Православное Слово 39

ПРАВОСЛАВНОЕ СЛОВО.

ПЕРИОДИЧЕСКОЕ ИЗДАНИЕ
БРАТСТВА ПРЕПОДОБНОГО ГЕРМАНА АЛЯСКИНСКОГО, ВЫХОДЯЩЕЕ РАЗ В ДВА МЕСЯЦА.

Учрежден по благословению приснопамятного Высокопреосвященнейшего Иоанна (Максимовича), архиепископа Западно-Американского и Сан-Францисского, Русской Православной Церкви Заграницей.
ПЛАТИНА, КАЛИФОРНИЯ 96076

[Русский текст Вячеслава Марченко.]

1971, Часть 7, № 4 (39)
Июль – август.

СОДЕРЖАНИЕ:
1. Жизнь после смерти. Архиепископ Иоанн (Максимович).
2. Мученичество святого Анастасия Эпирского.
3. Актуальные вопросы Православия: Может ли Православная Церковь вступать в «диалог» с нехристианскими религиями? (II)
4. Православная духовная жизнь. Наставления старца Назария (VI, VII).
5. Мартиролог коммунистического ига. Старец Анатолий Младший и разрушение Оптиной пустыни.

На обложке: Старец Анатолий Младший у своей кельи в скиту Оптиной пустыни, на рубеже веков.

Авторское право 1971 г. принадлежит Братству преподобного Германа Аляскинского.

Издается раз в два месяца Братством преподобного Германа Аляскинского.
Оплата почтового отправления второго класса в Платине, Калифорния.

Годовая подписка — 5 долларов США, двухгодичная — 9 долларов США. трехгодичная — 12 долларов; отдельные экземпляры 90 центов.
Все запросы следует направлять по адресу:

ПРАВОСЛАВНОЕ СЛОВО, ПЛАТИНА, КАЛИФОРНИЯ 96076

Офис издания: Бигам Гордж Роуд, Платина, Калифорния.


1. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ.

Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века.
— Никейский Символ веры.


Безграничным и безутешным было бы наше горе по умирающим близким, если бы Господь не дал нам вечную жизнь. Жизнь наша была бы бесцельна, если бы она оканчивалась смертью. Какая польза была бы тогда от добродетели и добрых дел? Тогда были бы правы говорящие: «Да я;мы и пi;м, ;тре бо ;мрем» (1Кор.;15:32). Но человек создан для бессмертия, и Христос Своим Воскресением открыл врата Царства Небесного, вечного блаженства для тех, кто верил в Него и жил праведно. Наша земная жизнь – это приготовление к будущей жизни, а это приготовление завершается смертью. «И я;коже лежи;т (определ;но ;сть) челов;ком еди;ною умр;ти, пот;м же с;д» (Евр.;9:27). Тогда человек оставляет все свои земные попечения; тело его распадается, чтобы вновь восстать при Общем Воскресении. Но душа его продолжает жить, не прекращая своего существования ни на одно мгновение. Многими явлениями мертвых нам дано было знать частично, что случается с душой, когда она покидает тело. Когда прекращается видение телесными очами, начинается видение духовное.

Часто это духовное видение начинается у умирающих еще до смерти, и все еще видя окружающих и даже беседуя с ними, они видят то, чего не видят другие. Но по выходе из тела душа оказывается среди других духов, добрых и злых. Обычно она тянется к тем, которые ближе ей по духу, и, если находясь в теле, она была под влиянием некоторых из них, то она останется зависимой от них и по выходе из тела, какими бы отвратительными они ни оказались при встрече.

В течение первых двух дней душа наслаждается относительной свободой и может посещать на земле те места, которые ей дороги, но на третий день она перемещается в иные сферы. В это время (на третий день) душа проходит через легионы злых духов, которые преграждают ей путь и обвиняют в различных грехах, в которые сами же они ее и вовлекли. Согласно различным откровениям, существует двадцать таких препятствий, так называемых «мытарств»,1 на каждом из которых истязуется тот или иной грех; пройдя одно мытарство, душа приходит на следующее. И только успешно пройдя все их, может душа продолжить свой путь, не будучи немедленно ввергнутой в геенну. Как ужасны эти бесы и мытарства, можно видеть из того факта, что Сама Матерь Божия, когда Архангел Гавриил сообщил Ей о приближении смерти, молила Сына Своего избавить душу Ее от этих бесов, и в ответ на Ее молитвы Сам Господь Иисус Христос явился с Небес принять душу Пречистой Своей Матери и отвести Ее на Небеса.2

___
1 Наиболее полное описание этих «мытарств» содержится в Житии преподобного Василия Нового, где есть видение о прохождении святой Феодоры через них. (Английский перевод в издании «Eternal Mysteries Beyond the Grave», Джорданвилль, штат Нью-Йорк, 1970 г.)

2 Это зримо изображено на православной иконе Успения Пресвятой Богородицы.


Воистину ужасен третий день для души усопшего, и по этой причине ей особенно нужны молитвы. Затем, успешно пройдя через мытарства и поклонившись Богу, душа на протяжении еще тридцати семи дней посещает Небесные Обители и адские бездны, еще не зная, где она останется, и только на сороковой день назначается ей место до воскресения мертвых. Некоторые души спустя сорок дней оказываются в состоянии предвкушения вечной радости и блаженства, а другие – в страхе вечных мучений, которые полностью начнутся после Страшного Суда. До этого все же возможны изменения в состоянии душ, особенно благодаря принесению за них Бескровной Жертвы (поминовение на Литургии) и других молитв.

Как важно поминовение на Литургии, можно видеть из следующих случаев. Еще до прославления святого Феодосия Черниговского (1896), иеромонах (знаменитый старец Алексий из Голосеевского скита Киево-Печерской лавры, умерший в 1916 году), переоблачавший мощи, устал, сидя у мощей, задремал и увидел перед собой Святого, который сказал ему: «Спасибо тебе за труд для меня. Прошу также тебя, когда будешь служить Литургию, упомянуть моих родителей»; и он дал их имена (иерей Никита и Мария1). «Как можешь ты, Святителю, просить моих молитв, когда сам ты стоишь перед Небесным Престолом и подаешь людям Божию благодать?» – Спросил Иеромонах. – «Да, это верно, – ответил св. Феодосий, – но приношение на Литургии сильнее моих молитв».

___
1 До видения эти имена были неизвестны. Спустя несколько лет после канонизации в монастыре, где св. Феодосий был игуменом, был найден его собственный помянник, который подтвердил эти имена, подтвердил истинность видения.


Поэтому панихида и домашняя молитва об усопших полезны, как и добрые дела, творимые в их воспоминание милостыня или пожертвование на Церковь. Но особенно полезно им поминовение на Божественной литургии. Было много явлений мертвых и других событий, подтверждающих, как полезно поминовение усопших.

Многие, умершие в покаянии, но не сумевшие явить его при жизни, были освобождены от мучений и получили упокоение. В Церкви постоянно возносятся молитвы об упокоении усопших, а в коленопреклоненной молитве на вечерне в день Сошествия Святого Духа имеется особое прошение «о иже во аде держимых».

Всякий, желающий проявить свою любовь к умершим и подать им реальную помощь, может наилучшим образом сделать это молитвой о них и в особенности поминовением на Литургии, когда частицы, изъятые за живых и умерших, погружаются в Кровь Господню со словами: «Омый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Своею честною, молитвами святых Твоих».
Ничего лучшего или большего мы не можем сделать для усопших, чем молиться о них, поминая на Литургии. Это им всегда необходимо, особенно в те сорок дней, когда душа умершего следует по пути к вечным селениям. Тело тогда ничего не чувствует: оно не видит собравшихся близких, не обоняет запаха цветов, не слышит надгробных речей. Но душа чувствует молитвы, приносимые за нее, благодарна тем, кто их возносит, и духовно близка к ним.

О, родные и близкие покойных! Делайте для них то, что нужно и что в ваших силах, используйте свои деньги не на внешнее украшение гроба и могилы, а на то, чтобы помочь нуждающимся в память своих умерших близких, на церкви, где за них возносятся молитвы. Будьте милосердны к усопшим, позаботьтесь об их душе. Тот же путь лежит и перед вами, и как нам тогда захочется, чтобы нас поминали в молитве! Будем же и сами милостивы к усопшим.

Как только кто умер, немедленно зовите священника или сообщите ему, чтобы он мог прочитать «Молитвы на исход души», которые положено читать над всеми православными христианами после их смерти. Постарайтесь, по мере возможности, чтобы отпевание было в церкви и чтобы над усопшим до отпевания читалась Псалтирь. Отпевание не должно быть тщательно обставленным, но совершенно необходимо, чтобы оно было полным, без сокращения; думайте тогда не о своем удобстве, но об умершем, с которым вы навеки расстаетесь. Если в церкви одновременно несколько покойников, не отказывайтесь, если вам предложат, чтобы отпевание было общим для всех. Лучше, чтобы отпевание было отслужено одновременно о двух или более усопших, когда молитва собравшихся близких будет более горячей, чем чтобы последовательно было отслужено несколько отпеваний и службы, из-за отсутствия времени и сил, были сокращены, потому что каждое слово молитвы об усопших подобно капле воды для жаждущего. Сразу же позаботьтесь о сорокоусте, то есть ежедневном поминовении на Литургии в течение сорока дней. Обычно в церквах, где служба совершается ежедневно, усопшие, которых так отпевали, поминаются сорок дней и более. Но если отпевание было в храме, где нет ежедневных служб, сами родственники должны позаботиться и заказать сорокоуст там, где есть ежедневная служба. Хорошо также послать пожертвование в память усопшего монастырям, а также в Иерусалим, где в святых местах возносится непрестанная молитва. Но сорокадневное поминовение должно начаться сразу же по смерти, когда душе особенно нужна молитвенная помощь, и поэтому поминовение следует начать в ближайшем месте, где есть ежедневная служба.

Позаботимся же об ушедших в иной мир до нас, чтобы сделать для них все, что мы можем, помня, что «Блаж;ни ми;лостивии: я;ко т;и поми;ловани б;дут» (Мф.;5:7).


Архиепископ Иоанн (Максимович).
Сан-Франциско, Калифорния.
Сентябрь 1965 г.


2. МУЧЕНИЧЕСТВО СЛАВНОГО НОВОМУЧЕНИКА ЭПИРА
СВЯТОГО АНАСТАСИЯ,
СО СКАЗАНИЕМ О ДАНИИЛЕ ИЗМАИЛЬТЯНИНЕ.

Память 18 ноября.


СВЯТОЙ НОВОМУЧЕНИК АНАСТАСИЙ.

ТРОПАРЬ, глас 4.

Заблуждение нечестивых мужественно посрамил еси+ пролитием крови за Христа Бога+ и трудами в подвиге.+ Темже, приняв нетленный венец+, моли Господа+, мучениче Анастасие+, избавити нас от бед.


АНАСТАСИЙ, НОВЫЙ МУЧЕНИК Христов и добропобедный подвижник благочестия, происходил из Парамифии Эпирской. Однажды он с другими христианами пошел на жатву, с ними была и его сестра. Сын местного начальника по имени Муса, агарянин, проезжал мимо с другими мусульманами, будучи посланным отцом по какому-то делу. Нечестивые агаряне, увидев похотливым взором сестру Анастасия, которая была миловидной и красивой, бросились на нее с целью осуществить свои гнусные желания. Но Анастасий, будучи расторопен, оказал сопротивление и дал сестре время убежать.

Поскольку к Анастасию сбежались и другие христиане, которые хорошенько проучили похотливых агарян, то последние, разгневавшись, ложно оклеветали Анастасия перед пашой. Паша послал солдат, которые привели связанным неповинного Анастасия. От него паша узнал всю правду, но, видя его красивым и мужественным юношей, паша захотел любыми средствами, лестью, обещаниями, наказанием и запугиванием привести его к мусульманству. Кроме того, обвинители мученика говорили, что он дал слово принять их веру.

Слыша все это, Анастасий дерзновенно и с духовным мужеством сказал:

– Никогда я не говорил ничего подобного. Христианином я родился, христианином и умру, с помощью Христа моего. Что касается тех благ, какие вы мне обещаете, то мне они совершенно безразличны, поскольку я имею вечные блага, находящиеся на Небесах, которые не могут идти в сравнение с благами преходящими.

Клеветники-агаряне говорили:

– Не ты ли обещал стать мусульманином, и зачем же сейчас отрекаешься и не исполняешь обещанного?

Анастасий ответил:

– Я не говорил такого, никогда и не думал об этом, и ни за что не отрекусь от своей святой веры, ради которой я готов и умереть. Все обвинения – клевета и ложь. Я родился христианином и христианином умру.

После этих слов мученика, по приказу паши, заключили в темницу.

Чрез несколько дней приехал к паше один из его друзей, который, узнав об Анастасии, посоветовал следующее:

— Эти христиане очень упорны и не оставят свою веру, если им причинять и более страшные мучения, но и саму смерть они готовы принять за Христа. Поэтому, если вы хотите обратить этого юношу, не мучьте его больше; лучше выведите его из темницы и ласково пообещайте ему подарки, богатства и другие милости, и таким образом, может быть, вам удастся убедить его.

Услышав это, паша вывел юношу из темницы и стал его прельщать, предлагая бесчисленные земные богатства и в конечном счете, что он будет считать его своим сыном, если мученик послушает его слова. К этому друг паши прибавил, что он имеет красивую дочь, которую отдаст в жены Анастасию, обещая также и лошадей, золотые монеты и многое другое, если только он согласится стать мусульманином.

