Киносценарий- Возрождение было возможно-32

Киносценарий- Возрождение было возможно-32 (3/10)

Хорошо там, где нас нет

Адаптированный киносценарий по книге Вардкеса Тевекеляна "Жизнь начинается снова"(1950 год)

Видеоклип https://yandex.ru/video/preview/4599591119599057521
Словно птица Феникс На стихи поэта Евгения Доставалова
Дата публикации 5 сен 2024


НАТ. ПОРТ БЕЙРУТА.
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ЧЕЛОВЕК В ЛОХМОТЬЯХ, ПРОХОЖИЕ

АВТОР

В знойный полдень Мурад и Мушег с узелками в руках снова оказались среди портовой сутолоки — на этот раз в Бейруте.

В этом городе, как и в Пирее, можно было встретить представителей всех наций и рас. Полуголые арабы в широких шароварах из белого холста, с красными фесками на головах; толстогубые курчавые негры; армяне и греки в полувосточных, полузападных одеяниях; горбоносые тучные турки — недавние хозяева страны — и, наконец, многочисленные европейцы. Не только люди и их одежда, но и сам город представлял собой смесь старого и нового, Востока и Запада. Рядом с низенькими лачужками, которые, казалось, каким-то чудом держались на земле в кривых бедняцких переулках, тянулись широкие асфальтированные авеню с многоэтажными каменными зданиями, в которых размещались разные учреждения колониальных властей: банки, торговые фирмы, страховые конторы, рестораны, бары и шикарные магазины. А по этим широким улицам, рядом с модными лимузинами, как бы в насмешку, невозмутимо шагали караваны верблюдов, возглавляемые своими верными вожаками — серыми ишаками. Французы и француженки в белых костюмах, сшитых по последней парижской моде, шли по улице рядом с полуголыми, босоногими аравитянками в рваных чадрах.

Мурад и Мушег, разглядывая все вокруг себя, безо всякой цели зашагали в город. Поравнявшись с человеком в лохмотьях, с веревкой за спиной, походившим на армянина, Мурад обратился к нему:

МУРАД

Здравствуй, земляк! Скажи, нельзя ли здесь найти работу?

ЧЕЛОВЕК В ЛОХМОТЬЯХ (удивленно посмотрев на них)

Откуда вы?

МУРАД

Из Греции.

ЧЕЛОВЕК В ЛОХМОТЬЯХ

Выходит, там тоже не сладко?

МУРАД

Очень даже не сладко.

ЧЕЛОВЕК В ЛОХМОТЬЯХ

Эхма! Где только нашему брату бедняку плохо не живется! Недаром говорится: «Хорошо там, где нас нет». Значит, работу ищете? Нелегкое дело. Сюда, брат, нахлынуло со всех сторон тысяч десять армян, и все ищут работу. Я сам пекарь, а видите, чем приходится заниматься.

(Показывая на веревку.)

Стал носильщиком.

МУРАД (недоумённо)

Что же нам делать?

ЧЕЛОВЕК В ЛОХМОТЬЯХ

Ей-богу, не знаю, что и ответить… Попробуйте сходить в армянскую церковь, там во дворе какой-то комитет для беженцев помещается. Правда, от него толку мало, но, может, вам повезет. Не падайте духом, как-нибудь устроитесь. Вы одинокие, не то что я, с кучей детей.

МУРАД

И на том спасибо. А где здесь армянская церковь?

ЧЕЛОВЕК В ЛОХМОТЬЯХ (указывая от порта на север.)

Пройдёте туда, в верхнюю часть города

В глубине двора церкви, за могильными плитами каких-то епископов, стоит одноэтажный дом с вывеской на фасаде: «Армянский комитет помощи беженцам и жертвам войны». Поглядев на вывеску, юноши входят в дом и через несколько минут оказываются перед столом, за которым сидит дородный господин.

