Патриархи любви 2

   
  Людмила Михайловна была очень удивлена тому факту, что ее вызывают к какому то следователю давать показания, уже дома,  в Москве, а ведь и недели не прошло после возвращения с юга и похорон Сергея Петровича. Вообще то даже не удивлена, а откровенно разгневана, ибо что тут можно мусолить, она трижды все рассказала в Сочи- сначала операм, первыми приехавшими осматривать еще не до конца остывшее тело бедного Сергея Петровича, затем следователю, на которого взвалили это банальное дело, а потом опять и какому то прокуроришке- сопливому мальчишке, наверное проходившему практику. Да что это такое? Она понимает, что нужно рассказать факты, предшествующие смерти ее дорогого Сережи, но не дергать же скорбящую вдову по малейшему поводу сомнений , возникающих в головах этих провинциальных Пинкертонов? Должно же быть уважение к чувствам страдающей душевно женщины, которая потеряв самого родного человека находится в очень серьезном смятении духа? Но эти терзания Людмила Михайловна испытывала оставшиеся три дня на юге, когда происходили все эти положенные формальности и оформлялись документы и разрешения для отправки мужнего тела в  столицу, где его и должны были предать земле с печальными почестями.                               
   Людмила Михайловна даже сквозь тяжелую скорбь все же продумала линию поведения на траурной церемонии, и конечно, наметила какие туалеты и украшения следует выбрать для этого действа. Не отказала она себе и в посещении всех расписанных процедур в оставшиеся нелегкие морально дни ее пребывания в санатории, мотивировав это тем, что процедуры хоть как то сглаживают и отвлекают ее от мыслей о произошедшем ужасном событии, даже сдвигала пару раз общение с правоохранителями, назначая встречи с ними в перерывах, и те переносили время, ожидая у дверей номера, но мягко давали понять, что поговорить все же придется- необходимо тщательно оформить документы при исходе такого отдыхающего- смерть ведущего специалиста засекреченного оборонного предприятия заставляет детали исследовать скрупулезно. И все же снова вызывают.               
     Да, Людмила Михайловна негодовала, даже хотела позвонить заместителю генерального прокурора, что мол не дают спокойно поправить душевное равновесие после смерти так любимого ею мужа, единственного человека, который был ее надежной опорой. Но поразмыслив, поняла что позвонить надзорному чиновнику всегда успеет, а сначала следует узнать о чем  с ней желает говорить полицейский сыщик, может просто какая то формальность, просто бумагу  надо подписать. Как только эта мысль посетила Людмилу Михайловну, она сразу отдалась ей всецело. Распределила время- полчаса, не больше займет посещение полицейской конторы, а потом можно пешком дойти до любимого ресторана, побаловать себя десертом с кофе, -ах какой там варят кофе!,- и обсудить последние новости-в первую очередь конечно похороны дорогого мужа- с подругой, женой бывшего посла в одной из европейских столиц,  которую сразу и пригласила как только сложился этот замечательный план. 
 -Отлично! Не жить же мне теперь затворницей, достаточно взглянуть на себя в зеркало, чтобы понять что я еще поживу и на многое способна. Кстати, можно и шампанского выпить, это же будет девятый день со дня погребения Котеньки. Хотя стоп, такой срок по моему отсчитывают с даты смерти, но впрочем, какая разница, я хочу так помянуть любимого Сереженьку,- и дальше, остаток вечера Людмила Михайловна посвятила выбору гардероба ради столь ответственного двойного действа- важно все совместить, чтобы туалеты подходили и для казенного заведения и относительно дорогого престижного ресторана, и безусловно приоритет за точкой общепита, может быть много знакомых. Да и в полиции есть  высокие чины готовые оценить стать свежеиспеченной вдовы.
