значит, нарушила правило, недоглядела.

Она познакомилась с единомышленниками в закрытой группе Ауры. Они были похожи на неё — в основном женщины, уставшие от хаоса современной жизни, жаждущие порядка и смысла. Они обменивались ритуалами, как рецептами пирогов: «А я вчера делала медитацию на прощение, так плакала три часа, зато сейчас такая лёгкость!», «Обязательно попробуй окуривание полынью в новолуние, выгоняет всю негативную энергию из дома!».

Лика старательно выполняла всё. Она медитировала, окуривала, ставила защиты, писала списки желаний и сжигала их. Иногда — о чудо! — желания сбывались. Небольшие: находилась какая-то сумма денег, звал на свидание симпатичный коллега. Это лишь укрепляло её веру в систему. Она чувствовала себя посвящённой, избранной, одной из тех, кто знает тайные пружины мироздания.

Но со временем стала появляться усталость. Постоянная необходимость сверять каждый свой шаг с лунным календарём, с астрологическим прогнозом, с советами Ауры, стала напоминать тюрьму. Она ловила себя на мысли, что боится сделать что-то не так. Выпить кофе не в ту фазу луны — привлечь бедность. Поссориться с кем-то — создать кармический долг. Жизнь превратилась в сложный квест с миллионом условий, где за каждую ошибку полагалось невидимое, но ощутимое наказание.

А потом появился Садж. Молодой, харизматичный, он обрушился на её ленту как ураган. Он высмеивал «зажатость» и «страхи» последователей Ауры. Он говорил о свободе, о том, что человек — сам творец своей реальности, что не нужно бояться энергий, нужно их оседлать. Его подход был соблазнительным. Он не предлагал прятаться, он предлагал завоевать.

Лика, измученная постоянным страхом «сделать что-то не так», ухватилась и за его идеи. Она попробовала его медитацию на затмение, которое было полгода назад. Сидела на балконе, смотря на постепенно убывающую луну, пытаясь «направить потоки на финансовый прорыв». Внутри было пусто и тревожно. Она не чувствовала никаких потоков, только комаров и лёгкий озноб. Финансового прорыва не случилось. Зато случилась бессонница и обострение давней проблемы с желудком, которую Аура тут же объявила «очищением от блоков».

И сейчас, накануне нового затмения, Лика сидела на диване и понимала, что оказалась меж двух огней. Двух магических систем, двух эгрегоров, которые тянули её каждый в свою сторону. Аура пугала, Садж соблазнял. Но оба требовали слепого следования ритуалу. Оба лишали её права просто чувствовать. Просто быть.

Она подошла к полке с кристаллами и взяла в руки гладкий, прохладный обсидиан — камень защиты. Ей говорили, что он впитывает негатив. А что, если он просто камень? Красивый, тёплый от прикосновения её пальцев, но всего лишь камень. Мысль была кощунственной, но от этого не менее реальной.

В дверь постучали. Лика вздрогнула. Она не ждала гостей.

На пороге стоял Артём. Сосед с верхнего этажа. В руках он держал банку с мёдом, тёмно-янтарным, почти коричневым.

«Лика, привет. Бабушка из деревни передала, свой, пасечный. Думал, тебе… если не против».

Она растерялась. Артём был полной противоположностью всему, что её окружало в последние годы. Он не читал эзотерических блогов, не говорил об энергиях. Он работал инженером где-то в IT-сфере, по вечерам бегал в парке, а по выходным пропадал на даче, которую унаследовал от деда. Он был приземлённым, прочным, как гранит. И в его присутствии Лика всегда чувствовала необъяснимую неловкость, будто он видел её насквозь — все её ритуалы, все страхи, всю эту картонную мистику.

«Спасибо», — выдавила она, принимая банку. Мёд был тяжёлым, густым. «Зайдёшь?»

Он вошёл, оглядев комнату. Его взгляд скользнул по полке с кристаллами, по алтарю с горящей арома-лампой, но ничего не выразил. Ни осуждения, ни любопытства.

«Что-то ты какая-то… напряжённая», — заметил он, садясь на край дивана.