ИНТ. ОДНОЭТАЖНЫЙ ДОМ. КОМНАТА СО СТОЛОМ
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ДОРОДНЫЙ ГОСПОДИН-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА

ДОРОДНЫЙ ГОСПОДИН-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА (не поднимая глаз от каких-то бумаг)

А профессия есть у вас?

МУРАД (тихо, с надеждой)

Я ткач, в прошлом наборщиком работ

ДОРОДНЫЙ ГОСПОДИН-ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КОМИТЕТА

Трудно, очень трудно сейчас с работой. В делах застой, а безработных тысячи.

 (Взяв перо и, записывая что-то в блокноте.)

Навещайте время от времени; может быть, найду какую-нибудь работу.

НАТ. ДВОР ОДНОЭТАЖНОГО ДОМА
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ПРОХОЖИЕ

МУРАД (с горечью)

Я еще в Стамбуле дал себе слово не обращаться в эти проклятые комитеты, — знал, что, кроме унижения, ничего там не найдешь, и сейчас лишний раз в этом убедился.

МУШЕГ

Это, да. Да, ладно. Давай подумаем, что будем есть?

МУРАД (даставая из кармана несколько мелких монет)

Вот у меня последние. Давай пойдём на базар, купим там чего-нибудь.

НАТ. УЛИЦЫ БЕЙРУТА.
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ПРОХОЖИЕ

МУРАД (искоса посмотрев на Мушега.)

Что повесил голову?

МУШЕГ

Кажется, радоваться нечему. Мы с тобой словно собаки бездомные.

МУРАД

Не вешай голову, Мушег! И трудней бывало. Ничего, какой-нибудь выход найдется.

МУШЕГ

Тогда мы почти мальчишками были, все ждали чего-то хорошего, а сейчас что? Здоровые дяди двадцати пяти лет — и ничего за душой. В этом возрасте порядочные люди имеют семью, детей, а мы с тобой нищие бродяги. Я часто спрашиваю себя: зачем, во имя чего живу я на свете?

МУРАД

 Тебя послушать — так и вправду жить не захочется!

МУШЕГ

Не знаю, как ты, Мурад, но мне, честно говоря, такая жизнь надоела, опротивела, не могу я так больше!

МУРАД

Так что же ты предлагаешь? Пойти броситься в море и утопиться?

МУШЕГ

Не знаю…

МУРАД

Брось, Мушег, хандрить. Помню, в детстве, когда моя бабушка Такуи жаловалась на свою тяжелую долю и молила бога послать ей смерть, отец сердился и говорил, что жизнь, как бы она ни была тяжела, лучше всякой смерти, и я с этим согласен.

МУШЕГ

Может быть, и так.

НАТ. ШУМНЫЙ БАЗАР В БЕЙРУТЕ.
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ПРОХОЖИЕ

Они в шумном базаре Бейрута. Фрукты, груды овощей, лежавшие прямо на земле, мясные лавки, кустарные мастерские, повозки, верблюды, разносчики — все это перемешано причудливым образом. Торговцы, крича во весь голос, расхваливают свой товар; рядом с чайной подковывают лошадей кузнецы; цирюльники, намочив бороду клиента слюной, бриют тут же, на земле.
Купив две кисти винограда, кусок брынзы и несколько лепешек, товарищи пошли к садам и, присев около арыка, завтракают. Над садами, на возвышенности, утопая в пышной зелени, виднеются причудливые белые здания многочисленных вилл и дворцов европейцев и местных богачей.

НАТ. САД ВОЗЛЕ БАЗАРА БЕЙРУТА. СУМЕРКИ.
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ПРОХОЖИЕ

МУШЕГ

Где будем спать?

МУРАД

Где твоей душе угодно. Мы с тобой свободные люди и, в отличие от многих, не привязаны к определенному месту. Хочешь — поспи здесь, вон под тем деревом, хочешь — пойдем во двор церкви.

МУШЕГ

Ну что ж, пойдем туда.