     Нельзя понять, как назвать беседу, которую с ней вел среднего возраста и блеклой внешности человек в кителе следственного комитета. Во сути -допрос, по форме-вкрадчивый разговор о прошлой жизни с Сергеем Петровичем, о его привычках, проблемах, знакомых. Но эта часть быстро закончилась, и как потом сообразила Людмила Михайловна, она была нужна этому служаке только для того, чтобы расположить собеседницу к себе. И далее началось тягомотное повторение одних и тех же вопросов, заход с разных сторон на ответы, уточнение косвенных деталей и сплошное иезуитство, как подумала Людмила Михайловна, и это ее сильно утомило.            Главный посыл который так интересовал следствие,  состоял в том, что совершенно непонятно отчего Сергей Петрович принял смертельную дозу снотворного препарата, если  у него не наблюдалось врагов, никаких неисполненных обязательств, жизнь его состояла только из приятных моментов, ведь даже работа была по сути любимым делом бытия, а уж о прекрасных отношениях в их семье теперь  осведомлен от многих опрошенных людей и сам следователь. И все же, почему в крови усопшего найдена такая высокая концентрация препарата, что могло привести Сергея Петровича к самоубийству? Отчего он выбрал именно такой момент, на отдыхе, когда напротив, в душе должен присутствовать сплошной позитив? И к тому же никто, даже сама супруга не отметила чтобы Сергей Петрович был  чем то удручен, озадачен и имел какие то  малейшие признаки депрессии. Напротив, его стабильно позитивное настроение и здоровый сарказм отметили многие товарищи из персонала здравницы.
 
-Но должна же быть причина такого поступка?- при этом вопросе хозяин кабинета прожигал Людмилу Михайловну маленькими недоверчивыми глазками.- Я так надеялся, что вы мне многое проясните, а оказывается стало еще непонятнее.               
 -Понимаете, мне и так непросто, я до сих пор не могу собратьсяруки, все время ком в горле. А тут вы еще со своими вопросами. Ничего не знаю, и меня как раз больше всего задевает что Сережа решил уйти из жизни если все так хорошо, я не видела никаких сомнений или терзаний у него за несколько последних лет, когда у них были какие то там проблемы на работе, что то по срокам они не успевали. Поэтому для меня этот факт тоже полная загадка, я с вами на одной стороне, и была бы признательна, если бы вы смогли установить причину его такого побега от меня, и из жизни, - женщина произнесла монолог дрожащими губами, всхлипывая и убирая платочком возникавшие в уголках глаз слезы. Следователь взглянул на плачущую вдову и окончил: 
 -Хорошо, не стану вас более утомлять, вижу как вам тяжело. Можете идти, давайте повестку, подпишу чтобы вас выпустили. Мой начальник ставит вопрос о эксгумации и возможном более детальном исследовании тела, но не знаю как к этому отнесется прокурор. В любом случае, я вас извещу о происходящем.               
    Через десять минут Людмила Михайловна сидела в ресторане с какой то занозой в душе. Что не ясно, человек выпил смертельную дозу препарата, это установлено, но зачем снова тревожить его даже в могиле? Безусловно хотелось бы понять отчего Котенька так поступил, но это можно сделать только исследуя его прижизненные связи и дела, обойдясь без повторного вскрытия. Следующую неделю Людмила провела дома никуда не выходя и мало с кем общаясь. На звонки знакомых просто не отвечала, говорила только с родителями, позволила зайти прибраться домработнице, самой ни на что не было моральных сил. Потерю родного человека, Котеньки, до конца она осознала только теперь-любая, даже обычная вещь вроде зубной щетки и  домашних тапок, или книга на прикроватной тумбочке пролежавшая там неизвестно сколько, и которую он открывал на ее памяти всего пару раз, напоминала о нем, кричала, драла тоской и болью нутро.   
       Служитель закона обозначился через десять дней. Буднично и сухо сообщил, что следствие больше не видит оснований для ранее планируемых действий и дело закрыто. Постановление ей пришлют по почте. Звонок застал Людмилу Михайловну в салоне красоты, куда она выбралась впервые за долгое время-взглянув утром в зеркало, осознала как запустила себя за казалось бы недолгий период, такого прежде не позволяла ни при каких обстоятельствах, да их и не бывало то раньше. Все же сильно тяготило ощущение неприятной неизвестности, если вдруг решили бы ворошить последнее пристанище мужа. Сама мысль об этой ужасной процедуре вызывала дрожь всего организма. После долгожданного известия лицо Людмилы приобрело загадочное выражение, какое бывает у людей распираемых от положительных эмоций, но не могущих это выразить публично. Попросила быстрее закончить процедуру, мол зайдет по полной программе на следующей неделе, а сейчас надо спешить, срочные дела. Быстро доехала до дома, с подземной парковки поднялась в квартиру, и в прихожей долго стояла изучая себя в зеркале, теперь улыбнулась, потом рассмеялась в голос, поводила ладонями по лицу отмечая как ей показалось новые маленькие морщинки- не может же такая потеря пройти бесследно- и снова вернула маску непонятной радости.