Лика вздохнула. С кем ещё можно было поговорить? С подругами из группы Ауры? Они бы начали читать мантры. С последователями Саджа? Они бы предложили «прокачать намерение».

«Сегодня затмение», — сказала она, как будто это объясняло всё.

Артём помолчал. «А, понятно. И что, нельзя смотреть? Или нужно?»

«В том-то и дело, что я не знаю! — голос Лики дрогнул. — Одни говорят, что нельзя, другие — что нужно. А по сути, всё это ритуалы. Бытовая магия, которая управляет тобой, а не ты ею».

Она не ожидала, что выскажет эту мысль вслух, да ещё Артёму. Но слова полились сами. Она говорила об Ауре, о Садже, о чувстве ловушки, о том, что боится даже собственных мыслей, потому что они могут быть «не теми», могут привлечь «не те» энергии.

Артём слушал внимательно, не перебивая. Когда она закончила, в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов.

«Знаешь, — сказал он наконец, — у меня на даче есть старый дуб. Огромный, ему лет двести, наверное. И каждый год в него бьёт молния. Иногда по два раза за лето. Вся кора в шрамах, половина ствола обуглена. Но он живёт. И каждый год зеленеет. Птицы в нём гнёзда вьют».

Лика смотрела на него, не понимая.

«Я к тому, — продолжил Артём, — что он не прячется. Не медитирует. Не ставит защиты из селенита. Он просто стоит. И принимает. И грозы, и солнце, и засуху, и ливни. Может, вся штука не в том, чтобы правильно спрятаться или правильно подставить себя, а в том, чтобы просто быть? Как этот дуб».

«Просто быть? — переспросила Лика. — Но энергии… потоки…»

«Лика, мир состоит из всего. Из гроз, из моего мёда, из твоего страха, из этого дивана. Всё это — и есть мир. Ты — часть его. Куда ты спрячешься от самого мира? В шкаф? Ты всё равно будешь в нём».

Его слова были удивительно похожи на то, что писала Аура: «Она везде. Она — всё». Но Аура делала из этого вывод: «Поэтому бойся и прячься». А Артём… Артём делал другой вывод: «Поэтому живи».

Он ушёл, оставив её с банкой мёда и с крутящимся вихрем мыслей. Она осталась одна в тишине, которая сгущалась вместе с сумерками. Затмение приближалось.

Бархатная ночь опустилась на город. Луна, сначала яркая и почти круглая, начинала медленно наползать на земную тень. Лика снова стояла у окна. Телефон на диване затих — она отключила уведомления.

Внутри шла война. Голос Ауры, вышколенный годами, шептал: «Закрой шторы. Зажги чёрную свечу. Ляг на пол и представь себя в коконе из фиолетового света. Не смотри. Не участвуй. Это не твоя битва».

Голос Саджа, дерзкий и соблазнительный, вторил: «Выйди на балкон! Сядь в позу лотоса! Дыши! Направляй энергию перемен! Хочешь изменить жизнь — действуй! Это твой шанс!»

Они кричали в унисон, требуя от неё действий. Любых. Лишь бы не оставаться в этой неопределённости, в этом ужасающем бездействии.

А потом она вспомнила Артёма. И тот дуб. «Просто будь».

Что это значило? Не делать ничего? Но это же тоже действие — решение не действовать. Это был новый ритуал? Ритуал «не-ритуала»? Голова шла кругом.

Она подошла к полке и взяла в руки обсидиан. Он был холодным и гладким. Она ждала, что почувствует его «энергию», «вибрации защиты». Но чувствовала только вес камня в ладони. И больше ничего.

И тогда она сделала нечто, чего не делала никогда. Она просто позволила себе чувствовать то, что чувствовала. Не пыталась «трансформировать страх в любовь», как учила Аура. Не пыталась «направить тревогу в русло намерения», как советовал Садж. Она просто признала: «Мне страшно. Мне одиноко. Я запуталась».

И странное дело — от этого признания стало немного легче. Страх не исчез, но он перестал быть чудовищем, которого нужно немедленно изгнать свечой или мантрой. Он просто был. Как была темнота за окном. Как была тишина в комнате.

