Белая черемуха душистая 35-36

Ира пришла в палату, сразу подошла к сынишке, поправила одеяльце. Потом легла на свою кровать. До разговора с Екатериной Владимировной Ирина только и мечтала о том, чтобы вот так лечь и отдохнуть. Всё-таки в больнице нельзя было чувствовать себя как дома. Здесь она боялась, чтобы Ванечка лишнего движения не сделал и не начал плакать, ведь вокруг дети. Сейчас можно было расслабиться и уснуть, но после встречи с Екатериной сон как рукой сняло. Ирина лежала и думала, как всё-таки интересно устроена жизнь и как в ней всё меняется. Ещё недавно Екатерина Владимировна внушала Ире страх, а сейчас вызывает жалость... Хотя неизвестно, как всё было, если бы бывшая соседка не оказалась в положении. Возможно, тогда бы они с мужем Иру из-под земли достали. И не было бы у неё сейчас Ванечки. Подумав об этом, Ира почувствовала, как она задрожала всем телом. Не хотелось ей больше видеться с Екатериной. Надеялась Ира, что её завтра выпишут, и больше они не встретятся в больничном коридоре.

На следующий день во время обхода врач сообщил радостную новость:

- По-моему, кто-то очень хотел домой? Вот сейчас могу со спокойной душой вас выписать, потому что наш Иван Царевич здоров!

Ира поблагодарила доктора и начала собираться. Наконец-то она выйдет на улицу и сможет дышать не спертым больничным воздухом, а будет наслаждаться весенними ароматами. За то время, что они с Ванечкой находились в больнице, весна уже полностью вступила в свои права, раскрасив мир в яркие краски. Каждый день Ира смотрела в окно и видела, что зелёни становится всё больше. Когда они с сынишкой поступали в больницу, на деревьях только-только набухли почки, а сейчас изумрудная зелень светилась под лучами ласкового весеннего солнца. Ире думала, что когда они с сыном окажутся дома, будут гулять на свежем воздухе как можно дольше.

Соседкам по палате и их детям Ира пожелала скорейшего выздоровления, а затем вышла из палаты, направившись к выходу. Поблагодарила медсестёр, сидевших, на посту и уже подошла к двери, ведущей на лестничную площадку, как услышала позади себя шаги.

- Ира, подожди, остановись, пожалуйста! Я думала, что уже не увижу тебя! Хорошо, что вовремя вышла из палаты. Мне кое-что нужно тебе сказать.

Конечно, это была Екатерина Владимировна. Ира обернулась, не понимая, что этой женщине нужно от неё. Бывшая соседка на руках держала свою маленькую Ангелинку и светилась от счастья. Не было вчерашней тоски и измождённости. Не было и горечи в голосе. Сейчас Екатерина Владимировна говорила спокойно и при этом выглядела уверенной в себе.

- Говорите, потому что Ваня одет тепло, Боюсь, что вспотеет, - сказала Ира, а Екатерина Владимировна протянула ей листок бумаги, сложенной в несколько раз.

- Это номера телефонов. Первый - моих родителей. Я пока буду у них, а второй - это номер телефона в той квартире, где мы живём с Андреем, - произнесла она, а после непродолжительной паузы добавила: - Пока ещё живём вместе...

Ира не скрывала своего удивления. Она не понимала, зачем ей телефон Екатерины Владимировны. Встречаться с ней Ира точно не хотела. Поэтому бумажку брать не спешила. Кривить душой не стала, сказала прямо:

- Спасибо, но не понимаю, зачем мне знать ваш номер...

- Может, когда нас с Ангелинкой выпишут, встретимся, погуляет вместе. Всё-таки мы с тобой обе молодые мамы, у нас теперь много общих тем для разговоров.

- Я скоро в деревню поеду, - выдавила из себя Ира. Обманывать она не любила, но пришлось это сделать, чтобы Екатерина Владимировна поняла: хоть она прощена, прежних отношений между ними будет.

