Франц из Ассизи. Герман Гессе

HESSE: FRANZ VON ASSISI

Герман Гессе: ФРАНЦ ИЗ АССИЗИ, 1904г.

Литературный перевод с немецкого Ольги Карклин (с)


   В давние времена на Земле жили великие и славные люди, которые стремились обрести покой не путем разных ошибочных поступков или благодаря написанным поэтическим произведениям и книгам. Однако, такие души оказали огромное влияние на целые народы и эпохи, так что все знали их и говорили о них с энтузиазмом, желая узнать о них больше, и поэтому их имена и весть об их душах дошли до уст всех людей и никогда не исчезали из памяти на протяжении веков и смены лет. Ибо эти образованные люди оказали свое влияние не различными произведениями, речами и искусством, а скорее, только тем, что вся их жизнь была проникнута одним великим и единым Духом и являлась всем как светлый и божественный образ и пример.

   Но эти образцовые люди, даже если не создали ни одной крупной работы внешне, своей простой жизнью сделали себя незабываемыми мастерами и покорителями сердец, руководствуясь всей своей деятельностью и жизнью Единым Высшим Духом, подобно тому, как если бы строитель и художник создал собор или дворец не по произволу и зыбкой прихоти, но, руководствуясь ясной и живой мыслью и планом, безошибочно исполненным до конца, они были порождением огненных и могучих душ, с жаждой бесконечного и не позволяющей им покоя и благополучия, пока они не познали вне нравов и обычаев своих дней и современников вечный закон, которым они с самого начала руководствовались в своих поступках и надеждах.

   Они были поэтами, святыми, чудотворцами, мудрецами или художниками, каждый по своему характеру и дару, но все они были созданы равными в том, что видели в краткости и бренности земного существования подобие вечного и бесконечного, и   со страстным желанием стремились к Небесам,чтобы связать Земное и Небесное сиянием вечной жизни. Таким образом, их жизнь была освобождена от смертельных оков времени и временных преград и теперь, лишенная всех условностей и земной оболочки, предстает перед человеческой памятью как чудо.

   Жизнь каждого такого великого человека — это не что иное, как возвращение к началу творения и приветствие жаждущим Божьего Рая. Ибо эти великие мечтатели и героические души всегда презирали пить из мутных вод, они никогда не довольствовались картинкой вместо реальности и никогда не предпочитали наименование сути; они стремились к первозданным чистым источникам всякой силы и жизни. Когда сила и жизнь вернулись, великие тайные души земли, растений и животных отправились в путь, чтобы, как души, похожие на них и близкие им, и стремящиеся вместо вместо образов, символов и пустых теней — без помех говорить с самим Богом о своих нуждах и земных проблемах.

   И тем самым они приблизили Бога ко всем остальным людям и сделали тайну творения по-новому значимой и драгоценной, и истолковали ее в здравом смысле. Они снова и снова заново открывали сущность и закон внутреннего человека, как бы обнажаясь перед землей и небом, и как если бы они были первыми людьми, которые когда-либо были сотворены. В противоположность этому мы предполагаем, что другие могут жить только в рамках надежных представлений и унаследованных привычек.

   Таких по-настоящему глубоких и духовных людей часто поначалу называли дураками, и нет недостатка в людях, для которых такая душа всегда непонятный и глупый предмет. Но тот, кто смотрит на жизнь великого человека с искренним сердцем, видит ее похожей на бурлящий поток и на страстный вопль всего человечества; ибо на самом деле такая жизнь — это всегда воплощенная мечта и воплощенная личность, а также видимая тоска по дому и стремление всей Земли к вечности, мимолетные создания которой снова и снова стремятся к вечным звездам.


   В тот далекий период, который мы называем Средними веками или Высоким Средневековьем, между духовными и светскими людьми возникали скрытые конфликты, и по стране прокатывались дрожь и стоны, как от войн и жестоких сражений. Между императорами и папством разгорелась кровавая вражда, города подчинялись правителям, знать и народ то тут, то там находились в горьком раздоре. И Римская церковь как хозяйка мира, с большей ревностью заботилась об оружии, союзах и миссиях, запретах и наказаниях, чем о мире душ. Но среди запуганных народов возникла глубокая нужда. В некоторых местностях появлялись новые учителя и общины, с презрением относившиеся к жизни, несмотря на жестокие гонения церкви, другие большими толпами следовали за грозными веяниями в Землю Обетованную. Нигде не было ни руководства, ни охраны, и казалось, что Запад и сердце Земли, несмотря на внешний блеск, вот-вот истекут кровью.

   Случилось так, что в Умбрии неизвестный молодой человек, испытывая угрызения совести и глубокое смирение, решил, простодушно и беззаботно, стать скромным и верным последователем Спасителя в своей жизни, и за ним последовали товарищи, сначала двое и трое, а затем сотни, а затем многие тысячи,   и что двое или трое из них были верными последователями Спасителя. И от этого смиренного человека в Умбрии исходил свет жизни, свет обновления и любви по всей земле, луч которого сияет до наших дней.

   Это был Джованни Бернардоне, прозванный Святым Франциском Ассизским, мечтатель, герой и поэт. От него сохранилась только одна молитва или песня, но вместо написанных слов и стихов он подарил нам память о своей простой и чистой жизни, которая красотой и тихим величием даже превосходит многие поэтические произведения. Поэтому тот, кто так рассказывает о своей жизни, не нуждается в дополнительных словах и размышлениях, от которых я с радостью воздерживаюсь.



   ЖИЗНЬ СВЯТОГО ФРАНЦИСКА


   В 12 веке жил в Ассизи в Умбрии купец по имени Пьетро Бернардоне, имевший большое богатство и доброе имя среди своих сограждан, а также торговец тканями, принадлежавший к самому знатному торговому сословию. По обычаю и необходимости того времени господин Бернардоне часто совершал дальние поездки в далёкие города и страны, чтобы купить себе ткани на знаменитых рынках. Но с особой пользой и удовольствием он отправлялся в полуденную страну Франков, тем более что в богатом городе Монпелье имелся большой и постоянный торговый рынок. Там он научился французскому языку, а также обычаям и хорошим манерам, и приобрел множество знаний. В то время путешествующие купцы были без того и другого, как мы видим сегодня. Эти люди часто совершали свои походы не без большой опасности, из-за чего становились наполовину рыцарями; к тому же они приносили много новостей и знаний из одной страны в другую, управляли делами князей и вельмож и невольно становились провозвестниками всех новых событий, учений, песен и сказаний. Большинство из них не только обладали развитой натурой и прекрасными нравами, но и распространяли по странам новые идеи мудрых людей и их учения, а также другие вести.
 
   Упомянутый господин Бернардоне имел супругу — Домину Пика, о которой мало что можно сказать, кроме того, что она происходила из знатного дома (отсюда ее и прозвали Домина). Кроме того, мы вправе полагать, что госпожа Пика происходила из провансальских земель, откуда ее супруг привез свою страсть к свободному и добродушному французскому языку. Чем меньше известно от древних авторов об этой благородной даме, тем сильнее хочется иметь её изображение и смотреть на ту, кого невозможно представить иначе, как нежную и безмятежную, из рода провансальцев, которые столь же горячо молятся, сколь и прекрасно поют и сочиняют стихи. И когда смотришь на ее сына, живого и мудрого, не покидает мысль, что у этого человека, должно быть, была чрезвычайно добрая мать.

   Но в то время повсюду говорили так часто о предметах веры и церкви, что, несмотря на внешний великий триумф, последняя, казалось, была обречена на внутреннее застывание и угасание. Раньше среди бедного народа было много воздыханий по этому поводу, и сегодня нам может показаться, что тогда народы были похожи на засушливые поля или на истощенного дикаря, который кричал и дрожал в нужде и жажде. Подобно тому, как заблудившийся ребенок в темной пустыне отчаянно боится и взывает о помощи из глубин страха, так в душах этих людей с жаром и страстью кричала и билась всепоглощающая тоска по свежим источникам. Пророки возвышаются здесь и там, много кающихся томительными часами, и собираются жаждущие общины, которых, однако, Церковь наказывала и преследовала как еретиков и отступников.

