Глава 7

- 7 -
 Раздался резкий звук горна. «Едут, едут, едут!»— на разные голоса понеслось по двору. Пфальцграф Филипп поспешно встал, убрал бумаги со стола, осмотрелся. Этот кабинет скоро станет королевским. «Жалкий правитель Карл,— с насмешкой подумал граф,— этот кабинет уже много лет королевский».
 Вельможа торопливо вышел в низкую дверь. Предстояло самому ещё раз проверить всё ли готово к приёму высоких гостей.

 Кованое железо прогремело по дубовым плахам подвесного моста и огромный экипаж — целый дом на высоких колёсах въехал в тесный замковый двор. С передней лошади шестёрки дюжих вороных коней, запряжённых цугом, проворно скатился форейтор. По худенькой фигуре, малому росту его легко принять за мальчишку, если бы не обветренное, морщинистое лицо. Рослые грумы в пыльных ливреях соскочили с запяток экипажа и встали по обеим сторонам дверки, украшенной королевским гербом. Служивые рыцари заполнили двор. Шум, толкотня. Все стремятся в передние ряды ближе к священной фигуре короля.
 «Дикари и варвары,— сердито думает пфальцграф,— ни какого благолепия и торжественности. Сколько должна существовать империя, чтобы прижились цивилизованные нравы? Хорошо бы учредить пост человека для разных церемоний. Пусть бы следил за порядком!»
 Де Бульон дал знак. Телохранители расчистили путь хозяину.
 Форейтор с поклоном открыл двустворчатую дверь, опустил ступеньки. Из двери долго никто не выходил. Слышалась возня и сопение. Там кто–то дышал будто всю дорогу не ехал в просторной повозке, а бежал за ней. Наконец дышать перестали, и в дверце показалась королевская нога, обтянутая лиловым чулком, за ней пухлая ладонь. Если бы Филипп так хорошо не знал эту ногу с торчащим коленом, руку в перстнях, он бы подумал, что эти части тела принадлежат разным людям. Но это был он — его король и император всех франков.
 Филипп почтительно прикоснулся губами к драгоценным перстням, эта привилегия была дарована одному из предков графа за верную службу и потянул на себя слабое королевское тело. Появилось одутловатое лицо с породистым носом и окладистой бородой, затем вся фигура в просторной тунике из византийского шёлка, по низу отделанная драгоценной вышивкой и вся заляпанная жирными пятнами. Король не любил останавливаться на постоялых дворах и часто закусывал в экипаже.
 При виде царственной особы придворные закончили толкаться и почтительно замерли в поклоне. Карл в сопровождении хозяина замка неторопливо двинулся в покои, предназначенные для него. Каждый шаг короля сопровождался движением придворных мимо которых проходил венценосец. Одни рыцари подчёркнуто скромно преклоняли колено, делая суровые лица. Другие в поклоне рукой прикрывали глаза, будто ослеплённые королевским блеском. Карл рассеянно и мило улыбался, делал ручкой, особо никого не выделяя. Ему больше нравилось когда его встречали дамы.
 Но вот и дамы. Женщины присели в глубоком реверансе, бесстыдно выставив пред королевские очи свои груди, которыми снабдил их господь на погибель мужских душ. Карл немного задержался и даже потрепал за щёчку хорошенькую, четырнадцатилетнюю подданную…
 Когда сутолока улеглась, и придворные бодро помчались занимать лучшие покои, из экипажа вынырнули две женские фигуры и скрылись на половине, отведённой для короля.