С отвращением и ужасом слушал эти речи мужественный воин Христов и дерзновенно ответил:

— Я имею на Небесах богатства не такие, как ваши, но несравненно лучшие, драгоценнейшие и нескончаемые, и никогда не приму ваши, тленные и тщетные, чтобы не потерять вечных. Также я никогда не отрекусь от веры моей, да не будет сего!

Ошеломлённые исповеданием мученика, агаряне снова заключили его в темницу, чтобы подумать, что делать дальше.

Видя и слыша это, сын паши Муса имевший доброе произволение, задумался серьезно, спрашивая себя:

— Что это за вера христиан, ради которой они не только все блага мира сего почитают ничтожными, но даже всякие страдания и мучительную смерть претерпевают ради неё? И вот этот человек, не смотря на то, что он беден, не хочет принять предложенные богатства, которых бы и я сам желал получить, хотя я и богат, но он от них оказывается, чтобы не потерять своей веры. Что ж это за вера, которой так дорожат христиане?

Итак, желая получить ответы на свои вопросы, он решил тайно пойти в тюрьму, чтобы поговорить с Анастасием. И Бог, видя доброе произволение юноши, устроил следующее чудо, чтобы еще больше разогреть его интерес. Как только он вошел в тюрьму, сразу увидел двух световидных юношей рядом с Анастасием, не перенося сияния которых, он в испуге пал ниц, исполненный страха. После того как святой подал сияющим юношам знак немного отойти, Муса подошёл ближе и сначала спросил о них, кто они. Узнав, что это ангелы, хранители христиан, он снова спросил, есть ли такие же хранители и у мусульман, и почему христиане презирают все земные блага и не боятся мучений, наказаний и смерти.

На эти вопросы мученик ответил:

— Все мы, христиане, имеем по одному такому ангелу, который нас защищает во все время нашего пребывания в этом мире, а когда мы умираем, ангел берет нашу душу и ведет ее в Рай; вы же и другие народы имеете по одному ангелу на народ. О том же, почему я пренебрегаю предложенными твоим отцом богатствами, скажу: я так поступил, потому что мы имеем богатства на Небесах и блага неизреченные и вечные, в сравнении с которыми все блага мира суть тлен и ничто.

Слыша это и исполнившись Божественной благодати, юноша упал к ногам Анастасия, прося сделать его христианином. Мученик же ответил:

— То, что ты просишь, сейчас невозможно, поскольку, когда об этом узнает твой отец, он истребит всех христиан. Ты только верь тайно во Владыку Христа и проси его исполнить твое желание, и обязательно благодать Божия устроит все на пользу тебе.

Сказав это, мученик показал Мусе, как нужно класть крестное знамение, и отпустил его с миром.

Нечестивый же отец Богобоязненного Мусы, вывел Анастасия из темницы и, видя, что ни муками, ни лестью не может привести его к отречению, дал распоряжение обезглавить его вне города, вблизи от монастыря. И оставались мощи мученика на том месте, поскольку христиане, боясь вызвать ярость мучителя, не смели приблизиться и похоронить их. В это время благочестивые люди видели свет, нисходящий свыше и почивающий на священных мощах мученика, и прославили мученика, который ради любви к Богу в юношеском возрасте принял мученическую смерть. На следующую ночь мученик явился во сне паше и повелел ему с угрозой отдать мощи в близлежащий монастырь. Паша, устрашившись этого, послал весть монахам, и они пришли с зажженными свечами и ладаном, приняли святые мощи с подобающими им почестями и благоговением и, принеся их в монастырь, погребли. Через некоторое время, когда святые мощи были извлечены, обнаружилось, что они источают неизреченное благоухание, и были они помещены в ковчег и хранились в святилище.

После славного мученичества святого Анастасия Муса, сын паши, стал очень печален и мрачен, и, вспоминая всё, что видел и слышал вблизи мученика, стал отвращаться и избегать всего – славы, почестей, удовольствий и всех прочих радостей мира. Ночью и днём он молил Бога помиловать его и сподобить Его благодати, и молитва его была услышана благодаря мольбам и заступничеству святого Анастасия.

В то время отец Мусы был приглашён на свадьбу своей сестрой, жившей в другой местности, и он послал Мусу вместо себя. Муса, выждав подходящее время перед отъездом, пошёл к гробнице Святого и, припав к ней, молился со слезами до начала полунощницы и молитвы, после чего уснул лёгким сном и увидел Анастасия, в неземном свете, говорящего ему:

– Не скорби, брат, но иди, куда послан, и получишь желаемое.

Исполнившись радости, Муса отправился по повелению отца на брак, не обращая никакого внимания на суету и тщету, но пребывая в ожидании Божественной милости, которую и послал Господь следующим чудесным образом.

Когда Муса спал в назначенной ему комнате после окончания брака, ему явился световидный юноша, говоря:

— Встань и следуй за мной.

Встав, как был, без обуви, он последовал за явившимся. Сами собой открылись двери дома, так что они прошли незамеченными, когда остальные спали, и, пройдя значительное расстояние, подошли к источнику, у которого сидел подвижник. Тогда сопровождавший его юноша, который был ангелом Господним, передал Мусу этому старцу со словами:

— Следуй ему, и он приведет тебя к тому, чего ты хочешь.

Сказав это, ангел стал невидимым. Муса же, последовав за тем старцем, достиг Пелопоннеса. Там, нашедши церковь в пустынном месте, старец вошел помолиться. Но юноша к тому времени ослабел от трудов путешествия и лишений, ибо по дороге он питался скудно, лишь дикой зеленью и тому подобным, и пребывал в великой тревоге. Невыносимая скорбь начала терзать его душу, враг начал бороть его воспоминанием о родителях, удовольствиях и развлечениях, которые он оставил. Старец же, видя смущение юноши, предложил ему войти в церковь и помолиться. Приложившись к иконе Богородицы, юноша услышал голос, исходящий от неё:

– Не скорби, чадо, о преходящих благах, которые ты оставил, ибо Сын Мой и Бог много претерпел ради спасения людей. Но радуйся и веселись, ибо ты удостоишься многих благ в Царствии Небесном.

Он также услышал голос от иконы Христа, произносящий то же самое. Муса, исполнившись неизреченной радости, забыл про все злострадания, освободившись от сатанинских нападок, и спросил старца, всегда ли святые иконы разговаривают. Тот же ответил:

– Не всегда, чадо, но когда есть нужда.

Продолжив свой путь ещё несколько дней, они прибыли в Патры, где нашли корабль, плывший в Венецию. Старец посадил туда Мусу и отправил его к тамошним православным с письмом, дав ему и чудотворную икону Пресвятой Богородицы.

Прибыв в Венецию, Муса был принят христианами и крестился там, получив имя Димитрий. Спустя некоторое время, услышав о святом Спиридоне, он отправился на Корфу, где поступил в один из общежительных монастырей и принял монашеский постриг с именем Даниил. И поскольку он имел твердое желание пострадать за Христа, то отправился в Константинополь, где ему в чудесном видении было открыто будущее освобождение христиан от турецкого ига, о чём он и написал. Но находившиеся там греки воспрепятствовали ему принять мученическую смерть, чтобы не последовало за этим смут и гонений на христиан, после чего он был вынужден вернуться на Корфу.

Однако, желание пострадать за Христа не оставляло Даниила, и он отправился в Лакедемонию (Мани) с целью перебраться оттуда в Константинополь опять, но пробыв там незначительное время, он встретил некого благочестивого христианина, который и передал все, как он слышал из уст самого Даниила. Он также увидел в руках Даниила икону Богородицы, которую старец-подвижник дал ему, отправляя его в Венецию, и которую христиане озолотили. Именно этому брату Даниил рассказал, что у него есть более продолжительное описание мученичества святого Анастасия с вопросами и ответами. В другом месте написано, что из Константинополя Даниил «возвратился на Корфу и почил в Господе, построив прежде церковь Богородицы, которая и поныне называется Миртией, где находится описание мученичества святого Анастасия и видение Даниила, написанное его рукой». Святой Анастасий был обезглавлен 18 ноября 1750 года. Аминь.


3. АКТУАЛЬНЫЕ ПРАВОСЛАВНЫЕ ВОПРОСЫ.

МОЖЕТ ЛИ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ВСТУПИТЬ В «ДИАЛОГ» С НЕХРИСТИАНСКИМИ РЕЛИГИЯМИ?

II. НАПАДЕНИЕ ИНДУИЗМА НА ХРИСТИАНСТВО.

Все боги язычников — бесы.
—Псалом 95:5

В этой статье отражены переживания женщины, которая, учась в старших классах школы одного католического монастыря, начала заниматься практическим индуизмом, пока наконец, по милости Божией, через двадцать лет не обратилась в Православную веру, обретя завершение своих исканий в Русской Церкви вне России. В данное время она живет на Западном побережье. Пусть ее слова откроют глаза тем православным христианам, которые могут впасть в искушение и последовать за теми слепыми “либеральными” богословами, которые теперь появляются даже в Православной Церкви и которые в ответ на нападение неоязычества на Церковь Христову вступают в “диалог” с его волхвами и вместе с ними откровенно преклоняются перед божествами язычников.

1. Прелести индуизма.

МНЕ БЫЛО ВСЕГО шестнадцать лет, когда два события предопределили мою будущую жизнь. Я пришла в доминиканский католический монастырь в Сан-Рафаэль (Калифорния) и впервые встретилась с христианством. В том же году я встретилась и с индуизмом в лице индуистского монаха, свами, который вскоре стал моим гуру, или учителем. Началась битва, но мне не суждено было понять это в течение почти двадцати лет.

В монастыре меня учили основным истинам «христианства». Здесь была сила немощных и западня для гордых. Справедливо писал св. ап. Иаков: Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (4, 6). А как же я была горда: я не хотела признать первородный грех и не хотела верить в ад. И у меня было много-много доводов в доказательство своей правоты. Одна из сестер, обладавшая великим милосердием, дала мне намек, сказав: “Молись о даре веры”. Но тренировки свами уже оказали на меня свое влияние, и мне казалось унизительным молить кого бы то ни было о чем бы то ни было. Впоследствии я вспомнила ее слова. Многие годы спустя зерно христианской веры, зароненное мне в душу, взошло среди бескрайнего моря отчаяния.

В свое время книги, которые я привезла с собой в монастырь в простых гладких обложках, были обнаружены. Такие книги, как Бхагавадгита, Упанишады, Веданта-сара, Аштавакра Самхита... Моя тайна частично была разоблачена, но особых разговоров это не вызвало. Сестры считали, что это пройдет, как проходят многие умствования молодых девушек. Но одна смелая монахиня сказала мне правду. Эта истина в наши дни не очень популярна, и ее редко приходится слышать. Она сказала мне, что я попаду в ад, если умру индуисткой после того, как познала истину христианства. Святой апостол Петр высказал это так: ибо, кто кем побежден, тот тому и раб. Ибо если, избегнув скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими, то последнее бывает для таковых хуже первого. Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди (2Пет. 2, 19–21). Как я презирала эту сестру за ее ханжество. Но будь она жива сегодня, я поблагодарила бы ее от всего сердца. Слова, которые она мне сказала, запали в мою душу, как это свойственно правдивым словам, и им суждено было в конце концов привести меня к Истине Святого Православия.

Я получила в монастыре необходимое – веру, и однажды именно вера помогла мне доказать, что индуизм – фальшивка.

Положение дел не так уж изменилось с тех пор, как я была в школе. То, что было единичным случаем заболевания индуизмом, переросло в эпидемию. Теперь необходимо владеть полным пониманием индуистской догматики, чтобы спасти молодых христиан от духовного самоубийства при столкновении с восточными религиями.

Заманчивость индуизма играет всеми оттенками спектра: там есть все соблазнительное для любого чувства, привлекательное для любой слабости, но особенно – для гордыни. И я, будучи чрезвычайно гордой, даже в шестнадцать лет, пала жертвой именно этих приманок. Мой ум не мог справиться с проблемами первородного греха, ада и вечных мук. До приезда в монастырь я их вообще не принимала всерьез. Тогда свами дал мне “интеллектуально удовлетворительные” альтернативы для каждой христианской догмы. Ад, как оказалось, представлял собой только временное состояние души, навлеченное нашей собственной дурной кармой (прошлыми деяниями) в этой или в прошлой жизни. И, разумеется, конечная причина не могла иметь бесконечных последствий. Первородный грех был “чудесным” образом превращен в “первородную божественность”. Это было мое прирожденное право, и ничто, что бы я ни сделала, не могло отменить этот великолепный исход. Я была божественна. Я была “Бог”: “Бесконечный сновидец, видящий конечные сны”.

Что же касается проблемы мук, индуистская философия, известная под названием веданты, дает поистине элегантную философскую систему, которая расправляется с этим вопросом. В двух словах, боль – это майя, или иллюзия. Она в реальности не существует, и более того – адвайтист может доказать это.

В другой области индуизм опирается на вполне естественное заблуждение, что человек может стать совершеннее: через обучение (в их терминологии – система гуру) и через “эволюцию” (постоянное прогрессивное развитие человека в духовном плане). Доказательства приводятся с точки зрения относительности культуры; эта точка зрения стала настолько почитаемой в наше время, что считается поистине грехом (среди тех, кто не верит в грех) сомневаться в относительности чего бы то ни было. Что может быть разумнее того, что разные нации и народы поклоняются Богу по-разному? Бог в конце концов – всегда Бог, и разные формы поклонения ведут лишь к общему религиозному “обогащению”.

