de omnibus dubitandum 113. 128

ЧАСТЬ СТО ТРИНАДЦАТАЯ (1908-1910)

Глава 113.128. ПРИСУТСТВИЕ ПОСТОРОННЕГО ЧЕЛОВЕКА В БУДУАРЕ…

    В 1908 году после возвращения из Тифлиса Шкура подал рапорт, с просьбой разрешить ему служить в Персии. Там две сотни казаков сражались с мародерами, нападавшими на караваны. В составе конного корпуса генерала Н.Н. Баратова Шкура участвовал в экспедиции, боровшейся с бандами на территории Персии. Свою первую награду – орден Святого Станислава 3-ей степени – он получил «за ловкость и доблесть в стычках с персидским разбойничьим племенем – шахсеванами».

    Полгода спустя

    По давней привычке Андрей Григорьевич вошел в комнаты Ребекки без стука.

    Полгода назад они встречались почти каждый день, пока не закончилась командировка.

    От знакомого запаха будуара — аромата кожи, бренди и свежих цветов — где-то в глубине тела Андрея Григорьевича начало нарастать возбуждение. Сегодня его особенно сильно влекло сюда, поскольку полгода он мотался по горам Персии за разбойничьим племенем шахсеван.

    Со дня знакомства Андрей Григорьевич беспрекословно следовал правилам, установленным Ребеккой, — таким было условие их встреч. В некотором смысле они стали друзьями, но узы между ними оставались исключительно телесными. Ребекка не проявляла ни малейшего интереса к мыслям и чувствам Андрея Григорьевича и, похоже, не желала даже знать, существуют ли таковые. Несмотря на всю ее доброту, в тех редких случаях, когда он робко заводил серьезные разговоры, она мягко, но решительно прерывала их. И это даже к лучшему, наконец, понял он. Ему самому не хотелось вспоминать о своем постыдном прошлом и сложном клубке чувств, спрятанном в глубине души.

    Почти ежедневно они соединялись в постели, продолжая оберегать свои сокровенные тайны, — наставница и ее усердный ученик. В роскошном коконе спальни Ребекки Андрей Григорьевич узнал об искусстве плотской любви больше, чем когда-либо надеялся узнать.

    Он научился ценить женскую чувственность, на что способны лишь немногие мужчины, познал ее утонченность, убедился, что она будоражит не только тело, но и разум, научился расточать ласки не только пальцами, но и языком, зубами, губами и мужским органом, проявляя нежность и силу.

    Но самое главное — он научился владеть собой и узнал, что терпение и изобретательность помогают распалить даже опытную миссис Брэдшоу. Андрей Григорьевич знал, как продержать женщину на грани экстаза несколько часов подряд, как вызвать у нее сильнейшее возбуждение единственным прикосновением к соску или легчайшим движением пальцев у входа в перламуторвую раковину.

    В один из дней Ребекка велела ему довести ее до экстаза без единого прикосновения. Десять минут Андрей Григорьевич нашептывал ей на ухо самые соблазнительные, пикантные слова, рисовал невероятные, изощренные картины, и наконец, она вспыхнула и задрожала.

    Вспоминая ее роскошное тело, Андрей Григорьевич, подходя к дому на Михайловском проспекте, ощутил теплую волну предвкушения шагнув в будуар. И замер, увидев в бархатном кресле молодого блондина, одетого только в шелковый халат винного цвета. Тот же самый халат, который надевал Андрей Григорьевич, приходя к Ребекке.

    Она никогда не клялась ему в верности, а он знал, что за прошедшие полгода у нее были и другие любовники. И все-таки присутствие постороннего человека в будуаре Ребекки и витающий в воздухе аромат плотской любви застали Андрея Григорьевича врасплох.

    Увидев его, незнакомец покраснел и выпрямился. Он был плотно сложенным и светлокожим и еще не разучился краснеть, попадая в неловкие положения.
Из спальни вышла Ребекка в прозрачном зеленом неглиже, едва прикрывающем темно-розовые бутоны возбужденных сосков и мысик рыжих волос внизу живота. При виде Андрея Григорьевича она улыбнулась, как ни в чем не бывало.

    — А, это ты! — воскликнула она непринужденным и дружелюбным тоном. Скорее всего, встреча Андрея Григорьевича с ее новым дружком была случайной, но это ничуть не волновало Ребекку. Повернувшись к блондину, она мягко попросила:

    — Подожди меня в спальне.

    На пороге спальни он бросил через плечо почти рабский, покорный взгляд.

    Глядя ему вслед, Андрей Григорьевич вспомнил, как полгода назад, робея и изнывая от желания, он сам познакомился с чувственным искусством Ребекки.

    Ребекка грациозно подняла руку и, провела по темным волосам Андрея Григорьевича.

    — Я не думала, что ты вернешься так быстро, — без тени сожаления произнесла она. — Как видишь, у меня новый ученик.

    — Вместо меня, — добавил Андрей Григорьевич, ощутив тоскливый холодок.

    — Да, — подтвердила Ребекка. — Тебе больше не нужны мои уроки. Ты усвоил все, чему я могла научить тебя, наши отношения зашли в тупик. Я предпочла бы прекратить их, не оставляя друг у друга неприятных воспоминаний.

    Андрей Григорьевич с трудом произнес:

    — Но меня все еще влечет к тебе.

    — Только потому, что мы давно знакомы и что со мной ты чувствуешь себя уверенно. — Ласково улыбаясь, Ребекка поцеловала его в щеку. — Не робей, дорогой Андре. Тебе пора подыскать себе другую женщину.

    — С тобой никто не сравнится, — мрачно возразил он. Этими словами он заслужил негромкий смех и еще один поцелуй.

    — Значит, тебе предстоит еще многое узнать. В ясных карих глазах возникли лукавые искорки. — Найди женщину, которая по достоинству оценит твои таланты. Уложи ее в постель, вскружи ей голову. У каждого человека в жизни бывает, по меньшей мере, одна безумная любовь.

    Андрей Григорьевич ответил ей хмурым взглядом.

    — Только этого мне не хватало! — произнес он, и Ребекка снова рассмеялась.
Отстранившись, она ловко выбрала шпильки из прически и тряхнула головой, рассыпав водопад рыжих волос по плечам.

    — Прощаться не будем, — предупредила она, кладя шпильки на столик у кресла.

    — Скажем друг другу «до свидания». А теперь прошу меня простить — ученик ждет. Если хочешь, выпей перед уходом.

    Андрей Григорьевич застыл как вкопанный, а Ребекка неторопливо удалилась в спальню. Послышался резкий, как выстрел, щелчок замка. Андрей Григорьевич чертыхнулся, неловко хохотнул, не в силах поверить, что от него избавились так просто и без сожалений. Но разозлиться на Ребекку он не мог: она была так великодушна и добра, что он испытывал к ней лишь чувство глубокой признательности.

    «Найди другую женщину», — мысленно повторил он. Невыполнимая задача! И дело не в том, что на свете мало женщин — их хватает повсюду: образованных и невежественных, пухленьких и худышек, блондинок и брюнеток. Каждая из них по-своему хороша. Но только с Ребеккой он осмеливался дать себе волю. Он просто не представлял на ее месте другую, чужую, женщину.

    «Вскружи ей голову…» Андрей Григорьевич горько усмехнулся, впервые усомнившись в правоте Ребекки. Она понятия не имеет, что говорит. Ни одна женщина на свете не сможет полюбить его… а если и полюбит, то очень скоро пожалеет об этом.