НАТ. ДВОР ЦЕРКВИ.
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ, ПРОХОЖИЕ

АВТОР

В церковном дворе, подложив под голову свои узелки, ребята устраиваются на могильных плитах, но заснуть долго не могут. Мурад, лежа на спине, смотрел на звездное небо. Мушег, поджав ноги, лежит на боку.

АВТОР

Мурад думал о превратностях судьбы и о жестоких законах жизни, которые давили человека, как железные тиски, и ни на минуту не отпускали его, куда бы он ни поехал. Мысли Мушега по-прежнему были мрачные, на душе скребли кошки, — ему казалось, что дальнейшая борьба за жизнь бессмысленна.

(Ночью их будет церковный сторож с длинной палкой в руках.)

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ (теребя Мурада за одежду)

Опять здесь люди спят? Господи, что за наказание! Неужели вы человеческого языка не понимаете? Сказано — нельзя, значит, нельзя. Чего лезть и людей беспокоить!

(Мурад просыпается, протирая глаза, садится на край могильного камня.)
 

МУРАД (недоуменно)

Ты что?

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Он еще спрашивает! А ну, проваливайте отсюда, да поскорее!

МУРАД

Боишься, что мы мраморные плиты испортим или покойников побеспокоим?

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ (более мягко)

Ничего я не боюсь. Не велено, понимаешь?

МУРАД

Эх, дядя! Думаешь, если бы мы могли где-нибудь приткнуться, разве пришли бы сюда?

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ ( сочувственно)

Приезжие, что ли?

МУРАД

Да, только сегодня утром сошли с парохода, из Греции приехали. Ни знакомых, ни друзей нет. Надеемся найти работу.

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Из Турции небось от резни спаслись?

МУРАД

Да, всю Турцию прошли вдоль и поперек, а сейчас таскаемся по миру, и везде нас гонят.

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Ох, и тяжело человеку на чужбине! А с каких краёв Турции будете?

МУРАД

Из города Ш.

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ (проморгав глазами)

Постой! Говоришь, из города Ш.? Так, должно быть, старуха Шнорик тебе землячкой приходится, а с ней еще одна молодая девушка живет, они тоже каким-то чудом спаслись.

МУШЕГ (до сих пор безучастно слушавший беседу Мурада со сторожем, вскакивает с места, нетерпеливо)

Как их фамилия, ты не знаешь?

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Нет, фамилии не скажу, но знаю твердо, что они из вашего города. Старуха рассказала нам все подробно: как ваши молодцы целый месяц крепость обороняли, турок к себе не пускали… Жаль только, что русские не успели подойти: тогда вы все спаслись бы, как спаслись ванцы.

МУШЕГ

Сделай одолжение, дядя, отведи нас к ним.

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Что ты, милый! Как в такой поздний час поведу я вас в чужой дом! Потерпите до утра.

АВТОР

Сторожу было явно скучно, и он не прочь был поболтать. Поджав под себя ноги, он сел поудобнее, достал кисет, свернул цигарку и начал расспрашивать о подробностях боев с турками в крепости и легендарном герое Гугасе.

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Вот, говорят, был человек! Старуха, рассказывая, сама плакала. Интересно бы знать: спасся Гугас или погиб?

АВТОР

При упоминании об отце у Мурада сжалось сердце, он впервые почувствовал гордость за него. Здесь, в далеком Ливане, старик сторож знал про него и восхищался его делами. Может быть, пройдет еще немного времени, и армяне с благодарностью будут вспоминать имя Гугаса, пытавшегося спасти их.

ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Что ты молчишь? Разве ты не знал Гугаса?

МУРАД (поникнув головой, еле сдерживая себя, чтобы не всплакнуть.)

Знал, земляк, хорошо знал, а вот куда он делся, неизвестно: должно быть, погиб!

НАТ. ДВОР ЦЕРКВИ. СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО.
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ, СЫН СТОРОЖА-МАЛЬЧИШКА, ПРОХОЖИЕ

Просыпается семья сторожа. Сторож угощает юношей молоком.