Но, может быть, главное убедительное и привлекательное доказательство – прагматизм. Вся философская конструкция индуизма опирается на практические религиозные конструкции, которые ученик получает от своего гуру. Ученик должен при посредстве этих практических упражнений на собственном опыте убедиться в истинности философии. Ничто не должно быть принято на веру. И вопреки общему представлению там нет никаких тайн – только громадное количество эзотерических знаний, так что попросту нет никакой надобности в вере. Вам говорят: “Попробуйте и убедитесь, что это действует”. Такой прагматический подход в высшей степени соблазнителен для западного склада ума. Он кажется таким “научным”. Но почти каждый ученик сразу же впадает в некую прагматическую ошибку, то есть, если упражнения действуют (а они действуют), он верит, что система верна и, соответственно, доброкачественна. Но это, разумеется, не вытекает одно из другого. Единственное, что можно утверждать, это: если они действуют, значит, они действуют. Но при условии, что ошибка сделана, вы можете понять, как малая толика психического опыта может стать для несчастного ученика весьма убедительной.

Это приводит меня к тому последнему соблазну, который я упомяну, – это “духовные опыты”. Они по происхождению суть психические и (или) дьявольские наваждения. Но кто из практикующих имеет хоть какое-нибудь средство отличить заблуждение от истинного духовного переживания? У них нет меры вещей. Но не подумайте, что то, что они видят, слышат, обоняют и осязают в этих “опытах”, – всего-навсего простое умственное заблуждение. Это не так. Это то, что наши православные предания называют прелестью. Это очень важное слово, потому что оно точно характеризует состояние, в котором пребывает человек, переживающий индуистские “духовные опыты”. В английском языке нет точного перевода слова “прелесть”. Оно охватывает все виды ложных “духовных опытов”: от простой иллюзии и обмана до настоящей одержимости. В каждом случае подделка принимается за истину, и общим результатом всего этого является раздувание гордыни. Теплое, приятное ощущение собственной особой значительности охватывает человека, находящегося в прелести, и оно вознаграждает его за все его аскетические подвиги и страдания.1

___
1 Подробнее о прелести: см. «Православное Слово», 1965, № 4, с. 155 и далее.


В своем первом послании св. апостол Иоанн предостерегает ранних христиан: Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они (4, 1).

Святой Григорий Синаит не забывал предостерегать своих монахов об опасности этих опытов: “Повсюду вокруг, возле начинающих и своевольных, бесы расстилают сети помыслов и губительных измышлений и копают рвы, чтобы ввергнуть их в оные...” Монах спросил его: “Что должно делать человеку, когда бес принимает вид Ангела света и прельщает человека?” Святой отвечал: “Для этого человек имеет нужду в большой рассудительности, чтобы добре распознавать различие добра и зла. Итак, не увлекайся скоро по легкомыслию тем, что представляется, но будь тяжел (нескородвижен) и с большим испытанием доброе принимай, а худое отвергай. Всегда должен ты испытывать и рассматривать, а потом верить. Ведай, что действо благодати явно; и бес, хотя преобразуется, подавать их не может, именно: ни кротости, ни приветливости, ни смирения, ни ненавидения мира, ни пресечения похоти и страсти, – как суть действия благодати. Бесовские же действа суть – надмение, высокоумие, устрашение и всякое зло. По таким действиям можешь распознать, от Бога ли воссиявший в душе твоей свет или от сатаны. Листья салата видом похожи на горчицу, и уксус цветом похож на вино, но при вкушении их гортань распознает и определяет различие каждой из сих вещей. Так и душа, если имеет рассуждение, умным чувством может распознать дары Духа Святого и призрачные мечтания сатаны”.

Сбитый с пути и полный гордыни искатель духовных истин более всего подвержен прелести. И долгий, устойчивый успех индуизма в очень большой мере обязан этому ложному мистицизму. И как он соблазнителен для молодых людей, употреблявших наркотики, которым уже знакомы опыты подобного рода. Последние несколько лет стали свидетелями процветания и распространения свами. Они ловят возможность приобрести славу и богатство на этом черном рынке. И они ее не упускают.

2. Война догматов.

СЕГОДНЯШНЕЕ ХРИСТИАНСТВО претерпевает нападки от врага, который отнюдь не невидим для верующих. Если бы он мог, он пронзил бы Христианство до самого сердца, прежде чем назвать свое имя. Этот враг – индуизм, и война, которая ведется, – война догматов.

Когда у нас перед началом двадцатого века были организованы первые общества веданты, первые усилия были направлены на то, чтобы доказать, что нет никакой реальной разницы между индуизмом и Христианством. Между ними не только не было никаких разногласий, но добрый христианин должен был стать еще лучшим христианином, изучая и практикуя веданту; он мог познать «истинное христианство».

В ранних лекциях свами пытались показать, что идеи, присущие только Христианству, – Логос и Крест – в действительности ведут свое происхождение из Индии. А те идеи, которые, как кажется, присущи только индуизму, – перевоплощение, переселение душ и самадхи (или транс) – можно найти и в христианских писаниях – при условиях правильного истолкования.

На подобные приманки попались многие искренние, но введенные в заблуждение христиане. На ранней стадии учение было направлено против того, что можно было назвать “сектантскими” догмами, и за так называемую научную религию, основанную на сравнительном изучении всех религий. В самом начале подчеркивалось всегда одно: никакой разницы не существует. Все есть одно. Все различия поверхностны; это кажущиеся или относительные различия, а не реальные. Все это становится ясным из опубликованных около 1900 года лекций. И сегодня мы находимся в серьезной опасности именно потому, что тогдашние усилия увенчались успехом.

Дело в том, что в просторечии “догма” – термин, произносимый с оттенком презрения. Но это презрение не могло зародиться у тех, кто знает, что речь идет о самом драгоценном наследии Церкви. Однако коль скоро такая недобрая связь закрепилась, робкие люди, которые никогда не хотят быть причисленными к чему-то непопулярному, начали говорить о “застывшей догме”, что совершенно излишне, но выдает неодобрение. Так что это отношение было незаметно насаждено “свободомыслящими” критиками, которые или не знают, что в догматах заключена сама суть Христианства, или попросту не очень одобряют само Христианство.

Последовавшая в результате этого склонность многих христиан отступать, как только их обвинят в приверженности к догмам, оказала немалую помощь индуистам. И эта помощь изнутри имела свои стратегические преимущества.

Совершенно непостижимо, насколько немногие видят, что сама та сила, которая должна опровергнуть Христианские догматы, не что иное как противопоставленная ей система догм. И они не могут ни смешаться, ни “обогатить” одна другую, так как они по природе своей противоположны.

Если христиане дадут себя уговорить отбросить или (что тактически более хитроумно) изменить свои догматы в соответствии с требованиями более “современного” или “вселенского” христианства, они теряют все, потому что все, что почитают христиане или индуисты, непосредственно вытекает из их догматов. А индуистские догматы – прямое отрицание христианских догматов. А это ведет к потрясающему заключению: то, что христиане считают злом, индуисты считают добром, и наоборот: то, что индуисты считают злом, христиане считают добром.

Реальная борьба заключается вот в чем: самый страшный грех для христианина есть самое высшее осуществление добра для индуиста. Христиане всегда признавали гордыню главным грехом, источником всех остальных грехов. Прототипом этого становится Люцифер, который говорит: взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой... взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему (Ис. 14, 13–14). На более низком уровне именно гордыня обращает все достоинства человека в пороки. А для индуиста вообще, и для адвайтиста или ведантиста в особенности, единственный “грех” – это неверие в то, что ты сам и человечество – и есть сам бог. По словам Свами Вивекананды (который был первым из современных проповедников веданты): “Вы еще не понимаете Индии! Мы, индийцы, в конечном счете человекопоклонники. Наш бог – это человек!” Доктрина мукти, или спасения, заключается в следующем: что “человек должен стать божественным через осуществление божественного”.

Из всего этого можно видеть, что догматы индуизма и Христианства, поставленные лицом к лицу, отрицают взаимно друг друга во всем, что касается природы Бога, природы человека и смысла человеческого существования.

Коммунисты увидели свою возможность в распространении подобного рода индуистских догматов. Во время моей последней поездки в Индию секретарь, пожалуй, самой влиятельной религиозной организации в стране – Ордена монахов Рамакришны – рассказал мне, что Кремль попросил его прислать в Россию свами для обучения адвайта-веданте. И он прислал свами – с большим удовлетворением.

Можно задать вопрос: понял ли наконец атеистический коммунизм, что природа человека такова, что он должен чему-то поклоняться? Помимо официальной и находящейся под контролем коммунистов Православной Церкви в России существует весьма значительная подпольная, или катакомбная, Церковь. Эта внутренне свободная Православная Церковь подвергается гонениям, как и ранняя Церковь при Нероне.

Теперь Бог, которому человек, творение, обязан своим существованием, представляет собой очевидную опасность для коммунистического истеблишмента. Но адвайта-веданта во всех отношениях соответствует их идеологии. Пусть человек поклоняется человеку, и сама основа атеистического коммунизма будет укреплена. Пусть Бог примет форму человека или человечества, и вопрос о конкуренции религии с коммунизмом отпадет сам собой. Религия станет неотъемлемой частью атеистической структуры.

Если бы адвайта-веданта была успешно распространена в коммунистической России, это принесло бы значительную пользу как с точки зрения внутренней консолидации, так и расширения дружеских отношений со «свободомыслящими» западными людьми, которые уже пострадали от проникновения веданты в христианство. Воистину, дети мира сего мудрее в своём поколении, чем дети света (Лк. 16:8).

На симпозиуме религий, состоявшемся в Чикаго в 1969 году, отец Роберт Кэмпбелл, доминиканский священник и теолог, сказал: «Я знаю, что великий Свами Вивекананда сам поддержал бы большинство течений в сторону либерального христианства, потому что его учение было: „Не беспокойтесь о доктринах, догмах, церквях и храмах“ – и либеральный христианин разделял бы эти взгляды на все 100%».

Этот священник продолжил: «Свами говорил нам, что старые религии называли его атеистом, не верящим в Бога, но новая религия говорит нам, что он атеист, не верящий в себя и в человечество. Теперь эта позиция будет всецело поддержана гуманистическим, модернистским христианским подходом».

Видите, насколько велика ложь – утверждать, что догмы не имеют значения. Только догматы составляют основу христианских ценностей, и проповедовать Христианство, не проповедуя догматы, просто невозможно. Одним словом, это мешает человеку, полному тщеславия и небрежного мышления, перестраивать Церковь по своему образу и подобию. Этот доминиканский теолог заглотил наживку «без догм» на крючок, леску и грузило и, сам того не ведая, попался в руки другой религии.

Даже те, кого тревожат набеги антидогматиков, едва ли начали осознавать последствия этой тенденции отхода от догматов. Они не знают, насколько полно и быстро противник может овладеть ими, превратив белое в чёрное, а чёрное в белое. Отозвался бы этот священник так хорошо об учении Свами Вивекананды, если бы знал, что Свами также сказал: «Я люблю ужас ради него самого, отчаяние ради него самого, страдание ради него самого. Всегда боритесь. Продолжайте бороться, пусть даже всегда с поражением. Вот идеал. Вот идеал!»

Конечно, вы скажете, если бы он прочитал эту дьявольскую речь или знал, за что выступает Вивекананда, он не смог бы поддержать Свами. Но на это я отвечаю: вы невиновны в развращающей силе индуизма. Несмотря на всю мою основательную подготовку, полученную в монастыре, двадцать лет в индуизме привели меня к самым вратам любви ко злу. Видите ли, в Индии «Богу» также поклоняются как Злу, в образе богини Кали. Но об этом я расскажу в следующем разделе, посвященном индуистским практикам.

Это конец, который нас ждет, когда больше не будет Христианских догматов. Я говорю это по личному опыту, потому что я поклонялся Кали в Индии и в этой стране. А та, которая есть сатана, – это не шутка. Если вы откажетесь от Живого Бога, трон не останется пустым. А вы откажетесь от Живого Бога, отказавшись от Христианства. А христианские догматы – это не что иное, как декларация Истины Христианства.

Можно задаться вопросом, как такое вообще возможно. Кто сознательно отказывается от добра ради зла? В этом-то и загвоздка: это происходит не сознательно. Это происходит очень упорядоченно, рационально, рассудочно.

На самом деле индуизм состоит из философской системы (точнее, шести систем), ряда практик и огромного массива эзотерических учений. Индуизм – это бесчисленные перестановки этих элементов. В результате пытаться понять, что такое индуизм, довольно похоже на попытку удержать смазанную свинью, пока не изучишь её досконально. В основе индуизма лежит стержневая структура – адвайта-веданта (или монизм). Это враг, и он соблазнителен. Это изящная философия, чёткая и, для неискушённого философа, очень сложная для понимания. Однако последователи адвайта-веданты не против переходить из одной системы в другую, когда оказываются в интеллектуальном тупике. Сложность в том, что нужно досконально знать их систему, чтобы понять, что они делают, а это требует много времени и серьёзных исследований. Когда же наконец видишь это ясно, это оказывается неудачной шуткой. Философия, напыщенный император, совершенно голый. Император голый, потому что император — это всего лишь ещё один человеческий конструкт — это вообще не религия. В конце концов, философия — это всего лишь философия. И точно так же психические переживания, возникающие в результате практики Веданты, не имеют к ней никакого отношения.

3. Индуистские святилища и обряды.