- Тогда возьми листок на всякий случай. Кто знает, вдруг он пригодится. Всякое может произойти. Не хочу напоминать, но у моего отца связи. Он сможет помочь, ведь жизнь полна сюрпризов. Конечно, пусть ни у кого ничего не случается, но в случае чего ты будешь знать, что тебе есть к кому обратиться. Так я смогу искупить свою вину перед тобой. Знаешь, мне ведь совесть спать спокойно не даёт.

Ира видела, что Екатерина Владимировна от неё не отстанет, будет говорить долго. Поэтому взяла номер и машинально положила его в карман своего плаща. Ещё раз пожелала скорейшего выздоровления и вышла на улицу, вдохнула полной грудью свежий весенний воздух. И уже не думала о Екатерине Владимировне. Смотрела на сынишку и показывала ему зелёные листочки, а затем лужи, оставшиеся после дождя, который прошёл ночью. Затем они поехали домой, точнее - к Татьяне Сергеевне. Своего жилья у Иры пока не было, но она мечтала, что через год или два - она с сыном будет жить в собственной квартире. Так говорил Василий Сергеевич, а ему она верила безоговорочно.

Художник приехал в выходные сам не свой. Ничего не говорил, но вид у него был таким, что и без слов стало понятно: случилось что-то не слишком приятное. Татьяна Сергеевна попыталась узнать причину плохого настроения у сына, но тот только отмахнулся и сказал, что всё уладит. Больше к Василию мать с вопросами не лезла, понимая, что это бесполезно. Он всё расскажет сам, когда посчитает нужным это сделать. Ира тоже ничего не спрашивала, но видела, что Василий сам не свой. В деревне, куда они отправились вместе, он всё делал молча. Если и улыбался, когда водил Ванечку за ручку, то делал это как-то натянуто. Было видно, что ему сейчас не до улыбок. Его настроение передалось и Ире. Мало того, что ей больно было разбирать вещи в деревенском доме и отдавать ей соседям, так ещё и с Василием творилось что-то непонятное.

Дом попросили освободить к августу, когда к работе должен был приступить молодой специалист. Степан, конечно, приехал и попробовал возмущаться. сказал, что всякое в жизни может произойти, и, возможен такой вариант, что они с Верой вернутся. Но председатель заявил, что раз Степан и его дочь выписались, то колхозный дом им больше не принадлежит. Жильё государственное, а значит, и распоряжаться им колхоз имеет полное право на своё усмотрение. Разрешил председатель только Степану и Ирине приезжать в деревню на побывку до тех пор, пока в доме не сделают ремонт перед заселением новых жильцов.

Кое-что из инструментов для работы в огороде Степан забрал с собой, а остальное велел Ирине раздать односельчанам. Сказал, что это жест доброты с его стороны. Баба Паша приходила к Ире под предлогом "позабавиться с хлопчиком", приносила Ване то вязаные носочки, то шапочку, то шарфик, а уходила домой с тем, что сама выбрала, что захотела взять себе домой. Правда, было бабе Паше не так много и надо. Оставшееся добро Ира решила оставить. Вдруг оно новому хозяину пригодится. Если нет, то выбросит.

Для Ирины каждый приезд в родную деревню был не то, чтобы был болезненным, но бесследно не проходил. Ходила она с Ванечкой и к речке, и к той посадке, где когда-то брала уроки живописи у Василия Сергеевича. Ира смотрела на деревенские пейзажи, словно хотела навсегда запечатлеть их в своей душе и потом, когда их дом отдадут другим людям, вспоминать красоту родных мест...

- Вижу, Ирина, что ты очень переживаешь. Тяжело расставаться с тем, к чему прикипели сердце и душа, - сказал Василий Сергеевич во время своего очередного приезда. Выглядел он уже повеселее, но было видно, что неприятности пока не ушли из его жизни.

