17. Павел Суровой Седая нива

СМУТЫ ТЁМНЫЕ ВРЕМЕНА

 Так и проходили зимние вечера. Тревожно. Обстановка на фронте, если верить газетам, была напряженной. Армия то наступала, то отступала. Народ гиб, считай ни за что. Раненых прибывало с фронта десятками. Только в Лахмотке было шесть человек, которые пришли то на деревяшке вместо ноги, то с одним, а то и без единого глаза. Или без руки. И похоронные извещения не оминали некоторые дворы. В некоторых семьях погибло по одному по два мужика. Не ставало кормильцев в семьях, голодали люди. Хорошо, что соседи не давали сгинуть. У Даниловой семьи было чем питаться, хоть и не жировали. Помогали соседям и родне. Поэтому этого лета ждали с нетерпением. Собирались попросить у головы еще земли, чтобы посеять пшеницы и жита побольше. В военную пору, ржаной хлеб был большим подспорьем. Да и картошки посадить поболе, тоже не помешает. На сходе Данило предложил односельчанам в этом году, скинуться всем селом, перепахать ; засеять малоимущим пашни, посадить огороды. Выделить день-два и помочь, а то ведь повымрут детишки, да и взрослый народ тоже. Все поддержали его почин, кроме «революционеров», которых насчиталось уже человек восемь. Тогда Данило предложил помочь и им, но урожай их держать на складах громады (общества) и выдавать семьям этих «революционеров» на неделю, чтобы было чем детишек кормить матерям. Громада поддержала эту идею. Кушнир еще побузил чуток и затих, после того, как Клавдия ;  Кушнирова жена, пристыдила его.
; И не стыдно тебе, пьянь ты сволочная. Твоим детям помогать собираются, за тебя, считай, работать будут, а ты все «хороводишь», да дурость несешь. Гнать тебя нужно из села. Поезжай в город, там лодырей любят. В шинках ждут, ; не дождутся. И где мои глаза были, когда за тебя вышла. Детей наделал, а кормить, кто будет? Данило? У него своих скоро пятеро будет. Пропал бы ты, сатана!
; Ну, начала, поповские сказки рассказывать.
В апреле, числа десятого, приехал Давид  из Сельнягина с плохой вестью. Пришла газета, в которой писалось, что в Петербурге «скинули» царя и правит теперь империей Временное правительство во главе с князем Львовым. Он  объявил, что Правительство сформировано до Учредительного собрания, которое будет в октябре-ноябре этого года.
 Еще в газете писалось, что бунт начался с манифестаций недовольных масс народа, которому надоело жить впроголодь и теперь за делами снабжения народа и войск будет специальная комиссия с выборным комиссаром во главе.
 Еще Временное правительство призывало не поддаваться панике и анархии, и так же призывала войска к войне до победного конца.
; Да уж, из-за войны вогнали народ в нищету, а предлагают и дальше воевать и голодать, ; проговорил Илья, когда Давид закончил читать.
; Войну легче начать, чем закончить. Как сейчас России выйти из войны. Союзники такой вой поднимут, до самых небес. ; Задумчиво произнес Давид. ; Так что война будет идти. Хорошо хоть к власти пришли не большевики, а нормальные люди. Те бы и войну закончили и разрешили воровать и грабить. Грабь награбленное, так, по-моему, они формулируют понятие «диктатуры пролетариата»?
; Ну, ладно, посмотрим, что дальше будет.
А охрана порядка кому доверена, раз полицию и жандармов распускают? ;  спросил Давида Данило.
; Назначена народная милиция.
; Интересно, кого они наберут в ту милицию, надеюсь не пьянь и жуликов.
; Все зависит от того, кто будет набирать. Пишут всем, будут заправлять Советы. Посмотрим. Скоро и к нам, поди, приедут комиссары. Будут тут новые порядки наводить.