 ЦЕРКОВНЫЙ СТОРОЖ

Сынок, проводи их до дома старухи Шнорик. И передай привет ей, и скажи, что я их прислал!

НАТ. У ОДНОЙ ИЗ ЛАЧУЖЕК. УТРО
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, СЫН СТОРОЖА-МАЛЬЧИШКА, СТАРУХА ШНОРИК, АСТХИК, ЦОХИГ-ДЕВОЧКА ЛЕТ 9

В большом грязном дворе, куда приводит их мальчишка, одна на другой полуразрушенные глинобитные лачужки. Отвратительный запах разлагающихся отбросов, сваленных тут же в кучу, вызывают тошноту. Через весь двор тянутся веревки, на них висит рваное, пожелтевшее от долгого употребления белье. Мальчик останавливается около одной из лачужек.

СЫН СТОРОЖА-МАЛЬЧИШКА (указывая на лачужку)

Вот здесь она живет.

(На их стук выходит седая, сгорбившаяся, морщинистая старуха.)

СТАРУХА ШНОРИК (недружелюбно)

Что вам нужно?

Товарищи внимательно рассматривали старуху, но найти знакомые черты в этом высохшем, как мумия, существе не могли.

СЫН ЦЕРКОВНОГО СТОРОЖА

Вот, из вашего города. Папа прислал и просил передать тебе привет.

СТАРУХА ШНОРИК (рассматривая их)
 
Нет, не узнаю. Куда мне, глаза совсем ослабли! Скажите сами, чьи вы будете.

СЫН ЦЕРКОВНОГО СТОРОЖА

Ну, я пойду.

АВТОР

Они назвали себя. У ошеломленной старухи от сильного волнения даже голова затряслась.

СТАРУХА ШНОРИК (словно, не зная, верить или нет)

Неужели это ты, Мушег? Как ты вырос! Каким большим стал! Не дождалась твоего прихода несчастная Заруи. Она днем и ночью не переставая плакала, вспоминая тебя, — не верила, что ты погиб.

МУШЕГ

Что стало с мамой? Где сестра? Неужели они были здесь, в этом городе?

СТАРУХА ШНОРИК

Ты тоже вырос, Мурад, совсем мужчиной стал. Не думала я, что ты спасешься и останешься в живых. Знай турки, кто твой отец, они бы тебя в куски разорвали. Ну, слава богу, что, жив! Да заходите в дом, что тут стали!

МУШЕГ

Тетя, ты не ответила на мои вопросы!

СТАРУХА ШНОРИК

Скажу, милый, все, не торопись, все скажу по порядку, сначала дай мне полюбоваться вами. Счастье, что ты здесь, а то Астхиг совсем измучилась одна.

МУШЕГ (сильно сжав руку старухи)

Она здесь?

СТАРУХА ШНОРИК

Здесь, дорогой, здесь, только ты успокойся, не горячись. Она сейчас на работе, на фабрике, скоро вернется.

МУШЕГ

Где эта фабрика? Покажи дорогу или отведи меня туда! Пойми, не могу я ждать так долго!

СТАРУХА ШНОРИК

Ладно уж, раз тебе так не терпится, то пошлю за ней девушку, пусть придет сюда.

АВТОР

Мурад стоял растерянный. Он никак не ожидал, что здесь, в этом далеком городе, встретит своих земляков, а тем более Астхиг. Сколько хорошего было связано с ее именем!

СТАРУХА ШНОРИК  (девочке лет девяти)

Цохиг!  Сходи на фабрику, найди тетю Астхиг и передай, чтобы она быстренько пришла домой, скажи — важное дело есть, пусть отпросится и прибежит.

(Девочка кивает головой и убегает со двора.)

СТАРУХА ШНОРИК

А вы заходите ко мне, отдохните с дороги.

ИНТ. В ЛОЧУЖКЕ
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, СТАРУХА ШНОРИК, АСТХИК

Полутемная комната с единственным окном, величиной с форточку, совершенно пуста. Никакой мебели, никаких признаков того, что здесь живут люди!