В 1956 году я работала в экспедиции, изучая охотников за головами на Филиппинах. Меня интересовала примитивная религия – особенно в так называемых “неокультуренных” районах – там, где было меньше всего миссионеров. Когда я приехала к ифугао (это название племени), я не верила в черную магию; уезжая, я в нее верила. Жрец (мунбаки) племени ифугао, по имени Талупа, стал моим лучшим другом и информатором. Со временем я узнала, что он славится своим мастерством в черной магии. Он взял меня с собой на баки – церемонию ритуальной магии, которая происходит почти каждую ночь в сезон уборки урожая. Человек двенадцать жрецов собрались в хижине и провели ночь, вызывая духов божеств и предков, напиваясь рисовой водкой и принося жертвы перед двумя небольшими идолами, называемыми булол. Их омывали кровью цыплят, которую, прежде чем намазать ею идолов, сливали в блюдо и использовали для предсказания будущего. В крови учитывались размер и количество пузырьков, время, которое понадобилось на свертывание; цвет и форма внутренних органов цыпленка также давали им сведения о будущем. И каждую ночь я старательно делала записи. Но это было только начало. Я не стану подробно рассказывать о магии ифугао; достаточно сказать, что ко времени отъезда я наблюдала такое множество разнообразных сверхъестественных явлений, что какое бы то ни было научное объяснение их практически невозможно. Если я и была предрасположена верить во что-нибудь, когда я туда приехала, то это было одно: что магию можно объяснить вполне естественными причинами. Но вот факты: я покинула ифугао, потому что увидела, что их ритуалы не только действуют, но что они подействовали и на меня – по крайней мере, дважды.

Я говорю все это для того, чтобы мои слова об индуистских обрядах и святилищах не казались невероятными, чтобы их не сочли продуктом “разгоряченного воображения”.

Через одиннадцать лет после экспедиции к ифугао я совершила паломничество в пещеру Амарны, в глубине Гималаев. Индуистские предания считают это место самым священным из святилищ Шивы, где он является верующим и осыпает их дарами. Это было долгое и трудное путешествие через Махагуна, перевал на высоте около 4 700 метров, с пересечением ледника, так что было вполне достаточно времени, чтобы мысленно поклоняться ему в пути, тем более что мальчик, который вел вьючную лошадь, не говорил по-английски, а я не знала хинди. На этот раз я была предрасположена верить в то, что бог, о котором я медитировала и которому поклонялась долгие годы, милостиво явится ко мне.

Изображение Шивы в пещере само по себе – курьез: это ледяная статуя, сформированная просачивающейся водой. Она прибывает и убывает вместе с луной. В полнолуние это природное изваяние достигает потолка пещеры – около пяти метров, а к новолунию от него почти ничего не остается. Насколько мне известно, никто не объяснил это явление. Я приближалась к пещере в благоприятное время, когда изваяние было самым полным. Вскоре мне предстояло воздать почести своему божеству, поднеся ему зеленый кокосовый орех, благовония, красные и белые лоскутки материи, орехи, изюм и сахар – все предписываемые ритуалом подношения. Я вошла в пещеру со слезами благоговения. Трудно описать то, что произошло. Это место вибрировало – совершенно так же, как хижина ифугао в полном разгаре баки. Потрясенная необъяснимой нечистотой этого места, я выбежала, едва сдерживая тошноту, не дождавшись, пока жрец закончит преподнесение моих подношений громадному ледяному идолу.

Фасад индуизма дал трещину, когда я вошла в пещеру Шивы, но прошло еще некоторое время, пока я совсем не освободилась. В этот промежуток времени я искала хоть что-нибудь, чтобы поддержать падающее строение, но не нашла ничего. Оглядываясь назад, я вижу, как часто мы знаем, что нечто на самом деле дурно, задолго до того, как можем полностью в это поверить. Это относится к индуистским “духовным обрядам” в той же степени, как и к так называемым “святым местам”.

Когда ученик получает посвящение у своего гуру, он получает санскритскую мантру (личную магическую формулу) и индивидуальные религиозные обряды. Все они исключительно эзотерические и существуют только в устной традиции. В печати вы их не найдете и вряд ли узнаете от посвященного, так как существуют строжайшие запреты, которые налагаются, чтобы сохранить тайну. По сути дела, гуру предлагает ученику проверить философию своим собственным опытом. Дело в том, что эти ритуалы и вправду действуют. Ученик может получить силы, или “сиддхи”. Это такие способности как чтение мыслей, силы исцелять или убивать, материализовывать предметы, предсказывать будущее и так далее– полный набор смертельно опасных психических трюков. Но что еще хуже, он непременно впадает в состояние прелести, в котором принимает наваждение за реальность. Он переживает “духовные опыты”, полные безграничного блаженства и покоя. Его посещают видения божеств и света. (Вспомним, что сам люцифер может являться в виде Ангела света.) Говоря “наваждение”, я не отрицаю, что он не переживает эти ощущения в действительности, я просто хочу сказать, что они не от Бога. Разумеется, есть философские построения, которые оправдывают любое переживание, так что практика и теория поддерживают друг друга и вся система становится весьма прочной.

Собственно говоря, индуизм – это не столько интеллектуальный поиск, сколько практическая система, и эта практика в прямом смысле слова – черная магия. Иначе говоря, если вы делаете “Х” вы получаете “Y”, – простой договор. Но эти условия – неписаные условия, а ученик очень редко спрашивает, откуда происходят его переживания и кто отпускает ему их в кредит – в форме сил и “прекрасных” переживаний. Это классическая фаустовская ситуация, но только практикующий не знает одного: что ему придется расплачиваться ценой своей бессмертной души.

Существует широкий набор практических упражнений, – упражнений, подходящих к любому темпераменту.

Избранное божество может иметь форму: бог или богиня; может и не иметь формы – Абсолютный Брахман. Отношения с избранным идеалом также варьируются: это может быть позиция ребенка, матери, отца, друга, возлюбленного, слуги или, как в адвайта веданте, “отношение” – это отождествление. Во время посвящения гуру дает своему ученику мантру, и это определяет тот путь, которым он будет следовать, и упражнения, которые он будет делать. Гуру предписывает также и то, как ученик должен вести себя в повседневной жизни. В веданте (или монистической системе) одинокие ученики не должны вступать в брак; все их силы должны быть направлены на успех в практических упражнениях. Серьезный ученик также не ест мяса, так как мясо снижает остроту восприятия. Гуру буквально почитается, как “само божество”, для ученика он – “спаситель”.

Святой Павел, по-видимому, имел в виду именно эту ситуацию, когда писал: Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам заблуждения и учениям бесовским, говорящим ложь в лицемерии, сожжённым в совести своей, запрещающим вступать в брак и повелевающим воздерживаться от яств, которые Бог создал, чтобы верующие и познавшие Истину вкушали их с благодарением (1 Тим. 4:1-3).

В основном, множество “духовных” упражнений сводится к немногим практическим основам. Я коснусь их только вкратце.

Во-первых, это идолопоклонство. Это может быть поклонение изваянию или изображению с приношениями в виде светильников, камфоры, благовонных курений, воды и сластей. Статуэтки могут обмахивать хвостом яка, купать, одевать и укладывать в постель. Это кажется детской игрой, но было бы неразумно слишком недооценивать психические ощущения, которые это может возбудить. Ведантистское идолопоклонство принимает форму самопоклонения – мысленного или деятельного, со всеми ритуальными подтверждениями. Широко распространенное в Индии выражение характеризует это самопоклонение. Оно звучит так: “со хам, со хам” (то есть “я есть он, я есть он”).

Затем это джапа, или повторение сансктритской мантры, данной ученику при посвящении. По сути дела, это повторение магической формулы (заклинания).

Пранаяма представляет собой дыхательные упражнения в сочетании с джапой. Есть и другие практические упражнения, относящиеся к тантре, или поклонению богу как матери, женскому началу, силе, энергии, эволюционному и действенному. О них упоминают как о пяти “М”. Они полны неприкрытого зла и достаточно отвратительны, так что описывать их не буду. Но и они нашли свой путь в наш мир. Свами Вивекананда предписывал этот вид индуизма заодно с ведантой. Он говорил: “Я поклоняюсь ужасающей! Ошибочно полагать, что всеми людьми движет только тяга к наслаждению. Столь же многие имеют врожденную тягу к мукам. Будем же поклоняться ужасу ради него самого. Немногие дерзали поклоняться смерти, или Кали! Будем же поклоняться смерти!” Вот еще слова Свами о богине Кали: “Есть еще кое-кто, кто смеется над существованием Кали. Но ведь сегодня она здесь, в толпе. Люди вне себя от страха, и солдаты призваны сеять смерть. Кто может утверждать, что бог не может проявлять себя в виде зла, как и в виде добра? Но только индуист осмеливается поклоняться ему как злу”.1

___
1 Примечание редактора. Очень немногие, даже среди тех, кому так хочется вступить в “диалог” с восточными религиями и утвердить общую единую религиозную основу с ними, имеют сколько-нибудь четкое представление о языческих религиозных обрядах и верованиях, от тирании которых человечество было спасено благим и легким бременем Христа. Богиню Кали, одно из самых популярных божеств индуизма, изображают среди необузданного кровопролития и резни, с ожерельем из черепов и отрубленных голов, с гротескно высунутым языком, жаждущим еще крови; в индуистских храмах ее ублажают кровавыми жертвами, убивая козлов (Свами Вивекананда оправдывает это: “Почему бы и не пролить немного крови для полноты картины?”). О ней Свами Вивекананда, как сообщает его ученица “сестра Ниведита”, говорил далее: “Я верю, что она руководит мною в каждом малом действии и делает со мной все, что ей угодно,” и ежеминутно он чувствовал ее присутствие, как будто она находилась с ним в одной комнате. Он заклинал ее: “Приди, о мать, приди! Ибо имя твое – ужас”; и его религиозным идеалом было “слиться воедино с ужасной навсегда”. Должно ли, как пытается убедить митрополит Георгий Кодре, считать это примером “истинно духовной жизни некрещеных”, частью тех духовных “богатств”, которые нам надлежит перенять у нехристианских религий? Может быть, это, скорее, доказательство правоты Псалмопевца, сказавшего: “Все боги язычников – бесы”? (95, 5).

Очень жаль, что эта целенаправленная деятельность зла практикуется с твердой уверенностью, что это – добро. Но спасение, которого тщетно добиваются путем напряженного самопонуждения в индуизме, может быть осуществлено только Богом посредством христианского подвижничества.

4. Обращение Запада.

В 1893 году в Парламенте Религий в Чикаго появился никому не известный монах-индуист. Это был Свами Вивекананда, о котором я уже говорила. Он произвел ошеломляющее впечатление на всех, кто его слушал, как своим видом – в тюрбане и одеждах оранжевого и алого цвета, так и тем, что он говорил. Светское общество Бостона и Нью-Йорка немедленно сделало его своим “львом”. Гарвардские философы поддались общему настроению. Не много времени прошло, как он сплотил прочное ядро учеников, поддерживавших его и его грандиозную мечту: обращение западного мира в индуизм, а более конкретно, в учение веданты (или мистического индуизма). В крупных городах Америки и Европы были организованы общества веданты. Но эти центры были только частью его задачи. Более важно было влить ведантистские идеи в кровеносную систему академического мышления. Целью было широкое распространение идей. Для Вивекананды было неважно, завоюет ли авторитет учение индуизма, главное было, чтобы содержание веданты стало известно всем и каждому. Он часто повторял: стучитесь в каждую дверь. Твердите каждому, что он божественен.

До сего дня отрывки его учения публикуются в дешевых изданиях, которые можно найти в любой книжной лавке, – и это учение несут Олдос Хаксли, Кристофер Ишервуд, Сомерсет Моэм, Тейяр де Шарден и даже Томас Мэртон.

Разумеется, Томас Мэртон представляет особую угрозу для христиан, так как он выставляет себя созерцательным христианским монахом, и его труды уже подорвали жизненно важные основы католицизма – монашество. Незадолго до своей смерти отец Мэртон написал хвалебное введение к новому переводу Бхагавадгиты, этого духовного учебника, или “Библии”, всех индуистов и одного из краеугольных камней монизма, или адвайта веданты. Следует напомнить, что Гита противоречит почти всем существенным учениям христианства. Его книга учителя дзена, опубликованная посмертно, также заслуживает упоминания, так как весь этот труд основан на коварной ошибке: на допущении, что все так называемые “мистические опыты” в любой религии достоверны. Ему-то следовало бы знать, что это не так. Против этого громко и недвусмысленно предостерегают и Священное Писание, и святые Отцы.

Я знаю сегодня один католический монастырь, где монахи-затворники экспериментируют с религиозными упражнениями индуизма. Их обучал индиец, который стал католическим священником. Я думаю, что если бы почва не была подготовлена, подобное не могло бы случиться. Но, в конце концов, это и было целью появления Вивекананды на Западе: подготовить почву.

Смысл веданты, сообщенный Вивеканандой, достаточно прост. Она выглядит более сложной, чем есть на самом деле, благодаря различным украшениям: некоторому завораживающему санскритскому жаргону и тонким философским хитросплетениям. Смысл этого заключается, главным образом, вот в чем. Все религии истинны, но веданта – это самая высшая истина. Различия кроются лишь в “уровнях истинности”. Как говорил Вивекананда: “Человек не идет от заблуждения к истине, а поднимается от истины к истине, от истины, которая ниже, к истине, которая находится выше. Сегодняшняя материя – дух будущего. Сегодняшний червь – завтрашний “Бог””. Вся веданта зиждется на этом: что человек есть “Бог”. Так что спасение человека – дело рук самого человека. Вивекананда выразил это так: “Кто может прийти на помощь бесконечному? Даже рука, протянутая тебе из тьмы, должна быть твоею собственной рукой”.