; Ну, учитывая то, что все будут в полях, наберут самых «работящих»
; Думаю, все будет зависеть от голоса Громады. ; Сказал Давид. ; Как громада решит, так и будет.
; Ну-ну. Потом видно будет.
 Давид уехал домой, оставив друзей в полном смятении и раздумьях.
Через три недели в селе объявилась комиссия, в составе которой оказался и Григорий ; «пролетарий», который ходил кочетом и поглядывал свысока, даже на бывших приятелей.
; Вот, дай таким власть и хана всем, ; заметил Илья. ; Нет худшего «хозяина», чем бывший холоп.
; Ну, допустим, он пока не «хозяин», ; сказал Данило, наблюдая за членами комиссии, собиравшими сход, для объявления о новых порядках. Председателем комиссии был невысокий, лысоватый человек с длинноватыми волосами, которые еще остались на большой шишковатой голове. Волосы были курчавыми, что выдавало в нем представителя иудейской национальности. Был он малость сгорбленным, что говорило о том, что он был из книгочеев и грамотных людей. Видать, он был или преподавателем в гимназии или каком-нибудь университете.
; Ну, что, громада? Как вы тут поживаете? Что думаете о новом правительстве? ; спросил он стоящих недалеко от помоста, сооруженного плотником Кузьмой Данилко к приезду комиссии. Он по-доброму улыбался и поглядывал на собравшихся из-под густых бровей.
; А, что мы можем думать? Власть новая, недавно уставленная, мы пока и не знаем, ; выкрикнул Григорий Мукасей. ; Ты нам и расскажи, мил человек. Что за власть то такая? А то мы привыкли, что власть это царь-батюшка.
; Ты с батюшкой-то полегче! Нет царя больше, ; взъерепенился Григорий ; «пролетарий», ; теперь вся власть советов.
; Ну, царь, допустим, есть. Жив-здоров. Правда под арестом, ждет справедливого народного суда. За все злодеяния, и так далее. ; Заметил комиссар. ; А пока власть ; это советы народных депутатов. И эта власть хочет лучшей доли для народных масс.
; И в чем эта забота будет выражаться? ; спросил Данило. ; Можно поконкретнее, господин комиссар.
; Ну, господ теперь нет, есть товарищи. Так вот, товарищ, как вас звать-величать?
; Данило Ралко, ; представился Данило.
; Очень хорошо, товарищ Ралко. Вы ; украинец?
; Да, а что?
; Да нет ничего. Раньше были господа и слуги, теперь нет. Каждый человек в России будет иметь права. Право на свободный труд, на то, что его будет охранять государство, дабы его никто не притеснял. Ваш староста, или голова, если вам будет угодно, он как, человек ответственный? Не стоит его поменять?
; Хороший, хороший голова! ; закричали многие собравшиеся.
; Мироед он! ; выступил вперед Кушнир. ; Житья не дает простому труженику.
; Это ты-то труженик? Да ты пьяница и лодырь, каких свет не видывал. Не люди бы, так и детей с голоду заморил бы, ; наступал на Мыколу Виктор Близнюк.
; Так, я так понимаю, голова вас устраивает, за исключением «простых тружеников». Хорошо. Проголосуем. Тут всех семей представители есть?
; Да, почти всех, ; сказал голова.
; И так, кто за старого голову ; поднимите руки. Большинство, кроме человек пяти проголосовали «за».
; Отлично, ; сказал комиссар. ; Голова, кого вы порекомендуете в милицию.
; А это кто? ; спросил голова.
; Ну, это те, кто будет следить за порядком. ; Время сейчас страдное, поэтому выбрать-то мы можем, да следить будем, как и раньше, всей громадой.
; Должен быть один, так сказать, командир, который наберет команду милиции.
; Ну, тогда, пусть будет Илья Ралко. Он парень серьезный, фронтовик.
; Ну, да. Перекантовался при госпитале. Вояка, ; выступил Кушнир.