- Я здесь выросла, пока не могу осознать того, что скоро здесь у меня останутся только могилы мамы и бабушки. Конечно, баба Паша приглашает к себе. И она будет рада нас с Ваней видеть, но всё равно это уже не своё.

Татьяна Сергеевна слышала разговор сына и Иры, подошла ближе и постаралась разрядить обстановку, напомнив о жилье в Минске:

- Ира, нечего здесь переживать. Скоро вы в Минске кооператив построите. Поверь, когда ты будешь жить в большом городе, когда сможешь водить своего ребёнка в разные кружки и секции, чего бы ты никогда не сделала в деревне, ты о ней и вспоминать не станешь.

Матери ответил Вася. Он наконец-то решил признаться, что квартиры, вероятнее всего, у них не будет.

- Я ничего вам не говорил, думал, что смогу всё уладить, но, похоже, что кооператива нам не видать, по крайней мере, в ближайшее время.

- Почему? - в один голос спросили Ирина и Татьяна Сергеевна.

- Оказывается, что у меня не тот моральный облик. Так мне сказали вышепоставленные товарищи. Кто-то им донёс, что я развёлся с женой, причём стал инициатором разрыва. В общем, бросил доверившуюся мне женщину, которая разочаровалась и в мужчинах, и в жизни. Звучит, конечно, всё нелепо, наверное, даже смешно. Я об этом и сказал, но мне дали понять, что на первом месте у советских людей должна быть мораль.

- Это дело рук Вики, - сказала Татьяна Сергеевна. - Больше наговаривать на тебя некому.

- Я тоже так думаю, - ответил Вася. Откуда она узнала, где я работаю, мне непонятно. Но смогла и ведь добилась приёма у моего начальства.

- Вася, но ведь у тебя есть связи, - сказала Татьяна Сергеевна. - Ты же и Иринку в столичный роддом смог устроить. Неужели нет никого, кто бы за тебя слово смог замолвить?

- Нет, здесь с нашим руководством надо разговаривать. Наверняка, Вика кому-то из моего начальства слишком понравилась...

Ира молча слушала и думала, что можно предпринять. Тогда она и вспомнила, что в кармане её плаща должен быть листок с номерами телефонов, который её дала Екатерина Владимировна.
*****36
Ира после выписки ничего не говорила о встрече с Екатериной Владимировной. Не хотела снова говорить об этой женщине и бередить душу неприятными воспоминаниями. Увидев её с малышкой, прониклась жалостью, но хотела забыть их встречу как страшный сон. Сейчас же рассказала Васе и его матери о том, как Екатерина просила за всё её простить и как дала номера телефонов.

- Вот кого можно попросить о помощи. Конечно, при другом раскладе не хотелось бы этого делать, но выхода другого нет, - сказала Татьяна Сергеевна. - Наверняка, у отца этой женщины связи имеются везде. Она, чтобы загладить свою вину перед тобой, Ирочка, попросит отца, а уж он постарается уладить все вопросы.

Вася после слов мамы подскочил и заговорил в повышенном тоне, что делал крайне редко:

- Ира, даже не вздумай к ней обращаться ни при каких обстоятельствах! Если человек на такое готов пойти, то от него чего угодно можно ждать! Попадём к ним в зависимость, а потом за оказанную услугу до конца своей жизни не расплатимся.

Таким Ира Василия не видела. Она уже сто раз пожалела, что сказала про номер телефона. Вася и мама начали спорить. Татьяна Сергеевна считала, что ради того, чтобы получить квартиру можно забыть былые обиды, а Василий думал по-другому. Он говорил, что не хочет никому быть обязанным.

- Я даже не помню, сохранила ли номер её телефона, - сказала Ира, когда Василий немного успокоился. - Листок как положила в карман плаща, так больше и не смотрела.

