Commentaires sur или Мои мемуары. 6

Предыдущая глава: http://proza.ru/2025/10/07/4

Папа родился 25 октября 1927 года в Тридубах. Когда на Украине начался голод, как я уже писал, беспаспортный дед смог вывезти семью в Грузию.
О причинах голода я тут писать не буду, но замечу, что если бы его причина, муссируемая «просвещённой» Европой, была правдой, то тогда бы пришлось признать, что на Первом, Втором, Третьем и Четвёртом Украинских фронтах воевали одни украинцы.
 
Насколько я знаю, поначалу семья остановилась в Поти, но довольно быстро перебралась в Тбилиси. Дед смог устроиться на работу в Тбилисском топографическом техникуме. Как человек рукастый, он там делал всё, что требовалось, заодно работал истопником, у техникума было своё автономное отопление, к городской сети его подключили уже во второй половине шестидесятых.
 
Папа приехал в Тбилиси как раз тогда, когда пришло время идти в школу. Он пошёл в ту же школу, в которой впоследствии десять лет проучился я, и полжизни проработала моя мама. Правда, тогда это была не средняя школа №56, а мужская школа, если не ошибаюсь, №27.
Как я посчитал (у папы не было привычки рассказывать о своей жизни, но сохранились кое-какие документы), он, закончив семь классов, в 42-м году учился в ФЗО при Тбилисской  шелкоткацкой фабрике. ФЗО – это предтеча более поздних ПТУ. Расшифровывалась аббревиатура как фабрично-заводское обучение. Проходило оно в весьма ускоренном темпе, и уже в сентябре 42-го отец был принят на фабрику штатным электромонтёром-электромонтажником.
Время было такое, молодёжь ответственно заменяла ушедших воевать опытных рабочих. Отцу на тот момент не было ещё и пятнадцати лет. Мобилизации он не подлежал и по возрасту, и по должности. Шелкоткацкая фабрика – производство оборонного значения, её работники имели бронь. Сколько раз отец просился в армию – знал только он, но подписали ему «освобождение» только в октябре 44-го. В этом же месяце он был призван на воинскую службу и уже в декабре принял присягу. Воинское звание – рядовой, позже ефрейтор. Служебная должность – стрелок.
Рвался в бой, а попал в тыл, за полгода до окончания ВОВ. Правда, это позволило ему считаться участником войны, что давало некоторые льготы, которые особенно в постсоветское время, были совсем не лишними.
 
Повезло так повезло. Война вскоре закончилась, началась демобилизация. Процесс очень непростой, и естественно, что в первую очередь домой отпускали фронтовиков, а таких, как мой отец, не нюхавших пороха, оставляли служить. Судя по записям в военном билете, служил он в ВВС Черноморского флота. Это что-то похожее на десантные войска или морскую пехоту. Правда, служить пришлось в охране складов этих войск. Насколько я помню – где-то в районе Керчи.
В конечном счёте демобилизовался он аж 51-м году, отслужив практически 7 лет.
Вернулся с одним плечом ниже другого – опустилось то, на котором носил винтовку. Как-никак, это килограмма четыре
В семейном альбоме есть фотографии, где он во флотской форме. В войсках ВВС ЧФ носили общевойсковую форму, флотскую он позаимствовал у кого-то для фотографии – ради форса, читай: понтов. У каждого времени и места понты разные, но суть их неизменна…
:-)
 
Как я понимаю, служба была весьма скучной, иначе папа, не занялся бы там татуировками. Мало того что колол других, но и сам накололся так, что потом всю жизнь стеснялся пляжей. Должен сказать, качество этих наколок было ещё то! Это сейчас татуировками занимаются реально талантливые ребята. Я хоть и считаю, что человек – не то, на чём надо рисовать, но не признать этого не могу.
 
Помнится, папа рассказывал, что получив отпуск, решил съездить в родную деревню. А что, в Тбилиси ездить дальше, а в Тридубах он был ещё пацаном.
Решено – сделано. Я не знаю, у кого там он жил, кого посещал, но запомнил один эпизод, когда ему дали лошадь и сопровождающего паренька, чтоб он мог посетить каких-то родственников… Папа, по образу жизни городской человек, после того, как добрался, отправил лошадь с мальчиком назад, предпочтя возвращение пешком, нежели поездку на лошади. Верхом надо ещё уметь ездить!
:-)
 