; Ну, ты, Мыкола, говори, да знай меру. Ты, вообще, дальше Лянина к своим сообщникам по воровству, никуда не ездил. А Илья на фронте был, ранение имел.
; Так, кто за Илью Ралко ; проголосуем.
Все «за»? Хорошо. Илья, как вас по отчеству?
; Степанович.
; Итак, Илья Степанович, вы командир народной милиции, вам и команду набирать. Позже приедет представитель, подвезет оружие и документацию. Введет вас в курс дела. Так, дальше. Нужно выбрать Совет. Голова, это ваша задача. Остальное будет так, как при старом режиме, только вы сами будете решать, что лучше делать для новой жизни. Я надеюсь, что все у вас будет хорошо. Рад был с вами пообщаться. Да, совсем забыл. Знаете, вы не первая громада, перед которой мы сегодня выступали. Меня зовут Покровский Игнатий Сигизмундович. Я служу в Томском университете, преподавателем естествознания. А это товарищи Николаев, Левченко, Гусаров и Пригорныгора. Надеюсь, все у вас будет хорошо. До свидания, товарищи.
 Он сошел с помоста и подошел к Данилу, что того просто огорошило.
; Я хотел бы поговорить, товарищ Ралко. До вас мы были в Сельнягино, и один товарищ, Преклонский Давид, посоветовал с вами поговорить.
; Давид? А о чем поговорить?
; Он говорил, что вы человек грамотный, неравнодушный. Что бы вы хотели для своего села, в сфере, так сказать, образования? Не знаю, школу или библиотеку?
; Ну, для школы у нас маловато детей, а вот библиотеку, неплохо бы было иметь. Хотя читающих людей у нас маловато. Знаете, Игнатий Сигизмундович, а могли бы вы поспособствовать тому, чтобы в наше село направили пару семейную, учителей. Со знанием словесности и математики. Мы им хату поставим и обеспечим пропитанием. Громада будет им платить жалование. Можете помочь?
; Я поговорю с начальством. К осени что-нибудь придумаем.
; Благодарю вас, Игнатий Сигизмундович. Большое дело сделаете. Наши люди этого никогда не забудут.
; Ну, а так, что у вас тут. Все ли спокойно?
; Ничего, справляемся. Тут у нас есть пятьшесть «революционеров», которым все ломать, лучше, чем строить. Да мы за ними смотрим, чтобы они чего не «настроили» людям на горе.
; Да, знавал я одного такого «строителя», учился с ним в Казанском университете. Он все мутил да, подбивал студентов на беспорядки. А цель-то его одна была ; за брата отомстить. Брата его казнили за покушение на царя Александра третьего. Ульянов. Слыхали о таком.
; Приводилось. Он сейчас еще Лениным зовется.
; Вот и до вашей «глубинки» дошли слухи об этом негодяе. Таким к власти приходить нельзя. Крови в нем много азиатской. Посему и сам кровожаден. Да-с. Такое сейчас время неспокойное. Может вам что-то лично потребно?
; Да нет. Вы уж не забудьте за библиотеку и учителей.
; Всенепременно не забуду. Приятно было с вами пообщаться, ; сказал Преклонский и отошел от Данилы к своим попутчикам, загружающимся в шарабан1, и готовящимся к отбытию.
 Данило спиной почувствовал жгучий ненавистный взгляд Григория Левченко. Повернувшись, он увидел, как «пролетарий» смотрит на него с неприкрытой враждой. Видать тот старается «из кожи лезет», чтобы стать ближе к новому начальству, а тут какой-то «хлебороб» удостоился, как большего внимания, так и незаслуженной «ласки» от новых хозяев. «Тьфу, на тебя, скаженный бездельник», ; только и подумал Данило. Но какая-то тревога закралась в сознание. Вспомнился почему-то старый сон, виденный в Петербурге. «Дурня это все», ;  заключил Данило.