   О наиболее мощном духовном движении, бывшем во франкской земле, каждый жаждал узнать что-то новое, например, путешествующий торговец ни о чем другом так много не слышал, нигде так явно не хвалили. Бернардоне, вероятно, тоже знал об этих вещах, и, возможно, в его доме тоже много говорили об этом. Ибо повсюду человечество жаждало живой веры и алкало вести о Боге и вечных вещах, которые иссякли и замерли в учениях и обычаях Церкви.

   Но наряду с этим Бернардоне слышал и говорил о делах мира, о войне и рыцарстве, а также об императоре Фридрихе Барбароссе, правившем в то время. За Барбароссой, у которого итальянские города отняли много сил в победе при Леньяно, последовал Генрих VI, который снова нанес тяжелое поражение Италии. В то время император также поставил над городом Ассизи строгого фогта (Фогт —чиновник, наместник императора с полномочиями судьи — Прим. перев.), которым был Конрад Швабский, прозванный герцогом Сполето, и державшего город в строгой власти.
Таким образом, дом господина Бернардоне увидел как бы зеркальное отражение многих судеб и мировых событий, и в нем была разнообразная и подвижная жизнь. Кроме того, город Ассизи, каким он является и по сей день, был прекрасным и великолепным местом для жизни. А именно, распложенный на высоком холме, круто уходящий в гору с возвышающимся вдали величественным Монте-Субазио и с потрясающим видом из Ассизи, открывающим всю Умбрию, что является одной из самых красивых и плодородных в Италии, со многими городами, деревнями, монастырями и обителями.

Так вот, в год Господень 1182 (или как некоторые считают в 1181) случилось, что госпожа Пика в то время, как ее супруг задерживался в путешествии в стране Франков, родила мальчика. Мать решила назвать мальчика Иоанном. В тот же день, когда это произошло, в дом вошел старый паломник, которого никто не знал, и пожелал увидеть ребенка, взял его на руки, посмотрел на него с нежным восторгом и разразился громкими восхвалениями, в которых он предсказал новорожденному великую будущую судьбу. После этого мальчика крестили в соборе с именем Джованни, то есть Иоанн.

   Однако, спустя некоторое время, когда его отец Бернардоне вернулся из путешествия, он назвал ребенка Францем, и это имя сохранилось за ним навсегда. Он дал ему это имя, как полагают, из особой симпатии к стране франков и к самой Франции. Франциск также выучил галльский язык в раннем возрасте, которым он с удовольствием пользовался и позже, особенно когда пел красивые песни для своего удовольствия.

   В остальном мальчик рос без особых наставлений и обучался только начальным основам письма и латыни. Он также всю свою жизнь без усердия и с трудом управлялся с пером. Но если он и не был воспитан таким образом, чтобы быть особенно образованным, то наслаждался радостями своих юных лет и смотрел на день спокойными глазами, потому что его душа была полна радости и света, а сердце — всем прекрасным и безмятежным.

   По мере взросления в юношеские годы, его охватывала тоска, словно бы он должен сделать что-то особенное и грандиозное, и осуществить это самому. Таким образом в его юной душе, сокрыто и потаенно, еще без цели и уверенности, словно бы радостное хлопанье крыльев, проявлялось внутреннее призвание. С неистовой страстью он бросился в жизнь, исполненный огромного желания познать и приобщиться ко всему великолепию и ценности мира. Прежде всего, он хотел стать благородным и желанным, чтобы его жизнь, к которой стремилось все его существо, была насыщенной и величественной. В те годы из Франции прозвучали первые сладостные и мощные песни валлийских трубадуров, что пробудили в пылком юноше глубокое желание и стремление к тому, чтобы возвышать страну Франков как далекую родину. Быть рыцарем и трубадуром стало его самой заветной мечтой и желанием.
Поскольку его отец не был дворянином, но был богат и знатен, Франциск поддерживал добрую дружбу с молодыми сыновьями знатных людей, упражнялся в оружии и пении, тратил много денег и во всем вел себя как благородный юноша. Он в полной мере наслаждался великолепием мира, богато и красиво одевался, угощал и развлекал, радовался верховой езде, фехтованию, играм и танцам, а также егерским забавам. Товарищи и друзья очень любили его отчасти за его деньги, но не менее и за его веселый, ласковый и истинно благородный нрав, ибо в тонкости обхождения и благородстве души он не уступал ни одному знатному барону. Больше всего ему нравилось расточать и отдавать, что, казалось, было особенно свойственно настоящему рыцарю. Вскоре он стал лидером и королем среди молодых сыновей лорда по имени принцепс Ювентус.

   Тем не менее, сердцем он оставался мягким и сострадательным. Однажды случилось так, что несчастный нищий вошел в торговое помещение его отца и попросил ради Бога небольшое подаяние. Франциск разгневался на него и прогнал. Но тотчас же эта суровость причинила ему боль и так сильно огорчила его, что он побежал за нищим по переулкам, догнал его и одарил вдвойне.


   Между тем наступали неспокойные времена. Императорский фогт, господин Конрад герцог Сполето, был вынужден подчиниться Папе. Теперь наступали смутные времена. Императорский фогт, господин Конрад герцог Сполето, был вынужден подчиниться Папе, и едва он покинул Ассизи, как жители города взяли штурмом его крепости и захватили их, тотчас же опустошили их и не оставили от них камня на камне. Однако это преступление принесло городу мало пользы. А именно, простой народ, еще не насытившись разрушением укрепленного замка, повел ожесточенную борьбу с дворянством, попавшим в отчаянное положение из-за поджогов и убийств. Тогда некоторые из этих баронов в своем горе попросили помощи и защиты у города Перуджи, и тотчас же этот могущественный город начал войну с Ассизскими баронами и победил их на поле сражения. В этой битве Франциск сражался вместе со многими своими товарищами, но не на стороне тех, кто предал родину. Служа отечеству, Франциск вместе со многими другими попал в плен к врагам и был доставлен в Перуджу. Там он находился в плену целый год и вернулся в Ассизи только в конце 1203 года.

   Между тем во время этого долгого заточения юноша так мало проявлял свою жизнерадостность и желание действовать, что, скорее, подбадривал и утешал остальных пленников, мечтая и говоря о рыцарских подвигах и воинской славе еще сильнее, чем раньше. Едва покинув Перуджу и вернувшись домой, он начал заново проживать драгоценную жизнь, красуясь, гордясь и расточая ее впустую, и с жадностью предаваться всем мирским удовольствиям, как будто желал вложить всю славу земли в свои жаждущие руки и восполнить внутренне все радости. Он не мог ограничивать и удерживать свой могучий и вспыльчивый нрав, но всю свою жизнь он принимал участие во всем, что делал, с бьющимся сердцем, не зная спешки и недостатка.

   Но его мать Пика, когда ей рассказывали о роскошных переменах в его образе жизни, по велению своего сердца открыто высказала это и твердо верила, что Бог скоро приведет неугомонного человека на добрый путь.

   Через некоторое время он впал в тяжелую болезнь и почувствовал руку смерти. Вероятно, именно тогда он начал понимать, что постоянно веселая жизнь не может принести удовлетворения и внутреннего покоя, но не знал пути к другим возможностям, и все же он страстно желал «охватить всю жизнь великой любовью». Так он вернулся к гостеприимной и беззаботной жизни, но упорно стремился к благородной славе и истинной чести, а также часто говорил о том, что хочет стать великим князем и великим властелином над многими. Ибо ему казалось, что именно в рыцарстве заключено всё возвышенное и спасительное.

   Тогда некто узнал, что на юге Италии господин Вальтер фон Бриенн, состоявший на службе у Папы, владеет оружием. И отовсюду отважные и храбрые мужчины и юноши решили отправиться туда, потому что господин Вальтер Бриенский был великим героем и звездой рыцарства, и его имя звучало как звон меча и копья и как громкое победное пение. При этом известии юный Франциск вспыхнул и ему показалось, что теперь перед ним простирается все великолепие и слава мира. Вместе с ним под общим началом вооружились несколько молодых дворян его города; но Франциск превзошел их всех в блеске и пышности одежд и оружия, чему все немало удивлялись. Он также высказал много своих смелых и возвышенных мыслей, таких как «намерение стать героем и князем», что некоторым могло показаться глупым хвастовством, но ему это было дорого как благородный замысел. Его горячий нрав был таков, что он не мог довольствоваться ничем средним и неполным, но страстно стремился к самому благородному и великому на земле.

   После того, как все было подготовлено наилучшим образом, Франциск и его товарищи поднялись на коней, попрощались и выехали из города в своих драгоценных украшениях как смелые путешественники и искатели приключений, навстречу битвам, почестям и удовольствиям мира.