Вивекананда был достаточно предусмотрителен, чтобы понять, что веданта в чистом виде, так сказать с подачи, не увлечет за собой христиан. А вот “уровни истины” представляют собой хороший мост к полному экуменизму, где нет никаких конфликтов, потому что все правы. Как сказал сам Свами: “Коль скоро одна религия истинна, и все остальные должны быть тоже истинны. Так что вера индуизма настолько же ваша, как и моя. Мы, индуисты, не просто терпим, мы объединяемся с каждой религией, молясь в мечети с магометанином, поклоняясь огню с зороастрийцем, преклоняя колени перед крестом с христианином. Мы знаем, что все религии, от самого низкого фетишизма до самого высокого поклонения абсолюту, – это всего-навсего различные попытки человеческой души постигнуть и осознать бесконечное. Так что мы собираем все эти цветы и, связав их вместе нитью любви, создаем из них дивный букет поклонения”.

И тем не менее все религии оказывались только ступенями к одной, наивысшей религии – адвайта веданте. Он особенно презрительно относился к христианству, которое, в лучшем случае, считал “низкой” истиной, – дуалистической истиной. В частной беседе он заметил, что только трус подставляет другую щеку. Но что бы он ни говорил о других религиях, он неизменно возвращался к необходимости адвайта веданты. “Искусство, наука и религия, – говорил он, – это только лишь три различных способа выражения единственной истины. Но чтобы понять это, нам нужна теория адвайты”.

Привлекательность этого для сегодняшней молодежи несомненна. Веданта провозглашает полную свободу для каждой души быть самой собой. Она отвергает какое бы то ни было различие между священным и мирским: это только разные способы выражения единственной истины. И единственная цель религии – угодить прихотям любого темперамента: дать бога и обряды, подходящие для каждого. Одним словом, религия в том, чтобы “делать свое собственное дело”.

Все это может показаться несколько надуманным. Но Вивекананда хорошо сделал свое дело. Я покажу теперь, насколько успешно он втолковал эти индуистские идеи римскому католицизму, где его успех был особенно разительным.

Свами Вивекананда впервые прибыл в Америку как представитель индуизма в Парламенте Религий в 1893 году. В 1968 году была 75-я годовщина этого события, и к этой дате был приурочен Симпозиум Религий, организованный Чикагским Обществом веданты имени Вивекананды. Римский католицизм представлял доминиканский богослов из университета Павла (Де Поль) отец Роберт Кэмбл. Свами Бхашьянанда открыл собрание, прочитав послания с пожеланиями добра от трех выдающихся деятелей. Второе было от американского кардинала.

Отец Кэмбл открыл послеобеденное заседание беседой о конфликте традиционализма и модернизма в современном католицизме. Он сказал: “Проводившиеся в моем университете опросы студентов-католиков доказали, что за последние пять-шесть лет наблюдается заметный сдвиг в сторону либеральных взглядов. Я знаю, что великий Свами Вивекананда сам одобрил бы большинство тенденций в направлении либерального христианства”. А вот о чем отец Кэмбл, как видно, и не догадывался, что упомянутые им модернистские доктрины не имеют ничего общего с христианством, что это самая простая и чистейшая философия веданты.

Чтобы не могло быть и речи о неправильном толковании, я буду цитировать высказывания отца Кэмбла о модернистской интерпретации пяти статей в том виде, в каком они появились в трех интернациональных газетах: “Прабуддха Бхарата”, издаваемой в Калькутте, “Веданта Кешери”, издаваемой в Мадрасе, и “Веданта и Запад”, издаваемой в Лондоне.

О доктринах:

“Истина – вещь относительная; это доктрины и догмы (т. е. природа Бога, как должен жить человек и загробная жизнь), и они не застывшие истины, они меняются, и мы подходим к тому пункту, когда мы отрицаем некоторые вещи, которые мы прежде утверждали как священные истины”.

О Боге:

“Иисус Божественен, верно, но ведь и каждый из нас может быть божественным. Собственно говоря, по многим пунктам, я думаю, вы обнаружите, что взгляды либеральных христиан постепенно сближаются с Востоком в большей части своих философских воззрений – как в концепции безличного Бога, так и в утверждении, что все мы божественны”.

О первородном грехе:

“Это понятие весьма неприятно для либерального христианства, которое считает, что человек может совершенствоваться при помощи обучения и должного воспитания”.

О мире:

“...Либерал утверждает, что мир можно сделать лучше и что мы должны посвятить себя построению более гуманного общества, вместо того, чтобы стремиться попасть на Небо”.

О других религиях:

«Либеральная группа говорит: “Не тревожьтесь о таких старомодных вопросах как поиски новообращенных и прочее, давайте создавать лучшие отношения с другими религиями”».

Так высказывается отец Кэмбл от лица католиков-модернистов. Модерниста поманили, как ребенка, щедрыми посулами более высокой истины, более глубокой философии и более грандиозной возвышенности, которые можно получить, всего-навсего поставив Христа ниже современного человека.

Просеивая этот хаос модернистского мышления, мы обнаруживаем нечто довольно интересное, но вполне предсказуемое. Вся традиционная структура была разрушена, но кое-где её фрагменты были переработаны и использованы заново, чтобы построить религию по образу естественного человека. Это гротескно, но это становится всё более популярным, потому что модернист использует ту же основу, что и коммунизм, гуманизм, эволюционизм и герой эволюционизма – Тейяр де Шарден. Все эти религии совершенствования естественного человека и мира требуют одного: уничтожения первородного греха. Если естественный человек изначально испорчен, нет смысла говорить о его совершенствовании. И очевидно, что построение утопии не будет успешным, если человек изначально испорчен. Но удалите этот краеугольный камень, и всё станет возможным. Уберите первородный грех, и Священное Писание станет либо ложным, либо мифологическим, либо символическим. Весь фундамент Христианства превратится в фарс, особенно распятие Христа за грехи человечества. Тогда гуманисты смогут говорить об Иисусе как учителе этики, и о распятии как о ещё одном примере бесчеловечности человека по отношению к человеку. Политические идеологии могут бороться за наилучший способ сделать этот мир совершенным. А Тейяр де Шарден может размышлять о духовной эволюции человека к точке Омега.

По сути, католики-модернисты продали своё первородство за чечевичную похлёбку. Они смотрят на грядущую эпоху совершенного человека и совершенного мира. Но если бы они обратились к Священному Писанию, которое они только что отвергли, то, возможно, с ужасом обнаружили бы, что своими взглядами они сами исполняют пророчество из Второго послания Святого Петра (2:1-2): «...И будут у вас лжеучители, которые введут погибельные секты и отвергнутся искупившего их Господа, навлекая на себя скорую погибель. И многие последуют их разврату, и через них путь истины будет в поношении.

Итак, во всем этом мы видим эффектный успех индуизма, или Свами Вивекананды, или силы, двигающей Вивеканандой. Она окончательно расправилась с католицизмом. Ее сторожевые псы приняли вора за друга своего хозяина, и дом был ограблен у них на глазах. Вор сказал: “Давайте установим взаимопонимание всех вер”, и его пропустили в ворота. Это была такая простая уловка. Христианские индуисты (свами) просто пересказали философию веданты, пользуясь христианской терминологией. А вот индуистским христианам (католикам-модернистам) пришлось экстраполировать (расширить) свою религию, включить индуизм. Тогда неизбежно истина превратилась в заблуждение, а заблуждение – в истину. Увы, кое-кто хотел бы ввести Православную Церковь в этот опустошенный дом. Но пусть модернисты вспомнят слова Исаии: Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом, тьму почитают светом, и свет – тьмой, горькое почитают сладким, и сладкое – горьким! Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою! (Ис. 5, 20–21).

5. Цель индуизма – универсальная религия.

Я БЫЛА ПОТРЯСЕНА, когда увидела, какие завоевания сделал индуизм, пока я была разлучена с христианством. Может показаться странным, что я сделала это открытие так внезапно. Это объясняется тем, что мой гуру держал под контролем все мои действия, и все это время я была буквально “затворницей”, хотя и в миру. Суровые запреты свами помешали мне читать христианские книги и разговаривать с христианами. Несмотря на все их претенциозные разглагольствования о том, что все религии истинны, свами знают, что Христос – их возмездие. Так что в течение двадцати лет я была полностью погружена в изучение восточной философии и практическое изучение ее дисциплин. Мой гуру приказал мне получить ученую степень по философии и антропологии, но это были только побочные занятия, которые заполняли время между важными событиями моей жизни: временем, проведенным со свами, и временем, потраченным на обучение и практику веданты.

Сегодня я вижу, как Христианство борется со своими традиционными врагами: миром, плотью и дьяволом, все в современных одеждах. Мир нетрудно распознать, потому что он сражается, в значительной степени, под знаменем хорошо известного врага: коммунизма. Но, несмотря на всю свою очевидность, мир добился значительных успехов. Он заменил истинное добро кажущимися благами гуманизма, социальной активности, индивидуального «творчества», бунтарства, уродливого искусства, народных масс, ситуативной этики и тому подобного.

При небольшой поддержке мира и дьявола, плоть тут же появляется, весьма успешно воздействуя исключительно на естественного человека. По сути, это враг внутри. И он одержал сокрушительные победы: нарушенные обеты, «комфортную» дисциплину, нескромность и воспитание «чувствительности».

Но именно третий враг, дьявол, самый коварный. Именно его я наконец распознал в индуизме. Он коварен и почти прозрачен. Он проявляется прежде всего в ереси и смятении. Но он одержал победы и на смежных территориях. Он внедрил сциентизм в религию и дискредитировал мистерии, возвысив их символику и принизив их буквальную Истину. Он придал новый блеск своеволию и культуре личности. Он пытается заменить старые практики новыми. Но истинная цель этого противника — христианская догматика. Настоящая победа — ересь.

Миссия Свами Вивекананды была выполнена во многих частях, но одну часть еще предстояло осуществить. Это – создание вселенской религии. В этом заключается окончательная победа дьявола. Ибо вселенская религия не может признавать “индивидуалистических, сектантских” идей, она не желает иметь с Христианством ничего общего, кроме исторического прошлого (семантики). Мир и плоть могут быть пламенем в печи и в трубе, но вселенская религия будет опустошительным пожаром, пожравшим Христианство. Главное во всем этом то, что иезуитский священник Тейяр де Шарден уже заложил основы “нового христианства”, и они в точности совпадают с определением особенностей вселенской религии, которое дал Свами Вивекананда.

Тейяр де Шарден – аномалия, так как, вопреки традиции католического богословия, его высоко ценят ученые церковники, которые, как я полагаю, понятия не имеют о том, что он говорит. Потому что идеи Тейяра в значительной степени плагиаты из веданты и тантры, слепленные при помощи христианской на вид лексики и густо подправленные эволюционизмом.

Я приведу одну цитату для примера: “Мир, в котором я живу, становится божественным. Но это пламя не сжигает меня, но эти воды не растворяют меня; потому что в отличие от ложных форм монизма, которые толкают нас через пассивность и бессознательность, панхристианизм, который я нахожу, делает объединение возможным при условии бурного процесса дифференциации (разделения). Я достигну духа только через полную и исчерпывающую реализацию всех сил, заключенных в материи... Я постигаю, что, следуя примеру воплощенного Бога, который дает мне католическая вера, я могу спастись, только соединившись воедино со вселенной”. Это – откровенный индуизм. В нем всего понемногу: строки из упанишад, которые легко узнать, и обрывки различных философских систем вместе с их практическими рекомендациями. Но если то, что он говорит, может показаться забавным, то производимый им эффект – точно нет.

На пресс-конференции, данной отцом Педро Аррупе, генералом ордена иезуитов, в июне 1965 года, он защищал Тейяра де Шардена на том основании, “что он не был профессиональным богословом и философом, так что вполне возможно, что он сам не подозревал о философских и богословских выводах, вытекающих из некоторых его интуитивных прозрений”. Затем отец Аррупе воздал ему хвалу: “Отец Тейяр – один из великих мастеров современной мысли, и не нужно удивляться его славе. Он фактически осуществил великую попытку воссоединить мир науки с миром веры”. Результатом этого воссоединения стала новая религия. И как говорил сам Тейяр: “Новая религия будет точно такой же, как наше старое христианство, только она наполнится новой жизнью, почерпнутой из законной эволюции ее догматов при их соприкосновении с новыми идеями”. Рассмотрим на этом фоне и вселенскую религию Вивекананды и “новое христианство” Тейяра.

Вселенская религия, в том виде, в каком ее пропагандировал Вивекананда, должна иметь пять характерных черт. Во-первых, она должна быть научной. Она будет построена на духовных законах. Следовательно, это будет истинная религия. «Под ведами, — говорит Свами Вивекананда, — не подразумеваются никакие книги. Они подразумевают совокупность духовных законов, открытых разными людьми в разное время». Это и есть ведантическое примирение науки и веры. В сущности, и Вивекананда, и Тейяр включают теоретическую научность в свою веру.

