Печалька в шоколаде 14

Еще в машине, я начинаю переписку с мамой. Пишу ей так:
-Я зайду, когда папа будет на смене. Скажи, когда?
Она отвечает мне, буквально сразу:
-Папа уходит на смену завтра вечером. Папу видеть не хочешь?
Я отвечаю:
-Нет, не хочу. Он может меня выпороть, лучше не рисковать.
Мама отвечает:
-Папа велел тебе передать, что такой риск очень высок.
Я пишу:
-Папе привет, увидимся в другой раз.
Мама пишет:
-Ты все еще живешь с Верховцевым?
Я ей отвечаю:
-Технически - да, романтически - нет…
Мама пишет мне:
-Да ладно, не ври…
Я пишу маме:
-Увидимся завтра…
-Кто там тебе написывает? - интересуется Виктор Николаевич, не отрывая глаз от дороги.
-Родители по мне соскучились… - объясняю я Виктору, - Придется идти в гости…
-Ох, Виталик тебя и выпорет… - предупреждает меня Верховцев.
-Его не будет дома, он завтра в смену уходит… будет только мама… ей что-нибудь передать? - спрашиваю я у Виктора.
-Ну, а как же! - немедленно отзывается он, - скажи ей, «спасибо за дочь»…
-Ты благодаришь мою маму за меня? - удивленно спрашиваю я у Вити.
-Ну, это традиционно так говорят, в таких случаях… - объясняет мне Виктор Николаевич.
-В каких случаях? - интересуюсь я.
-В таких, как у нас… да… в таких, как у нас с тобой, Соня… - загадочно отвечает Верховцев.
И уже на следующий день, я спускаюсь на второй этаж, и иду в гости к маме. Она показывает мне хвост, что купил мне папа, уши на ободке… Все эти годные для белок-летяг аксессуары просто кричат, папиным голосом:
-Сонька! Я сожалею, что я выпорол тебя из-за Раскольникова! Я тогда еще не знал, что тебя надо пороть из-за Верховцева!
Да. Хорошо, что папа ушел в смену, иначе бы мне не сдобровать, и сейчас я бы лежала на родительском раскладном диване, без штанов, получала бы люлей по мягкому месту…
-Соня, возвращайся домой… - умоляет меня мама, пока я примеряю мой новый хвост перед зеркалом, - Соня, тебе пятнадцать лет, стыдно жить со взрослым мужиком в твоем возрасте… просто стыдно…
-Мне не стыдно, мам… и я Витю очень люблю… он такой классный! Ты не жалеешь, что променяла Витю на папу? - довольно дерзко, спрашиваю я (но мне просто так интересно, что остановить себя, не задать ей этого вопроса, я сейчас не могу).
-Витя уже тебе все рассказал…? - понимающе, вздыхает она.
-Более или менее… в общих чертах… - осторожно, признаюсь я.
-Ну, так получилось… посмотри на Витю, посмотри на папу… неужели непонятно?
Я подумала о папе, двухметровом широкоплечем охраннике с нашего завода, и о Вите, довольно щупленьком, невысоком юристе, адвокате со своей собственной практикой… Я подумала о них двоих, бывших одноклассниках и бывших друзьях, навеки разделенных одной-единственной женщиной, синеглазой кудрявой блондинкой Светланой, моей мамочкой…
-Спасибо, мам, что ты выбрала себе папу… - сказала я ей, с благодарностью, - Так что я теперь могу запросто выбрать себе Витю…
Мама, которая до тех пор мыла посуду у раковины, вдруг повернулась ко мне лицом, ее кудряшки подпрыгнули в воздухе, ее голубые глаза сверкнули, и она закатила мне пощечину. Я ахнула, и, держась за щеку, выскочила из нашей квартиры.

Через пять минут я уже была на четвертом этаже, и заливалась горькими слезами в объятиях Виктора Николаевича, который говорил мне:
-Ну, ладно тебе, Сонь… ну, дала тебе мама пощечину… ну, ведь не выпорола она тебя… я вообще, грешным делом, думал, что она тебя выпорет… обо мне сплетничали, признавайся?
-Да, о вас… - говорила я Виктору Николаевичу, и обнимала его так крепко, как никогда раньше… Мне хотелось в тот момент, чтобы он поцеловал меня. И он действительно поцеловал меня в макушку, а потом сказал мне:
-Ну, все, Сонечка… не реви, иди спать ложись… тебе завтра в школу, я тебя рано разбужу, учти…
И я ушла спать, и губы мои остались непоцелованными Витей. Однако к утру, перед тем, как я проснулась, мне вдруг приснилось, что Витя меня все же поцеловал.