   Рога издавали пронзительный клич, его прекрасный конь вытягивался в струну и благородно фыркал ясным днём, его доспехи блестели и сияли на солнце, а его юное сердце представляло, как сплетают золотые венки на далеких высотах.
И случилось так, что в первый же день путешествия юноша услышал голос Божий, так что у него вздрогнуло сердце, и восхитительные образы желания и тщеславия рассеялись в нем. Никто не знает, что открылось ему в этот час и какие голоса пугали и терзали его измученную душу. Мгновение, когда решается внутренняя судьба человека, всегда покрыто мглой, как великой тайной. Каковы были мысли или внутреннее видение Франциска, он никогда не рассказывал. Но, должно быть, тайны жизни и смерти внезапно открылись ему, и какая-то священная сила заставила его сделать неизбежный выбор и следовать за целью на своем пути. Затем в Сполето его охватила лихорадка, и вскоре он вернулся в Ассизи один, молчаливый и разбитый горем. А свои великолепные доспехи он отдал бедному дворянину.
Его родители, как и все остальные жители города изумились и разгневались на него, высмеивали и насмехались над ним, знатным господином и князем, пожелавшим вернуться домой. Но прежние друзья, узнав о его расточительстве, надеялись снова зажить с ним как раньше.

   Но он бродил в растерянности, с сердцем, словно раненным стрелой, и страх и мука терзали его сердце, потому что он, вероятно, осознал тщетность своих мечтаний и надежд, но рядом не было никого, кто мог бы указать ему путь ко спасению. В эти дни Франциску пришлось пережить в своей душе всю тяжесть  того времени, печаль и страх смерти охватили его, так что израненным сердцем он взывал к Небесам о спасении. Борясь с этим образом и в отчаянье от своей жизни, страдая и мучаясь, он не сознавал, что много тысяч людей на земле пережили те же муки, даже если никто не кричал в подземелье, но он не знал и не подозревал, что страдает за все эти тысячи и борется за спасение.

   Случилось, что он получил предложение от своих прежних друзей и товарищей по застолью, чтобы он приготовил им еду и угощение, и снова как прежде в качестве их хозяина и короля угощал их и веселился вместе с ними. Он пригласил их всех в определенный день, и ради них приготовил богатый, знатный ужин. И, придя, провозгласили его господином и царем трапезы и, по тогдашнему шутливому обычаю, вложили ему в руки жезл, служивший скипетром. И до глубокой ночи среди шуток и веселья раздавался звон кубков, смех и пение, затем утомленные и разгоряченные, все еще с криками и пением, они бродили по спящим улочкам. Через некоторое время они заметили, что Франциска больше нет с ними, и нашли его молча стоящим в задумчивости в переулке.

   Они смеялись и издевались над ним, выглядевшим преображенным, ибо в тот час в нем зажегся свет, и его измученная душа увидела в женщине выход — из ее плена и страданий, между тем, его пьяные товарищи с шумом тащили и окружали его. "Что тебе снится? — насмешливо воскликнули они. — что ты смыслишь в загадках, Франц?" И один громко засмеялся и закричал: "Смотрите, друзья, не кажется ли вам, что он хочет взять жену?" Высмеиваемый, услышав эти слова, выпрямился с бледным, но радостным лицом и сказал светлым голосом: "Так оно и есть, ты говоришь правду. Я подумываю взять себе невесту, но она гораздо благороднее, богаче и красивее, чем вы можете себе представить и вообразить", — И он улыбнулся, сказав это.

   Его друзья рассмеялись, убежали, и один остановил его, но он выпустил из рук дурацкий королевский посох, который все еще носил с собой, и с этим посохом он в этот час сбросил с себя свою прежнюю жизнь и свою потерянную молодость. Но прекрасной и благородной невестой, о которой он говорил как бы притчей, была бедность, на которой он с этого момента страстно желал жениться.

  Некоторые, читая это, могут смеяться и покачивать головой, мол, дурак, как это делали друзья Франциска. Но его тоска нашла то, чего он жаждал, и чего не могли дать ему ни мудрость, ни церковь, ни жажда мира. После того, как он с болью вспомнил, что человек — ничто иное как странник и мимолетный гость на этой Земле, блуждающий между жизнью и смертью, и ни у кого никогда не было точной уверенности, он с новой любовью припал к груди Бога и отныне стремился к этому, руководствуясь лишь простотой и пылкостью своего сердца, найти свой путь в жизни. Его тоскующему по Дому взору предстал образ Спасителя и Его первых учеников, и он решил подобно им освободиться от всех оков, принадлежать не Закону, а только Любви и стать младенцем в руках Бога, дающего пищу полевым зверям и птицам Небесным.

   Это храброе доверие — вот что освятило его и сделало утешителем и избавителем для бесчисленных, он не избрал себе другого проводника, кроме самого Бога. Таким образом, он нашел потерянный путь к Богу, чего не нашел ни один священник и ни один ученый того времени, и по этому пути он прошел к Богу. Земля не была потеряна, скорее, она была подарена ему заново, ибо его неученый поэтический талант с восторгом восстановил утраченное единство мира, охватывая время и вечность одной и той же чистой Любовью.

   С тех пор сына богатого господина Бернардоне, вместо того чтобы играть и развлекаться в обществе знатной молодежи, всегда видели одиноким или среди бедных и несчастных. Ибо он не только щедро одаривал каждого нищего, но и утешал словом их души. Да, сила его смиренной любви низвела его до самых униженных и презираемых. Однажды, когда он ехал верхом и увидел прокаженного, лежащего на дороге, он сначала последовал своему естественному ужасу и повернул назад; но вскоре устыдился этого, снова пошел тем же путем, сошел с коня, одарил прокаженного своей одеждой, поговорил с ним и пожал ему руку. С тех пор он остался верен этим самым несчастным с любовью, а как без нее не потерять преданность и доброту? И все же, несмотря ни на что, эти отверженные наградили его непоколебимое и зачастую грустное сердце такими нежными словами благодарности, что он воодушевился и нашел в них настоящих утешителей, в то время как его друзья и даже его отец считали его глупцом.

   Между тем его все еще неспокойная совесть подтолкнула его к паломничеству в Рим. Там он оставил все, что у него было с собой, в качестве пожертвования в соборе Святого Петра, поменял свою одежду на одежду нищего и занял то же место. Но он быстро понял, что напрасно ищет спасения в Риме и в великолепии папской курии; вместо этого он впервые вкусил настоящую нищету от этого нищего и решил сохранить ей верность и впредь.

После возвращения из Рима он постоянно уединялся и чаще всего останавливался в часовне Святого Дамиана, расположенной на холме неподалеку от города Ассизи. Там, в горячих борении и молитвах, он обрел мужество и радость, и решил полностью оставить всё прошлое в прошлом, положиться только на Бога и начать новую жизнь. С этого часа его охватило радостное возбуждение, так что он с готовностью принял на себя все унижения и боль. Потому что сразу же для него началось неприятное время.

   Он продал все, что у него осталось в отцовском доме, включая свою лошадь, и передал деньги священнику той часовни, потому что она была заброшена и не достроена. Сам он остался со священником и начал строить своими руками, не придумав другого способа показать свою любовь к Богу, и принести свою жизнь в жертву. Но от своего отца, который был в ярости и хотел силой вернуть его к себе, он прятался и скрывался, пока не устыдился этого, вышел из своей ямы и со спокойной душой отправился в Ассизи, чтобы поговорить со своим отцом. По всем переулкам за ним бежали люди, которые слышали новости о нем и высмеивали его, полагая, что иначе и быть не может, потому что он потерял рассудок.

   Его отец, господин Бернардоне, был так разгневан, что схватил Франциска, избил и запер его в темном помещении своего дома. Оттуда он сбежал через некоторое время с помощью своей матери. После этого господин Бернардоне подал на него в суд властям, которые, в свою очередь, передали его дело в Духовный суд. Франциск был вызван, и в назначенный день предстал перед судом епископа. Придя туда кротким и радостным, он обнаружил, что весь город собрался там с насмешливым любопытством. Но его отец отверг его с великим гневом и, лишенный наследства, он тотчас смиренно отказался от всех прав. Он передал ему свою одежду, которая принадлежала господину Бернардоне, и, стоя обнаженным, признался в своем намерении в будущем принадлежать только Отцу Небесному. Тогда никто не смог насмехаться, и епископ, пораженный таким мужеством и верой, укрыл нагого своим собственным плащом.

