Библиотека

(Автопортреты)

Проживая с братом летние каникулы в бабушкиной квартире, меня увлекали книжные собрания сочинений. Каждое своего цвета выстроенных на полках потускневших корешков, академические - включали черновики, поэтому на полях нумеровалась каждая десятая строчка. Энциклопедии, словари. Переплетённые дедушкой из литературных и научно-популярных журналов произведения, рубрики. Сборники античной литературы, серии по философии, музыке, изобразительному искусству, литературной критике. Больше: альбомы художников разных эпох и направлений, подборки содержания выставок и музеев мира - в том числе новых разное время соцстран. Глянцевые в суперобложках, запертые от чужих глаз. Пёстрый стеллаж разноформатной детской литературы, включавшей свои энциклопедии и научные книжки. Также собрания: Гайдара, Катаева, Григорьева, Бианки. Серии приключений - от Купера до Дюма, "Поэтической библиотечки школьников" и целую полку сказок многих народов - одобренные к воспитанию нового человека...

Взрослые книги одиночных изданий, за которыми когда-то бабушка стояла с раннего утра и приносила в походном рюкзаке и двух сшитых из обивки сумках. По словам её: после отработки распределения, на вокзалах удивлялись - они с дедушкой и маленьким папой везли полные чемоданы книг. Сухой треск нитки, скрип старого корешка. Запах краски и клея от альбомов и неприятный, пыльный журнальных связок. Дешёвые книги чередовали блочки ржаво-желтоватых и белых иссиня страниц, глубоко запечатлевших буквы. Особенно - в мягких обложках, с продольно переломанным корешком. Где столбец текста ровен, где вкось. Вместо "о" - дырки, главное - читайте. В незнакомом, огромном Советском Союзе, оставшемся в предисловиях. Когда моя классная руководительница однажды пришла к бабушке, то сказала мне: сколько у тебя книг! - вместо: у вас...

Так и не прочитавшему ни одной: мысль не сразу получала впечатления из текста - развлекаемая тем беспрепятственнее, что всего не прочитаешь. Я ночи разбирал целую стену книг в кабинете покойного дедушки, домысливая содержание по названиям глав. Отдельно пойманным словосочетаниям, иллюстрациям. Впервые постигая, насколько мир многозрим. Поэтому всегда уточнял несовершенство сказанного, сомневаясь в решениях. Рассматривал изображения писателей, учёных. Обеспокоенно повернувшихся к открывшему книгу, кто эти люди? Чем занимались? - в руках либо на большой книге державшие меньшую, в которую записывали. Свёрнутые на столах учёных бумаги стояли в вазах иногда, подобно карандашам в стакане. Поэты клали перед собою цветок или женский портрет, чаще - в овальной рамке...

Будучи полуночником, это много сил тратило; да и не стоило многих книг, опиравшихся на сюжет. Растянутый диалогами, заменимыми авторской речью. В отрывках - логически не привлекательной и безличной; даже содержательно однообразной, если крайне по-детски обобщать. Поэтому неизбежно и регулярно возвращался к Большой советской энциклопедии, даже листать утомлённо которую не мог остановиться. Перемогаясь у родителей двумя детскими - три красочных тома и двенадцать в несколько цветных иллюстраций, в последующем использовавшиеся для рефератов. Исправлять оценки, как принципиально задавала мама. Тридцать же подробных бабушкиных томов изобиловали разнообразными картами, техническими схемами, архитектурными конструкциями. Формулами, научные области которых уже получалось различать. Портретами и фотографиями, классификациями предметов инженерной мысли прошлого. Алфавитами, хранившими какую-то закономерность. Отсылки на другие статьи вынуждали окружаться несколькими раскрытыми томами, лёжа на разложенном диване в дедушкином кабинете. Только бабушка подключалась иногда, затруднившись разрешением какого-нибудь кроссворда или вопросом интеллектуальной игры по телевизору...