 «Милый Филипп, я решил учредить верховную должность при дворе. Пусть она называется… ну, например, «верховный распорядитель»,—голос императора был серым и бесцветным, как его глаза, но сердце графа замерло. До этого дня главной должностью была его.
—Не тревожься, мой друг, ты первый претендент. Однако…,—Карл замолчал. Время для графа остановилось. Меньше всего лис любил неожиданности. Опала? Возможно о ней проведал проныра Соломон.
—…Однако я должен кинуть кость своим дворовым псам и назвать ещё одного претендента, иначе они нас с тобой загрызут.
 Филипп выжидательно молчал, склонившись в почтительном полупоклоне. Тишина стала невыносимой.
—Кто второй?—не выдержал пфальцграф.
—Ты его хорошо знаешь. Это наш приятель барон Балдуин!—Филиппу показалось, что голос короля выражает насмешку. Внимательно всмотрелся в знакомое лицо. Нет, тот же тусклый, пустой взгляд. Показалось.

 Бланка посоветовала учредить новую должность. Король вначале ничего не понял. Но когда женщина подсказала назначить на неё двух конкурентов — несносного барона Балдуина и пфальцграфа Филиппа, Карл ещё раз восхитился уму и проницательности своей любовницы. Пусть эти честолюбцы вцепятся в глотки друг друга, пусть тратят силы на бесплодную конкуренцию, пусть иссушат свои сердца завистью и ревностью. Истинный победитель будет он — император Карл Третий.
 Карл стал мечтать как избавится от противного прозвища «Невинный» и станет в глазах подданных «Мудрым» или «Грозным».

 Мой верный рыцарь и вассал, интересы короны требуют вашего большего участия в делах королевства. Предлагаю занять Вам барону Балдуину, учреждаемую ныне новую должность «grand–maitre». В вашем ведении и под вашим руководством будут находиться пфальцграф — верховный судья короны, маршал королевской конницы, а так же, вы можете сами распоряжаться или назначить своего человека на руководство королевской канцелярии — рефендария. Королевство в опасности, и только такие умные, отважные люди меча и чести способны сохранить его.
 Да, и не забудьте прихватить с собой вашу очаровательную супругу и милых деток. Я не настолько суров, чтобы разлучать вас с Вашей семьёй.
Карл III король Франции император Римский.
Балдуин прочитал письмо короля вслух и вопросительно посмотрел на жену. Элионора Вифлисбургская, слывшая умной женщиной во всём франкском королевстве, выглядела расстроенной.
«Мой милый рыцарь, разве нам сейчас плохо?—спросила жена тревожно,—Разве мал твой земельный надел, разве беден лен, что пожаловал нам мой батюшка в приданное? Разве скудна трапеза за нашим столом, неверны вассалы, или мечи их тупы, а сердца трусливы? Нет. Много зерна в подвалах нашего замка, сильны и преданы вассалы, отважны солдаты. Или тебе тесно в стенах родного дома, скучно со мною, с нашими детьми?»
 Опустил рыцарь голову. Не права жена. Не скучно рыцарю дома. Любит жену так, что высказать словами не может. Но многия несчастия и беды происходят во Франции милой. Северные люди приплывают на чёрных кораблях, грабят и убивают, славяне язычники продолжают попирать христову веру и разорять восточные земли. На землях Испании крепко укоренились магометане. Неверные хозяйничают на земле пророков и гроба господня. Нет сильного лидера во Франкском королевстве, подобному Карлу Великому.
 Сыновья, внуки и дядья великого правителя разделили единую Империю на уделы и без жалости режут друг друга. Только сильная рука способна положить этому предел. Как должен поступить настоящий мужчина — отдать жизнь Родине, или держаться за юбку жены? Почему негодяи во власти, не потому ли, что честные люди её бегут?