   Это был брак Франциска со святой бедностью. Маленький ребенок, за которым он гонялся несколько лет, теперь нашелся: его больше не беспокоило согласие его разума с Богом и миром; будучи ребенком, он был под защитой Бога и разговаривал с ним не как с каким-то далеким и невидимым духом, а как с настоящим, дорогим и близким Отцом.

   И так как он с юных лет был поэтом, мечтателем и певцом, теперь в его освобожденной душе рождался новый мир, переполненный радостями и песнями. Его песни никем не были запрещены, до нас дошла только одна. Но они проникли далеко в глубь страны и воспели утешение и укрепление тысячам сокрушенных сердец, они пробудили в усталых и подавленных умах новую страсть, они глубоко проникли в пробуждающийся народ и зажгли в нем вдохновение, какое немногие певцы когда-либо воспламеняли.

   Франциск, искренне радуясь обретенной свободе, бродил по долинам и зеленым холмам страны как счастливый блаженный. Его сыновняя нежная любовь открыла ему красоту этой земли как нового и преображенного мира: цветущие деревья и мягкая трава, сверкающие и переливающиеся воды, небесно-голубые и волнующиеся своды, женственная лазурь и зелень полей с радостным пением птиц стали для него дружелюбными и родными. Ибо с его глаз и слуха спала завеса, закрывающая все, и он увидел мир отрешенным и святым, как в первый блаженный день, озаренный сиянием Рая.

   И это не было мимолетным увлечением, опьянением или самообманом, потому что с того дня и до конца своей жизни, во многих страданиях и горьких испытаниях, Франциск оставался блаженным и избранным, кому голос Божий звучал из каждого водоёма и ручья, и над кем боль и грех не имели власти. И потому на протяжении веков бесчисленные почитатели высоко чтили его, его образ и историю его жизни тысячи раз изображали, рассказывали, воспевали, рисовали и ваяли художники, поэты и мудрецы, как ни одного великого князя, и его деяния и имя не имели себе равных, его призывы звучали как песнь жизни и утешение Бога до наших дней, и все, что он говорил и делал, звучит сегодня так же ново, как и в его время семьсот лет назад. Были и другие святые, чья душа была не менее чиста и благородна, но их мало помнят — более того, он был ребёнком и поэтом, наставником и учителем Любви, смиренным другом и братом всех созданий, и если бы люди забыли его, то камни и источники, цветы и птицы  должны были бы говорить о нём. Ибо, как истинный поэт, он снял с этих вещей заклятие греха и непонимания, и воссоздал их на наших глазах в их изначально чистой красоте.


   Франциск в это время усердно работал над завершением реконструкции часовни святого Дамиана. Нищим бродил он по городу своего отечества, прося у всех денег или камней на строительство, и, хотя многие поносили его, другие все же подавали ему, и он довершал свое дело. Он также вышел попросить масла для алтарного светильника, и однажды случилось так, что в своей нищенской одежде (подаренной ему епископом из сострадания), он вошел в дом, где все его бывшие товарищи отмечали праздник. Он застыдился и раскаялся, но затем тотчас же решился на 9 фунтов стерлингов и любезно со всей скромностью попросил у своих бывших друзей и веселых собратьев дар для дома Божьего, не скрывая от них своей предыдущей слабости и раскаяния. И он действовал с таким с достоинством и от всего сердца, что окружающие не могли отнестись к нему иначе как по-дружески.

   Даже среди остальных жителей города некоторым его теперешняя ипостась уже не казалась глупой и непонятной, но от нее исходило приветствие от Бога и блаженный свет, который они встречали с тихим благоговением. Несчастные прокаженные, к которым Франциск прежде приходил как благородный господин и рыцарь с богатыми дарами, ничуть не меньше возвышали его, так как теперь он навещал их как бедный брат. Но многие горожане продолжали преследовать его с насмешками и оскорблениями, его отец и его собственный брат также презирали и поносили его, где могли, и стыдились его.

   После обновления часовни, чувствуя себя хорошо, он обратился к маленькой церкви Портюнкулы (Или Порциункула — небольшая часовня Богоматери Ангелов возле Ассизи, славящаяся легендой о пении ангелов, которое часто можно было услышать в том месте. — Прим. перев.), которая также нуждалась в заботе и восстановлении. И как часто можно видеть, когда сердце человека с особой любовью привязывается к какому-нибудь месту, так и эта Портюнкула стала для него любимой на всю жизнь, где он постоянно уединялся и часто искал тихих часов, утешения, новых снов и песен. Он также с трудом восстановил эту маленькую и скромную церковь, и в этом же святилище он стал более ясно слышать голос Божий и достиг цели своей жизни. На самом деле он даже, наверное, почувствовал, что такая внешняя работа, какую он до этого проделывал над часовней и церковью, не удовлетворяет великому побуждению его сердца. Тогда ему прозвучало слово Спасителя: "Идите, проповедуйте и говорите: приблизилось Царство Небесное". Тогда его сердце забилось, и он увидел в духе народы Земли, страдающие от голода и жажды, и с плачем простирающие к Небу руки, чтобы передать им послание Любви и Сострадания.

  С этих пор Франциск начал проповедовать, и с тех пор голос его звучал мягко и сильно, как призыв к любви и притягательное пение, разносился по странам, возбуждая священное томление и наполняя бесчисленное множество темных и заблудших душ светом любви. Его речь была не болтовней и не словотворчеством, он говорил как крестьянин с крестьянами и как горожанин с горожанами и как рыцарь с рыцарями, он говорил с каждым о том, что волновало его сердце, ибо он везде говорил как брат с братьями, как человек, который едва не умер в страданиях, обращался к страждущим, как выздоравливающий к больным.

В Ассизи он впервые начал говорить. Он проповедовал там, где находил единоверцев, собравшихся вместе, на рынках и в переулках, у ворот и у садовых оград. Его слово было простым и любящим; он не требовал от кого-либо делать то, чего не был готов сделать сам, он носил в сердце образ Спасителя и показывал всем: вот это смирение, вот это терпение — вот что многим пришлось по сердцу, им нужно было подумать и прийти в себя, и проповедника начало окружать безмолвное "бесконечное почитание", от речи и слов кого исходила сила и мощь, как от доброго и ясного светила. Его проповедь отличалась от проповедей священника, ибо в качестве учителей и образцов для подражания он имел не книги, церковных учителей и словесников или риторов, но свое пылающее сердце и птиц Небесных, и песни странствующих певцов. Он также не требовал никакого почтения к своей персоне, которую охотно подчинял и отдавал на служение кому угодно. Но его лицо было исполнено веселой доброты, и его глаза сияли постоянным и чистым пламенем, и он заботился о каждой душе с любовью и очарованием, с притчами и песнями, как любящий зовет возлюбленную, и как мать неустанно печется и ухаживает за своими детьми. И когда он говорил, а разве его не видели гордо шагающим и праздно прогуливающимся? Каждый мог видеть его, как он вел тяжелую жизнь, усердно работал, отдавал себя всем нуждающимся и без стеснения входил и выходил из дома для бедных прокаженных.

   Через некоторое время к нему присоединился товарищ и брат, о котором нам больше ничего не известно. Затем однажды господин Бернхард фон Кинтавалле пришел к нему и попросил, чтобы он провел с ним одну ночь для важного разговора. Этот господин Бернхард был знатным и очень богатым гражданином с отличной репутацией. Франциск всю ночь говорил те же самые добрые и серьезные слова, а потом этот Бернар пошел и продал свое имущество, сколько у него было, и раздал все это бедным. Затем он последовал его примеру, и Франциск построил для себя и своих учеников тростниковые хижины рядом с Портюнкулой. Вскоре к ним присоединился юноша по имени Эгидий, и теперь они, вместе или поодиночке, время от времени путешествовали по Умбрии. Они работали здесь и там у крестьян в поле, за что они получали деньги, а не скудную еду, а после работы разговаривали с людьми, проповедовали и пели им песни.