СТАРУХА ШНОРИК (указывая на единственную циновку в углу, притащив откуда-то две жёсткие подушки)

Садитесь.

МУШЕГ

 Здесь умерла моя мать?

СТАРУХА ШНОРИК 

Да, здесь. Года два тому назад. Она долго болела и все молила бога послать ей смерть, а смерть не шла. Кушать было нечего, жить негде, ждать помощи неоткуда. Раньше, когда она была здоровой, ходила стирать, сама кормилась и кое-что домой приносила. Спасибо, добрые люди помогли, устроили Астхиг на фабрику, иначе я не знаю, что было бы с ними.

МУШЕГ

Подумай, Мурад, мы так близко были от них… Моя бедная мать умерла почти от голода.

СТАРУХА ШНОРИК (вздыхая)
 
Тут все наши голодали, да и сейчас не особенно сытно живут. Ох, и тяжело нам всем!

(Дверь со скрипом раскрывается, и на пороге появляется молодая девушка в простеньком ситцевом платье с шалью на голове. Мушег и Мурад одновременно вскакивают с циновки.)

АСТХИГ (удивленно рассматривая незнакомцев)

Что случилось, тетя Шнорик? Зачем ты меня позвала?


МУШЕГ (подбежав к ней)

 Астхиг! Не узнаешь?!

(Астхиг растерянно и взволнованно смотрит на Мушега, не понимая, в чем дело.)

МУШЕГ

Я твой брат, Мушег, а это Мурад Сарян, помнишь?

(Астхиг вскрикнув и, громко зарыдав, бросается Мушегу на шею.)

МУШЕГ (гладя ее волосы, неудачно сдерживая слёзы)

Ну, успокойся, не плачь.

(Мурад стоит рядом с радостью, грустью и завистью смотрит на радость сестры и брата.)

АСТХИГ (сквозь рыдания)

 Сколько мы страдали, сколько слез пролили!

(Подняв свои заплаканные глаза на Мурада, смущенно протягивая ему руку.)

И за тебя очень, очень рада, Мурад! Мне всегда почему-то казалось, что ты не пропадешь.


АВТОР

Только сейчас Мурад заметил, что Астхиг сильно похудела. От этого глаза ее стали еще больше, они горели каким-то нездоровым блеском, и около них уже залегли морщинки. Астхиг скорее была юной старухой, чем молодой девушкой, — только ямочки на щеках напоминали Мураду ту девочку, которую он знал лет двенадцать назад.
Старуха, суетясь и кряхтя, собрала поесть «что бог послал», как она выразилась, приглашая их. А бог оказался более чем скупым и послал им только черствых лепешек и засохшую брынзу.

Товарищи хоть и были голодны, но ели медленно, от волнения у них пропал аппетит. Они без конца засыпали Астхиг вопросами. Она отвечала скупо — слишком тяжелы были воспоминания. Долго они втроем сидели в полутемной комнате и тихо разговаривали. Мушег и Мурад рассказали ей о своих скитаниях, об истории Ашота, рассказали о Качазе с Каро. Астхиг слушала их молча и только изредка качала головой.

Вечером, как только стемнело, Астхиг расстелила на полу тюфяк и, уложив на нем брата с Мурадом, укрыла гостей ситцевой занавеской, днем перегораживающей комнату. Старуха зажгла коптилку и, сев в углу, начала вязать чулок.

ИНТ. В ЛОЧУЖКЕ. ВЕЧЕР
АВТОР, МУРАД, МУШЕГ, СТАРУХА ШНОРИК, АСТХИК,

МУШЕГ

 Расскажи, Астхиг, как вы тогда спаслись с мамой от курдов в Долине смерти и что с вами потом было.

АСХИГ

Ох, не хочется вспоминать старое!

МУРАД

Это же все в прошлом.