 И вновь стук окованных железом колёс по дубовым плахам моста, десяток всадников, пропахших кожей и едким лошадиным потом. Но к дверце кареты спешит не проворный форейтор, а высокий рыцарь, спешившийся с боевого коня.
 Сильные руки извлекают из экипажа драгоценный груз: трёх прелестных малюток — мальчика и двух девочек. Мальчик поспешно высвобождается. Не подобает воину вести себя, как девчонке. Следом за детьми, едва коснувшись ногой ступенек, выпорхнула очаровательная молодая женщина. Серые большие глаза, милая, скромная улыбка словно осветили тесный двор, и всем стало просто и радостно. Улыбка, как солнечный лучик, отразилась от бледных лиц придворных, тесно стоящих за спинами хозяина дома пфальцграфа Филиппа и его повелителя Карла III.
 Король улыбается. Сейчас он ещё больше желает, чтобы его верный барон исчез навсегда, сгинул, провалился в тартар, чтобы самому греться в лучах этой улыбки, владеть этой красотой и молодостью. Криво улыбается королевский пфальцграф Филипп. И в женитьбе выскочка барон удачливей. Жена графа, с которой ему пришлось соединиться ради её земель и вассалов, болезненна и худа. Едва родила ему одну дочь, такую же слабую и больную как сама. Только незаконнорожденный сын радует сердце графа здоровьем и умом.
 «Но сколько же с бароном рыцарей? Хорошо, что большую их часть удалось, сославшись на переполненный королевским двором замок, оставить снаружи. Здесь за высокими и крепкими стенами они все: и король со своей новой любовницей, и гордец барон, и весь его выводок в моей власти. Барон точно не знает о моей роли в покушении, иначе не рискнул бы приехать»,—размышлял коварный царедворец Филипп и улыбался, улыбался, улыбался.


 О нём словно все забыли. Сутками лежал в тёмной каморке, уставившись в потолок воспалёнными глазами. Звуки мира не проникали в уши. Там шумело, словно грохот взрыва застрял внутри. Еду приносил шустрый худой мальчуган. Кормили просто, но сытно. Иногда старик забывал поесть, и мальчишка стал усаживать его за стол. Назойливый опекун стоял рядом, пока старик равнодушно жевал. Однажды догадался усадить мальца за трапезу. Предложение было с энтузиазмом поддержано. Хороший аппетит одного сделал желанней еду для обоих.
 Ожоги зарубцевались, но душа не излечилась. Человек, который выкупил его жизнь, уехал, и в замке стало тихо. Властного человека на коне он про себя так и называл — «Человек». Своим Господином ни одного человека на земле Мудрец назвать не мог.

 Карл думал, что всё кончилось. Тщетно. Всё только началось. Её смех, её голос, её улыбка преследовали короля, где бы он не находился. Он считал, что хочет её тела. Нет, он хотел её любви. Сама мысль, что с ней рядом другой, что пока он страдает от одиночества, она делит ложе со счастливым соперником, сводила императора с ума.
 Карл позвонил в маленький колокольчик. Ничего не произошло. Карл позвонил сильнее и нетерпеливо заметался по комнате.
 Ущербная луна светит в окно и беспокоит кровь. Длинная тень мотается за хозяином, становясь длинной на полу, и укорачиваясь на стене, богато украшенной драгоценными тканями. Блестит мрамором камин. Посредине покоя - широкая кровать на золоченных ножках. Витые столбики удерживают богатый полог. Наверху резная графская корона. Герб пфальцграфа Филиппа — красный грифон. От лунного света краска на геральдической фигуре кажется чёрной.
 И замок, и его убранство много богаче, чем может себе позволить он — первое лицо империи. Карл с ревностью наблюдал, как склоняются в подобострастном поклоне его дворяне и придворные перед властолюбивым графом. «Предадут, ох предадут при первой же возможности. Права, права Бланка. Никому доверять нельзя, кругом враги».

 На миг Карл задумался чьей смерти он желает больше — корыстолюбивого Филиппа или заносчивого барона Балдуина.
 Император схватился за колокольчик, но бесшумно открылась маленькая дверь, и женская фигура в длинной до пола сорочке скользнула в поток лунного света. Красные искры угольями зажглись в волосах.
—Что желает мой повелитель?—проворковала женщина с лёгким смешком.
—Не то, не то,—подумал король,—притворный голос, притворный смех.
— Молчи,—Карл повалил женщину на постель и два раза овладел послушным телом, представляя, что занимается любовью с недоступной баронессой.
 Потом он бессильно лежал.
—Что случилось, мой король?—спросила женщина и погладила ему голову, как ребёнку. Голос Бланки был тих и участлив. От нежности в голосе, от нечаянной и искренней ласки Карл заплакал. Он плакал, как в детстве, когда ему не давали его любимую игрушку, а заставляли скакать на коне и махать мечом, он плакал, как в юности, когда отец его женил на постылой старухе. Женщина продолжала ласкать мягкими руками мокрое от слёз лицо повелителя франков, его трясущиеся плечи.
—Что ты хочешь, мой король?—прошептала женщина,— я всё для тебя сделаю.
—Хочу чтобы он умер…
—Кто?
—Проклятый барон…