   Франциск любил называть себя и своих братьев joculatores Domini, то есть музыкантами Бога, поскольку он сам был трубадуром и проповедником. Поющий паломник возносил хвалу Богу. Безусловно, это было самое счастливое время в его жизни. Гость и странник, он совершал паломничество как бы играючи, подобно певчей птице, желавший служить всем, блаженный сердцем, и одаривал каждого добротой и утешением, помощью и советом, трудясь с рабочими, говоря добрые слова скорбящим и распевая веселые песни; в народе он вскоре стал, как и многие другие, одним из самых уважаемых и почитаемых людей в мире. Как и сегодня, его с шутливой нежностью называют „бедняжка" из-за его добровольной бедности.

   Ни в коем случае не было недостатка в тяжелых часах и испытаниях. Семьи, чьи сыновья последовали за Франциском, превратили его в соблазнителя молодежи и презирающего детскую любовь, другие опасались потерять из-за него своих детей так же. Однако братья встретили всю вражду и презрение молчанием и смирением, и по всей Умбрии народ удивлялся этим людям. Многие приняли их и приняли с добротой, за что братья были искренне благодарны, однако деньги и другое имущество, которое им было предложено, они не принимали, но стойко пребывали в нищете Христовой, каждый день доверяя заботу только Богу.

   Из своих странствий братья всегда возвращались в Портюнкулу, недалеко от Ассизи, утешались там и искренне радовались своей любви и дружбе. Но теперь их стало двенадцать.


   До этого Франциск стремился к другим целям, кроме удовлетворения желаний своей души и радости безграничной преданности своему Богу, делая добро людям и проповедуя им послание любви. Но теперь вокруг него собралось одиннадцать учеников и друзей, которые, как и он, добровольно покинули дом и имущество и ходили с учением и проповедью. Здесь и там случалось, что назначенные священники церкви смотрели на них высокомерно и запрещали им проповедовать. И, по правде говоря, многим суть и учение братьев могли показаться ересью, подобно тому, как на севере суть и деяния вальденсов могут показаться ересью.

   Это начало ложиться тяжким бременем на душу Франциска. Его доброе, детское сердце, которому он следовал с искренним доверием, должно было стать проводником для стольких учеников, а его душа, горящая любовью, должна была нести ответственность за всех братьев, которых они привлекли к себе. Он никогда не считал себя еретиком, пророком или кем-то еще, потому что его робкое детское чувство было связано с порядками Церкви, основанной на вере.

   Но теперь от него исходила власть посильнее власти священников, и он увидел, как вокруг него выросла община, словно он вырвал ее из церкви, которую все же почитал как мать. Когда он осознал это, его охватили мрачные опасения, и они не давали ему покоя. С тех пор на него легло все бремя его власти, ибо он был наделен способностью любить весь человеческий мир и одаривать его изобильно, но не править. Как самый смиренный из всех людей должен быть главой и владыкой общины?

   В таких заботах он нашел утешение только в том, что решил поехать в Рим и испросить разрешения и одобрения Папы, верховного пастыря, для себя и своих братьев. Итак, он отправился в путь вместе со своим товарищем, но не один, а выбрал своим попутчиком брата Бернарда Квинтавальского. Итак, они прибыли в Рим.


   Это произошло в 12-м году н.э., в то время в Риме правил Папа Иннокентий Третий. По отношению к кому почти во всем примером являлся Франциск, кстати, не в дурном смысле. Тому не хватало лишь любви и мягкости духа, ибо он был не кротким пастырем, а, скорее, грозным спорщиком и властелином, который с огромной силой управлял римской церковью, находящейся под угрозой, и поднял ее к новой славе и мировой власти. Таким образом, чудом Божьим было то, что примерно в одно и то же время воинственный господин Папа спас Церковь от мирского бессилия и возвысил ее, в то время как добрый и скромный умбрийский святой наполнил ее новым духом любви.

   В Риме было немало недовольных этими двенадцатью людьми из Ассизи, кому не оставалось ничего другого, как жить в бедности и отречении, и проповедовать учение Спасителя без вознаграждения. Тем не менее Папа и кардинал Джованни из Сан-Паоло признали, что у этих бедных и невежественных людей есть «могущественная власть», и Папа начал серьезно задумываться над этим вопросом. Франциск написал для своего братства краткий и простой устав, состоящий почти только из отрывков Евангелия, который он попросил Папу утвердить, а также говорил и проповедовал перед ним смело и с большой теплотой. Несмотря на это, Папа не мог принять решение так скоро, и с братьями долго совещались. Удерживали, много раз расспрашивали и увещевали, почти теряя самообладание. Но в конце концов кардинал Джованни обратился к святому отцу с речью такого содержания, что было бы невозможно, чтобы Святая Церковь не подтвердила правило, основанное исключительно на словах Евангелия. Тогда Папа Иннокентий больше не сопротивлялся, а благословил Франциска, похвалил и утвердил его, и дал ему разрешение продолжать осуществлять то, что он делал и проповедовал до сих пор.

   С радостью покинув великолепный город Рим и папский двор, они отправились по жаркой Кампанье обратно, возможно, близкие к истощению из-за недостатка питья и пищи, но все же блаженно радуясь своей свободе и тесному братству. По своему обыкновению, они останавливались то тут, то там, в городах и деревнях, работая, распевая и проповедуя. Подобно весне и молодому маю, это сообщество радостных паломников пришло в эти края, даря утешение и жизнь, пробуждая во многих душах  чувство Бога и юность души.

   Вернувшись в Ассизи, они поселились в пустой хижине, которую называли Риво Торто. Там, в горах находилась пустынная и дикая местность, куда Франциск часто отправлялся на несколько дней для молитв и восстановления. Ибо, хотя он сурово ненавидел праздность и все свои силы посвящал служению ближнему, его душа была чрезвычайно нежной и тонкой, и ежедневно глубоко ранилась от людских страданий и мук. Раненый этим, он часто уединялся для тишины и покоя, его утомленное сердце возвращалось к новому биению от источников жизни и обновлялось.


Ежедневно обновляясь жизнью на природе и как бы вбирая в себя силы Земли, он постоянно практиковал это чудесное и восхитительное искусство, что можно найти только у совершенных блаженных, как непревзойденный мастер. Как ребенок и как мудрец, он разговаривал с цветами, травами, волнами и всевозможными животными, пел им хвалебные песни, утешал и успокаивал их, радовался вместе с ними и принимал участие в их безвинной жизни. Однако это дано только Божьим любимцам, чтобы их чувства и сердца не старели и оставались на всю жизнь такими же свежими и благодарными как у детей. Искренняя и чистая доброта сердца подобна волшебной тайне Соломона, которая открывает человеку язык животных и внутреннюю сущность растений, деревьев, камней и гор, так что перед его глазами многообразное творение предстает как единое целое, и в его разуме нет сокрытых враждебных пропастей и царств теней. Любящий Бога, красоту Земли как редкий поэт, он понимал и любил все, большое и маленькое, но его снова возвышали его и ждали его слова. Когда он уставал разговаривать с людьми, он отправлялся в луга, в леса и долины и слышал сладостный, могучий язык Рая в источниках, в ветрах и пении птиц. Он хорошо знал, что на Земле нет ничего без души, и он встречал каждую душу, даже травы и звезды, с братским благоговением и любовью.

   Франциск вовсе не был мрачным кающимся и отрицающим мир, скорее, он очень любил шутливые слова, веселое подбадривание, и даже в серьезные дни страданий он никому не показывал хмурого лица.

   Когда в Ассизи стало известно, что он получил разрешение Папы на проповедь, у народа возникло огромное желание услышать его, и он был вынужден (другие церкви были слишком малы) выступить в соборе. И тогда сила его рвения унесла с собой большую толпу, как штормовой ветер. В то время снова произошла сильная распря между бедным народом и знатными дворянами и лордами Ассизи, продолжилась борьба. Но слова и пример Франциска оказали такое сильное влияние, и так много людей были преданы ему, что было решено, что именно он должен стать арбитром между противоборствующими сторонами. Весь город охотно согласился с его мягким приговором, которым он примирил врагов и даровал хорошие льготы бедным, и между дворянством и народом был заключен договор и союз, который был добросовестно исполнен. Многие изгнанники вернулись домой, и город наполнился благодарностью и радостью. Теперь к сподвижникам Франциска присоединялось все больше и больше людей. Но свое братство он назвал Орденом Миноритов, то есть малых. Весь народ любил и почитал его все больше и больше, и было много тех, кто уже в то время называл его святым.