В ноябре 1957 он стал на учёт в военкомате и в том же месяце приступил к своей работе на фабрике. Тогда не было принято месяцами праздновать демобилизацию, надо было приносить в семью деньги.
В 53-м году, «не отходя от кассы», поступил в школу рабочей молодёжи (вечерняя школа), которую окончил в 57-м, тем самым получив полное среднее образование.
В том же 53-м году он женился на моей будущей маме. Насколько я помню, познакомились они в трамвае, где по его беспечности, у неё украли чемодан с незатейливым «добром». Свадьбу сыграли в его день рождения, 25 октября 1953 года. Это мама решила объединить даты, чтобы день свадьбы всегда оставался памятным.
В вечерней школе они уже учились вместе.
Был у отца друг, Юра Расов. Как я понимаю, они подружились во время учёбы в вечерней школе. Так вот этот человек, кстати, бывший моим крёстным, всю жизнь искал себя, был вечно недоволен тем, чем занимается. Он несколько раз ходил в плаванье на рыболовецких траулерах и как-то в разговоре подбил отца сходить с ним в плаванье. Лиха беда начало, папа решился на такую авантюру. К тому же тогда мы вчетвером жили в съёмной однокомнатной квартире. Уж не знаю, почему так случилось, но он отправился в плаванье электриком РТМ «Поти» один, без Юры. Это случилось в конце 1967-го года. Вернулся он уже 68-м. Плаванье оказалось неудачным. Где-то в районе знаменитого залива Уолфиш-Бея (это на уровне ЮАР) они остались без двигателя, домой возвращались на буксире. Естественно, подзаработать не получилось, и отец вернулся на свою, уже родную, фабрику.
 
Несколько раньше он, опять же под давлением мамы, попытался поступить в ГПИ, получить высшее образование. Упорно с год ходил к репетиторам, старался, но ничего не вышло, и он напрочь отказался от попытки номер два, резонно заявив, что хороший рабочий зарабатывает не хуже, а то и лучше инженера.
В 78-м году его переманили на Трикотажную фабрику. Потом на фабрику текстильных изделий и кожи «Вере»… По-моему, он тогда работал сразу на обеих фабриках, но что абсолютно точно – всегда по специальности.
Ещё работая на шелкоткацкой фабрике, он получил свои законные шесть соток у озера Кумиси. Что это были за сотки…
Земля, по которой вода веками стекала в озеро с окрестных холмов. Непонятно почему, но это была солёная вода, и озеро Кумиси тоже было солёным, пока не проложили трубопровод и не закачали в него пресную из Куры, предварительно слив солёную в другое небольшое озерцо. Вопрос, а стоило ли проводить такую грандиозную работу? Правда, там расположился рыбсовхоз и в озере разводили рыбу.
Озеро озером, но земля... Сначала у отца был участок ниже, ближе к озеру. Затем он его поменял на другой, повыше.
Бедные люди! Чего они только не делали, чтоб на этих сотках вырастить сад и устроить огород! Привозили откуда-то сотни тонн хорошей земли, удобряли, делали дренаж, прокапывая траншеи и засыпая в них гальку. По большому счёту – всё зря. Не знаю, как сейчас, но тогда деревья, как только набирали силу и и их корни достигали какого-то уровня, просто засыхали. Было время, мы не знали, куда девать сливы, а потом…
Что касается огорода, то помидоры были вкуснейшими! Сейчас редко такие попадаются. Но тут, помимо соли, имелась другая напасть – неубиваемые медведки! Хорошо, хоть кротов как бы не было, видимо им солёный подземный мир малоинтересен. Пытался папа и пчёл разводить. Даже были некоторые успехи, но…
 
Он построил на участке дом. Невероятно гулкий, из бетонных блоков, с бетонными перекрытиями. Толком этим домом попользоваться не пришлось.
Никто вообще не считал, сколько денег было вбухано в эту «дачу». Не думаю, что она окупилась хотя бы наполовину, но это было личное пространство папы.
Работая как раб на галерах – там он был счастлив!
 
С развалом СССР стало невозможно туда ездить. На машине добираться всегда было непросто, да и не было у папы машины. Имелись права, но водителем он не был. Я в то время ездил шестёрке, но папа сел за руль только один раз, когда меня не было – чтоб отключить сигнализацию.
Раньше до дачи мы добирались на электричках, а с развалом страны и железнодорожное движение резко пошло под откос. Участок пришлось забросить, тем более, что дом разграбили, вырвав решетки с окон и вынеся всё, вплоть до последней тряпки.
 
 
*Фотографии:
Время ФЗО, 1942 г.
1943 г.
1945 г.
1948 г.
В набивочном цехе шелкоткацкой фабрики.

Продолжение следует.