       А ведь знакомые часть сравнивали такое ее выражение лица, ее полуулыбку с самой известной загадочной гримасой , висящей в Лувре. Только никто никогда не знал настоящую цену и толкование этой эмоции, освещавшей чело Людмилы Михайловны. Так она всегда подсвечивала свои сокровенные мысли, которыми ни с кем не собиралась делиться, даже с Сергеем Петровичем. Теперь , оставшись одна, могла вспомнить , проанализировать и систематизировать все события и эмоции, произошедшие за последний месяц. При всех ее достоинствах, это была женщина развращенная богатством, статусом отца и мужа, сливочным прошлым и перманентными в течение всей жизни серьезными возможностями, на фоне невысокого уровня потребления подавляющего большинства людей. Легла на остывшее супружеское ложе, закрыла глаза, вспоминала, взвешивала, смотрела в будущее. Теперь было можно.
         Ровно за неделю до отъезда Людмила Михайловна начала потихоньку складывать вещи в чемодан и проверять всякие мелочи вроде косметики и гигиенический принадлежностей по списку, который в целом был давно составлен и находился всегда под рукой- в специальном потайном отделении сумочки рядом с еще одной необходимой шпаргалкой; отчего то за столько лет не удосужилась перенести все данные в электронный вид  в телефон, ей  так было удобней, и к вечеру, к приходу Сереженьки с работы, утомилась. Ну а потом по старой привычке, как и большинство женщин, в очередной раз решила покопаться в телефоне супруга, пока тот принимал свою любимую ванну с ароматическими, специально заказываемыми в Индии составами из трав. Кроме того, в выходные дни для Сергея Петровича теплые водные процедуры были неким обрядом, при котором он проявлял высшую степень сибаритства, что ему самому чрезвычайно нравилось, беря с собой бутылку брюта и настоящие кубинские сигары. Первые пятнадцать минут он просто лежал в джакузи, настроив самое маленькое бурление воды-отмокал, как сам он называл этот процесс, и вдыхая пары своих экзотических растений, чрезвычайно полезных для тела и сознания, это так он себя убеждал. Потом подходил черед иных услад, когда налив полный бокал шампанского, и сделав большой, в половину емкости глоток, он сразу делал первую затяжку любимого табака. И процесс этой неги занимал у Сергея Петровича не менее полутора часов. Так что времени  у Людмилы Михайловны хватало с лихвой- сколько там надо  просмотреть новые сообщения при переписке?               
   Она вполне была спокойна по любому поводу касающемуся возможных параллельных отношений ее мужа, если даже что то  когда то и случилось в виде мимолетных сиюминутных увлечений, это вовсе не могло отразиться на их семейной жизни, Сергей Петрович никогда не уйдет из семьи, и он ее любил всегда, этого не сыграешь. Но  для порядка просматривала периодически чаты мужа , как и большинство женщин,  все же ее супруг мужчина, а ими правит тестостерон.  Сразу смутил непонятный новый значок -видно вотсап, а еще на нем что то вроде замочка обозначено. Второй мессенджер? Странно, и откуда он взялся, раньше то не видела. И конечно начала с него-легкое прикосновение холеного пальца и открывается страница с чатами.  Уж лучше бы не делала этого. Как потом она анализировала произошедшее, жизнь ее разделилась на “До”и "После”. Оказалось, что второй номер Сергей Петрович использовал в основном для деловой и бытовой несущественной переписки- там были контакты с коллегами, управляющей компанией, автомобильными нуждами и еще какой то ерундой, в целом совсем немного номеров. Но даже вскользь  просмотрев аватарки сохраненных контактов, она увидела лицо лучшей подруги-Светочки, той самой генеральши, за которой ухаживал Плешак, министерский червь; и на миг задумалась, стоит ли вскрывать переписку. Возникла секундная слабость, но пропустить возможность узнать повод общения мужа с лучшей подругой было выше сил такой высокоорганизованной и воспитанной дамы, коей себя мнила Людмила Михайловна.   