   Ему была оставлена небольшая церковь Портюнкула, рядом с которой строились братья, их число увеличивалось с каждым днем, они строили маленькие хижины и жили там, почитая своего вождя как Господа и отца, но он не стремился предписывать правила, давать заповеди, а предоставлял их каждому на собственное усмотрение. Кто знал ремесло, тот практиковал свое ремесло, кто имел дар говорить, тот проповедовал, и чей ум требовал тишины в Боге, тот искал покоя. Возле Портюнкулы был лес, и в этом лесу братья беседовали с Франциском и между собой. Время от времени приходил гость, приветствовал Франциска и говорил, что хочет, чтобы он стал его братом. И это было доступно каждому без дальнейших испытаний, как только он раздавал свое имущество бедным, ничего не оставлял себе и давал обет бедности. И это были крестьяне, горожане и сторонники, а также бывшие священники среди товарищей, ученые и простодушные, прекрасные и грубые, и все они жили друг с другом как братья, каждый по-своему служа другим.

   В 1212 году, когда Франциск проповедовал спасение народу в Ассизском соборе, среди слушателей оказалась молодая девушка из знатного дома Скиффи, ее звали Клара. Его слова так тронули ее сердце, что она отказалась от всего, что у нее было и посвятила себя служению. Он отвез ее, не зная другого пристанища, в монастырь бенедиктинцев. Вскоре, однако, несколько женщин пришли с тем же желанием, и была создана община сестер, которая получила место жительства при святом Дамиане и посвятила себя служению главным образом больным. Община росла все быстрее и быстрее, и вскоре число братьев и сестер насчитывало сотни.

   С этого времени воспитание и руководство Орденом миноритов поглотило лучшие силы Франциска, так что о его личности почти не осталось сведений. Однако до нас дошло множество небольших историй и легенд о нем, записанных его товарищами.
Некоторые из этих историй описаны в следующей главе, но дальнейшую историю Ордена францисканцев вы можете прочитать в церковных историях, поскольку ей здесь не место.

   О том, как сильно Франциск любил всех животных, и особенно птиц, рассказывают множество историй и легенд. Однажды он привез из Сиены неразлучников, сам построил им гнезда и наслаждался их видом вместе со своими собратьями, в другой раз рыбак подарил ему прекрасную рыбу, которую только что поймал. Франциск поблагодарил его, взял рыбу и тотчас же опустил ее обратно в воду. В монастыре в Риети обитало много птиц, с которыми минориты, должно быть, поддерживали добрую дружбу.

  Франциск стал отцом для тысяч людей, и теперь на нем лежало много тяжелых забот, так что он часто смертельно уставал. Он никогда не умалял своей любви и смиренной готовности к любой помощи, но он все чаще скрывал свое стеснённое сердце в тишине и одиночестве.

   Летом 1224 года он отправился на гору Альвемо, которую любил, полный мрачных тревог и, возможно, предчувствуя свою смерть. Он так устал, что, вопреки своему обыкновению, был вынужден ехать верхом на муле. Когда он достиг горы, покрытой густыми лесами, бесчисленные птицы приветствовали его и садились на его плечи и руки, пока он не благословил их и не отпустил. Ибо неразумная тварь хорошо чувствовала его любовь и не стеснялась его.
 
   Там он оставил трех братьев, сопровождавших его, и ушел один в лес, построил себе небольшую хижину и оставался там подолгу в святом размышлении. В легендах говорится, что там явился ему Христос, наделив его тело священными стигматами. Вскоре после этого он заболел еще большей слабостью и мучительной болезнью глаз, из-за которой он долго находился при святом Дамиане. Во время всех страданий он постоянно улыбался, восхвалял и славил Бога, а когда лежал один, слепой в своей хижине, пел восторженные песни. Там он также написал "Песнь солнцу".

   Затем его отвезли в Монте-Коломбо, и вскоре его страдания стали еще тяжелее, и врачи ничего не посоветовали другого, кроме как прижечь ему стигматы раскаленным железом. Когда они подошли к его ложу с ужасным инструментом, смертельно больной приветствовал огонь и воскликнул: «О брат Огонь, ты прекрасен среди всех созданий, и я всегда любил тебя, поэтому и ты будь добр ко мне!» После этого он попросил брата сыграть ему музыку, но брат не пожелал и уклонился. Ночью Франциск услышал, как ангел Божий играет на сладких,неописуемо восхитительных волнах из Рая.

   Когда наступила зима и больной простудился, брат принес ему лисий мех и хотел пришить его мехом вовнутрь. Но он приказал пришить его так, чтобы каждый мог видеть его снаружи, чтобы не сочли лицемером.

   Теперь он почувствовал, что конец его близок, и в тяжких муках позволил отвезти себя домой в Ассизи. На смертном одре он продиктовал еще одно письмо, в котором с трепещущим сердцем умоляет все человечество на коленях поминать его душу. Он начинает: «Я, брат Франциск, ваш покорный слуга и готов целовать ваши стопы, умоляю и заклинаю вас любовью, которая есть сам Бог, принять эти слова!»

   Когда он спросил своего врача, сколько ему осталось жить, и тот сообщил ему, что осталось совсем немного, он развел руками и сказал: "Я приветствую тебя, брат Смерть». Затем он начал петь, и присутствующие друзья тоже должны были подпевать.

   За несколько дней до смерти он вынужден был отправиться в Портюнкулу, которую по праву считал своим домом и которую любил. И вот он лежал, ожидая смерти, улыбающийся и исполненный доброты, и сказал несколько слов утешения своим товарищам. Они должны были еще раз спеть ему хвалебные песни, и он благословил их, а также далеких братьев и сестер, да и вообще всех людей, так что от его смертного ложа все еще исходил поток любви. После этого он умер, 3 октября 1226 года, ближе к вечеру. И как только он отошел, на крыше его хижины появилась большая стая жаворонков, и они громко запели.


   ЛЕГЕНДЫ


   СВЯТОЙ ФРАНЦИСК ОБЪЯСНЯЕТ БРАТУ ЛЕО, ЧТО ТАКОЕ СОВЕРШЕННАЯ РАДОСТЬ


   Однажды, когда была зима, святой Франциск путешествовал с братом Лео по дороге из Перуджи в Санта-Марию Ангелов и немало пострадал от сильного холода. Тогда он позвал брата Лео, идущего впереди него, и сказал тому: «Брат Лео, мы тоже подаем нашим братьям повсюду великий пример святости и назидания, но ты все равно напиши и храни это в духе, что в этом не может быть полной радости». И, пройдя некоторое расстояние, он сказал: «Брат Лео, мы тоже подаем нашим братьям великий пример святости и назидания. И все же ты напиши и храни это в духе, что в этом нет совершенной радости». По дороге он снова воскликнул: «О, Брат Лео, даже если бы наши братья исцеляли слепых и увечных, изгоняли бесов, дарили глухим слышание, даровали хромым хождение и немым речь, даже если бы они, более того, воскрешали умерших через четыре дня — напиши, что и это не совершенная радость». «Брат Лео, мы тоже подаем нашим братьям повсюду великий пример святости и назидания, но ты все равно напиши и храни это в духе, что в этом не может быть полной радости». И, пройдя некоторое расстояние, он сказал: «Брат Лео, мы тоже подаем нашим братьям великий пример святости и назидания. И все же ты напиши и храни это в духе, что в этом нет совершенной радости». По дороге он снова воскликнул: «О, Брат Лео, если бы наши братья исцеляли слепых и калек, изгоняли бесов, давали глухим слышать, хромым ходить и немым говорить, даже если бы они, более того, воскрешали умерших через четыре дня — напиши, что и это не есть совершенная радость». И, однако, после этого некоторое время он громко восклицал: «Брат Лео, если бы минориты постигли все языки и науки, могли бы пророчествовать и раскрывать не только будущее, но и тайны сердец и совести — напиши, что и это не является совершенной радостью». И святой Франциск, продолжая кричать, воскликнул: «Брат Лео, овечка Божия, если бы наши братья даже говорили на языке ангелов, если бы знали движение звезд и силу растений, если бы им были открыты все сокровища земли, и если бы они могли использовать силы птиц и рыб, и всех животных и людей, деревьев и камней, корней и вод — напиши, что это не полная радость». И снова он пошел дальше и снова воскликнул: «Брат Лео, если наши братья умели бы так хорошо проповедовать, что обращали бы всех неверующих — напиши, что и это не является совершенной радостью».