От неприятного разговора отвлёк Ванечка. Он начал капризничать. Ира пошла с ним в дом. Сын таким способом давал ей понять, что проголодался. Заварив "Малютку", Ира наблюдала, как он ухватился обеими ручонками и жадно пьёт из бутылочки. Надышавшись свежего деревенского воздуха, сын сразу же уснул. Ира попросила Татьяну Сергеевну посидеть рядом с Ваней. Сама она хотела сходить к реке. Это было её любимое место, где можно было уединиться. Раньше Ира так и делала, а сейчас, понимая, что очень скоро приезжать в деревню она сможет только к бабушке Паше, хотелось постоять у воды, подумать о жизни. Для Иры это было что-то вроде прощания.

- Ира, можно и мне с тобой? - спросил Василий Сергеевич, когда увидел, что она вышла за калитку.

Она кивнула в знак согласия, подумав, что сейчас между ними состоится серьёзный разговор. До этого Вася вёл себя так, как будто они друзья или даже родственники, но Ира видела, как он на неё смотрит. Когда-то и она на него смотрела точно так, как он сейчас. После того как обожглась с Володей и в свои юные годы разочаровалась в семейной жизни, Ира боялась новых отношений. Да и не до них ей было. Скоро нужно выходить на работу, а с переездом и квартирой ничего не ясно. Конечно, Татьяна Сергеевна относилась к ним с Ваней хорошо, но Ира ведь не могла жить у неё всё время. Если Василий приезжал каждые выходные, играл с Ваней и относился к ней как к родному человеку, то его сестра во время одного из своих приездов как бы невзначай спросила у матери, как долго у неё будут "гостить" посторонние люди. Конечно, Татьяна Сергеевна дала понять, что Ира ей вовсе не посторонняя и что она в своё время помогла, Веронику, видимо, такой ответ не слишком устроил. В её голосе звучали нотки ревности. Ира не злилась. Она всё прекрасно понимала, ведь не приходилась Татьяне Сергеевне никем. Жила в её квартире из милости, а ей хотелось иметь свой угол, пусть крошечный, но свой собственный. Для себя она решила, что если сейчас ничего не выйдет с кооперативом, то она, когда выйдет на работу, попросит выделить ей комнату в общежитии. Отказать теперь ей не должны. С Володей она разведена официально, воспитывает ребёнка одна, жить ей негде.

Вася шёл рядом и молчал. Он тоже думал об их с Ирой будущем. Без неё и Вани он своей жизни уже не представлял, но не хотел торопить события. В душе переживал, что, если ничего не выйдет с кооперативом, Ира даст ему от ворот поворот.

Они подошли к реке, спокойно и величаво несущей куда-то далеко свои воды. Её зеркальная гладь отражала небо, облака и прибрежные деревья. Ира и Василий остановились на береге у самой воды. Они оба молчали, слушая, как лёгкий летний ветерок шелестит камыши, обступившие реку с обеих сторон.

- Здесь так хорошо, - прервал молчание Василия. - Спокойно, что ли. Смотришь на воду и забываешь о проблемах.

Ира улыбнулась. Василий озвучил то, о чём она всегда думала, когда сюда приходила. Вслух Ирина сказала:

- Я очень люблю это место. Здесь можно стоять часами, смотреть на воду, забыв обо всём на свете.

- Знаешь, Ира, я в последнее дни много думаю о тебе... - сказал Василий и, сделав паузу, продолжил: - Ты заботливая мама, очень хороший человек и красивая девушка... Понимаю, что обещал тебе помочь в решении жилищного вопроса, но, возможно, что пока не получится этого сделать. Ты только не обижайся.

- Вы и Ваша мама для меня и так столько всего сделали. Я очень Вам благодарна, - поспешила ответить Ира. Она видела, что Василий переживает. - Пора самой отвечать за себя, а не плыть по течению.

- Если с кооперативом ничего не выйдет, то... - Василий не успел закончить свою мысль.

- Я буду жить в общежитии. Одиноким мамам оно предоставляется вне очереди.