      Да и есть ли та женщина, которая не сделала бы это? В следующие пятнадцать минут Людмила Михайловна наливалась злобой к мужу и ненавистью к подруге.  К сожалению, роман явно был не платоническим - не просто переписка , но и как явствовало из потока сообщений, изменники встречались минимум раз в месяц, конечно дома у Светланы. Людмила отметила, что чувственные посылы исходили только от ее подружки- вроде вздохов, как соскучилась, постарайся быстрее, и подростковых эмоциональных изображений-сердечек, губ, нижнего белья. Со стороны мужчины велась прагматичная и сухая переписка, с обозначением времени и некоторых технических деталей их свиданий. Да и сам чат, которому было менее двух лет не оказался столь объемным, как мазохистски хотелось бы Людмиле. И все же! Уже два года ее муж спит со Светкой, лучшей подругой, и Людмила Михайловна, считавшая себя довольно умной, проницательной и всевидящей, даже не могла предположить такой факт в своих самых смелых умственных исканиях, и не почувствовала ни малейшего намека на их постельные отношения. Возник вопрос-когда же они смогли сойтись, для этого нужно какое то время, место, повод, а ведь он то и она постоянно на виду, всегда мы были вместе. Вот тебе и вдова! А теперь стало ясно, как Светка много, в ярких красках и весьма охотно рассказывала о своих пусть и немногих романах, которые стала заводить вскоре после смерти престаревшего мужа, иногда так расписывая интимные подробности, что Людмиле Михайловне становилось неловко и она просила подругу остановиться, говоря что и так оценивает глубину ее очередной страсти. Оказывается несколько лет Света искусно врала, дабы увести в сторону внимание Людмилы, и возможно, цинично описывала постельные сцены с ее мужем, смакуя тонкое издевательство над близким человеком. Да, такой провинциальной дуре это вполне присуще, и все же она провела Людмилу.
-Ну ничего, теперь я знаю о вас все, а вы не в курсе о моем горьком опыте и осведомленности, - Людмила Михайловна вмиг превратилась в кремень. И все же поток мыслей не иссякал:            
-Может лучше сказать ему все, поиграть в непреклонную обманутую жену, пригрозить разводом и оглаской? Он конечно завиляет хвостом, будет валяться в ногах, все валить на Светку. Я через пару месяцев его свысока прощу, даже допущу до койки,  и он станет подкаблучником, моим пажом, вассалом родной жены и всегда будет смотреть глазами побитой собаки,- раздумывая таким образом, Людмила Михайловна приобрела свою циничную полуулыбку. Но не зря ее считали умной женщиной, через пять минут сладких мстительных грез ее душа вернулась в свое кресло; не мигая смотря на телефон мужа она поняла, что чрезмерно увлеклась нереальной ерундой.                -Отчего это я брежу? Никогда Сергей не станет вести себя подобным образом.
Конечно, он сделает все, чтобы сохранить наш брак, и прекрасно понимая, что мне точно не следует афишировать столь гнусный адюльтер теперь уже “любимого мужа”, не станет делать ничего унизительного из того, что я тут нафантазировала в своих недалеких мечтах, спокойно возьмет меня измором, причем ему это будет несложно, учитывая его загруженность на работе и через некоторое время все станет как прежде, вернемся к своим корытам, слишком мы связаны социальными условностями и внегласными договорами. Да, мы конечно не станем ронять свое реноме из за какой то интрижки, мы же Патриархи любви!,- с этой мыслью Людмила Михайловна по прежнему держа в руках телефон мужа, закрыла приложение, вернувшись к заставке,  и положила его на то место, где взяла.
 -Ну а теперь Людочка, надо набраться сил и сделать вид, что ничего не произошло, хотя ты это давно и хорошо умеешь, сильна отцовская школа,- женщина уже переключилась на обдумывание своего наряда на вечер, ведь они сегодня приглашены на юбилей известного художника, большого таланта и оригинала, а по сути пошлого пропойцу и мазилу,  просто удачливого.             
   Ничего не бывает идеального. Все люди с обычными слабостями. И даже высокоорганизованное мышление умнейшего Сергея Петровича, который себя считал безошибочной машиной, допускало ошибки, это нормально, но не для гордецов. Его четкие принципы взаимодействия с миром и скрытная политика по отношению к любому человеку дали сбой когда все казалось незыблемым. Все просто- сломался его потайной телефон, предназначенный для таких задач, скрытых контактов в которые не следовало никого посвящать, особенно супругу. Гаджет он сдал в сервис, а сам скопировал вчера вечером мессенджер и забыл удалить иконку, когда его что то отвлекло,  прекрасно зная, что до ковыряния в настройках Людмила не дойдет. Конечно он догадывался о наклонностях жены проконтролировать его круг общения и поэтому никаких сомнительных данных в основном аппарате не держал, иногда сразу их удаляя. И никто не знал о прежних его трех любовницах, которых он тщательно подбирал и натаскивал в отношении конспирации, говоря каждой будто он настолько засекреченный человек, что если кто либо узнает об их связи, их обязательно элиминируют, банально запугивая своих подруг.  И надо сказать, недалеко он ушел от истины. И ведь верили дуры,  все дамы в итоге были так запуганы, что всегда со слезами первыми предлагали расстаться, понимая, если вдруг он не захочет, перечить ему не смогут. Просто через некоторое время у любых отношений наступала пора охлаждения по крайней мере со стороны Сергея Петровича, мнение подруг его не интересовало.               