Луна заходила в тень всё глубже. Её свет становился тусклым, медно-красным. Кровавая луна. Так её называли в древности, предвещая войны и бедствия.

Лика смотрела на неё. Она не пряталась. Она не медитировала. Она просто смотрела. И видела не «поток тёмной энергии», а просто луну. Необычную, редкую, прекрасную в своём мрачном великолепии. Ей не нужно было ничего с ней делать. Ни поклоняться, ни бояться. Ей нужно было просто видеть.

Она почувствовала лёгкий ветерок с балкона, приносящий запах ночных цветов. Услышала отдалённый гул машин. Почувствовала под босыми ногами прохладу паркета. Это был мир. Реальный, осязаемый. Не сборник энергий для манипуляций, а просто мир. И она была его частью. Не песчинкой в жерновах, а частью целого. Как лист на том дубе.

В этот момент до неё дошла вся глубина иронии, о которой она размышляла днём. Когда человек думает, что совершает магию, магия действительно совершается. Но есть нюанс.

Магия заключалась не в том, чтобы привлечь изобилие или отвести беду. Истинная магия, самая мощная и одновременно самая простая, заключалась в другом. Она происходила в ту самую секунду, когда человек осознавал, что всё — и страх, и надежда, и луна, и камень в руке, и совет блогера, и слова соседа — всё это части одного целого. И он, человек, имеет полное право выбрать, как относиться к этому целому. Прятаться? Медитировать? Или просто стоять и смотреть, чувствуя ветер на коже и тяжёлое дыхание ночи.

Магия творилась не над ней. Она творилась внутри.

Полное затмение. Луна погрузилась в тень полностью, превратившись в тусклый, багровый диск, висящий в черноте космоса. Было страшно. Было красиво. Было одиноко. И было как-то невероятно правильно.

Лика не зажгла свечу. Не села в позу лотоса. Она повернулась, прошла на кухню, открыла банку с мёдом, зачерпнула ложку и отправила её в рот. Вкус был густым, терпким, цветочным. Вкус реальности. Вкус того, что есть. Здесь и сейчас.

Она смотрела в тёмное окно, в котором отражалась её собственная бледная фигура, и улыбалась. Затмение продолжалось, но внутри неё что-то прояснилось. Впервые за долгие годы она не ждала указаний. Она просто была. И в этом бытии оказалась её, и только её, магия.

Она подошла к полке с ритуальными предметами. Её рука потянулась к ним, но не для того, чтобы использовать по инструкции. Она просто провела пальцами по поверхности кристаллов, ощутила шершавость сушёных трав, восковую гладкость свечей. Это были красивые вещи. Часть её жизни, часть её пути. Но они больше не были её господами.

Она взяла телефон, разблокировала его. Лента в «Инергии» снова была полна сообщений. Аура писала: «Пронесло, дорогие! Благодарю всех, кто был со мной в коконе света! Мы смогли смягчить удар!». Садж восторженно сообщал: «Какая мощь! Кто медитировал? Чувствуете прилив сил? Реальность гнётся!».

Лика улыбнулась. Она представила, как тысячи людей по всему городу в этот момент либо облегчённо выдыхают, сжигая благодарственные благовония, либо лихорадочно строят планы по «освоению энергии прорыва». Они думали, что творят магию. И магия действительно творилась — магия разделения, магия следования, магия эгрегоров.

Но была и другая магия. Тихая, негромкая. Магия одного человека, который посреди вселенского шоу просто стоял у окна, ел мёд и чувствовал себя частью мира. Не хорошей частью, не плохой — просто частью.

Она вышла на балкон. Воздух был чист и свеж после душного дня. Луна, уже почти освободившаяся от тени, сияла с прежней силой. Город спал. Где-то там были Аура и Садж, их последователи, их ритуалы. Их битва за души.

Лика сделала глубокий вдох. Она больше не участвовала в их войне. Она была на своей территории. На территории простого бытия. И это стало самым неожиданным и самым сильным ритуалом из всех, что она знала. Ритуалом свободы.