   За таким разговором они прошли, наверное, мили две, когда брат Лео, с большим удивлением попросил: «Отец, умоляю тебя, ради Бога, скажи мне, что же такое совершенная радость?» И святой Франциск ответил ему: "Мы придем в Санта-Марию, промокшие от дождя и озябшие от холода, покрытые грязью и измученные голодом, и постучим, а привратник разгневается и спросит: кто вы? — и мы ответим: два ваших брата. И если он возразит: то, что вы утверждаете, ложь, скорее, вы двое бродяг, которые бродят по свету, обманывая мир, и прося милостыню у бедных, уходите отсюда!  —  И тогда, если он не впустит нас, а оставит стоять на улице под снегом и дождем до морозной ночи — и если мы тогда терпеливо перенесём такую несправедливость и жестокое обращение не гневаясь, и если мы сочтем, что привратник прав, признав нас такими недостойными, и что Бог побуждает его так говорить, — о, брат Лео, надеюсь, что эта совершенная радость принесет нам счастье и блаженство, которые мы испытаем, когда придем к Нему. Потому что, слушай, брат Лео! Выше всех даров и духовных благословений, которые Христос дарует Своим собратьям, это: Выше всех даров и благословений Духа, которыми Христос наделяет Своих искренних, есть это: преодолевать себя и с радостью переносить наказание, поношение и страдания из любви к Спасителю».


 
   КАК СВЯТОЙ ФРАНЦИСК ОТВЕТИЛ БРАТУ МАССЕО


   Как-то святой Франциск останавливался в монастыре Портюнкула с братом Массео из Мариньяно, которого очень любил. Однажды, когда святой Франциск вернулся из леса, где он молился, стоя на опушке леса, тот самый брат Массео захотел испытать его смирение. Тогда он подошел к нему и, грубо крикнул ему: «Почему ты? Почему тебе? Почему тебе?»  Святой Франциск ответил: «Что значит твоя речь?» Брат Массео сказал: «Это значит: почему весь мир бежит за тобой, так что, кажется, все хотят видеть тебя, слышать тебя и служить тебе? Твоя фигура не так уж прекрасна и привлекательна, ты не обучен наукам и не обладаешь высоким благородством, так почему же происходит так, что весь мир гонится именно за тобой?»

   Услышав это, Святой Франциск пришел в восторг и обратил свой взор к Небу, и поэтому на некоторое время остановился, обратив свою душу к Богу. Затем он преклонил колени, вознес Богу благодарение и хвалу, а после этого с великой радостью повернулся к брату Массео и сказал ему: «Хочешь узнать, почему я? Почему мне? Почему меня? Почему весь мир бежит за мной? Это то, что даровал мне Всевышний Бог, чьи глаза повсюду распознают грех и зло, и Его святые глаза не изобрели никого хуже, меньше и беднее меня среди всех грешников. Бог не нашел более слабого существа на земле, чтобы совершить свое чудо. Вот почему Он избрал меня, чтобы посрамить славу и мудрость мира, дабы познать, что всякая сила и всё доброе исходит только от Него, а не от черепков, и чтобы никому не хотелось хвастаться и превозноситься». Тогда брат Массео удивился и с уверился, что Святой Франциск был поистине искренним и смиренномудрым.



   СВЯТОЙ ФРАНЦИСК ПОВЕЛЕВАЕТ ЛАСТОЧКАМ И ПРОПОВЕДУЕТ ПТИЦАМ


   Святой Франциск пришел в замок, который назывался Савурниано, и начал проповедовать там. Но во дворе пели и шумели множество ласточек. Тогда он приказал им умолкнуть, пока он проповедует, и ласточки повиновались ему.
А потом он добрался до местности между Каннайо и Беваньо и на быстром шагу подняв взгляд, с изумлением увидел на деревьях вдоль дороги огромные стаи птиц. Они поразили Святого Франциска, и он так сказал своему спутнику: подожди меня на дороге, я пойду и расскажу птицам, как люблю их, проповедуя. И он пошел в поле и начал разговаривать с птицами, которые там находились. Точно также и те птицы слетели с деревьев, и все они вели себя очень тихо, пока он не закончил свою проповедь, и улетели только после того, как он благословил их. И, как позже рассказал брат Массео, святой Франциск ходил среди птиц, прикасался к их головам и гладил их, но ни одна из них не улетела.

   В частности, он проповедовал им такие слова: «Вы, птицы, братья мои, всегда и везде должны славить Бога, ибо Он дал вам свободу летать и парить по своему усмотрению, а также создал вам хорошее и красивое одеяние. Для этого Он оставил вам стихию воздуха, за что вы должны благодарить Его. Вы не сеете и не жнете, и Бог питает вас и поит вас из рек и источников, а также дает вам убежище в горах и долинах и на высоких деревьях, где вы можете строить свои гнезда. Ваш Создатель искренне любит вас, поэтому благодарите Его и всегда будьте готовы восхвалять Его».

   Когда святой Франциск заговорил с ними, все птицы раскрыли клювы, вытянули шеи, расправили крылья, склонили свои маленькие головушки к земле и показали ему жестами и щебетом, что он их очень обрадовал. И святой Франциск радовался вместе со всеми, он был в восторге от такой большой стаи птиц, любовался их красотой и разнообразием, а также тем, что они были такими доверчивыми и внимательными, за что он с благоговением восхвалял их Творца.



   СВЯТОЙ ФРАНЦИСК ОБЪЯСНЯЕТ БРАТУ ЛЕО ВИДЕНИЕ


   Однажды святой Франциск был тяжело болен, и брат Лео прислуживал ему. И случилось так, что этот брат увидел в духе чрезвычайно широкий и бурный поток. Наблюдая за теми, кто переходит реку, он увидел, как несколько монахов ордена входили в этот поток и вскоре были унесены силой течения и утонули. Некоторые другие достигли третьей части потока, другие дошли до середины, некоторые приблизились к берегу, но все они были снесены как из-за силы течения, так и из-за того, что каждый нес на спине поклажу. Наблюдая за происходящим, брат Лев испытывал глубокое сострадание к братьям. Но пока он еще так стоял, вдруг появилась группа братьев, у которых не было с собой ни ноши, ни поклажи, и они вошли в реку и перешли ее целыми и невредимыми.

   После этого сна брат Лео проснулся. И когда он пересказал всё видение, Святой Франциск сказал: «То, что ты увидел, действительно так. Великий поток — значит этот мир. Братья, которые утонули в нем — это те, кто не сдержал обет бедности. Но те, которые перешли на ту сторону — это братья, которые не ищут и не владеют никакими благами в этом мире. Вот почему они легко переходят из времени в вечность.
 

   СОКОЛ СВЯТОГО ФРАНЦИСКА НА ГОРЕ АЛЬВЕРНО

   Поскольку блаженный Франциск пребывал на горе Альверно в самый мучительный и священный период его паломничества, и жил там один в хижине, но был болен и очень слаб телом, то не мог просыпаться утром достаточно рано, чтобы помолиться. Но каждое утро в нужный час появлялся сокол и будил его пением и стуком в дверь, и он не отходил от него, пока Святой Франциск не вставал на раннюю молитву. Но однажды, когда он был слишком утомлен и болен, сокол пел как разумное и сострадательное существо в несколько более поздний час. И даже днем Святой Франциск задушевно беседовал с благородной птицей.

  И покидая гору Альверно, прощаясь со скалами в лесу и с братом Соколом, он сказал горе: «Храни тебя Бог, Альвернус, прощай и мир тебе, благословенная гора, потому что я больше никогда тебя не увижу.»



   ПОХВАЛА ТВОРЧЕСТВУ


   Когда святой Франциск лежал больной в храме святого Дамиана, о нем заботилась святая Клара, он испытывал сильные мучения и чувствовал на себе тень смерти. Тем не менее, он был полон радостного мужества и сказал: "Маленький солнечный луч достаточно силён, чтобы осветить даже большую часть мрака». Он пел и писал стихи днем и ночью, вспоминая всю красоту земли, все утешения и милости, которыми благословил его добрый Бог, своих многочисленных братьев, уединенные горы и долины, когда он видел Бога, а также реки и берега, животных и птиц, отчего он испытывал радость и оживление. И однажды, собираясь помолиться, вместо молитвы он спел песнь, в которой призывал все живое славить Бога. Эта Laudes Creaturarum, которую также называют "Песней Солнца" (единственная из всех его песен, дошедшая до нас), и она звучит так:

   Всевышний, всемогущий благой Господь,
   Тебе хвала, слава, честь и благословение.

