Гуси спасли Рим

     Тишина в доме была густой, тяжёлой и недоброй, как в фильме ужасов - перед тем, как произойдет нечто страшное. Алан стоял у перил лестницы и внимательно прислушивался к разговору родителей. Вернее, не к разговору, а спору - с некоторых пор родители разговаривали только так. Ребенок слушал с надеждой. А вдруг? А вдруг они наконец помирятся? Но из гостиной миром не пахло - пахло войной.
- Ты вообще слышишь, что я тебе говорю? У меня ощущение, что ты оглох!
- Я тебя прекрасно слышу и уже не удивляюсь твоей грубости.
- Да, тогда будь любезен, объясни мне, почему ты отказался от поездки?
- Я тебе тысячу раз говорил, но повторю еще раз. Потому что наша поездка превратится в кошмар.
- Уж не из-за тебя ли?
- Я говорю по факту. Достаточно нам оказаться вместе хоть на минуту, так сразу же вспыхивает ссора.
- О, и ты уверен, что это я во всем виновата, не так ли?
- Я считаю, что у каждого есть право на свое мнение.
Алан сжал кулачки. Так начиналось у Лейтона. Сначала были хмурые взгляды и демонстративное игнорирование друг друга, потом тихие споры, а потом даже громкая брань. И как итог - развод. А после этого Лейтон остался с матерью, а отец уехал за город, поближе к работе. И теперь в пятницу вечером отец заезжал за ребенком, они проводили уик-энд у отца за городом, а в воскресенье вечером тем же маршрутом отец доставлял его домой. На уик-энд Лейтон скучал по матери, а всю неделю - по отцу. Все это Лейтон подробно ему рассказывал. И не раз.
- В последний раз они позвали меня поговорить. Они сказали, что будут жить отдельно друг от друга. И что это будет лучше для всех.
В это месте Лейтон заплакал.
- Лучше для всех! А я думаю, что мне стало хуже всех. Всю неделю у меня нет отца, а на уик-энды, на которые мы выезжали за город, у меня нет матери. А кгда мать на меня сердится, то ни отца, ни матери.
Именно эта фраза - "Будет лучше для всех, кроме меня" с подачи Лейтона все время стучала в голову Алана.
Перефразируя Киплинга, в его хрупкую детскую душу пришел страх. Потерять отца. Или потерять мать. Или потерять обоих.
В свое время родители Алана купили дом на берегу живописной речки, совсем рядом со школой. Надо было только перейти через мост. Который был хоть и железный, но только пешеходный, поскольку для машин он был слишком узким. Для ребенка это было очень удобно - бегать через мостик в школу. А вот под мостом была небольшая заводь, в которой чего только не было! Головастики на самых разных стадиях развития, стаи мальков, полчища разных насекомых. И, кстати, в ручье обитала даже водяная крыса с длинным хвостом, которую он часто видел. Алан любил природу, любил наблюдать за животными и птицами. Штат Колорадо, где жила семья, как раз и отличался разнообразием животных и пернатых. Климат здесь резко континентальный, зимой температура опускалась до минус двадцати, а летом поднималась до сорока. Зато летом буйно цвела сирень, цвели тюльпаны, ирисы и другие цветы, и летом часто к ним во двор залетали колибри - подкормиться из специальной кормушки, которую ему на день рождения подарил отец. А зимой сюда прилетали серые канадские гуси. Кстати, мать их ужасно не любила, поскольку они не только щипали травку на газоне, но и гадили. Мать выскакивала с хворостинкой и гоняла их со словами" "Пошли вон, противные!", чем очень смешила Алана. А гуси женщину совсем не боялись. Гуси, переваливаясь, перебегали с одного места на другое, но лишь мать уходила, немедленно возвращались. А еще Алан кормил синиц беконом. Алан скрепками закреплял ломтиками бекона на ветви серебристой ели, что росла у них во дворе, а синички тут же слетались полакомиться, бесцеремонно отталкивая друг друга. И вообще, синички совсем Алана не боялись, а потому почти всегда съедали сало раньше, чем заявлялась белка. Ей тоже бекон нравился, а синички белку боялись.   