Во-вторых, ее основой является эволюция. По словам Тейяра: “До сих пор неизвестная форма религии – какой еще никто не сумел вообразить или описать, так как нет вселенной, достаточно обширной и достаточно органичной, чтобы вместить ее, – прорастает в сердцах людей из семени, посеянного идеей эволюции”. И еще: “Первородный грех... связывает нас по рукам и ногам и высасывает из нас всю кровь”, потому что “как теперь доказано, он представляет собой пережиток статических понятий, которые стали анахронизмом в нашей эволюционистской системе мышления”. Такой псевдорелигиозный опыт “эволюции”, который сознательно отвергается христианской мыслью, составлял существо индуистской мысли в течение тысячелетий; и каждое практическое занятие индуиста принимает его. Это сумма и сущность кармы, реинкарнации и мокши (или конечного единения с божественным), и любая религиозная практика предполагает это.

В-третьих, вселенская религия не будет построена вокруг какой-либо отдельной личности, она будет основана на “вечных принципах”. Тейяр уже прошел большой путь в сторону безличного бога, когда писал: “Христос становится для меня все более и более необходимым... но в то же время фигура исторического Христа становится для меня все менее и менее реальной и определенной”. “...Мое представление о Нем постоянно продвигает меня дальше и выше по оси (надеюсь!) ортодоксальности”. Как ни печально, этот “неисторический” дух Христа принадлежит к индуистской ортодоксальности, а не к христианской.

В-четвертых, главной целью вселенской религии будет удовлетворение духовных запросов мужчин и женщин самых разных типов. Индивидуалистическое, сектантское христианство не может этого предложить. Тейяр считал, что христианство не отвечало религиозным ожиданиям всех и каждого. Он высказывает свое недовольство в таких словах: «Если христианство не может предложить нам ничего, кроме кота в мешке, мы вскоре отбросим всё – христианство и всё остальное. Истину, которая не оказывает непосредственного действенного воздействия на жизнь, не имеет ни существования, ни обоснования». И ещё: «Христианство всё ещё в какой-то мере является убежищем, но оно больше не принимает, не удовлетворяет и даже не направляет „современную душу“».

Пятое и последнее – в лоне вселенской религии (или “нового христианства”) мы все пробиваем свой путь к одной цели. Для Тейяра де Шардена это – Точка Омега, которая относится к чему-то неизъяснимому. Для Вивекананды это “Ом”, священное слово индуистов: “Все человечество сходится к подножию этого священного места, где помещен символ, который не есть символ, и имя, которое вне всякого звука”.

Где же оно кончится, это извращение христианства и триумф индуизма? Что нас ждет – “Ом” или “Омега”?

— Примечание редактора: Пусть православный читатель не тешит себя иллюзиями, что всё это проблема только римско-католической церкви. Архиэкуменисты Православной Церкви уже начали подражать латинским модернистам в стремлении к универсальному религиозному синтезу. И осознают ли даже те, кто ещё не столь радикален, кто всё ещё стремится лишь к единению с остальным «христианством», смысл и значение «общей чаши» с теми, чьё христианство, как теперь признают сами честные и неравнодушные католики, находится в процессе радикального разложения под влиянием индуистских и других языческих идей? Некоторые из этих значений, наряду с православным пониманием «Точки Омеги», к которой неустанно стремится экуменизм, будут рассмотрены в заключении к этой серии статей.

Далее: Часть III. «Чудо» факира и Иисусова молитва.


4. ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ.

Наставления старца Назария.

VI
О ПРЕБЫВАНИИ В КЕЛИИ И О ИСХОЖДЕНИИ.

Береги себя прилежно и в сем: не исходи безвременно из кельи твоей, кроме необходимой нужды, чтоб послушать, любви ради, ближнего, или чтоб немощному послужить, или если от Настоятеля, либо от ближнего по любви куда пошлешися, или к отцу духовному, по Бозе наставляющему тя, пойдешь.

Наблюдай же прилежно и сие: если выйдешь из кельи твоей, по объявленным благословным причинам; то идучи старайся, как можно, не глядеть никуда по сторонам и не любопытствуй очима ни на что.

А если на пути нечаянно встретится кто с тобою, или увидишь вредное что, или неких усмотришь между собою безвременно беседующих; то берегись, да не станешь или сядешь с ними; даже берегись и помысла сего, не стать ли мне с ними, и услышать, что глаголют; но с молчанием поклонись им, и мимо их иди за своим делом в путь свой. И аще будут они к тебе что говорить, или тебя останавливать: то ты паки поклонись им говоря: простите, иду за делом, и имею нужду поспешить исполнением послушания; и отбегай скорее на свое дело или к пославшему тя. Помышляй сии Давидовы слова: Блажен муж иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста (Псал.;1:1).

Пришедши к тому, к кому ты послан, также старайся, как можно, чтобы излишнего не говорить, или не сидеть без нужды; но исполнив порученное тебе, скорее в келью свою возвращайся спокойным духом.

Блюди себе, как можно, и в сем: если станут во уши тебе, аки Еве змий, шептать помыслы горделивые, либо осудительные в чем на ближнего или тщеславные, не неразумей умышлений оного душевредного хитреца. Он непременно восстанет против тебя помыслами кичения, будто все худо делают, а ты все исправно и хорошо. Берегись, как можно, чтобы не впадать во оное. Старайся не допущать к уму своему помыслов осуждения ближнего. Искуситель непреминет подлагать тебе такие помыслы, чтоб ты сам себя похвалял, глаголя во уме: как я то и то хорошо сделал! Не стал с празднословящими; или не сделал того и того; я теперь исполнил заповедь Христову. Берегись, как можно, чтобы в сердце и в душу твою не принимать помыслов самооправдания и самохваления: ибо в них кроется душегубное зло. Тихо, скоро, неприметно в душу и сердце, как будто малыми, и тончайшими скважинами, входят, даже иногда вовсе недоведомыми помышлениями, вселяются и проникают в самую глубину сердца, страсти презрения и осуждения ближнего, тщеславия, кичения и гордости, и сим подобные. Чтобы крепко заградить им вход в душу твою, для сего должен ты, от всего сердца и от всея души, представить себя совершенным странником, буим, неразумным, ничего несмыслящим, и ничего не умеющим. Начни себя от всея души укорять и осуждать следующими помышлениями: что стану я делать, и что могу глаголати, странник безумный, преступник пред Богом, брение, червь? Не только недостоин я что либо проглаголати к человеком, но недостоин и слышать что от человек, противник Божий, ленивый и небрежный о деле Божии, всякие нечистоты наполненный. Могу ли приблизиться к тем, которых Бог, сердцеведец находит достойными, чтобы их миловать и хранить, и на которых я окаянный дерзнул восстать оскорбительными помыслами? Если начну говорить с ними, а Бог откроет им мои нечистые мысли и чувства, то по справедливости отгонят меня, аки пса смердяща. Такое рассуждение и странничество приими себе за закон, дабы ты мог удалить себя от человеческих суетных бесед; и сбережешь себя от смеха, осуждения, кощунства, вредного празднословия, душепагубного тщеславия и высокоумия.

Будь весьма осторожен и в таком случае, аще приидет помысл, чтоб за чем ни есть, к кому бы то ни было пойти в келью самовольно. Иногда искуситель подущает помышлять, будто для сего благословную нужду имеешь, когда её в самом деле нет; в таком случае берегись как можно, чтоб не изыти из кельи твоей; старайся преодолеть оный лукавый помысел. Но если по беспристрастному рассуждению, совершенно признаешь, что благословную нужду ко исхождению имеешь, яко то: больному послужить, или иную нужду, о каковых вышесказано: то иди, и наблюдай тоже что выше сказано. И когда начнешь уже идти к кому-либо, то наблюдай сие правило, чтобы ты на пути к его кельи глаголал в себе: иду я ко оному, но смею ли я окаянный, упражняющегося в Богомыслии, в молитвах, и во святом молчании пребывающего, св. мужа потревожить? Здесь предложи себе пред очи грехи твоя и глаголи себе не устнами, но душею и сердцем: есть ли вниду в келью и увидит меня отец или брат не чисто пришедшего, то стерпит ли мою нечистоту? Не начнёт ли меня укорять, и изгонять вон из кельи, аки пса смердящего? Не скажет ли от смущения души: для чего ты пришел святое мое упражнение разорять и келью мою осквернять, изыди вон, нерадиве о души своей? И аще тако мне случится: то могу ли я стерпеть и перенести обличение с благодарением? Приготовь себя, окаянный, к терпению, дабы чрез нетерпение более посрамления не приняти и не нанести святому мужу оскорбления.

Такое рассуждение ты должен иметь; и, не аки играющий мыслями, сие творити, но познавая свою внутреннюю нечистоту и недостоинство, уничижать себя истинно от души и сердца. Так твори и поставь себе cие в закон. Ибо если будешь тако рассуждать, и душу свою познанием своих грехов и самоукорением усмирять; то от силы в силу благодатью Божиею приходить будешь, и не оставит тебя Христос, возносяй смиренных, но посетит душу твою радостью духовной, и наслаждением неизреченным. Только твори все оныя дела по вышеписанному, от всего сердца, и души и помышления. Любит бо сладчайший Иисус со смиренной мудростью подвигающихся и желающих с сердечной и горячей любовью совершенного исправления, и желает всем нам в разум истины прийти.

В таком святом мудровании должно пребывать, где бы не случилось, в кельи, или на послушании, до самой Божественной литургии или другой предстоящей церковной службы.

VII
О ЛИТУРГИИ И ПРИЧАЩЕНИИ БОЖЕСТВЕННЫХ ТАИН.

Достигши времени Божественной литургии, поспешай, как можно, к началу её и вниди в церковь с восхищением и с горячей любовью. Стань, и делай все так, как выше о утрени сказано. Стой со страхом и трепетом, воображай во уме и в душе и в сердце Сына Божия, за беззакония твои закалаема и жрема, во спасение всех верующих в Него.

И аще имеешь намерение причаститься Божественных Таин, по разрешению духовного твоего отца: то пред тем сохрани неделю в посте истинном, то есть в особенном, по данному правилу и по силе, воздержании от обильной и услаждающей пищи и пития. Старайся быть во бдении, в любви к Богу и в прилежных молитвах, в сокрушении сердца, в стенаниях, в сетовании, в воздыханиях сердечных и слезах, Знай же, что ни чем так скверны души и тела не очищаются, как слезами, сокрушением сердца, стенаниями и воздыханиями сердечными. При сем должны помышлять и сие: ты конечно негодуешь на Иуду предателя, также и на распенших и пронзивших гвоздием и копием Христа; внимай же и себе, да не и ты повинен будешь, яко предатель Тела и Крови Христовых. Иуда предал Христа единожды: а ты не предаешь ли многажды, когда не верен бываешь слову Его и заповедям Его? Единожды потерпел Он раны от распинателей: но ты не налагаеши ли Ему раны многажды разными Богопротивными страстьми и грехами; поскольку за всякий грех наш понес Он страдание.

Вникни в самого себя, в душу, сердце и помышления твои: не увидишь ли в себе бездну страстей и грехов, хулы, татьбы, объядения, сластолюбия, пьянства, зависти, лукавства, лести, братоненавидение, злопамятования, злоречия, осуждения ближнего, оклеветания, не любления, немилосердия, гордости, ярости, гнева, и всякие нечистоты? Таковую гнусность в себе имея, не нерадиши ли о душе твоей, дабы усерднейшими и теплейшими молитвами и прочими Богоугодными делами и истинным покаянием себя очистить?

Постарайся, как можно, сердечным сокрушением, воздыханиями и частыми слезами, скверну души и тела твоего омыть. Будь в опасении, да не в суд себе приемлеши с неочищенной твоей душею Святых Святейшего. Внимай прилежно, да не присоединишися к распеншим и убившим Христа; да не уподобишься Иуде предателю. Рассмотри, что ты вкушаешь, что есть оное брашно? Не самого ли Бога приемлешь? Чем ты питаешься? Не истинной ли манной, сшедшею с Небес, да жив будешь во веки?

Рассуждай, что ты причащаешься неизглаголанному таинству из таинств, сладости из всех сладостей, и святости из всех святостей, от которого ты и сам делаешься святым. И для сего должен ты в себе непременно великую и твердую веру иметь, и должен удалиться совершенно от всех пороков, и свою душу и тело чистыми и как бы святыми соделати; ибо святому в себе готовишь вход. Смотри, какой ты непостижимой почтён честью, когда причащаешься сего Божественного Таинства. Чистейшие Ангелы невидимо предстоят, трепещут и от ужаса зрети не могут; а ты бренный и всякие нечистоты исполненный сим питаешься; ты страстями и грехами твоими, противник Христу Богу, с Божественной святыней соединяешься, и бываешь со Христом тело едино и плоть едина, якоже самым Он глаголет: Ядый мою плоть, и пияй мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин.;6:56).

О любителю добродетели! Прошу тебя, рассмотри прилежно, Кого дерзаешь принять внутрь? Самого Пресвятейшего Бога. С Кем хощеши в едином соединении быти? С сотворшим нас. Ужасайся, трепещи; ибо прикасается огнь Божественнейший устом твоим, празднословия, сквернословия и всякие нечистоты исполненным; берегись, да не опалит тя недостойного. Язык твой, многая злая и неправедная глаголавый, чем желаешь окропить? Кровью страшного Судии. Страшися, да не подпадеши праведному Его суду.

Непостижимый Боже, кто изглаголет силы Твоя? Кто может восхвалить Тебя достойно? Кто может измерить милосердия Твоего пучину?