  Жизнь шла тем руслом, что проложили люди. Отсеялись, отпраздновали Троицу. В конце августа отгуляли свадьбу Ивана. Народу было много, приехали даже его друзья и родичи из Сельнягино. Давид подарил на свадьбу жениху отличное немецкое нарезное ружье. Иван чуть не расцеловал Даву. Подарок был просто царский.
Невеста была хороша. Данило специально заказал подвенечное платье у купца, Давидова сотоварища по коммерции, Водонаева Егора, наезжающего в Новониколаевск по торговым делам. Семья у Аннушки (Гануси) была не очень богата и потому Данило, и взял на себя эту почетную миссию. Грыцько Кушнаренко ; тесть Ивана порывался расплатиться, но Данило сказал, что в родне нет места торговле.
 И теперь невеста больше походила на принцессу, учитывая, что таких нарядов никто в близлежащих селах, да и, что греха таить, и в дальней округе, не видел. Даниле была приятно смотреть на такую красивую пару. На их счастливые лица и сияющие глаза.
 Повенчал пару отец Митрофаний, священник из Сельнягинской церкви. До села доехали в бричке Давида, украшенной разноцветными лентами.
 Данило и его семейство, а так же все семейство сватов было одето в парадные (праздничные) вышивании, расшитые господынями семейств. На свадьбе подавались украинские стравы (блюда), пелись украинские песни и плясались украинские же танцы. Музыкантами были знакомцы Давида из Купина. Там жило много еврейских семей. Ну и праздники гулялись под еврейские фрэйлыки и хорошую музыку. Короче, веселье было просто незабываемым. Людей пришло огромное множество. Почти все село. Даже Мыкола Кушнир, который всегда косо смотрел в сторону Ивана, сидел ; пил ; закусывал, и не гнушался «вражий едой». Злость приходит и уходит, а выпить и закусить хочется всегда. Тут уж никакая «брезгливость» не помешает. Детишки бегали и кричали здравницы молодым и выкрикивали «Горько» так часто, что Аннушкины губы похожи были на цветок мака. Иван смущался каждый раз, но долг нареченного выполнял с удовольствием.
 Погода стояла теплая, жатва закончена была. Все жители села собрали хороший урожай и за жизнь зимой не переживали. Поэтому все были веселы и счастливы за молодых. А виновники торжества чувствовали это и были по-своему счастливы. В воздухе витала муза Гармония и одаривала людей сидящих за праздничным столом только хорошими мыслями. Даже Мыкола Кушнир улыбался и подпевал певуньям, что пели любимую песню Данилы ; «Посіяла огірочки», привезенную из далека-далече, с берегов Груни, что бежит вдоль села Биркы, в далекой от сюда Украине, родине всей Земли Русской. И, кажется, вот сейчас проскачут по улице славные потомки Святослава ; Запорожские казаки, маша своими острыми саблями, и побегут ляхи, страшась.
И гикнет, ; крикнет Максим Кривоно и поведет воинство свое в степи ковыльные, на бой с басурманами-крымчаками.
; Толи горилка мне в голову вдарила, толи с ума схожу. Привидится же такое, ; сказал Данило, сидящей рядом зарумянившейся Лине. Она набегалась с праздничными заботами и присела отдохнуть и перекусить рядом с мужем.
; А что ж такое может привидеться на свадьбе? ; посмотрела она на супруга. ; Надеюсь, ничего неприятного? Ну-ка, признавайся. Вспомнил какую-нибудь фрёйляйн австрийскую?
; Если бы. Максима Кривоноса.
; Кого? Кривоноса? Может, хватит горилочку цедить? Кривоноса? Да-а!
; Сам удивляюсь. Вроде бы пирожков с маком не трогал даже. А вот на тебе.
; Пирожки с маком? А что с пирожками может не так быть?
; Да, я шучу.
; Ну, шутишь, так шутишь. Закусывай хорошенько. А то свадьбу распугаешь. Кривонос!
Это же надо!
; С войском, представляешь?
;  Представляю.
 Веселье продолжалось, народ веселился. Всем было хорошо.