- Завтра потеплее оденься, Алан. По телевизору сказали, что ночью ударят морозы. И смотри, если речка замерзнет, на лед не ступай.
- Да знаю я, не маленький.
- Маленький, не маленький, а в прошлом году провалился.
- Ну, так в прошлом году я и был маленький.
В Колорадо морозы  - не редкость. Однако, вследствие того, что штат находится на юге, морозы долго не держатся. Два-три дня - и оттепель. Как советовала мама, Алан тепло оделся. Свитер, теплая куртка-аляска, меховые рукавицы и теплые сапоги. В руках Алан держал очередную порцию корма для синичек и несколько грецких орехов - для назойливой белки. Было пронзительно ясно, а воздух, казалось, от мороза звенел. Покончив с кормежкой, Алан спустился к ручью и обомлел. Ручей замерз, но не весь. Кое-где чернели полыньи. И вот, в одной из них плавал гусь, а рядом, как статуя, вмерзла в лед его подруга. Почему это была именно его подруга, мальчик прекрасно знал. Ну, во-первых гуси образуют семейную пару на всю жизнь и если один из партнеров гибнет, второй на всю оставшуюся жизнь остается один, а во-вторых, известное дело, гусак всегда крупнее гусыни. А этот гусак не уходил. Он то подплывал к подруге поближе, то выскакивал на лед и кругами ее обходил, как будто пытался всеми силами возродить в ней жизнь. Сердце у Алана сжалось.
- Вот, еще одна семья распалась, - с грустью думал малыш, - И кто следующий?
Атмосфера за обедом, как всегда, была напряженной. Разговоры за столом ограничивались дежурными фразам, типа "передай, пожалуйста", "спасибо, хватит". Алан ушел в свою комнату, но оставил дверь приоткрытой. До него доносились приглушенные голоса.
- Ты о ребенке подумал? Он же спит и думает, как на уик-энд с тобой пойдет куда-нибудь? Или ты думаешь, что твои дела важнее? Твои родители важнее? Опять молчишь?
- Не будь эгоисткой, Трейси, - отвечал отец, - и не будь демагогом. В любом случае я люблю сына и всегда сделаю для него все, что надо.
С тяжелым сердцем малыш лег спать. На следующий день школы не было, тем не менее, отец уже сидел за компьютером в своем офисе, а Алан, наскоро поев, оделся и побежал к ручью. Даже не взяв привычный корм для синиц, которые стайкой расселись на ветвях ели. А у ручья произошла еще одна маленькая трагедия. Вчерашней полыньи больше не было. Весь ручей был затянут льдом, а рядом с гусыней вмерз в лед и гусак. Мальчика как током ударило. Сам не свой, Алан опрометью кинулся домой, где на кухне привычно препирались родители.
- Алан, дорогй мой, что случилось?
- Нет! Нет! Только не это! - в истерике закричал мальчик. Он схватил маму за руку, потом отца. В горле клокотало, он не мог ничего выговорить.
- Алан, что случилось? — мать страшно побледнела.
— Они… гуси… Она замёрзла… а он не улетел! Он остался! И теперь они оба… оба там! Оба мертвые! 
Алан плакал не только из-за гусей. Алан вспомнин Лейтона с его прошедшей трагедией и себя с будущей.
- Вы! Вы хотите меня бросить. Как Лейтона. Я не хочу, не хочу!
- Трейси, прости меня, - дрогнувшим голосом сказал отец. Я думаю, что нам надо всегда быть вместе, не так ли, Алан?
Мальчик говорить не мог, лишь непрерывно плакал, обнимая то отца, то мать.
- Успокойся сынок, - сказала мать. - Успокойся. Мы вместе. Мы всегда будем вместе.
- Да, Алан, мы были неправы. Давай забудем об этом.- Успокойся сынок, - сказала мать. - Успокойся. Мы вместе. Мы всегда будем вместе.
На следующее утро Алан, как всегда, побежал к ручью. Как и вчера, ручей был скован льдом, а вот гусей не было. Алан не знал, почему, но на душе стало как никогда спокойно. Жизнь вновь вошла в привычную колею.