Беги, заяц, беги...

           С детских лет Потап Зайцев любил сказки про зайцев. Поучительные истории об известном пушистом зверьке, то трусливом и перепуганном, то храбром и находчивом, рассказывали смышленому ребенку бабушка и дедушка, а также, разумеется, родители. А уж мультфильмы смотреть — слов нет!

          Даже будучи взрослым, он не раз с удовольствием увлекался невероятными приключениями длинноухого — братца нашего  меньшого. Может быть, еще и потому, что в них, как правило, добро одерживало победу над злом.

         Несмотря на «заячью» фамилию, одноклассники и позже друзья-ровесники уважительно называли его не Потапом, а Потапычем. Он никогда не возражал против «медвежьей» кликухи и привычно отзывался на нее. Иной раз даже любимая жена Алена ласково именовала именно таким образом. Вот и сейчас, когда он накануне выходных возвратился с работы, Алена улыбчиво сообщила:

          — Милый Потапыч, только что звонил наш новый знакомый.

          — Вадим что ли?

          — Он самый. Приглашает тебя на весеннюю рыбалку. Плотва идет на нерест.

          — А разве она нам нужна? Чистить — одна морока на кухне. Ни разу не ездил на весеннюю рыбалку и сейчас не хочу. Да и не люблю рыбачить, ты же знаешь.

          Зазвонил телефон, и Алена подняла трубку:

          — Алло... Здравствуй, Степан... И ты про рыбалку... Да, Потап дома... Поговори с ним сам.

           Степан и Потап — друзья со школы. Служили срочную в одной части. После увольнения в запас работают операторами на радиотехническом заводе, где подружились с Вадимом, тоже оператором, и, как оказалось, заядлым рыбаком.
 
           — Алена, они меня уговорили, — сообщил Потап, явно расстроившись. — В такую рань просыпаться — тихий ужас. Считай, ночью. Ну да, в четыре часа. А потом пилить до речки 50 кэмэ.

           По такому случаю спать отправились пораньше. Будильник резво прервал сон лишь Алены, и она с трудом растормошила крепко спящего Потапа. На скорую руку перекусив парой бутербродов с ветчиной и сыром, не отказавшись от чашки крепко заваренного кофе, «милый Потапыч», нежно расцелованный полусонной женушкой, отправился на улицу, когда к подъезду подрулил на своей машине Степан. Рюкзак с теплой одеждой и продуктами для перекусов был уложен в багажник «Жигулей», и Потап без промедления расположился на заднем сидении — можно ехать.

            — Потапыч, предчувствую азартную рыбалку, — уверенно произнес Степан. — Настоящей весной повеяло. Плотвичка рванула от зимовальных ям на нерест, в стайки собралась. И температура воды, думаю, подходящая — градусов десять-двенадцать. Так что привезешь Алене, как минимум, ведро плотвы.

             — Да так много ее и не надо. Разве что с десяток на жареху.

             — Это ты, Потапыч, зря, — заметил Вадим. — Из плотвички таранька к пиву классная получается. Надо запастись ею не на один месяц.

             — Не для меня удовольствие. Я с вами и не за плотвой вовсе поехал, а по дружбе.
 
             — Не уговаривай Потапыча, — засмеялся Степан. — Даже на халяву пить пиво не станет... Не пропустить бы поворот к водному каналу.

             — А зачем туда? — поинтересовался Потап. — Мы же к речке едем?

             — До нее пока далеко. А на канале, когда-то мелиоративном, а нынче бесхозном, зато с чистой проточной водой, наберем шитиков.

            — Что за зверь?

            — Личинки луговых бабочек или по-другому — ручейник. Каждая личинка живет в крохотном домике из мельчайших веточек и прочего растительного мусора. До чего же сообразительная — сама его и построила. Знаю место, где ручейника полно.

             С непривычки выискивать шитики в холодной воде оказалось для Потапа занятием не из приятных — пальцы леденели. Зато друзья сноровисто наполнили ими пластиковые коробки.

              — А теперь прямиком, вдоль канала, к нашей благородной цели, — Степан радостно подытожил итоги сбора шитиков.

              Проехали с полкилометра, и Степан включил дальний свет.
 