- Нет, я не об этом хотел сказать. Ты меня не так поняла. Скажи, даже если ничего не выйдет с жильём, я имею в виду, что пока не выйдет, ты поедешь со мной? Я смогу снять вам с Ванечкой комнату, где вы будете жить. Ты устроишься на работу. Мне очень хочется, чтобы ты училась дальше, училась тому, что тебе нравится, чем ты хочешь заниматься. Я помогу тебе. Мы будем упорно заниматься. Вот увидишь, что пройдёт год, максимум два - и ты поступишь туда, куда всегда мечтала поступить.

Слова Василия попали в цель. Ира посмотрела на него и тихо ответила:

- Вы думаете, что у меня получится? В последнее время я не так часто беру в руки кисти и краски.

- Я просто в этом уверен. Всё получится, только не надо опускать руки. Нужно идти к своей цели. Пусть медленно, но идти и что-то делать.

- Даже не знаю, что Вам ответить. Понимаете, здесь мне всё знакомо. Работу свою я выполняю хорошо, коллег знаю, Татьяна Сергеевна всегда рядом, в деревню я смогу приезжать к бабе Паше. А Минск - большой город. Мне страшно... Начинать с самого начала очень страшно, тем более после того, как я обожглась.

- Я всегда буду рядом, только доверься мне, - сказал Василий. Его слова были больше похожи на просьбу. Он взял её за руки: - Ира, я всё понимаю, потому что сам прошёл через развод и через всё то, что пришлось пройти тебе. Конечно, мне было проще, потому что у меня не было ребёнка. Тебе гораздо сложнее. Трудно поверить кому-то снова, когда пришлось пережить разочарование. Но я готов ждать, буду ждать столько, сколько потребуется.

Ира прекрасно понимала, что имеет в виду Василий. Ей вообще казалось, что они понимают друг друга без лишних слов.

Назад они вернулись, держась за руки. Татьяна Сергеевна, которая носила на руках проснувшегося Ванечку, увидев, что сын и Ира идут рядом, взявшись за руки, обрадовалась, подумав, что это добрый знак. Сама для себя она всё решила и собиралась первым делом по приезде в город, проверить карманы во всей одежде Иры, чтобы найти листок с номерами телефонов. "Пусть сын и Ира проявляют гордость, - думала Татьяна Сергеевна, - а с меня не убудет".

Когда они вернулись вечером в город и стояли на остановке, не видели, что мимо них на такси проехала Вика. Увидев бывшего мужа, его мать и Иру с ребёнком, Вика самодовольно улыбнулась. Она знала, что им сейчас не до веселья, ведь о получении квартиры Вася может забыть. От одной этой мысли Вике хотелось прыгать до потолка, но не только из-за этого она находилась в приподнятом настроении. Она гордилась собой и думала, как правильно поступила, когда навела марафет и поехала в Минск. Ну не могла она смириться с тем, что Вася бросил её и собирался устроить свою жизнь. И не просто в их дыре, какой она считала их районный центр, а в самом Минске. Через общих знакомых ей удалось узнать, где работает бывший муж. Конечно, пришлось разыграть самую настоящую трагедию и выставить себя в роли брошенной обманутой жены. Пришлось "провести приятно время" с одним из членов руководства предприятия, но Вику это не смущало. Главное - Вася останется без кооперативной квартиры. Да и ей самой связи не помешают. Её любовник оказался вовсе не жадным, давал ей деньги во время редких встреч и обещал, что в самое ближайшее время поспособствует её переезду в Минск. В общем, всё складывалось для Вики как нельзя лучше. Она чувствовала себя отомщённой, поэтому и посмотрела на Васю свысока. Раньше он, художник, казался ей каким-то небожителем. Но сейчас, когда на неё обратил внимания высокопоставленный человек, пусть он и был старше её почти вдвое, Вася казался Вике кем-то вроде маленького муравья или букашки, недостойной внимания.