АСТХИГ

Да и сейчас сладкого тоже мало. Я часто думала, что лучше было б нам тогда погибнуть, чем все эти годы мучиться. Эти мысли упорно лезли мне в голову, особенно когда заболела и слегла мама. Во время ее болезни я часто садилась около нее, брала ее высохшие руки в свои и подолгу плакала. Есть было нечего, только одна вода. У меня сердце разрывалось, когда я смотрела на маму. Она с каждым днем таяла, и я чувствовала, что недолго мне осталось ее видеть.

(Голос Астхиг вздрагивает, она украдкой вытирает глаза и после долгого молчания продолжает.)

Нашлись добрые люди, с большим трудом устроили меня на работу. До получки нужно было как-нибудь дотянуть, да как дотянешь, когда мы должны всем лавочникам и они больше не отпускали нам в долг! Я уходила на работу, оставляя маму совершенно одну, только в обеденный перерыв на минутку прибегала домой, чтобы покормить ее чем-нибудь. На фабрике тоже дела у меня шли неважно: я никак не могла сосредоточиться на работе, мысли все время были с мамой, — боялась, что, придя домой, не застану ее в живых.
Так жили мы тогда между страхом и надеждой. По правде говоря, нам не на что было надеяться, зато страха было сколько угодно. Мы задолжали хозяину квартиры за шесть месяцев и боялись, что он выбросит нас на улицу. Со дня на день мы ждали, что лавочники подадут на нас в суд и засадят в тюрьму. Задолжали мы и доктору, который изредка заходил посмотреть на маму и все советовал получше питать ее, и аптекарю за лекарство. Я боялась выходить на улицу и встречаться с людьми.

Зарабатывала я так мало, что едва хватало на хлеб и керосин для коптилки. Хоть я и работала по десять часов в сутки, но жить приходилось по-прежнему впроголодь. Еду, которую я приносила маме, она не съедала, а оставляла для меня, — а я тоже старалась есть как можно меньше, чтобы побольше доставалось ей, и выходило так, что мы с ней обе недоедали, а пища часто портилась. Я молодая, выдержала, а мама была старая и больная…

Бывало, мы по целым ночам не спали и все разговаривали. Вспоминали нашу долину, наши горы, родных и знакомых. Мама почему-то была уверена, что ты жив, Мушег, и что рано или поздно найдешь нас. Я не особенно верила этому, но всячески поддерживала ее, и мама долго и горячо молила бога дать ей дожить до твоего возвращения.

По-моему, только одна эта надежда повидаться с тобой давала ей силы бороться со смертью. Но в последнюю ночь мама словно почувствовала, что наступает конец, и попросила меня сесть рядом. Долго гладила мою руку и вдруг начала вспоминать какие-то подробности далекого прошлого: каким ты был тихим ребенком, Мушег, как ты начал улыбаться, бить в ладоши и говорить. Когда ты начал ходить в школу, они с папой, видя, как ты хорошо учишься, решили, что в будущем ты станешь великим человеком и прославишь нашу долину. В ту ночь мама вспоминала и про тебя, Мурад, про вашу дружбу с братом и про ваши шалости. «Мурад был серьезным мальчиком, весь в отца», — сказала она тогда. Очень тепло говорила она про дядю Гугаса, называла его храбрецом и хорошим сыном.
Рано утром, как всегда, я ушла на работу, и, когда вернулась, ее уже не было в живых.

(Астхиг опять глубоко вздыхает. В комнате устанавливается молчание, только слышится тихий плач Астхиг.)

МУШЕГ

Не плачь, Астхиг, не плачь. Что поделаешь, все мы когда-нибудь умрем…

АСХИГ

Конечно, умрем, но знаешь, Мушег, как тяжело умирать на чужбине, да еще в нищете! Было бы у нас тогда немного денег на лекарство и питание, наша мама еще жила бы…

(Астхиг умолкает, молчат и Мурад с Мушегом. Каждый из них думает о своем….)