Помышляй, брат, что сей таинственной Пищи и Питья, то есть Тела и Крови Христовой, алкали и жаждали от первосозданного Адама все наши Праотцы и все Пророки, но не получили; ты же, далеко от них отстоящий недостоинствами твоими, сея Божественные трапезы причащаешься. Благодари Бога за неизреченное милосердие, что Он тебя сего удостаивает. А притом понимай и сие, что если бы ты имел, или иметь будешь Ангельскую чистоту, или святость и преподобие Иоанна Крестителя; то и тогда без особенного милосердия Божия не можешь удостоиться сего Божественного таинства. Если бы кто помыслил в себе: я священник и потому достоин; то напротив с таковыми помыслами он был бы недостоин священнодействовать: ибо как было во чреве Пресвятой Девы, так и зде на алтаре благоволением всемогущего Бога, и Духа Святого действом бывает Тело и Кровь Христова. Виждь, что сие бывает выше естества, смысла и разума человеческого; и потому никто же может достойно причаститься, разве тот, кто в глубоком смирении верует и надежду крепкую имеет на Господа.

Посмотри, что Христос Спаситель глаголет Своими пречистыми устами: Сие есть тело Мое, глаголет; не образ тела даю, но тело Мое под видом хлеба, вкусите и ядите во оставление грехов; сия есть кровь Моя, не образ крови, но кровь Мою под видом вина, пийте во оставление грехов. (Мф.;26:26,;27,;28). Для чего и ты должен прилежно рассмотреть, с каким страхом, трепетом и истинным смирением, уничижением и сокрушением сердечным, воздыханиями и слезами, с любовью горячей, с несомненной верой и надеждой, с благоговением и радостью и благодарением величайшим от всея души и сердца, приступать должен ты к сему причащению Божественному. Должен ты непременно по сему наставлению поступить, а именно: приступая ко Святому алтарю, вообрази в себе, что ты действительно вместе со Христом и святыми Апостолами удостоен быть на Тайной вечери.

Когда отверзут врата и скажут: со страхом Божиим, пади во ужасе на землю пред Всемогущим Богом и Судьей; и старайся, как можно, не испущать из мыслей твоих вышесказанного, но все оное воображай и помышляй. Имея же руки крестообразно сложены, и к персям прижаты, главу мало наклони, взор имей благоговейный, очи слезами наполненны, и читай молитву: Верую, Господи, и исповедую… до конца. Читай же оную от всея души с воздыханием, со страхом и трепетом, сокрушением сердечным. Трепещи стоя и помышляй, да не в суд яси Владычно плоть и кровь пиеши. Проси милосерднейшего Бога, дабы хотя в сие мгновение посетил тебя благодатью Своею, чтобы ты оказать мог сокрушение и умиление, и слезы теплые источить.

А по прочтении со усердием помянутой молитвы, положи до самой земли поклон; моли паки Всемилостивейшего Бога, да удостоишься без греха приобщиться сего Божественнейшего таинства, и тако помышляя, смотри прилежно и умиленно на святую чашу и молись, да не опалит тя огнь Божественный, но исцелит душу твою и тело по принятии Оного. Надейся же и веруй, что Он все греховное терние, в тебе живущее, потребит; если тако будешь воображать и чувствовать, как здесь показано. По сем, как скоро увидишь иерейскую руку простираемую со Святым Таинством и ко устам твоим приносящую: то не думай, что ты от иерейской руки оный Божественный дар принимаешь, но воображай и веруй от всея души, что приемлешь от руки Самого Христа, невидимо стоящего и во уста тебе оный влагающего. Воображай и веруй, несомненно, что ты точно яси самую Владычню плоть теперь, от живого и животворящего состава телеси Его отделенную, и аки теперь из самого ребра Христова текущую кровь и воду, пиеши; что видишь на кресте висящего Христа, и теперь из ран Его пиеши кровь, и свет, и жизнь. Тако причащайся: тако веруй несомненно; тако воображай беспрестанно во уме своем.

Советую тебе выучить полезное во время причащения моление святаго Дмитрия Ростовского, которого слова здесь нижеследуют. С такими представлениями и чувствованиями приступая, глаголи во уме своем: «Врата и заклепы сердца моего отверзитеся, да внидет Царь Славы Христос, вниди, Свете мой, и просвети тьму мою; вниди Животе мой, и воскреси мертвенность мою; вниди Врачу мой, и исцели язвы мои; вниди Огню Божественный, и попали терние грехов моих; разжги утробу мою и сердце мое пламенем любви Твоей; вниди Царю мой, и истреби греховное от мене царство; сяди на престоле сердца моего, и царствуй во мне Ты един, Царь мой и Господь». С таким благомыслием причащайся Божественных тайн.

При том не забывай частых воздыханий и сокрушения; беспрестанно плачи, сетуй, укоряй себя, что ты совсем недостоин, что ты еще не совлекся плоти и мира, и не умертвил себя еще от страстей телесных, а исполнен нечистых желаний и неправых душевных движений, ленив к труду духовному, уныл и нерадив, к слушанию словес Божьих студен; что ты малейший и скудный и неочищенный, и недостойный сосуд к приятию Источника животного, Которого Небеса Небес объять не могут.

Помышляй, что не Ангела принимаешь во Святых Таинах, но Ангелов Владыку и всех Судью. Помышляй и о сем, с какой радостью Святый Предтеча во чреве матернем вострепетал, и поклонился своему Владыке; и како пастыре, и дари с дарами, и Симеон со Анной, своего Владыку прославили, и со удивлением, страхом и радостью Ему поклонились, како и прочие Святии и все Преподобии с великим благоговением, радостью и благодарностью, соединившись причащением Телу и Крови Христовой, просветились, яко солнце, и живут с Ними во веки. С таковым и ты деланием и великим усердием, как можно потщися прибегнуть к сладчайшему Источнику благостыни; и благодари за неизреченное милосердие Господа, что Он, страшный и непостижимый Бог, не гнушается нашей худостью, но соединяет Себя с нами, от любви неизчетныя к нам.

Всеми силами должен ты Господа благодарить, не словами только и помышлениями, но и делом. Старайся, как можно, сохранить себя от многоглаголания; имей упражнение чистое и святое о Боге; и не только пред причащением во благоговении пребудь, но и по принятии оной Святыни блюдися от всего противного; старайся иметь всегда пребывание со Христом Царем и Богом, и не удаляй Его от себя.

По окончании Божественной литургии, вниди в келью с безмолвием языка, ума и всех чувств; пребудь в молитве и благодарении. Соблюди и в сие время то, что соблюдать по утрени выше тебе предложено.


5. МАРТИРОЛОГ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИГА.

Старец Анатолий Младший
И РАЗРУШЕНИЕ ОПТИНОЙ ПУСТЫНИ.

Краткая глава из готовящейся к изданию книги «Оптина пустынь и ее время» И. М. КОНЦЕВИЧА.

Вступительное слово. Оптина пустынь, расположенная в Центральной России, была возрождена в начале XIX века под непосредственным влиянием учеников великого архимандрита Паисия (Величковского) и в течение следующего столетия, вплоть до её разрушения коммунистами, процветала благодаря старчеству, то есть благодаря духовному руководству со стороны старцев, которые направляли других (как монахов, так и мирян) на основе мудрости собственного духовного опыта, в полном соответствии с учением и практикой древних святых Отцов православного монашества, изложенными в основополагающих творениях Отцов Церкви, которые легли в основу духовного возрождения России. После смерти старца Паисия в Молдавии в 1794 году многие его ученики вернулись в Россию и поселились в разных отдалённых местах. Одна группа нашла приют в Рославльских лесах, где продолжила паисиевскую традицию пустынножительства под руководством монаха Афанасия. Последний привёз с собой многие святоотеческие переводы старца Паисия, которые монахи тщательно изучали и переписывали. Один из них, Моисей, унаследовав эти писания, был приглашён основать скит в лесу Оптиной пустыни, куда он вместе со своим братом Антонием и двумя другими монахами прибыл в 1821 году. Когда Моисей стал игуменом Оптиной пустыни, к ним присоединился великий старец Леонид (в схиме Лев, +1841), ученик сподвижника Паисия, старца Феодора, и так зародилась традиция старчества. Это со временем привлекло к ним смиренномудрого и святого старца Макария (†1860), который сам унаследовал традицию переводов Паисия от своего старца. Макарий стал редактором всего собрания этих переводов, которое теперь было опубликовано в изданиях Оптиной Пустыни, и из своего собственного духовного опыта он многое добавил к их изложению. Эти два великих старца, Лев и Макарий, взрастили великого светильника, старца Амвросия (†1891), который в свою очередь дал начало последним великим святым старцам: настоятелю скита старцу Анатолию (†1894), великому исихасту, сподвижнику блаженного Амвросия; старцу Иосифу (†1911), чья святость была явлена сиянием вокруг него Нетварного Света; архимандриту Варсанофию (†1912), прозорливцу мира духовного; блаженному Анатолию Младшему (†1922), возлюбленному духовнику, удостоившемуся первого мученического венца Оптиной пустыни; и дивному отцу, порой юродивому, и последнему из старцев Оптинских, младшему из старцев, Нектарию (†1928).


ИЕРОМОНАХ АНАТОЛИЙ (ПОТАПОВ).


Жития старца Паисия и старцев Оптинских, а также различные тексты паисиево-оптинской традиции будут представлены в журнале «Православное Слово» с 1972 года.


Собор Введения Пресвятой Богородицы.


Старец архимандрит Варсонофий.


Старец архимандрит Моисей.


Старец Макарий.


Старец Иосиф.


Старец Амвросий.


«ПРИБЫВ в город Козельск Калужской губернии в пяти верстах от Оптиной, мы пошли пешком через прекрасный, покрытый зеленью, луг. Он раскинулся перед нашим взором, как прекрасный ковер, украшенный разноцветными цветами. А на склоне горы над рекой Жиздрой виднелась Оптина – эта великая пустынь, "Фиваида" наша, "Заиорданье"... Подошли к Жиздре. Там паром нас ждал, готовый переправить нас через реку. Его обслуживали смиренные иноки Оптиной. И вот вступаем на почву святой обители, где все овеяно трудами, подвигами оптинских пустынножителей, их слезами и молитвой – непрестанной... Спрашиваем, – как пройти в скит к старцу Анатолию. Тогда он был еще иеродиаконом, но к нему уже ходили за советами и указаниями. Идем к старцу чрез монастырский фруктовый сад, минуем ограду монастырскую, попадаем в монастырский лес – сосновый, величественный, деревья в два-три обхвата. Идем дорожкой, ведущей прямо в скит. Вот, наконец, подходим. Видим колокольню скита. Направо – хибарка [см. обложку]. Мы увидели отца Анатолия, который принял нас с любовью. В беседе с ним открылся нам дар его прозорливости... На всю жизнь осталась память об этой беседе...»1 И действительно, в личности отца Анатолия было что-то похожее на свежесть залитых солнцем диких цветов, моложавость и тихая радость.

___
1 Мемуары канадского миссионера архимандрита Амвросия (Коновалова).


С юных лет преподобный Анатолий, в миру Александр Потапов, возжелал стать монахом и уйти в монастырь, но мать его этого не хотела, и он, подобно преподобному Сергию Радонежскому, поступил в монастырь только после ее смерти – в 1885 году. Многие годы провел в скиту келейником у великого старца Амвросия. После его смерти, будучи еще иеродиаконом, старчествовал в скиту, и вскоре стал общепризнанным старцем Оптиной пустыни.

Он впитал дух оптинского подвижничества – суровое, напряженное бодрствование духа, скрытое в своей келлии, той "расселины в скале, где Господь говорил к Моисею", – по выражению преподобного Исаака Сирина, простое искреннее отношение ко всему внешнему, видимому, – к братии, посетителям, природе, свету Божию. Уставной ход жизни обители, с ее Богослужением, старцами, насыщенный духовно-просветительной деятельностью, воспитали в нем великого аскета, делателя Иисусовой молитвы, проводившего ночи напролет в молитве. От утомления он часто задремывал в церкви во время чтения псалтири, и те, кто не знал о его ночных бдениях, поглядывали на него укоризненно. Это внутреннее делание, однако, принесло ему такое душевное состояние покоя и мира, которое позволило ему, в полном согласии со всеми предшествовавшими старцами, стать великим благодетелем для всего общества, воспитавшего тысячи русских душ в духе истинно христианского благочестия. Неспроста он высоко ценил святителя Тихона Задонского, и как величайшую драгоценность дарил людям его книгу "Об истинном Христианстве". Почти полвека спустя один его духовный сын с трепетом вспоминает: "Еще в 1921 году, благословляя меня на пастырство, старец Анатолий сказал мне: "Возьми "Истинное Христианство" Тихона Задонского и живи по его указаниям".

Усвоив основы монашеского духовничества у великого Амвросия, старец Анатолий властно руководил монашеской внутренней жизнью. Откровение помыслов – самое сильное оружие в руках духовника и старца. Старец Анатолий принимал от монахов исповедание помыслов. Эта сцена производила сильное впечатление. Сосредоточенно, благоговейно подходили монахи один за другим к старцу. Они становились на колени, беря благословение, обменивались с ним несколькими короткими фразами. Некоторые быстро, другие немного задерживались. Чувствовалось, что старец действовал с отеческой любовью и властью. Иногда он употреблял внешние приемы. Например, ударял по лбу склоненного пред ним монаха, вероятно, отгоняя навязчивое приражение помыслов. Все отходили успокоенные, умиротворенные, утешенные. И это совершалось два раза в день, утром и вечером. Поистине, "житие" в Оптиной было беспечальное и, действительно, все монахи были ласково-умиленные, радостные или сосредоточенно-углубленные.