              — Что за чучело на дороге?! — воскликнул он. — Да это же заяц! Гляди-ка, живой косой... Побежал, как шустро побежал!

             — Не вырубай свет, иначе он рванет в сторону, — на всякий случай, напомнил Вадим. — У него же глаза не на лбу, как, например, у лисы, а по бокам. Вот ему и мерещатся непроходимые темные стены справа и слева. Попался косой! На спидометре скорость — 40 кэмэ. Надо догнать без шума и пыли. Ух ты... 50 кэмэ... 60...

             — Пожалейте его, — Потапу стало жалко зайца. — Путь убежит куда-нибудь.

             — Потапыч, ты глупость сморозил, — сказал Степан. — Сиди  молча и не мешай. Уже 70 кэмэ... И какой же толстый, жирный...
 
             — Точняк, у него сердце не выдержит и лопнет от перегрузки, — радовался Вадим. — А, может, пора догнать и прикончить?

              — Ты что?! Шкурку испортим и ненароком под колесами окажется. Да и машину испачкаем. Мы его измором возьмем.

              — Я вас умоляю, — Потап тронул Степана за плечо. — Пожалейте зайца. Пусть живет.

              — Отстань, Потапыч! Ага, выдохся наш спринтер... Резко сбавил... Вот уже только 30 кэмэ... 20 кэмэ...

              «Беги, заяц, беги...» — умолял косого Потап, но тот перемещался еле-еле — почти со скоростью пешехода.

           — Подсекай! — азартно посоветовал Вадим. — Ух, какой здоровенный...

           После ловкого удара бампером по зайцу Степан резко остановил машину и заглушил мотор. В свете фар было хорошо видно, что заяц жив. Он лежал поперек дороги и вздрагивал. И еще — плакал. Да-да, смертельно раненный, он жалобно и умоляюще пищал. Вслед за друзьями Потап вышел из машины и расстроенно произнес:
 
           — Я же просил... Разве можно было?.. Вы — убийцы... 
 
           — Ну ты словно маленький ребенок! — рассерчал Степан. — Кстати, можешь разрыдаться — это зайчиха, то есть, самка. Вишь, живот громадный, с зайчатами, значит... То-то она быстро выдохлась.

           — А ты ей здорово задние ноги обломал, торчат, как оглобли, — Вадим продолжал восхищаться «мастерством» друга. — Прикончи ее. Визжит от боли, а жить, косая, хочет.

            Подвернувшимся под руку гаечным ключом Степан ударил зайчиху между глаз, но слабо. Она продолжала лихорадочно перебирать передними лапами, словно пыталась убежать.

            — Дай сюда ключ! — распорядился Вадим. — Учись, студент... Хрясь и готово.

            Действительно, зайчиха вздрогнула, вскрикнула и затихла.

            — Багажник занят, — сказал Степан. — Поэтому положим славную добычу у задних сидений. Потапыч, извини, тебе под ноги. Помоги, Вадим, перенести зверя...

             — Интересно, зайчата у нее живые или им тоже наступил полный кирдык? — ехидно ухмыльнулся Вадим, оглянувшись на Потапа.

             — Не сыпь Потапычу соль на рану, а то он, гляди, в драку полезет. Учти, рука у нашего друга тяжелая.

             — Да я догадываюсь. А ты зачем с ближним светом пилишь?! Включи дальний. Может, еще один дуралей выскочит на дорогу. Будет справедливо: каждому из нас по зайцу. Потапыч не в счет. Потапыч, ты же не ешь зайчатину?!

             — Не ем и тебе не советую.

             — Ух, какой ты грозный нынче! Шуток совсем не понимаешь. Степа, ты видишь его, видишь?! Еще один! Прижался со страху к земле. Сейчас рванет косой вдоль по Питерской... Догоняй, Степа, догоняй и этого бегуна на длинные дистанции!

              — Ты совсем офанорел, что ли?! — с досады Потап резко ударил кулаком по подголовнику переднего сиденья, и, если бы не ремень безопасности, то Вадим влетел бы головой в лобовое стекло. — Дома холодильник пустой и зарплата с гулькин нос, да?!

               — Я тебе, Потапыч, этого никогда не прощу. Шею  свернул. Ладно, свои люди — сочтемся как-нибудь.