   Тебе единому, Всевышний, они подобают,
   И ни один человек именовать Тебя не достоин.

   Восхваляю, мой Господь, также и все Твое творение,
   Начиная от господина брата Солнца,
   Который приносит день и озаряет нас
   Побеждающий, сияющий яркими лучами:
   Портал Всевышнего, связывающий с Тобой.

   Славлю, моего Господа за сестру Луну и за звезды:
   Что ясны, драгоценны и так хороши в небе.

   Восхваляю моего Господа за брата Ветра.
   Что в воздухе и облаках, и в покое, и в движении,
   Созданного Тобой так мудро и связно.

   Восхваляю еще, мой Господь, за сестру Воду,
   Такую благодатную, смиренную и чистую.

   Еще возношу хвалу моему Господу за брата Пламя,
   За огонь, озаряющий ночь,
   Приятный, веселый, надежный и быстрый.

   Восхваляю еще моего Господа за сестру нашу Матерь Землю,
   Что носит нас и не поддерживается, и управляет
   Рождением всяких плодов и ростом цветов и трав.

   Прославляю моего Господа за тех, для кого все — ничто, кроме Твоей любви,
   Уязвимых, открытых страданиям.

   Прекрасны и блаженны, живущие мирно,
   Предавшиеся Тебе, Всевышний, Тобой коронованные.

   Еще восхваляю моего Господа за сестру нашу Смерть плотскую,
   Над которой никто из людей не властен:
   Но те, кто уходит не в смертных грехах
   Счастливы, те, кто не вышел из Твоей святой воли,
   Не причинит тем вреда смерть вторая.

   Славь и благословляй   моего Господа,
   Благодари и служи с великим смирением!

   (Перевод с итальянского Ольги Карклин)



   В ЗАКЛЮЧЕНИЕ


  Жизнь чистого и благородного человека — это всегда святая  и чудесная деятельность, от которой исходят неслыханные силы и действуют далеко. В жизни Poverello (Бедняжки, как его называли в народе.— Прим. перев.) из Ассизи мы видим это свойство даже еще более отчетливо, чем у большинства других героев и великих душ прошлых веков.
 
   Даже если смотреть очень поверхностно и с внешней стороны, легко заметить, что на протяжении нескольких столетий во всех итальянских землях ни к одному человеку не испытывали такой безмерной любви и почтения, как к этому самому скромному и смиренному Франциску.

   Больше всех его высоко ценили художники, для которых он стал спасителем и вдохновителем. Часто можно увидеть, как слабый ребенок, когда его направляет умный и добрый человек, обретает мужество и силы, и поэтому призыву о любви учителя из Ассизи в первую очередь последовали прежде всего художники, чье ремесло до этого времени было отчасти в большом запустении, но теперь внезапно расцвело, словно с появлением весны. Имя всемирно известного Джотто, первого великого художника современности, его благодарность и сильная любовь к Франциску и его духу привели к такому глубокому и проникновенному изображению, какое мы находим в его замечательных произведениях. Я мог бы, наверное, промолчать и воздержаться от всех своих слов об Ассизском Блаженном, если бы вместо этого мог повести вас в великолепную Ассизскую церковь, на стенах которой Джотто изобразил жизнь Франциска. Ибо эти образы не только изображают деяния и события его жизни, но и являются как бы восторженной песней, рожденной из духа Блаженного. Чрезвычайно смелое и убедительное искусство Джотто — это по сути не что иное, как мощный отклик на голос этого великого певца и проповедника. Мы часто видим, что животворящий и глубокий дух постоянно говорит и стремится выразить себя в новых формах и преобразованиях; например, Дух Христа проявлялся во многих формах в зависимости от природы времен. Разве он не появлялся в периоды, когда учение и проповедь иссякли и утратили силу, о чем говорят поэты, провидцах и великие музыканты? И в те времена, когда церковь была в самом глубоком грехе и упадке, он с новой силой возрастал через творчество художников, зодчих и скульпторов!
 
  Так же произошло и с тем, что нежное и блаженное послание Божье, пришедшее на землю в образе Франциска, не исчезло с его смертью. Полными пригоршнями из щедрых рук он рассыпал по земле доброе семя, и семя взошло, выросло и расцвело — здесь в художника, там в поэта или живописца, или мудрую душу. И если бы до нас не дошли вести о его земной жизни и отзвуки его песен, то вместо них у нас присутствовали бы бесчисленные верные свидетельства, в которых его облик и мудрая любовь пробуждали бы любовь и ностальгию, и рассказывали бы о нём многими языками, словами и тонами, металлом, мрамором и нежными цветами.

  Возможно, в истории современного искусства нет такого человеческого образа, о котором мечтали бы многие великие мастера, и каждый создал бы преображенный облик в соответствии со своей мечтой, как Франциск. Он еще долго после своей смерти оказывал на умы такое нежное и глубокое влияние, что стал любимцем всех художников. Его жизнь казалась им настолько наполненной поэзией и настолько достойной описания и вечной памяти, что сотни художников и живописцев изобразили его облик и сцены из его жизни, А также старые новеллисты не менее почитали его, все любили рассказы и предания о нем, так что он был на слуху подобно Бальду, Карлу Великому или мифическим героям, окруженный великолепными венками прекрасных легенд.

   Тогда мало кто из поэтов писал и пел, исходя из своих чувств и желаний. Эти последователи и почитатели Франциска в большинстве своем пользовались народным языком гораздо раньше Данте, и их следует рассматривать как предшественников или основателей итальянской поэзии. Уже среди первых учеников и друзей Франциска мы найдем несколько поэтов, сочинявших песнопения и гимны частью на латинском, частью на итальянском языке, отчасти напоминающие Томаса Челано, ученика Франциска, приписывают (хотя и без уверенности) эту грозную и пронзительную песню «Dies irae, dies illa» (Лат. «День гнева, тот самый день» — Прим. перев.). Фернер написал брату Джакомо из Вероны большое и прекрасное стихотворение о Рае и Аде, превзойденное только Данте. За этими поэтами последовали певцы многочисленных «Laudes» (Лат. — Хвала! — Прим. перев.), которые, особенно во Флоренции, долгое время были выразителями всего народного поэтического искусства. Но самым великолепным и ярким преемником Франциска был Джакопоне ди Бенедетти, прозванный Джакопоне да Тоди в честь его родного города, которого тяжелая судьба с горькими страданиями превратила в поэта мучительно красивых песнопений. Его многочисленные песни горят, как пылающие факелы, красные угли ночных гор, плача и трепеща в страстном и пылком пламени печали и надежд.

  Во многих областях дух и красота Франциска все еще могут оказывать сильное влияние. От таких великих людей, образ и память о котором весь народ хранит с горячей любовью и развивается, искусство всегда получало новую сферу влияния и новые жизненные силы. Непостижимое и вечное в таких образах состоит в том, что одна мысль о них творит чудеса и пробуждает силы, вдохновляющие героев на подвиги, художников на картины и певцов на песни, потому что все они видят в них вызывающую ностальгию притчу и приветствие Бога земле.


  Если бы кто-нибудь спросил меня: как ты можешь называть этого Франциска великим поэтом, если он не оставил нам ничего, кроме этих Laudes Creaturarum? на что я бы ответил: он подарил нам бессмертные картины Джотто, и всю прекрасную живопись, и песни Джакопоне, и все остальные, и тысячи других восхитительных произведений, которые никогда не были бы созданы без него и без тайной любящей силы его души. И он явился одним из загадочных великих, одним из самых великих, которые неосознанно создавали те удивительные гигантские произведения, которые мы называем Ренессансом / Возрождением духа и искусства. Ах, есть так много знаменитых писателей и поэтов, какие прекрасные произведения они создали! Но мало найдется людей, чья сила, глубина и накал их сокровенных слов и мыслей о Вечности и извечном человеческом стремлении была бы равна силе Небесных посланников и сеятелей. И есть немногие, кого любят и кем восхищаются на протяжении многих лет не за их красиво оформленные слова и дела, а только за их чистую и благородную сущность, и которые стоят над нами в чистом небе подобно блаженным звездам, золотые и улыбающиеся, добрые проводники и вожатые для блуждающих во тьме людей.