      Все казалось  гораздо проще, когда не было мобильных телефонов- по простому городскому номеру он условливался со своей подругой на тот момент, что приедет к ней в назначенный час, обычно в вечернее время, когда стемнеет,  и эти договоренности работали четко- женщин он тщательно выбирал не из круга своего общения, одиноких, обязательно с квартирой в районе подальше от собственного дома. И никогда его система не подводила-  знакомых лиц ни разу не наблюдалось. Для жены ничего не следовало выдумывать-обычная отговорка- задержался на      работе, что зачастую было правдой, и сама Людмила Михайловна, когда супруг предупреждал ее о том что в этот день много дел, предпочитала пойти в театр или провести время с подругами. Иногда возвращалась даже позже Сергея, и  намека на подозрения не возникало.   
       Через некоторое время, после  очередного свидания, Сергей Петрович отчего то ощутил какое то странное душевное движение- вроде и не чувство вины чтобы от этого раскаиваться, но и гармония внутри исчезла, будто шпион понимает что стоит на пороге фатального исхода, разоблачения, но у него то предпосылок не было для такого душевного провала неизведанного ранее, оттого он задумался и попытался восстановить всю картину его прежней жизни, предшествующую его тогдашней первой измене еще любимой жене. В тот момент просто накопилась изрядная масса однообразия и негатива-все же он не был выходцем из той прослойки в которой пребывал после женитьбы на Людочке-этот весь опостылевший, размеренный, расписанный уклад существования, когда почти все известно заранее- зимой поездка в здравницу на воды или в Сочи, летом каждые выходные на свою дачу, а трижды в сезон к родителям жены,  в сентябре на пол месяца в Америку, оттуда на еще куда- нибудь в Европу, неизменно осваивая новую локацию, чтобы вносить какое то разнообразие; дважды в неделю- обычно это понедельник и четверг - физическая любовь, а раньше, ведь было три раза- понедельник, среда, пятница- но в связи с укоренившейся традицией пятничных приемов, график пришлось пересмотреть и никто от этого не пострадал, и ясно что и дальше придется его перекраивать в сторону прорежения; когда знаешь что и в какой момент сделает Лапонька в постели, как вздохнет, ойкнет, редко вскрикнет, и непременно в миг кульминации на  выдохе скажет- “Все, кончено”, хотя эту фразу должен бы произносить он сам; и когда понимаешь наперед что будешь все делать аналогично прошлым периодам - посетите примерно десяток мероприятий за месяц, несколько раз прикроешься работой, чтобы не видеть одни и те же восковые словно у фарфоровых кукол, и перетянутые как раздутый с рисунком шарик лица, с некоторыми  еще надо будет обняться, обжаться резиновыми щеками, и потом обсуждать всякую ерунду или разных фриков, кои в тренде, оттого на устах в эту неделю, а назавтра снова куда то надо идти, но не хочется Лапоньку отпускать одну, но вероятно придется, и так будет всегда, отменить это невозможно как движение небесных светил по своим траекториям, оттуда изымет только смерть. 
      А может это началось в тот день, когда Сергей стал невольным свидетелем разговора на даче родителей жены - тогда тесть стоял в окружении двух своих друзей- таких же партийных бонз кремлевского полета что и сам, и вяло отвечал на вопросы товарищей по поводу самого Сергея Петровича. Компания стояла рядом с мангалом на углу дома, потому что по старой привычке хозяин любил сам делать шашлыки не доверяя никому из приглашенных, а потом выслушивать хвальбу и здравицы за его кулинарное искусство, и чтобы не быть окуренными дымом переместились в сторону дома, оказавшись близко от приоткрытого окна спальни, где обычно останавливались Сергей с Людмилой и куда он зашел сменить залитую футболку. Всего несколько фраз, но как же они задели зятя хозяина дачи.               