               — Да не ссорьтесь вы! — убавив скорость, Степан также  благоразумно выключил фары. — Так и быть, пусть косой живет.

               Едва рассвело, как друзья подъехали к речке. Над водой  и пологими берегами, покрытыми прошлогодней увядшей травой, стоял сероватый туман. Колоритные фигуры других рыбаков казались призрачными и неподвижными. Клев был, конечно, ещё слабым.

            — Туман скоро рассеется, и денек будет солнечным и теплым, — заметил Степан. — Ближе к полудню только успевай подсекать плотвичку. Потапыч, я с Вадимом в лесок отъеду на часик подальше от людских глаз. Надо зайчиху освежевать — не пропадать же добру. А ты тут порыбачь без нас. Держи удочку. Шитика аккуратно извлеки из домика, потом его на крючок. Забрасывай поближе на мелководье, рядом с камышами. Вода  начнет хорошо прогреваться, и плотвичка будет в ней нежиться. Что еще? Вот стульчик для удобства и садок, если повезет с ловлей. И это... Если кто из рыбаков подойдет к тебе, ты не рассказывай по зайцев. Могут быть проблемы и немалые, если на нас настучат.

             — Так Потапыч может и сам настучать, — вновь съехидничал Вадим. — Ишь, какой мрачный, злой и справедливый.

             — Ты бы все-таки помолчал. Зря мы Потапа не послушали. Всякая охота на зайцев сейчас запрещена, а мы... раздухарились.

             — Да я не со зла подшучиваю. Для хорошего настроения. Правда, Потап чересчур обидчивый. Наверное, забыл, что на обиженных воду возят.
 
               — Перестань, Вадим! Поехали уже...

               Туман быстро рассеивался под возникшим легким дуновением южного ветерка. Куда ни глянь, одуванчики раскрывали свои желтые корзинки, напитываясь солнечным светом и теплом. Чтобы не выглядеть белой вороной среди других рыбаков, Потап выпростал шитика из домика, отправил на крючок. Первый заброс под камыши оказался удачным. Сходу — поклевка. И хотя плотва была крупной, Потап не обрадовался. Несчастная зайчиха то и дело возникала в памяти. Второй заброс в сторону камышей он сделал нарочито без наживки и присел на стульчик.

              Не случайно вспомнилось Потапу одном из любимых стихотворений Сергея Есенина — «Мы теперь уходим понемногу...» — с  потрясающим признанием:

                И зверье, как братьев наших меньших,
                Никогда не бил по голове...

                Степан и Вадим, получается, не уклонились от зла. А могли бы. Благое дело — оставить в живых несчастного зверька, но нет — убили.

                Потап был уверен, что прежней дружбы с ними больше не будет. Он их простит, считай, простил, но она, эта дружба, дала неожиданно глубокую трещину. Он же просил, умолял...

                — Как рыбалка? — вскоре поинтересовался Степан. — О, какая крупная плотва... А почему одна?
 
                — Еще поймаю.
 
                — Наш друг явно не в настроении, — Вадим не упустил случая вновь причинить боль Потапычу. — Он и не представляет, что в животе зайчихи было аж семеро зайчат. Ха-ха...

                — Тише ты, дурень, — рассерчал Степан. — Беду на нас накличешь. Хватит трепаться, пошли рыбачить...

                Когда вечером Потап возвратился домой, Алена  удивилась:

                — А где же плотва?!

                — Отдал ее Степану. Ни к чему она нам. Одни неприятные воспоминания.

                Без утайки он рассказал о печальном событии по дороге на рыбалку. Горько подытожил:

                — Отныне дружба с ними не будет иметь продолжения. 
         
                Но так не случилось. Пару недель спустя — жуткая авария. Груженный песком самосвал не вписался в поворот и ударил «Жигули» прямо в лоб. Степан повредил позвоночник, а Вадим оказался надолго в гипсе с переломами ног.

                Милосердно и часто Потап навещал друзей — до их полного выздоровления, и однажды Вадим проговорил тихим голосом:

                — Видишь, Потапыч: мои ноги — две оглобли... Как у того несчастного зайца. Ты меня прости, что я тогда ерничал, прости. И за зайцев — тоже.

                10.10.2025