У отца Анатолия был удивительный дар видеть движения души человека, его мысли и чувства. "Написали мне в 1916 году, что старец Анатолий Оптинский собирается в Петербург и остановится у купца Усова. Все мы втроем – брат, сестра и я – в положенный день отправились к Усовым. Когда мы шли к Усовым, брат и сестра заявили, что им нужно от старца только его благословение. Я же сказала им, что очень бы хотела с ним поговорить. Вскоре показался сам старец и стал благословлять присутствующих, говоря каждому несколько слов. Отец Анатолий внешностью очень походил на иконы преподобного Серафима: такой же любвеобильный, смиренный облик. Это было само смирение и такая, непередаваемая словами, любовь. Нужно видеть, а выразить в словах – нельзя! Когда до нас дошла очередь, старец благословил брата и сестру, а мне говорит: "А ведь ты поговорить со мной хотела? Я сейчас не могу – приди вечером". Старец уразумел мое горячее желание, хотя я не выразила его словами!.."1

___
1 Воспоминания Елены Карцовой, в замужестве Концевич.


Последние годы преподобный Анатолий жил недалеко от церкви, почти напротив, в ограде монастырской. Смятенье в народе, вызванное революционным безбожием, устремляло верующих к старцам Анатолию и Нектарию за духовной поддержкой. Отец Анатолий хотя и был моложе и еще не седовласый, находился в центре внимания, а отец Нектарий был в тени. В смирении своем старец Нектарий, когда завидит народ издалека, спрашивает: "Вы к кому?", а сам ведет к старцу Анатолию не подозревающих, с кем они имеют дело.

Советские власти начали преследовать монахов по всей России. Оптина стала государственной собственностью, а безбожное государство, очевидно, не знало, как использовать монастырь. Благодаря усилиям местных верующих монастырь получил статус государственного музея с разрешением одной церкви продолжать действовать. Среди монахов было ужасное смятение, некоторых арестовали, а некоторые просто ушли, куда глаза глядят. Но православных верующих приходило еще больше, они стекались в святое место в поисках утешения.

Пришла чреда страданий и к старцу Анатолию. Его красноармейцы обрили, мучили и издевались над ним. Он много страдал, но когда возможно было, принимал своих чад. К вечеру 29 июля 1922 года, когда приехала комиссия, долго расспрашивали и должны были старца арестовать. Но он, не противясь, скромно попросил себе отсрочку на сутки, дабы приготовиться. Келейнику, горбатенькому отцу Варнаве, грозно сказали, чтобы готовил старца к отъезду, так как завтра увезут, и на этом уехали.

Воцарилась тишина, и преподобный начал готовиться в путь. На другой день утром приезжает комиссия. Выходят из машины и спрашивают келейника отца Варнаву: "Старец готов?" – "Да, – отвечает келейник, – готов", и, отворив дверь, вводит в покои преподобного. Каково же было их удивление, когда взору их предстала такая картина: посреди келлии в гробу лежал "приготовившийся" мертвый старец! Не попустил Господь надругаться над Своим верным рабом и в ту же ночь принял Своего готового раба.

Духовная дочь преподобного Анатолия Е.Г.Р. свидетельствует: "В 1922 году, перед Успенским постом, получаю от батюшки Анатолия письмо, которое оканчивается так: "Хорошо было бы тебе приехать отдохнуть в нашей обители". Сразу не собралась, не поняла, почему батюшка зовет приехать, а когда приехала в Оптину, то было уже поздно: на другой день был девятый день со дня смерти дорогого батюшки. Грустно было: чувствовалась потеря близкого человека, которого никто заменить не может. К девятому дню съехались различные лица, в разговоре с которыми я узнала, что не я одна опоздала: были и другие опоздавшие, которых батюшка вызывал или письмом, или явившись во сне. Но были и такие, кто застали еще батюшку живым". Его положили рядом с могилой старца Макария, чьи мощи потом обрели нетленными.

На следующий год, как раз перед Пасхой, монастырь окончательно ликвидировали. Все оставшиеся монахи были арестованы и высланы, церкви опечатаны, могилы старцев осквернены, а скит превращен в санаторий. Настоятель отец Исаакий и старец Нектарий попали в тюрьму в Козельске, но последний был вскоре освобожден и выслан за семьдесят километров от монастыря, где жил в доме преданного ему верующего до своей смерти в 1928 году, закончив, таким образом, славную эру Оптинских старцев.

В одной из многих популярных книг об Оптиной пустыни, которая появилась как раз перед революцией, "На берегу Божией реки" есть трогательное описание святого ребенка, пятилетнего сына духовной дочери отца Анатолия. Когда она была беременна им, то горячо молилась своему любимому святому – преподобному Сергию Радонежскому, обещая посвятить ребенка ему. Однако во время посещения прославления преподобного Серафима в Сарове (1903 г.) почувствовала, как ребенок сильно толкнулся в ее чреве, и она задумалась, не следует ли ей назвать ребенка Серафимом, но потом увидела сон и назвала все-таки сына Сергеем. Через пять лет, "когда Вера и Сережа уходили из нашего монастыря, я пошла проводить их. В это время я увидела, что один из наших самых старых и почтенных монахов отец А. выходит, чтобы встретить нас. Мы приблизились к нему и склонились, чтобы принять благословение. Сережа, вытянув вперед ручонки, сказал: "Благословите меня, Батюшка". Вместо этого старый монах сам до земли склонился перед Сережей и сказал: "Нет, сперва ты благослови меня". И, к нашему изумлению, ребенок правильно сложил пальчики и благословил старца, как священник". "Какое будущее ожидает этого мальчика?" – Спрашивал в заключение автор.

И ответ на этот вопрос, по свидетельству Н.В. Урусовой, пришел из Святой Катакомбной Руси треть столетия спустя:

"Когда мои сыновья были в 1937 году арестованы и по сообщению ГПУ были высланы на десять лет без права переписки, то о моем материнском горе и говорить нечего. Много-много горьких слез пролила, но ни единой даже мимолетной мыслью не роптала, а искала только утешения в Церкви, а оно могло быть только в катакомбной Церкви, которую я везде искала и милостью Божией всегда находила очень скоро, и горе свое изливала истинным, Богу угодным священникам, которые там совершали тайные Богослужения. Так было, когда после ареста сыновей я из Сибири уехала в Москву. Сестра моя, которая, к ужасу моему, признавала советскую Церковь, не была арестована, несмотря на то, что была фрейлиной. Она мне указала на одну бывшую нашу подругу детства, с которой она расходилась в вопросах Церкви, так как та принимала горячее участие в тайных Богослужениях. Меня встретила эта дама и другие члены этой святой Церкви с распростертыми объятиями...

Проживая у сестры подолгу, я посещала все Богослужения, которые производились у частных лиц в разных районах Москвы. Был у нас священнослужителем и духовником отец Антоний, уже немолодой иеромонах. Постоянно слышу: "Как велик старец, что скажет старец и так далее". Я спросила отца Антония, где могла бы я увидеть этого старца, чтобы излить свое горе и получить утешение? Когда о нем упоминали, то говорили с необычайным благоговением и называли святым и необычайным. "Нет, – сказал отец Антоний, – этого никак нельзя, все, что Вам потребуется от него, я буду ему передавать". В 1941 году в Можайске я познакомилась с одной дамой, высланной из Москвы за арест мужа и единственной дочери. Она оказалась тоже членом катакомбной Церкви, и была с самых первых лет священства старца его духовной дочерью. Она мне сообщила, что старец (имени не назвала) живет сейчас в двух верстах от Можайска, и она тайно посещает его Богослужения. На мой вопрос, нельзя ли ей попросить принять меня, она ответила: "Нет, это невозможно, так как все молящиеся лишены этого, так как ГПУ его двадцать пять лет разыскивает, и он переходит по всей России с одного места на другое, будучи оповещен, как видно, Духом Святым, когда надо уйти". Конечно, я скорбела, но делать было нечего. День Святой Троицы в том году был 7-го июня. Как ничего не бывает случайным, так было и тут: я не могла быть в Москве, и с грустью сидела вечером накануне одна у себя в комнате. Слышу легкий стук в окошко, взглянула и поразилась. Стучит немолодая монахиня, одетая по-монашески, несмотря на строжайшее запрещение носить такую одежду. Дело было под вечер. Я отворила дверь, и она вошла ко мне со словами: "Батюшка старец отец Серафим, приглашает Вас завтра утром к себе, и если желаете, то можете исповедаться и приобщиться Святых Таин". Она указала мне, какой дорогой идти и быть осторожной: перед самой деревней было поле ржи, уже колосившейся, и советовала идти согнувшись. Дорога через это поле как раз упиралась в избу, где жил Старец, а прямо напротив через дорогу был исполком. Нечего и говорить о моем чувстве, когда монахиня, крайне приветливая своим светлым лицом, ушла. Звали ее мать Н. При Старце были две монахини, другую звали мать В. Они неразлучно были с ним. Старец жил иногда даже месяца два спокойно и совершенно неожиданно в разные часы дня и ночи вдруг говорил: "Ну, пора собираться"! Он с монахинями надевали рюкзаки, где были все Богослужебные предметы, и немедля уходили куда глаза глядят, пока Старец не остановится и не войдет в чью-нибудь избу, очевидно, по наитию свыше.

Рано утром я пошла. Вхожу не с улицы, а, как было указано, с проселочной дороги, в заднюю дверь. Передо мной – дивный, еще совсем не старый монах. Описать его святую наружность не найду слов. Чувство благоговения было непередаваемо. Я исповедовалась, и дивно было. После совершения Богослужения и принятия мною Святых Таин, он пригласил меня пообедать. Кроме меня была та дама, о которой я писала выше. Обе монахини были и еще одна духовная дочь, приехавшая из Москвы. О, милость Божия: я никогда не забуду той беседы, которой он удостоил меня, не отпуская в течение нескольких часов.

Через день после того счастья духовного, что я испытала при посещении отца Серафима, я узнала от той дамы, что на другой день, когда сидели за чаем, отец Серафим встал и говорит монахиням: "Ну, пора идти!" Они мгновенно собрались и ушли, а через полчаса, не более, пришло ГПУ, ища его, но Господь его укрыл.

Прошло три месяца, немцы уже были в Можайске, когда опять легкий стук в окно и та же монахиня Н. пришла ко мне со словами: "Отец Серафим в Боровске, который сутки был занят немцами (сорок верст от Москвы), прислал меня к Вам передать свое благословение и велел открыть Вам, что он – тот Сережа, которому поклонился иеромонах А. (в Оптиной)".

Эра Оптиной прошла, монастырь разрушен. Но после такого откровения из катакомб порабощенной России разве можно сказать, что оптинские традиции умерли? Разве можно хотя бы предположить, какие новые тайны жизни Святой Руси ожидают Божиего времени, чтобы быть явленными недостойному миру?

———

ПОДАРОЧНЫЕ ПОДПИСКИ К РОЖДЕСТВУ
НА «ПРАВОСЛАВНОЕ СЛОВО».

Специальное предложение до 15 января 1972 года (за рубежом – 15 февраля): каждая подписка – 3,50 доллара; пять и более подписок – 3,00 доллара.

К каждой подарочной подписке будет отправлена открытка с поздравлениями от дарителя.

Писать по адресу: «Православное Слово», Платина, Калифорния, 96076

———

ЗАЯВЛЕНИЕ О ПРАВЕ СОБСТВЕННОСТИ. УПРАВЛЕНИЕ И РАСПРОСТРАНЕНИЕ.

(Акт от 12 августа 1970 г.; Отдел 3685, Раздел 39, Свод законов США.)

1. Название издания «Православное Слово».

2. Дата подачи: 23 сентября 1971 г.

3. Периодичность: раз в два месяца.

4. Местонахождение известного офиса издания: Бигам Гордж Роуд, Платина, Калифорния 96076

5. Местонахождение штаб-квартиры или основных офисов издательства: то же, что указано выше.

6. Имена и адреса издателя, редактора и ответственного редактора: Издатель: Братство преподобного Германа Аляскинского, Платина, Калифорния. Редакторы: отец Герман и отец Серафим, оба из Платины, Калифорния. Ответственный редактор: отец Серафим, Платина, Калифорния.

7. Владелец: Братство преподобного Германа Аляскинского, Платина, Калифорния. Отец Герман (Глеб Подмошенский) и отец Серафим (Евгений Роуз), Платина, Калифорния. 96076

8. Известные держатели облигаций, ипотечные залоги и другие держатели ценных бумаг, владение или удержание 1% или более от общей суммы облигаций, ипотечных кредитов или других ценных бумаг. Отсутствует.

9, 10. Для заполнения по желанию. Не применимо.

11. Объем и характер обращения.

Средн. кол-во каждого выпуска за последние 12 мес. Фактич. кол-во последнего выпуска.
A Общее кол-во Напечатанные копии (чистый тираж).


1919


1885
B Платный тираж.
1. Продажи через дилеров и курьеров, уличных торговцев и прилавочные продажи.
2. Почтовая подписка.






50

1317






40

1360
C Общий платный тираж.
1367
1400
D Бесплатное распространение по почте, курьером или другими способами.
1. Образцы, бесплатные и другие бесплатные материалы.
2. Распространяется через информационных агентов, но не продаётся.









67





—









66





—
E Общий тираж (сумма C и D).
1434
1466
F Офисное использование, остатки, неучтенные, испорченные после печати.




485




419
G Общий тираж (сумма E и F).
1919
1885

Подтверждаю, что приведенные мной выше данные верны и полны.
Отец Серафим (Евгений Роуз).