- А что Сергей, у дочки муж не из наших? Я его спросил кто родители, он как то уклончиво ответил, да и ты о нем всегда молчишь,- интересовался один из друзей тестя, крупный мужчина с неприятным одутловатым лицом, отмеченным белесым шрамом на правой щеке. Он заведовал тяжелым машиностроением страны.               
-Ну да, он из инженеров, технарь. Людка влюбилась, сказал замуж только за него пойду, мы и уступили, дочь то одна.               
- А что среди наших не сыскали достойного жениха? Вон сколько хороших ребят учатся в МГИМО и в академии при ЦК, можно было подобрать,- вторил дружок, тот что поменьше ростом с бледным, непроницаемым сусловским лицом. Этот слыл главным, он  отвечал за идеологию.               
-Уже поздно было, -соврал тесть,- Сказали что беременность, а после свадьбы случился выкидыш, вот теперь долго не могут никак, да и живут хорошо, и парень очень приличный оказался.               
Собеседники сочувственно взглянули на хозяина и перешли на обсуждение внутрипартийных забот. Сергея больше всего задело как отец жены оправдывался, не сказал четко и прямо о чем всегда говорил зятю, как его ценит, и никогда не обсуждал что тот не имеет отношения к среде партноменклатуры, к тому же сам настаивал на их браке. Как рассуждали словно о холуе.               
 И вот тогда то он под воздействием этого внутреннего дисбаланса и допустил этот шаг, как ему казалось единственную возможность немного разнообразить свою жизнь, принять  для себя поступок на уровне внутренней революции, как он сам тогда назвал свое решение. И ведь понимал, что в его окружении большинство персонажей вообще не задумываются о моральной стороне супружеской измены, вполне естественно имеют даже не одного а нескольких партнеров, иногда и однополых. Но для него важен был этот первый ход, который стал несложен- найти приличную кандидатуру на роль его любовницы оказалось просто, муки совести также не заняли более трех дней, после чего и впрямь отпустили ненужные экзистенциальные терзания, да и супружеская жизнь с женой освежилась. Так что не пожалел.               
   Но вот три года  назад расстался с последней из дурочек, как он называл своих любовниц, и решил пока никого не искать, надо было несколько отдохнуть от двойной жизни. И около года просуществовал довольно спокойно, не обманывая жену и придя на время в полное душевное равновесие.  Отчего то именно в этот момент, когда жизнь стала совершенно безмятежной, проявилась болезнь отца  Людмилы Михайловны, стоял вопрос об операции, и она уехала на дачу к родителям в Подмосковье утром в пятницу, обещая вернуться воскресным вечером. Они редко расставались больше чем на два-три дня, только если Лапочка уезжала к родителям подышать воздухом, или когда весьма нечасто Сергей улетал в командировки, и всегда ненадолго. Тут он не возражал- к тестю все же относился с большим уважением, простив со временем его былую слабость, и понимая, что тот довольно серьезно помог их семье в начале пути. Сам то не мог себе позволить выбраться- на предприятии сейчас окончание сложного проекта, даже на выходные планировал взять документы чтобы поработать дома.               
Да честно сказать, последние годы он любил небольшие перерывы, когда можно остаться одному дома или ночь спокойно провести у “дурочки. “  Вечером по пути  со службы поговорил с Людочкой- добралась она быстро несмотря на пятничный коллапс, да и папа не так плох, как они себе представляли.               
- Ну что же, отлично! Сейчас домой, приму ванную а потом поужинаю с красным вином и спокойно просмотрю всю рабочую макулатуру, чтобы завтра создать себе совершенно свободный день, и что нибудь можно будет придумать вроде похода с друзьями на стадион, а потом в рыбный ресторан,- приятный план Сергей Петрович уже себе нарисовал.               
 К спортивным зрелищам он относился прохладно, посещал их только за компанию с друзьями, а вот посидеть в ресторане, где сама обстановка его расслабляла, Сергей весьма любил. Но это завтра.  После своей фирменной водной процедуры, в шелковом халате, хозяин достал бутылку вина и умело извлекши пробку, налил себе ровно полбокала красного напитка, и давая ему подышать поставил на стол, занявшись нарезкой хамона и разных сыров, за наличием приличного ассортимента которых следила супруга.
  Продолжение следует