 Однажды малец притащил ножницы и большущую лохань тёплой воды. Старик попытался было протестовать, но мальчишка выразительными и смешными ужимками изобразил как от него воняет. Пришлось лезть в воду. Потом постригаться. Тупые ножницы нещадно рвали седые волосья, но дело сделали. Малец принёс чистую одежду. Платье было ношеное. Прежний владелец был солдатом. Там где тела касается меч всё вытерто. На спине и груди дыра, как от стрелы. Дырка зашита неровными и неумелыми стежками.
 В тот день старик впервые вышел из помещения и сразу увидел её — чёрную птицу с жёлтым клювом. Птица прыгала по двору, смешно приседая на обеих лапах. И внезапно всё произошедшее с ним: проклятая могильная соль, взрыв, убитая девчонка, сгоревший дом, его несостоявшееся сожжение, обрушились в закрытое до этого мгновения сознание.
 Самое страшное было то, что в день злосчастного эксперимента его не тронули ни смерть безобидной дурочки, ни пожар. После неудачи с трансмутацией, на которую возлагал такие надежды, даже собственная казнь казалась избавлением. Волновала только истина.
 Знание, рыцарем коего был старик, обернулось зловещим проходом в аид, который он невольно приоткрыл своим взрывом, чуть не выпустив наружу безобразных чудовищ, способных сокрушить стену любого замка, одним разом разорвать в кровавые, дымящиеся клочья мягкие людские тела. Страшной клятвой поклялся старик, что никогда его руки не коснуться проклятой могильной соли. Не Богу клялся — себе. Так старик вновь стал Мудрецом.

—Мой друг,— сказал король Филиппу,—я за тебя. Но члены государственного совета… Ты знаешь, как популярен барон. Лучше до выборов дело не доводить.
—Легче сказать, чем сделать,— пробормотал пфальцграф, —если наёмные убийцы настигнут его в моём замке, подозрение падёт на меня.
—Какие убийцы? Что ты несёшь,— всплеснул пухлыми руками король. После сегодняшней ночи Карл выглядел хуже, чем обычно. Вокруг круглых, воспалённых глаз — синие тени, как следы бессонной ночи.
—Эк, как тебя разобрало, Ваше Величество,— подумал граф.
—Кто у нас первое копьё королевства?— спросил Карл.
—Ну, я,— пробормотал граф неуверенно.
—Кто, кто?— переспросил король.
—Я, Ваше Величество,— граф поклонился. Ему в самом деле не было равных в битве на копьях. Не раз сбивал с коня он и удалого барона.
 Поединок турнирным оружием дело привычное и достаточно безопасное, если только тупое копьё не попадёт в лицо или горло, что случается редко, если не постараться и специально не направить туда удар.
—Тебе только надо добиться, чтобы заносчивый барон прислал тебе вызов. Тогда ты, как защищающаяся сторона, имеешь право на выбор оружия. И тут уж всё в твоих руках. Смерть на турнире в результате несчастного случая это лучшее, что может произойти с беднягой бароном. А протектором его земель и людей после безвременной кончины хозяина я назначу тебя.
 Последнее время король удивлял графа мудрыми политическими решениями. Словно подменили человека. Филипп искал причину произошедшей перемены и не находил.
 Причина стояла в нише за плотной занавесью и тихонько смотрела в дырочку.